We're all mad here

      — Сколько часов ты не выходила из дома? — Паркер устало прислонился к косяку двери.       Я промычала что-то нечленораздельное, закутавшись, как гусеничка, в одеяло. Питер вздохнул, подошёл к кровати и приподнял одеяло.       — И долго ты так будешь лежать?       — Если хочешь, можешь лечь со мной. Если нет, то иди к черту.       — Ладно.       Я в ужасе посмотрела на Паркера. Он аккуратно снял кеды и лёг рядом. Паучок был настолько близко, что если бы я задрала голову повыше, я бы смогла посчитать все золотые вкрапления в его светло-карих глазах. Он был даже слишком близко. Если не считать одеяла, я была только в одном нижнем белье. Меня эта перспектива совсем не радует. Нет, вру, радует, да ещё как.       — И зачем ты пришёл? — я старалась унять дрожь в голосе. Тут совсем ни к чёрту вспомнился торс Паркера. Я раздраженно прикрыла глаза.       Он усмехнулся. Я чуть выглянула из-под одеяла.       — Мистер Старк нашёл для нас новое задание.       — «Пираты»?       — Да.       — Он не злится на меня из-за того инцидента? Точнее, из-за двух, — я вспомнила про то, как несколько часов назад отец какого-то чёрта обнаружил, что мы с Питером самовольно спустились в опасную канализацию.       — Нет, — Паркер чуть нахмурился. Упоминание того, что хотели сделать со мной эти парни, бесило его, — он даже, в каком-то роде, горд тобой. Надрала задницу, как Старк.       — Папа очень плох в воспитании. Что за задание?       — Нам нужно осмотреть заброшенную фабрику, — я почувствовала, как он обнимает меня и вся затряслась. Что ж ты творишь?       — Ну, хоть не канализация.       — Так, — Паркер встал, — поднимайся.       Он стянул с меня одеяло, явно не подозревая, что я в одном нижнем белье. Я вскрикнула, пытаясь отнять у моего гостя одеяло.       — Ох, чёрт, — он отвернулся, краснея, — извини.       — Часто извиняешься, Паркер.       — Я знаю, Старк.       Я подошла к нему. Он усиленно старался не смотреть на моё тело, смотря мне куда-то в переносицу.       — Что-то не так? — что же, посмотрим как реагирует его мужской организм.       Поиграем, паучок. Я приподнялась на носочках, заглядывая ему в глаза. Боже, ну какой он красивый. Я часто ругаюсь на других девушек, что у них одни мальчики на уме, а сама?       — Н-нет, всё в порядке… — он вздохнул и попытался отойти на пару шажков назад.       — Ты покраснел, с чего бы это? — я провела пальчиком по его щеке. Паркер шумно выдохнул, — ты такой красивый, когда смущаешься.       — Эквилон, прекрати.       — Прекратить что? — я чертила пальцем узоры на его щеке, — тебе не нравится?       Я обиженно надула губы.       — Или твоя обожаемая Ванесса красивее меня?       — Н-н-нет, просто я… я…       Я ещё раз приподнялась на носочки. Наши губы разделяли какие-то сантиметры. Паркер положил руку мне на талию. Хороший мальчик.       — Эквилон, я могу не сдержаться, хватит.       — А что если, — я провела пальцем по его губам, он выдохнул, — я не хочу, чтобы ты сдерживался?       — Ты знаешь, что может быть.       — Я знаю, что может быть, — повторила я, кокетливо прикусывая нижнюю губу.       — Зачем ты делаешь это со мной?       — Что делаю?       — Эквилон! — он отстранился, — что с тобой? Зачем ты включаешь дуру?       Я отошла от него, натягивая футболку.       — Хотела поиграть с тобой.       Паркер кинул на меня приправленным боли взгляд, а затем отвернулся к окну. Я почувствовала укол совести. Молча подойдя к Пауку, прислонилось лбом к его спине, чувствуя его тяжёлое дыхание. Возможно, он злится на меня.       — Ты ведь не будешь извиняться? — спросил Питер. Я помотала головой, выдыхая ему в спину.       — Обычно это делаешь ты, Питер, — он обернулся. Я уткнулась ему в плечо, все ещё находясь в одной футболке.       — Я знаю. Нед сказал мне, что Гарри Озборн, тот бездарь в актёрской игре, возбуждается от вида мокрых женщин. Поэтому, он любит гулять под дождём, — пробормотал Паркер.       — Всё лучше, чем возбуждаться от вида бабушек. У меня был знакомый, который знаешь что? Он один раз чуть не кончил, когда увидел подсолнух. Серьёзно. Без шуток.       Паркер хохотнул, повернувшись.       — Я не могу долго злиться на тебя.       — Потому что я само очарование.       Он щёлкнул меня по носу. Я поморщилась.       — Ну что, напарница, идем? — проговорил радостно Питер. Но ведь не может он быть таким радостным после моего внезапного поступка? Я корила себя за это.       — Да, конечно, — я совершенно не разделяю его всеобъемлющего оптимизма.       Питер уже стоял у двери, сосредоточенно поправляя кофту, когда я оделась и вышла.       Он начал заводить машину, как вдруг я сказала то, что почти никогда не говорила никому: ни отцу, ни матери, ни друзьям.       — Извини, Паркер.       Лицо Паучка было бесценно.