Хороший эльф — мертвый эльф

      Застряв в несчастном и всеми забытом городке, моряки не нашли альтернативы корчме и выпивке. Оккупировав целый этаж и продолжая опустошать запасы алкоголя, они сдружились и от радости распелись, точно королевский хор. Это при всем при том, что эти «лихие пираты» не успокоились, пока не набили друг другу морды. Если поначалу подавальщицы боялись высунуть головы — авось еще попадет, — то сейчас даже покачивали бедрами в ритм морской песни, того и гляди, бросятся в пляс.       С грохотом закрылась старая дверь, и на секунду песня прекратилась — показался седой старик с двумя мечами за спиной, с ног до головы залитый свежей кровью. Голодный взгляд волка злобно сверкнул в вечернем сумраке, оглядывая переполненную корчму.       Признав в пришельце ведьмака, матросы продолжили распевать пошлую морскую песню, привыкшие к тому, что в этих краях завелся убийца чудовищ. Только уставший от вульгарных и лишенных какой-либо поэтичности слов Лютик тихо завыл девчачьим писком, утыкаясь носом в кружку с вишневой настойкой.       Вообще этот день был если не странным, то точно необычным для большинства жителей фактории, настолько, что купцы уломали коменданта увеличить стражу на торговой площади в страхе потерять драгоценный товар грядущей ночью. Все началось еще рано утром с переполоха на рынке, когда один купец заявил, что его обокрал другой, когда как последний клялся всем, чем есть на свете, что не трогал чужие вещи, что его подставили и, кроме того, тоже успели наглым образом обворовать. На этом, однако, ничего не закончилось, и несчастье напало и на богатого купца Томаша, который к полудню заметил, что пропали и его документы, которые, к слову, вскоре нашлись… у капитана стражи фактории. Стоит ли упоминать, что эти бумаги отыскала жена Томаша, на днях заимевшая дурную привычку изменять супругу с капитаном?       Разумеется, нашлись и те, кого это позабавило, а сплетни целый день скакали по землям фактории, перебегая от простой крестьянки до заморского купца, как зайцы по весне. Однако большинство жителей не на шутку встревожились, понимая, что кто-то с ними играл, как кот с катушкой, кто-то, кто умел легко взламывать замки и незаметно пробираться в чужие дома, в общем, очередной смутьян и вор. Дело было чрезвычайным, особенно для Флотзама, большую часть населения которого на данный момент составляли купцы. Толпа утихомирилась только после того, как на улицах пополнилась стража.       Уже умытый Геральт вскоре присоединился к своим друзьям, на этот уже раз не привлекая к себе всеобщего внимания. Закинув в рот кусочек колбасы и запив его пивом, ведьмак довольно улыбнулся, вновь чувствуя себя человеком, и приготовился слушать то, что собирались рассказать ему друзья.       — Геральт, тут такое дело… — начал Лютик, уныло выглядывая из-под шляпы и падающих на глаза непослушных темных волос, — слух прошел, что в фактории объявились охотники за головами. Думаешь, они пришли по твою голову?       — Знаю я. Уже встречались. Для них это не закончилось хорошо, — прохрипел ведьмак, больше увлеченный питьем и едой, чем разговорами и сплетнями. Тем более, что шум в корчме стоил такой, что даже самая приятная беседа могла легко стать нудной и обременяющей. Геральт недовольно оглядел галдящих моряков. Его глаза хищно горели в темноте.       Мои добрые друзья и товарищи, спойте со мной,       Давайте сольём наши голоса в общем хоре,       Давайте выпьем и развеселимся, чтоб всё горе ушло,       Ведь, может, мы никогда уже не встретимся здесь.       Так выпьем за всю честную компанию       и отдельно за мою возлюбленную,       Давайте выпьем, пусть нас развеселит стаканчик,       Давайте выпьем и развеселимся, чтоб всё горе ушло,       Ведь, может, мы никогда уже не встретимся здесь.*       — Эй, милая барышня, — кто-то громко хрюкнул в толпе, перебивая образовавшийся пьяный хор, — дева с голосом ундины, станешь моей возлюбленной? Хотя бы на одну ночь?       — Я скорее врежу тебе по роже, — ответил ему дерзкий писклявый голосок, который отчего-то заставил ведьмака игриво ухмыльнуться, однако, только в душе, а так Геральт для всех остальных продолжал спокойно и несколько меланхолично жевать колбасу.       — Да ладно тебе, красавица, я буду нежным…       Послышался звонкий шлепок, а секундой позже огромный бугай, как было обещано, получил крепким женским кулаком по носу, да так хорошо, что даже пошатнулся и зажал переносицу пальцами. Наблюдавший за этой ситуацией Золтан хрюкнул со смеху, в отличие от Геральта, который почувствовал, что начинало пахнуть жареным, и именно ему придется со всем разбираться. Ведьмак закатил глаза.       Все прошло в одно мгновение. Для большинства людей. Для ведьмака же с его чуткими газами все происходило куда медленнее. Он видел, как в руках девицы блеснул кинжал, затем она привычным движением провернула его в руке и, зайдя за матроса, ловко приставила к горлу мужчины. Клинок несколько присмирил нрав матроса, и мужчина выставил руки вперед в капитулирующем жесте. Песня резко оборвалась, и теперь вся корчма наблюдала за моряком и девицей, лицо которой было скрыто за капюшоном плаща.       — Я предупреждала тебя.       Вернув кинжал в ножны, девица скрылась, ловко юркнув в темную щель между толпившимися зеваками, оставив несчастного матроса на посмешище всей корчме.       — Никогда не видел, чтобы девицы так били, — продолжал хохотать краснолюд, запивая смех элем. Ведьмак согласно покачал седой головой, а сам мысленно добавил, что с такими перчатками — а именно оснащенными небольшими шипами на костяшках, — любой сможет ударить так, что потом полчаса будет мутить от мигрени и тошноты.       — Мораль сей басни такова, — страдальчески вздохнув, добавил уже далеко нетрезвый бард, с презрением оглядывая всю морскую братию, — песни эти распевать — неприятности кликать.       Однако не прошло и десяти минут, как об инциденте было забыто, и песня вновь продолжилась, к несчастью Лютика. Допив пиво и наскоро прикончив порцию ужина, ведьмак вскоре откланялся, добавив на прощание, что терпение коменданта было лучше не испытывать понапрасну.

***

      Открыв пузырек, ведьмак в один глоток опустошил тошнотворный на вкус эликсир, и буквально через несколько секунд ночь преобразилась, превратившись хоть и в черно-белый, но яркий теплый день. Геральт замер, прислушиваясь к шорохам. Он отчетливо слышал голоса чародейки и Лоредо, доносившиеся сверху, из открытого окна на втором этаже, однако во дворе стояла подозрительная тишина… И не успел ведьмак подумать, как ему повезло, что коменданту пришлось увеличить стражу на торговой площади, оставив свой двор практически без охраны, как он смог различить чужое приглушенное мычание, которое вскоре так же внезапно прервалось, как началось. Ведьмак насторожился — ему достаточно было прислушаться. Уловив чью-то легкую, почти кошачью поступь, Геральт понял, что не он один решил заглянуть на огонек в комендантский двор без приглашения.       Ведьмак аккуратно выскользнул из укрытия, точно ворующий кур лис, и, оглядевшись вокруг, заметил только спящие тела стражников, разбросанные по саду, почти как лепестки цветов на свадьбе, только предусмотрительно припрятанные в кустах. Он нахмурился, понимая, что это было не к добру.       За его спиной послышался шорох. Почти бесшумный шаг. Простой человек, вероятно, ничего бы не заметил, но Геральт не был простым человеком. Услышав, как крадущийся незнакомец резко вдохнул воздух, готовясь к атаке, ведьмак резко обернулся, нападая первым. Схватив чужое подозрительно тонкое запястье, он завел его за спину человека, а самого его толкнул к стене лицом, мимолетом прикрывая рот, чтобы тот часом не закричал. Прошло чуть меньше секунды, прежде чем ведьмак понял, что незнакомец был на самом деле незнакомкой. Она пахла… пивом и табаком — запахами той самой корчмы, которую он совсем недавно покинул, а еще травами: чабрецом и чайной розой.       Капюшон спал с головы разбойницы, и нос ведьмака утонул в океане рыжих волн.       — Кто ты? — потребовал Геральт, не выпуская разбойницу из захвата и случайно цепляясь взглядом за острые кончики ушей. Сильный запах спирта беззастенчиво шлепнул ведьмака по чуткому носу.       — Отпусти меня, больной псих! — зашипела она, не переставая извиваться, так что ему пришлось выпустить гадюку из захвата, надеясь, что та случайно окажется благоразумной и не станет на него нападать.       Она тут же отскочила на пару метров, выхватила из-за пояса два кинжала и, смотря на него волком, приготовилась обороняться. В отличие от разбойницы, убийца чудовищ только скрестил руки на груди и покачал головой — он был уверен, что эльфийка не станет кидаться на него без особой на то причины. Хотя, учитывая ее состояние…       Тем временем ведьмак непринужденно прошелся по ней ловким взглядом. Выглядела девица как самая обычная наемница, умевшая с переменным успехом найти приличный контракт, но привыкшая стойко терпеть периоды безденежья и голода. Лицо скрыто за маской — наверняка, в розыске. Внимательный взгляд говорил о привычке всегда быть готовой к атаке и не доверять первым встречным.       — Мне стоит напомнить, что ты первая напала на меня? — заметил ведьмак, легко приподнимая бровь.       — Я приняла тебя за одного из этих кретинов с дубинками, я же не кошка, чтобы видеть в темноте… — вдруг ее голос скрипучий оборвался, и она уставилась на Геральта. — Так ты тот ведьмак? Убийца Фольтеста?       — Я не убивал Фольтеста, — устав повторять одно и тоже, он недовольно фыркнул в ответ.       — Очень убедительно, — промямлила девушка, отходя от ведьмака еще дальше, на более безопасное расстояние. Она подняла взгляд вверх, огляделась по сторонам и вновь с подозрением окинула взглядом Геральта. Ее ладонь еще сильнее сжала рукоять ножа. Смотрела она на него с неприкрытым подозрением. — Чего ты здесь ищешь, убийца?       — Твоя жизнь мне не нужна, можешь не волноваться, — и, сверкнув хитрыми глазами, спустя мгновение добавил с полуулыбкой на потрескавшихся губах, — дева с голосом ундины.       — Во имя... — тяжело выдохнула она и, кинув в него еще один, на этот раз последний, недоверчивый взгляд, секунду помедлила, сомневаясь, и наконец спрятала оружие. — И почему я постоянно попадаю в неловкие ситуации... — тихо пробубнила эльфийка под носом самой себе.       И что она здесь забыла? Вряд ли девица была одной из скоя’таэлей Иорвета, в обратном случае она бы знала, кто на самом деле убил Фольтеста. Наемница? Шпион? Простой вор? Уже вероятнее. И, казалось Геральту, именно она была виновницей переполоха на торговой площади. Ведь именно благодаря этому стражников в усадьбе Лоредо было намного меньше, и, следовательно, забраться в логово медведя было куда проще.       А еще додумалась напиться, как сапожник, мысленно добавил ведьмак, не одобряя подобного подхода к делу. Казалось, эта особа еле как на ногах держалась, не то что могла защититься от кого-либо, особенно от вооруженного стражника. Как ей вообще удалось пробраться сюда?       — Мое предложение такое, — вдруг, набравшись уверенности, заговорила девица, одновременно натягивая капюшон на глаза, — расходимся по своим делам и забываем, что видели друг друга. Уверена, никому не нужны неприятности.       Она не стала дожидаться ответа, а просто кивнула самой себе, словно заранее знала решение ведьмака, и, развернувшись, как бы не торопясь и опасливо не оглядываясь по сторонам, еле покачивая по-мальчишески худыми бедрами, ленивым шагом направилась вглубь сада.       — Думаешь, это по-умному? — бросил Геральт в спину эльфийке, когда та уже собиралась скрыться за углом. Девушка резко обернулась.       — О чем ты? — небрежно бросила она, словно забыв, что их легко могли услышать.       — Если ты попадешься, то тебя завтра же утром вздернут, как обычную Белку. Уверена, что это стоит того?       — А тебе какое дело? Сам смотри, чтобы тебя не вздернули, шансов то побольше моих будет с таким то вознаграждением за твою седую голову. Удачи, ненормальный, — отсалютовав на прощание, эльфийка скрылась в тенях глубокой ночи, и Геральту приходилось только надеяться, что она не выкинет чего-нибудь в самый неподходящий момент. Ему было бы неприятно смотреть на ее казнь и видеть каждый день своего прибывания в фактории ее тело, болтающееся безвольной куклой на торговой площади до того времени, пока оно начало бы смердеть трупным запахом до головокружения и тошноты.       Но у ведьмака было много своих дел. И он отправился на поиски ловушки для кейрана, которую Лоредо припрятал где-то на заднем дворе. Кое-как отыскав огромную железную раму для ловушки, ведьмак все никак не мог придумать, куда бы мог ее убрать — все-таки вещь не маленькая, в карман при всем желании не поместится. Почесав подбородок, слегка заросший седой щетиной (нужно было не забыть побриться), Геральт поднял ловушку и, зажмурившись, перебросил ее через высокий забор.       Железная рама с грацией журавлика перелетела через высокую ограду. По ту сторону послышался глухой удар о землю.       — Э? — ухнул стражник с крыши, постоял, покрутил головой туда-сюда, а затем пожал плечами и снова засопел.       А Роше был прав, с такой дисциплиной Лоредо не то что Иорвета, даже буйных крестьян-мятежников не одолеть.       Проходя мимо распахнутого окна коменданта, ведьмак остановился — сверху продолжали доноситься голоса Шеалы и Лоредо. Нужно было заметить, что вели они не самую приятную беседу. Оглядевшись по сторонам, Геральт без особого труда нашел, куда можно было забраться, чтобы лучше слышать разговор. И слегка удивился, найдя на этом месте прилипшую, как банный лист, к стене эльфийку. Та успела принять довольно удобное положение, свесив ноги с лесов, и, наконец спустив тряпичную повязку с лица, изредка подносила наполненную краснолюдским спиртом флягу к раскрасневшимся губам. Казалось, девушка, почувствовав его взгляд, обернулась. Он не видел ее глаз из-под капюшона, но ощущал, что и эльфийка смотрела на него в ответ. Издалека, сидя в тени сумерек, она походила больше на шального демона, на злобный морок, чем на создание из плоти и крови. Хмыкнув, Геральт полез туда, где сидела и лениво болтала ногами, словно ребенок, разбойница.       Она не спускала с него взгляда, но не произносила и звука, и только ведьмак мог не только слышать, но и чувствовать ее спокойное, равномерное дыхание, слегка щекочущее кожу на лице, и ощущать резкий запах алкоголя. Он попытался бесшумно подкрасться ближе к окну, желая подслушать перепалку чародейки с Лоредо. Девушка продолжала сидеть ровно, даже не шелохнувшись, словно его здесь вовсе не было, и никто не пытался перелезть через нее.       — Ты как ребенок, у которого отобрали конфетку. Ох, комендант, однажды тебя возьмут за шкирку и вздернут на первом суку, как обычного разбойника. Впрочем, ты от разбойников не далеко ушел.       Геральт зачем-то перевел взгляд на торчащий рядом капюшон и наткнулся на пару темных глаз, с интересом и без особого стеснения разглядывающих его. Может, ведьмак и привык к повышенному вниманию к своей внешности, но взгляд этой эльфийки был особенно тяжелым и неприятным. И все-таки, он продолжал игнорировать его и попытался вернуть свое внимание на разговор.       «Чародейки…» — не нравилось ведьмаку то, что могла задумать Шеала, и не важно, были ее намерения добрыми или… в общем, как всегда.       Чародейка покинула кабинет Лоредо — пора было возвращаться. Вряд ли он мог узнать что-то новое здесь, только… Ведьмак покосился на эльфийку, сидящую как ни в чем не бывало и продолжающую легкомысленно болтать ногами в воздухе. Ему не нужны были новые проблемы, поэтому Геральту оставалось только махнуть рукой и вернуться к Роше, оставив ее здесь и дальше подслушивать его с комендантом разговор.