We're all mad here

      Отвратительно!       Я живу в Квинсе уже месяц. Месяц, который я могу окрестить месяцем, полнейшим неловкости, которая продолжает висеть надо мной и одноклассниками, месяц настырного Паркера, который звонит каждый час и иногда приходит помогать делать испанский, которого я не знаю и месяцем молчания от отца.       Чтобы хоть как-то себя развлечь, я пошла в кино. Там шли мелодрамы, комедии и ещё бог знает какой бред. Продавец мне посоветовал сходить на фильм «Безответная любовь»* с какой-то очень популярной у молодёжи звездой. Я еле как отсидела три наискучнейших в моей жизни часа, зато девушки, сидящие передо мной, сзади, справа и слева только слезами и соплями не умывались.       Весь сюжет фильма заключался в том, что одна ученица, обычная девушка, влюбляется в своего нового молодого учителя, которого и играет эта звезда. Обычный очаровательно-прекрасный парень. Потом она застаёт его в постели с другой и решает покончить жизнь самоубийством. Девушку находит за этим действом её друг, который резко понимает, что влюблен в неё, останавливает несчастную и они страстно целуются. Банальщина, не правда ли? Наверное, я просто слишком мужикоподобна. Никогда не понимала всю эту розовую сопливую любовь. Вероятно, у меня вместо сердца гранит, вероятно, я просто не влюблялась, но я искренне считаю, что человек способен и без любви счастливо прожить.       Можете убить меня за это.       Скука достигла того апогея, что я звоню Паркеру и приглашаю его к себе, а по приходу Паука, мы играем в Клуэдо*. На улице начинает идти дождь и из-за этого мои волосы завиваются как бешеные. У Паркера такая же беда, различие только в том, что они у него даже в таком состоянии ничего, а у меня какое-то недоразумение.       — Расскажи о себе, Паучок, - прошу я. — О своей жизни, о школе и...       — А что рассказать? По выходным мы с Недом собираем из лего разные... штуки. Учусь я... да ты и так знаешь, — Питер безумно краснеет и я решаю не добивать его своими расспросами, просто молча продолжаем играть.       Ничья. Паркер уходит, обещая зайти вечером. На это я убила два часа. Скука была просто смертная. Начинаю читать — уходит ещё час, после чего засыпаю. Жизнь действительно настолько скучная, что просто и представить нельзя. Даже играя с Паркером, мы не разговаривали о каких-то вещах помимо учёбы или домашнего задания, как, может быть, друзья. Он будто просто чисто механически исполняет приказы Тони, чтобы мне не было скучно. Решаю больше не звонить и не писать Питеру, чтобы не тревожить его и не расшатывать свои нервы.       Мне снится какой-то нелепый сон, как вдруг я слышу шум на кухне. Это... немного непонятно и страшно. Кто может зайти ко мне в три часа ночи? Хорошо, что сегодня я чутко спала, учитывая, что обычно делаю это по-другому. Аккуратно спускаюсь, стараясь не создавать лишнего шума и выглядываю из-за угла. Сердце гулко стучит и я даже не знаю, что делать. На фоне окна стоят какие-то силуэты. Двое мужчин. Становится ещё страшнее и сердце начинает ускорять темп, рискуя вот-вот пробить грудную клетку. Магией пытаюсь достать нож со стола, но меня замечает какой-то бугай. Всё-таки голубой свет явно виден в кромешной темноте, но мой мозг очень плохо соображает спросонья. Когда я чувствую, как его огромная рука хватает меня за запястье, ощущаю себя полнейшим ничтожеством, которое не могло додуматься вызвать полицию.       — Попалась, Старк?.. — он противно ухмыляется, обнажая гнилые зубы. Отвращение в моей душе смешивается с диким, первобытным ужасом и я в душе молюсь, что Питер не спит в три часа ночи.

***

      Я очнулась в какой-то страшной тёмной комнате с оборванными обоями и переломанной мебелью. На полу лужа крови. Я нервно сглатываю. Меня похитили. Вот здорово. Ко мне подходит огромный с внушительным телосложением мужик. Его лицо скрыто чёрной маской, но я всё равно вижу маленькие мутно-голубые поросячьи глаза, огромный орлиный нос и широкий мерзкий покатый лоб. Его кожа местами сгорела. Противное зрелище. На руке бабуина повязана тряпка с изображением черепа и перекрещенных костей. Такие же я заметила у его напарников, что стоят поодаль. Чувствую, как шея затекает и пытаюсь ею пошевелить, но оказываюсь так плотно прижата к батарее, что не в состоянии этого сделать.       Связанные руки тряслись, к горлу подступал немой крик, а в лёгкие словно залили со временем застывший цемент — настолько трудно было дышать. Холодно, страшно. Эти люди, я их не знаю, возможно это из-за отца, возможно ещё что-то, но... так страшно мне не было никогда. Я даже представить себе не могла такое...       Нет, я, конечно, хотела адреналина в скучную жизнь, но, по-моему, это перебор.       — Ну, — он приподнимает мою голову за подбородок. От омерзения к горлу подступает тошнота. У него хриплый, бандитский голос. — Ставим ставки когда её папаша придёт? — у него очень странный акцент.       — Откуда вы знаете? — срывается у меня с языка прежде, чем я успеваю подумать. Вот дура, ничему жизнь не учит.       Он хрипло засмеялся.       — Мы знаем о тебе такое, чего ты сама о себе не знаешь, — мужчина вытащил откуда-то грязный, как мысли Флэша, скальпель. Меня передернуло. — И ещё мы знаем от чего ты умрёшь.       Бандит проводит скальпелем по моей руке. Тут же начала идти кровь. Я чуть не взвыла от боли. С детства у меня низкий болевой порог и это означает, что боль я чувствую отчётливее. Конечно, эти парни об этом знать никак не могли, но это не мешало им пытать совсем не относящуюся к этому делу, девочку.       — Один… — тихо сказал он. Его голос резал даже больнее, сильнее и острее, чем противный скальпель. Моя голова не соображала и, возможно, они что-то ввели в кровь, не знаю...       Мужчина провёл ещё один порез, только на другой руке. Боль была адская. Эта рана оказалась глубже. Из неё кровь алой струйкой побежала по бледной руке. В этот момент я надеялась на то, что как бы он не полоснул по вене. Боль была острая, ноющая, такая, что было просто невозможно терпеть.       Я прикована к батарее, меня похитили какие-то бандиты, скорее всего из-за финансовых проблем со «Старк Индастриз» и меня могут убить. Не так я себе представляла переезд от матери к отцу...       — Два… — голос становится ниже, тише и страшнее.       Очередной порез.       — Три…       — Зачем вам это? — из глаз брызнули слезы, — что вам нужно?       — Это предупреждение твоему папочке, — он гадко усмехнулся, — так, Ржавый, девчонка-то недурная. Может поразвлечешься? — у меня в горле словно застрял ком шерсти. Что?.. "Поразвлечешься?".. От страха я не могла и слова вымолвить, просто молча наблюдала, как большой убирает ржавый скальпель на место, аккуратно складывает и кивает напарнику.       — С удовольствием, — ко мне медленно приближался высокий и худой, как палка бандит.       Не так я себе представляла переезд. Не так...