Молоко и мед

      Снилось что-то безумно красивое, такое странное и приятное, что Тим, просыпаясь, неизбежно улыбнулся утру и ласково обнял подушку. Еще не открыв глаза, он понял, что в постели он один: было слишком одиноко — будь рядом Егор, парень бы продолжал обнимать его до самого пробуждения. Тим медленно открыл глаза, прищурился от яркого света, пробивающегося через плотные шторы, и замер: сквозь собственные локоны челки он разглядел притихшего Егора. Быстро откинув волосы с лица, Тим приподнял голову и испуганно взглянул на молчаливого парня: Егор сидел на стуле, рядом с диваном, одетый и причесанный. Было заметно, что он встал уже давно — взгляд серьезный и внимательный. Он рассматривал его с каким-то подозрительным интересом и молчал. Тим запоздало проверил одеяло и тут же успокоился, удостоверившись, что оно скрывает его обнаженное тело. Тим снова перевел озадаченный взгляд на парня: снова испытание? Чего он хочет добиться своим беспощадным молчанием? Новый вид наказания за полученное накануне удовольствие?       -Егор! — не выдержал Тим. — Что-то случилось?       Егор впился гипнотизирующим взглядом в его испуганные глаза: хотелось напоследок запомнить беззаботное выражение лица этого наивного парня. Уже через минуту он будет смотреть на него иначе.       -Мы должны остановиться, — начал Егор наконец. — Сейчас. Прямо в эту секунду. Я ставлю точку во всем, что касается нас двоих. Все предыдущие сопротивления были никчемными попытками избавиться от этой мерзкой зависимости, потому что я не сказал об этом тебе в лицо. Я старался справиться со всем в одиночку, но этим утром понял одну вещь: мы должны отказаться друг от друга одновременно. Оба. Иначе любые попытки — твои или мои — будут тщетны. Сейчас я говорю тебе это открыто, чтобы потом у меня не возникло желания нарушить данное тебе обещание. Так будет лучше. Так я наконец смогу себя обуздать. Так я смогу быть строг с самим собой. Как только я вновь захочу хотя бы прикоснуться к тебе, я поломаю себе пальцы. Я не хочу обманывать тебя. Я не хочу, чтобы ты строил на основе этих бесплодных отношений какие-либо грандиозные планы. Я не твой, а ты не мой. Я не люблю тебя и никогда не полюблю. У тебя будет то же самое ко мне. Мы всегда будем искать друг другу альтернативу, которая идеально впишется в рамки общества, и никогда ее не найдем, пока не отпустим друг друга от себя окончательно. Я собираюсь построить свою личную жизнь, и я начну делать это незамедлительно, как только представится шанс. На концерте наверняка будет много красивых и интересных девушек, которые после выступления будут околачиваться у нашего столика. Я предупреждаю тебя об этом заранее, чтобы позже ты не наделал глупостей. Я найду ЕЕ. Я буду с НЕЙ. Даже если она будет похожа на тебя, я буду с НЕЙ, а не с тобой. Наше с тобой общение зашло слишком далеко. Эта постельная зависимость не делает нам обоим чести. Я не такой. Я не готов принять себя таким. Мне противно оттого, что меня влечет к себе подобному. Вчера я был в подавленном настроении. Вчера мне было очень плохо. Я благодарен тому, что ты был рядом. Правда, очень сильно благодарен. Но ты не должен ловить такие моменты, чтобы ими воспользоваться, как шансом быть ближе ко мне. Больше подобное не повторится. Я не позволю этому произойти снова. Забудь все, Тим. Это неправильно. Ты мне нужен, как музыкант, как певец, как автор песен. Сейчас я честен с тобой как никогда. Да, каждый раз мне было хорошо с тобой, но на утро мне хотелось содрать с себя кожу, зная, что ты прикасался ко мне. Так не может больше продолжаться. Я сойду с ума. Я уже на грани.       Он медленно поднялся и ушел на кухню. Тим продолжал в шоке смотреть на стул, на котором только что сидел солист, и молчал. Сказанное требовало осознания. «Не может быть… Это конец?» Парень судорожно выпутался из одеяла, натянул на себя джинсы и прибежал на кухню:       -И это все? — голос предательски дрогнул. Егор в недоумении обернулся на него. — Ты решил, что скажешь мне о разрыве вслух, и все сразу же закончится? — он усмехнулся, все еще пытаясь держать слезы в себе. — Это по-настоящему смешно. Сколько уже бесполезных раз ты пытался обуздать себя? Зная твой темперамент, я на сто процентов уверен, что ты все равно однажды не сдержишься. Я ведь все еще рядом с тобой. Ты будешь видеть меня каждый день — здесь или на концертах, ты будешь спать со мной в одной постели…       Егор обдал его холодным строгим взглядом:       -Если будешь меня провоцировать, я найду тебе другое жилье.       -Провоцировать?! — Тим снова усмехнулся. — Да тебя не нужно провоцировать! Ты и без этого всегда шел мне навстречу. Насколько тебя хватит на этот раз??? На неделю? На месяц? А может быть всего лишь на день???       -Перестань!!! — Егор сверлил парня предупреждающим взглядом: еще одно слово, и ладонь сама собой сожмется в кулак.       -Не останавливай меня. Я выслушал тебя в зале, даже не перебив. Теперь моя очередь говорить. Так вот. Я буду ждать того момента, когда ты снова сорвешься, и знай, я не буду тебя отталкивать!       -Тим!!! — Егор не стал скрывать своего искреннего удивления. Тим мотнул головой:       -Я сказал, что не буду. Мне плевать, как это выглядит со стороны. Ты первый это начал, именно ты виноват в том, что сейчас все это превратилось в фарс. Не слышал поговорку о том, что каждый в ответе за того, кого приручил? Я уже не могу без тебя. Я готов терпеть тебя любым: трезвым или пьяным, добрым или злым. Если ты видишь во мне только музыканта, то я вижу в тебе человека, с которым мне безумно хорошо, с которым я хочу разделить свою жизнь…       Егор грубо схватил его за плечи и впечатал расстроенного парня в стену.       -Перестань нести чушь! — прошипел он сквозь зубы и встряхнул его в своих руках. — Очнись наконец! Я хотел донести тебе эту информацию безболезненно, но ты не оставляешь мне выбора. В моей жизни достаточно проблем, чтобы расхлебывать еще и собственную личную жизнь. Я хочу, чтобы хотя бы на этом фронте меня никто не осуждал за выбор. Ты никогда не станешь моим выбором, ты понял? Как ты себе представляешь наши отношения? Вечно прятаться ото всех? Скрывать свои чувства на людях? Нет уж, увольте…       Он отпустил его и отошел в сторону, все еще негодуя. Так хотелось закончить это в нормальном тоне, так нет же…       -Это потому что я парень, да? — послышался неуверенный голос за спиной. — Будь я девчонкой, все было бы иначе.       Егор тяжело вздохнул:       -Это потому что мы оба — парни, — он обернулся и застыл, заметив бегущие слезы по щекам парня. — Ты что, ревешь? — выдохнул он удивленно.       Тим вскинул на него влажные глаза и быстро вытер их, видимо, сам не ожидая, что не сдержится.       -Все нормально, — пробормотал он быстро. Егор отвернулся, чтобы только этого не видеть: он может не выдержать такого исхода. Чужие слезы всегда вводили его в неописуемый ступор.       -Я… приготовлю позавтракать, — он решил сменить тему. Надо говорить что-нибудь нейтральное: им еще жить вместе под одной крышей и выступать в одной группе.       -Я сам, — парень подлетел к плите и кивнул ему на дверь. — Иди. Я сам приготовлю завтрак. Еще вчера вечером хотел кое-что замутить, так что… — он запнулся, и Егор быстро кивнул головой:       -Хорошо. Будет нужна помощь, зови.       Он вышел из кухни, оставив парня наедине со своими мыслями. Им обоим нужно обдумать все без свидетелей. Наконец понять, что их вторая жизнь за кулисами закончена. Егор щелкнул пультом, включая пыльный телевизор, который уже несколько месяцев мучился от безделья. Хотелось занять свои мысли чем угодно, даже бессмысленной информацией, лишь бы отвлечься. Он уставился в экран, без интереса смотря сюжет какой-то комедийной шоу-программы. Тим сначала суетился на кухне, а потом резко затих. Егор свел брови, поднялся с дивана, прошел на порог кухни и замер: Тим стоял у плиты и плакал. Длинные растрепанные локоны почти скрыли мокрое перекошенное лицо. Он зажимал губы ладонью, словно пытаясь заглушить едва уловимые всхлипы. Егор вдруг потерялся, первую мысль — подойти и обнять — он тут же пресек. «Кажется, он верит мне больше, чем я сам. Его слезы означают лишь одно: он верит, что я сегодня был по-настоящему непреклонен в своем желании все прекратить…» Егор ушел также тихо, как появился на кухне, присел на диван и зажмурился. Хотелось знать, что он все же правильно поступил: маленькая толика страха перед туманным будущим предательски засела внутри и теребила беспокойное сердце. Когда он начал свой монолог в это утро перед сонным парнем, он говорил правду, но в тот момент, когда он признался парню, что не любит его и никогда не полюбит, что-то неуловимое дрогнуло в душе и тут же испарилось, оставив некий горький привкус собственной лжи на губах. Он услышал, как Тим ненадолго скрылся в ванной комнате — умыться холодной водой, чтобы скрыть слезы. Даже завтракая, Егор все равно заметил его покрасневшие глаза. Где-то внутри груди поселилась едва уловимая тяжесть, которая щекотливой волной прокатывалась по всему телу при взгляде на печального парня. Ему было стыдно оттого, что он так сильно извел парня за последние месяцы. Ему было стыдно, что он является убийцей его хорошего настроения и той красивой мальчишеской улыбки, которая всегда украшала Тима в начале их знакомства. Их игра в молчанку была только началом. Егор понял, что ему стало еще сложнее жить с ним под одной крышей, и он начал пропадать ночами со знакомыми в различных барах за одной-другой бутылкой пива. Алкоголь после такого продолжительного времени воздержания казался ему настолько противным, что его начинало мутить, и он покидал вечеринку, дабы не ударить в грязь лицом перед всеми. Тим не ждал его, обеспокоенно зондируя дверь, как обычно: напротив — сладко посапывал со своей стороны дивана и даже не просыпался после его позднего прихода. Такое общение, а скорее его отсутствие, длилось две недели — до самого начала концерта. Организаторы позвонили заранее, спросив у Егора — все ли в силе. Он ответил, что они готовы. В ночь перед концертом Тим куда-то ушел, не удосужившись предупредить Егора, во сколько вернется, и его не было всю ночь. Утром он также не явился, на звонки Егора ни разу не ответил. После обеда Егор начал ни на шутку беспокоиться: парень не подавал никаких признаков жизни. Егор поехал один в «Тайфун», нервно барабаня пальцами по обивке дивана в такси. «Черт возьми! Куда он пропал? Если он специально это делает, прекрасно зная, что этот концерт важен для меня, я его убью!!!» Парни встретили его удивленным взглядом. Сергей хмуро свел брови и отвел его в сторону, дабы не наводить панику на всю группу:       -Тим так и не объявился?       Егор злобно сжал губы и помотал головой:       -Не отвечает на звонки, гаденыш. Когда я уезжал, гитара была дома. Даже если он и пришел сразу после меня, ему нужно вызвать самое быстрое такси, чтобы… — он вдруг заткнулся и вытаращился, глядя вперед. Сергей обернулся и облегченно выдохнул: Тим скорым шагом вышагивал с гитарой наперевес вдоль заполненных столов ресторана, прорываясь в гримерку.       -Ну я тебе сейчас устрою! — Егор встретил его бешеным взглядом, затащил за шиворот в гримерку и прошипел в лицо. — Ты что творишь??? У нас концерт на носу, а он… — он замер, изумленно глядя на молчаливого парня, и резко отодвинул челку в сторону, открыв своему шокированному взгляду живописный синяк на всю щеку и разбитую бровь. Тим грубо отпихнул его от себя, снова спрятав свое лицо за локонами. — Что это сейчас было? — нервно выдохнул Егор. — Ты меня вконец решил доконать своими выходками??? У нас концерт сейчас будет…       -Я знаю, — ядовито поморщился Тим и стрельнул в него холодным прищуром, — может, уже хватит повторять про концерт. Заладил!       Егор в ужасе почувствовал, как резко побледнел: от грубого тона стоящего напротив парня, излучающего злобу и обиду, кровь волной схлынула с лица. Когда выдрессированный тобой щенок становится неподконтрольным волком, мирное сосуществование друг с другом подходит к концу.       -Слушай меня внимательно, мелкий засранец, — Егор все же взял себя в руки, злобно дыша и высекая искры взглядом, — сейчас мы отыграем наше выступление без сучка и задоринки. Мне плевать, как ты будешь выкручиваться: будешь заигрывать с толпой или, черт подери, станешь показывать «утиную походку» Янга (7)!!! Мы должны получить это чертово первое место, ты понял!!! — он прошелся дрожащей ладонью по лицу и кивнул Свете, стоящей неподалеку. — Света, у тебя есть косметичка? Ты можешь хоть немного привести его лицо в божеский вид?       Девушка кивнула головой, попросила всех выйти и усадила поникшего гитариста на стул, расстегивая сумочку.       -Зачем ты так с группой, Тим? — с грустью вздохнула девушка. — Они все извелись, не зная, где ты и что с тобой…       -Я не собирался никого подводить, — тихо ответил парень, поддаваясь макияжу со стороны девушки. — Я не виноват, что так случилось.       -Что с тобой приключилось? Откуда эти раны?       -Я пошел вечером снять денег с карточки, и меня остановили несколько парней. Хотели ограбить, — парень вздохнул. — Я не позволил забрать деньги, и завязалась драка. Нас увидел патруль и повез в отделение. Я не мог позвонить, у меня все отобрали. Отсиделся там до вечера, успокоился, и меня отпустили домой.       -Слава Богу, что ты в порядке. Нигде не болит после драки? — обеспокоенно пробормотала девушка. Тим поморщился, разминая плечо:       -Они мне руки скручивали, но суставы вроде на месте. Надеюсь, не подведут. Я буду терпеть, если даже будет больно играть.       -Скажи обо всем Егору. Он больше всех зол на тебя. Он должен знать правду, чтобы не злиться на тебя зазря.       Тим хмыкнул:       -Ему плевать на меня. Для него главное, чтобы я отыграл концерт как следует, а какой ценой — неважно. Света, — он обдал ее печальным взглядом, — я хочу просто сыграть в «Тайфуне» под его началом. Я не хочу вызывать в нем жалость или оправдываться перед ним. Поверь, сейчас это пустая трата времени даже для меня.       Их поставили последними по программе: сначала отыграли группы, которые уже были известны по городу, но в «Тайфуне» тоже еще не успели выступить. Участники групп с какой-то язвительной усмешкой оглядели весь состав «Сената», даже не изъявляя желания познакомиться. «Дилетанты» — читалось в их глазах. Егор провожал их настороженным взглядом, чувствуя, как парни за его спиной нервничают.       -Я знаю этих чуваков, — слышался за спиной боязливый шепот Антона. — Они уже больше пяти лет выступают по клубам, а играют и того больше. Так что не стоит особенно надеяться, что мы получим первое место. Если второе получим среди этих монстров, и то хлеб.       -Так, — Егор обернулся на всех. — Это что за настрой??? Чем мы хуже??? Мы неправильно пишем музыку или поем не так? У нас свой стиль, у них — свой. Мы от них отличаемся, и это нормально, — он протянул ладонь и кивнул на нее. — У нас все получится. Не зря же я вас так долго дрессировал, — улыбнулся он, парни усмехнулись в ответ и сложили свои ладони сверху. — На удачу! — Егор подмигнул и разбил гору из их ладоней. В гримерке было слышно выступление других групп: их музыка была весьма неплоха. Егор ухмыльнулся: у него все еще есть козырь в руках — его сольные гитарные партии. Он обернулся на поникшего Тима, одиноко сидящего на стуле в углу и настраивающего свою гитару. Этот парень взорвет этот клуб: то, что он вытворяет с гитарой, Егор пока еще ни у кого не слышал. Да и инструмент у парня был не из дешевых: сразу видно, выпросил у родителей самый стоящий агрегат, который подходит его индивидуальной игре. Когда они вышли на сцену, их еще никто не знал, но стоило проиграть их самой первой убойной теме, которую они написали вместе с Тимом, как ресторан оживился — все внимание посетителей было направлено на сцену. Егор чувствовал, как поет еще лучше, чем обычно, чувствовал, что Тим тоже старается изо всех сил — по напряженным скулам, которые Света старательно замазала тональным кремом и покрыла пудрой, было заметно, что он тоже переживает за их выступление. От его мощных соло, сотрясающих безмолвные стены, замирал весь ресторан, жадно смотря на его быстрые пальцы, с призрачной легкостью летающие по струнам. В какой-то момент Егор целых несколько секунд гордился тем, что этот парень не предал его, гордился тем, что этот парень настолько талантлив, что берет на себя половину успеха всей группы. Егору не было жалко этого успеха: ему было достаточно посмотреть на лица людей, взглянуть на хмурые лица музыкантов из других групп, удивленно и молча смотрящих на них из-за кулис сцены. «Дилетанты, говорите? Мы ждали этого триумфа очень долго!» — ликовал Егор внутри себя. Последней песней, которую Егор написал сам — без посторонней помощи, была легкая баллада без слов — Егор знал, что это будет выигрышной мелодией, даже если не будет присутствовать вокал. Пусть люди всецело прочувствуют на себе его музыку и пропустят ее сквозь себя. Тим старался — он пилил свою партию так непринужденно легко и самозабвенно, что после того, как отыгрался последний аккорд, зал еще несколько секунд безмолвствовал, а потом взорвался бурными аплодисментами. Олег, наблюдающий за ними со всеми остальными организаторами за VIP-столиком, удовлетворенно кивал головой и радостно улыбался, тоже аплодируя выступлению группы. Он встретил их в гримерке и предупредил, что голосование будет длиться около часа, так что пока есть время, вся группа может выпить за счет заведения. Их усадили за отдельным столиком, недалеко от других групп, которые пристально сверлили их подозрительными взглядами. Егор чувствовал себя на седьмом небе от счастья: внутри все кипело от высвобожденной энергии. Только что сбылась его главная мечта — та отчетная точка, которая, быть может, даст им зеленый свет в мир шоу-бизнеса. Он с довольной улыбкой посмотрел на парней, попивающих пиво. Тима рядом не было. Он свел брови и обвел зал настороженным взглядом: парень появился из-за дверей туалета, и его тут же остановил какой-то молодой мужчина. Они какое-то время беседовали друг с другом, а потом мужчина протянул ему визитку. «Это еще что за хрень???» — Егор поднялся с кресла, но рука Сергея остановила его.       -Я сам разберусь, — успокоил его парень и прошел мимо столиков к парню, который остался один.       -Кто это был? — спросил Сергей, Тим вскинул на него испуганные глаза и спрятал визитку в кармане джинсов.       -Да так, — парень пожал плечами, — я его впервые видел.       -Что он хотел от тебя? — Сергей строго сверлил его немигающими глазами, бросив быстрый взгляд на карман джинсов, куда парень убрал визитку. Тим с опаской поглядывал на него, а потом спокойно проговорил:       -Все в норме, Сергей. Он — фотограф. Хотел пригласить меня на фотосет. Сказал, что я красивый. Вот и все. Пойдем за столик. Я пить хочу дико.       -Красивый? С такими-то синяками? И у него не было с собой фотоаппарата. Странно, — Сергей не отставал от него и шел следом, но Тим не ответил — сев за столик, он заказал себе стакан сока и затих. Егор долгое время сверлил его прищуренным взглядом: здесь много различных богатых людей, ищущих молодые таланты. Если кто-то начнет переманивать его музыкантов, зубов не досчитается.       -Говорит, это был фотограф, — Сергей присел рядом с Егором.       -А-а-а, ну это ладно, — успокоился Егор.       -Но ты все равно приглядывай за ним. Мало ли… Даже невооруженным взглядом ощущается напряжение между вами. Опять поругались что ли?       -Можно и так сказать, — выдохнул Егор.       -Что произошло?       -Ну если бы мы были парочкой, я бы сказал, что мы расстались.       -А-а-а, — с улыбкой протянул Сергей и отмахнулся. — Ты уже раз двадцать пытался «расстаться». Так что это несерьезно. -На этот раз серьезно, Серый. Отвечаю.       -Мальчики, не скучаете? Можно к вам присоединиться? — вдруг послышался воркующий голосок. Егор выглянул из-за Сергея и расплылся в легкой улыбке: рядом стояли три длинноногих блондинки. Егор пригласил их к столику, ухаживая за ними: «Вот и спасение! Нужно воспользоваться случаем и прийти в себя. Эти крошки моментально «вылечат» меня от хандры». Одна девушка присоединилась к Тиму, но после его молчаливого игнорирования ее пустой болтовни она пересела к Антону. Вторая развлекала Сергея и Колю, третьей занялся сам Егор. В какой-то момент она проявила горячий интерес его персоной, даже Егор не ожидал такого быстрого поворота дел. Он благополучно забыл, что Тим сидит напротив и видит все его бессовестные ухаживания. Учтивый Сергей мягко осек его, осторожно шепнув в ухо:       -Егор, не перегибай палку. Тим все еще здесь.       -Мне плевать, — ехидно улыбнулся ему Егор и снова переключил все свое внимание на прижимающуюся к нему девушку. Когда она потянулась к его губам, он не постеснялся ее поцеловать. В ту секунду именно звон стакана напомнил ему о присутствии Тима: парень во все глаза смотрел на него, выронив стакан, а потом спохватился, засуетившись на полу и собирая осколки. Егор несколько секунд наблюдал за ним, а потом снова поцеловал красотку, которая с дивана бесцеремонно переместилась на его колени, поглаживая его плечи кончиками пальцев. Сергей подозвал официанта, чтобы убрать лужу сока и осколки, видя, в каком состоянии сейчас находится гитарист. Тим вдруг ринулся на выход, на ходу перекидывая чехол с гитарой через плечо. Сергей поймал его в коридоре, схватив за локоть:       -Ты куда? Еще не объявили результаты.       Парень мотнул головой, не глядя на него:       -Мне все равно. Завтра расскажете. Или позвоните. Я устал. Поеду домой. Пока.       Он выдернул руку из мертвой хватки Сергея, развернулся и вышел в ночь. Не хотелось оставаться в этом клубе: настоящая агония — видеть ЕГО в чужих руках и знать, что ничего нельзя сделать. «Сволочь…» — Тим перестал держать слезы в себе. Давно уже хотелось выплакаться, как следует, и чихать на то, что он мужчина и реветь позорно. Он держался до последнего — до самой двери в квартиру: открыл дверь ключом, прошел внутрь и, не включая свет, сполз по двери на пол, разревевшись, как маленький ребенок. «Да что же это творится со мной??? Совсем размяк с этим подонком! Не могу больше… — он размазывал бегущие без остановки слезы по щекам и судорожно всхлипывал, чувствуя себя настоящим истериком. — Мне ужасно больно. Я больше не хочу это терпеть. Любое его действие по отношению ко мне, как сотни иголок в сердце. Нельзя так жить. Я больше не могу… Не могу…» Он прошлепал в темный зал, поставил гитару у стены, включил свет и присел на диван. Вытерев слезы, он постарался успокоиться, глубоко дыша и смотря перед собой, а потом вынул на свет визитку и покрутил ее в руках. Словно спасение. Кто-то свыше в этот злополучный вечер уже решил за него, что с ним будет, выбрав ему другой путь и дав шанс все изменить. «Свиридов Алексей. Спонсор, продюсер. Раскрутка молодых талантов. Ваше будущее не только в Ваших руках» — гласила надпись. Он обещал ему золотые горы, если он уйдет из группы: сольные выступления в модных клубах и ресторанах города, хороший заработок, как только он сможет себя показать, и даже крышу над головой, что для Тима в данный момент стало главным стимулом. Он набрал номер, записанный на визитке, и пробормотал, как только услышал голос в трубке:       -Это Тим. Из «Сената». Вы на самом деле сделаете для меня все, что обещали?       На том конце сначала молчали, а потом вздохнули:       -Я не бог, но попробовать можно. Ты не первый, кого я раскручиваю. Если тебе нужны доказательства моего профессионализма, я могу…       -Не надо никаких доказательств, — прошептал Тим, жмурясь. — Я даю вам свое согласие на одном условии: вы прямо сейчас заберете меня и отвезете, куда необходимо. Завтра я могу уже передумать.       Алексей снова помолчал и вдруг согласился:       -Называй адрес. Я заеду за тобой.       Тим назвал адрес и нажал отбой: слезы снова покатились из глаз. Вот и конец. «Я тоже ставлю точку. Ту самую, которую ты так ждал. Ты ведь искренне хотел, чтобы мы оба остановились. Значит, мы оба не должны пожалеть о содеянном. Наверное, наша связь действительно была ошибочной». Он собрал все необходимые вещи, понимая, что все взять с собой не получится, а позже он уже не рискнет посетить эту квартиру. Нельзя. Он слишком слаб, чтобы сдержаться при следующей встрече. В будущем им лучше не встречаться. Даже случайно. Даже в толпе. Даже взглядом.

***

      -Серый!!! Это была чистая победа!!! Было ведь три группы: ты заметил, в каком отрыве мы были от всех остальных?! Эти зазнайки сгрызли скатерти, узнав результаты.       Внутри все билось в истерике: той самой, которую испытываешь, если очень сильно надеешься на победу и в итоге получаешь ее. Настоящую! Без обмана и подтасовок. Егор открыл дверь квартиры ключом и прошел внутрь темного коридора, слегка пошатываясь после нескольких коктейлей, выпитых за их победу. Первое место!!! Их выход в свет: теперь им открыты двери самого модного клуба в городе. Их ждут там на постоянных выступлениях. Сергей включил свет и огляделся:       -А Тим не приехал еще что ли? Он ведь уехал раньше нас. Он хотел, чтобы мы ему сообщили о результатах.       -Спит уже, наверное, — нервно отмахнулся рукой Егор, снимая ботинки. — Тим?! — позвал он и включил свет в зале — пусто и тихо. Диван заправлен. Никаких признаков присутствия в квартире гитариста. Егор свел брови:       -Может, гуляет, — он пожал плечами. Сергей обеспокоенно почесал шею и помотал головой:       -Ночью? С гитарой наперевес? На него уже напали недавно. Не думаю, что он рискнет снова шататься ночью по опасному городу.       -Напали? — Егор поднял на него удивленный взгляд.       -Синяки… Думаешь, откуда они? Мне Света рассказала, что его ограбить хотели, а он не дался и подрался. Он не отвечал на твои звонки, потому что в отстойнике сидел. Егор, позвони ему. Неспокойно мне что-то.       Егор фыркнул:       -Он сам виноват, если с ним что-то произошло снова. Его никто в шею не гнал из клуба. Сидел бы себе спокойно в кресле до объявления результатов и попивал свое безалкогольное пойло.       -Да ты же при нем бессовестно целовался с той белокурой шлюшкой!!! — процедил сквозь зубы Сергей. — Видел бы ты его глаза. Я думал, он не выдержит и натворит что-нибудь, в сердцах выдав вас обоих с головой. Он ведь почти плакал, видя, как ты милуешься с девчонкой, — парень злобно выдернул из его кармана телефон и протянул ему. — Звони ему сейчас же! Иначе я за себя не отвечаю.       -Защитник обиженных и оскорбленных! — скривился Егор. — А сам чего не позвонишь ему? Раз так переживаешь за его тушку.       -Потому что я ему никто! — Парень снова ткнул в него сотовым. — Звони!       Егор резко выдернул трубку из его рук и набрал номер: «Бесит! За что этого недоноска так любят все вокруг???» Как только вызов был принят, Егор не стал ждать ответа и процедил:       -Где тебя носит, молочный мальчик??? Опять во что-то вля…       -Я уехал, Егор, — послышался вдруг тихий шепот в динамике. — Я ушел. Не звони мне больше. Я сменю этот номер. Не ищи меня. Лучше найди нового гитариста. Я не вернусь. Как я и говорил, тексты и музыку своих песен оставляю тебе. Мне не нужны лишние воспоминания. Было здорово петь в твоей группе. Я многому научился и многое понял. Спасибо. Прощай.       В трубке раздались частые гудки. «Что он только что сказал?» В голове — фейерверк смешанных мыслей. Егор тяжело сглотнул, понимая, что бледнеет со скоростью света, и в ужасе уставился на телефон, потом тряхнул головой, стараясь собраться с мыслями, и снова набрал тот же номер: «Номер абонента выключен или находится вне зоны доступа сети». Егор опустил руку, смотря перед собой остановившимся взглядом.       -Егор! Что он сказал? — Сергей присел рядом, заметив ступор вокалиста.       -Он сказал, что ушел, — пробормотал Егор.       -Что?! — Сергей быстро поднялся с дивана и засуетился в зале. — Да нет, он, наверное, пошутил, — парень подскочил к креслу и схватил какую-то рубашку в руки. — Это же его рубашка? Это ведь он любит все в клетку? Где его ящик с одеждой? — он распахнул шкаф. — Вон его куртка и рубашки. Если бы он ушел, он бы забрал свои вещи.       Егор медленно поднялся с дивана, не слыша басиста, и посмотрел в сторону коридора: единственное, что может подтвердить правду слов гитариста, это ванная. Тим мог уйти без одежды, но без своих излюбленных средств для волос он уж точно никуда не рыпнется. Почему-то Егор был уверен в этом на все сто процентов. Он неторопливо подошел к двери ванной, включил свет, взялся за ручку: в груди все бешено затрепетало. «Мне страшно? Но почему?» Не хотелось узнать правду, которая находится за этой дверью. Готовый ко всему, он решительно потянул ручку на себя и шагнул внутрь, встав, как вкопанный, на пороге и в ужасе уставившись на полочку ванной — только его гель для душа и шампунь. Он даже испуганно сглотнул, чувствуя, как натужно доходит до него смысл сказанных Тимом слов. Так быстро он еще никогда не трезвел.       -Что такое? — Сергей заглянул в ванную и посмотрел на молчаливого Егора.       -Он действительно ушел, — вздохнул Егор, вернулся обратно в зал и упал навзничь на диван, прикрывшись рукой от света.       -Как ты это понял?       -Это неважно. Серый, мне надо одному побыть.       -Егор… Может тебя лучше не оставлять одного… Давай еще раз ему позвоним.       -Он отключил телефон. Я в порядке. Я никуда не поеду и ничего не натворю. Мне просто нужно отдохнуть. Я устал сильно.       Мягко закрылась входная дверь. Егор открыл глаза, лениво стянул с себя одежду и выключил свет, вернувшись обратно в постель и укутавшись в плед. «Он сказал, что ушел». Это звучало двусмысленно. Словно специально: думай сам. «Ушел из группы или от меня?» — Егор поежился, жмурясь. Скорее второе. И от этого становилось невыносимо больно. «А не этого ли я хотел? Своим уходом он окончательно избавил нас обоих от противного влечения друг к другу. Мне плохо сейчас, потому что эту окончательную точку поставил он, а не я. Он ушел не из группы, он ушел от меня». Егор почувствовал себя злым настолько, что был готов при следующей встрече разорвать этого самоуверенного мальчишку на куски за то, что он заставляет его так ярко и мучительно страдать даже после своего ухода. «Ты должен был уйти, не оставив в моей душе ни единого следа. Ты должен был исчезнуть, как туман. Со временем я забуду, что ты был в моей жизни. Я найду другого гитариста. Пусть он будет хуже тебя, но я продолжу свое дело дальше. Без тебя. Эта группа зародилась без тебя и будет жить дальше без тебя. Не пожалей, что сделал такой выбор, молочный мальчик. Не пожалей, что отказался от успеха. Ни за какие музыкальные награды мира я не приму тебя обратно, если ты снова появишься в моей жизни! Ты — призрачное прошлое, которое я не хочу повторить снова. Никогда!»

***

      Коля и Антон восприняли новость об уходе гитариста, как нечто невообразимое и шокирующее. Барабанщик, казалось, вовсе впал в ступор, услышав, что Тим больше не с ними.       -Как же так? — выдохнул он, смотря в пол шокированным взглядом. — Мы ведь только-только добились популярности. Победили в битве. Ничего не понимаю. Зачем он так с нами поступил в такой важный для нас период жизни? Разве не понимает, что он практически уничтожил все, к чему мы так долго и упорно шли?!       Егор молчал, сидя в углу и лениво покручивая в пальцах свой микрофон.       -Мы найдем нового гитариста, — ответил Сергей. — У меня уже есть один на примете. Егор, ты не против прослушивания? Или будешь искать сам?       Егор помотал головой и вздохнул:       -Приводи своего гитариста. Послушаем. Пусть разберет наши партии. Если осилит, значит, возьмем в группу. У нас сейчас нет особого выбора. Через месяц нас ждут в «Тайфуне». Я не могу их подвести после всего, что они для нас сделали. Предупреди парня, что у нас сжатые сроки.       Сергей покивал головой. На том и сошлись: на следующую репетицию они будут ждать нового гитариста, чтобы познакомиться и послушать его игру на гитаре. Егор пытался держать себя в руках: ладонь беспощадно горела, пытаясь достать телефон из кармана и снова набрать тот злополучный номер, который теперь навсегда отключен для вызовов. Еще какое-то время он с трудом привыкал к вынужденному одиночеству в пустой квартире: спустя несколько дней он заметил, что чистых вилок и тарелок уже нет — все лежало в раковине, грязное и немытое; спустя неделю стиральная машинка переполнилась грязной одеждой, исчезли все запасы чистых носков; полы и столы покрылись пылью. Время бежало, и Егор остро ощущал нехватку парня в своей квартире. Все это время Тим беспечно поддерживал чистоту, прибираясь в его убежище изо дня в день. Егор забыл об уборке, а сейчас пришлось вспомнить, что значит держать в руках пылесос или тряпку. Словно назло, что бы он ни делал, он постоянно натыкался на воспоминания: ванна — он вспомнил, как Тим влетел в ванную и заставил его очнуться; кухня — он ждал парня после его фотосессии, чтобы поужинать; балкон — он провожал его домой, махнув рукой; коридор — комплимент Тима в сторону его внешнего вида в пиджаке; зал… Зал был отдельной историей — красочной и всепоглощающей. Здесь было слишком много ярких воспоминаний, воздух пропитался их словами и действиями. Хотелось переставить всю мебель, лишь бы не ходить теми же путями, что обычно, переклеить все обои, к которым он бесцеремонно прижимал парня своим возбужденным телом; сжечь ту одежду, которая осталась после его ухода. Он боялся к ней прикасаться. Боялся не сдержаться. «Время… Все пройдет. Мне всего лишь нужно больше времени».       На следующей репетиции они познакомились с новым гитаристом: Виктор оказался практически их ровесником и был скорее любителем, нежели профессиональным гитаристом. Какое-то время он делился своими небольшими достижениями, рассказывая, где он выступал и что играл. Егор осторожно сверлил его прищуренным взглядом, с неизбежностью понимая, что к любому новому гитаристу он будет относиться заведомо предвзято. Он не найдет такого, как Тим: таких больше нет. Он смотрел на пустое место у стены, где обычно стоял парень, и безнадежно воспроизводил в своем воображении его образ. Будь он здесь, все сразу встало бы на свои старые места. Егор старательно отгонял от себя ненужные воспоминания. Пора все забыть. В группе да и в его жизни началась новая эра: пробуждение. Вторичное возрождение. После знакомства с Виктором они встали на свои места, приготовившись сыграть их первую песню в новом составе. Егор закрыл глаза, понимая, что пока не готов принять Виктора в их состав, и все еще чувствуя разрозненность в группе. Какое-то время Егор терпеливо слушал непривычную слуху игру гитариста, но когда дело дошло до гитарного соло, которые всегда были главной фишкой его песен, Егор в презрении замахал руками, останавливая музыкантов, а потом впился в новичка взбешенным взглядом:       -Что это было сейчас? Это не то соло? Это какофония!!! Кто тебе позволил переписывать соло заново???       -Оно слишком сложное для меня, — попытался оправдаться Виктор, испуганно глядя на озлобленного солиста. — Я немного переиграл его.       -Егор, — Сергей поспешил остудить пыл закипающего солиста, — я сам разрешил это сделать. Если нужно кого-то отчитывать, то это меня. Наши гитарные соло на самом деле не каждый сможет сыграть.       -Не каждый??? — съязвил Егор. — Тогда ему не место в этой группе!!! Прошлый гитарист был младше всех нас, а играл лучше каждого из вас в сто раз!!! Если кто-то не может играть также, пускай проваливает!!!       Озлобленный на весь белый свет, он выскочил из репетиционной комнаты, не в силах больше находиться в этой компании. «Да что же это такое!!!» Все начало рушиться с уходом Тима, даже музыка. Его музыка! Словно проклятье! Словно этот засранец писал музыку под себя, зная, что без него все покатится в тартарары. Егор со всей дури ударил по двери туалета кулаком и посмотрел на свое отражение в зеркале: глаза горели мощным ядовитым огнем. Он зажмурился, стараясь восстановить нормальное дыхание после выплеска эмоций. Так дело не пойдет. «Я должен принять его. Пусть он играет иначе, пусть он не дотягивает до уровня Тима, но он должен за этот чертов месяц выучить и отыграть все наши гитарные партии». Он вернулся обратно в репетиционную комнату и снова начал репетицию, ничего не объясняя и принимая неизбежное. «Я проиграл!»       С каждой новой репетицией Виктор играл все увереннее, но все равно это было не то, чего ждал Егор. Снова и снова понимание того, что той музыки, которая взрывала залы клубов и баров, уже не вернуть, наводило на него тоску и погружало в депрессивное уныние. Они засели в клетке, ничего не видя вокруг, уперлись в потолок. Из Виктора нельзя было выжать большее: он играл не потому, что ему нравилось, а потому что так было нужно. В нем не было того заразительного драйва, той увлеченности и любви к созданной музыке, которые были в прошлом гитаристе. Та музыка, которую они сейчас играли в новом составе, была другой. В горле постоянно вставал комок, в конечном итоге настал тот ужасный момент, когда Егор не смог петь. Все было не так. На очередной репетиции он даже не смог открыть рта: молча стоял у микрофонной стойки, смотря в пол, до тех пор, пока музыканты не остановились.       -Я не могу… Извините… Репетируйте без меня сегодня… — Егор вышел из комнаты, направившись прочь из здания. Невидимая рука сдавила горло. «Я потерял себя! Я не слышу себя! Я не вижу себя! Это уже не моя группа! Это все… уже не мое!» Он приехал домой на взводе, испуганно забился в угол зала, не включая свет и обнимая колени, попытался спеть одну из строчек песни и… снова не смог. Схватившись за голову, он сдавленно простонал, не веря самому себе и повторяя строчку за строчкой. «Я ведь все помню! Я ведь пел! Я ведь мог!!! Почему сейчас… почему сейчас я не могу???» Он подскочил с пола, забрался в кресло за стол, включил лампу, судорожно схватив ручку и блокнот: «Я должен написать новые песни! Я обязан создать что-то новое! Тогда все встанет на свои места. Мы отрепетируем новый репертуар. Пусть это будет длиться долго, но зато у меня не будет этого противного чувства сравнения». Он пытался что-то написать — сначала не получались стихи, потом он схватил в руки гитару и снова затих. Именно таким его застал приехавший после неудавшейся репетиции Сергей, присел у его ног, взглянув на его шокированное лицо печальным взглядом, и тихо спросил:       -Егор, может, сделаем передышку? Черт с ним с «Тайфуном». Ведь уход Тима резанул тебя по сердцу глубже, чем кажется. Признай это. У тебя изо дня в день — взгляд сумасшедшего. Давай ты придешь в себя, и мы начнем все заново. Это не трагедия. Все еще можно восстановить.       Егор отставил гитару в сторону и помотал головой:       -Я больше не могу петь, Серый.       -То есть? — свел брови басист.       -Я сейчас пытался писать песни. Раньше я писал их в любом состоянии: трезвом и пьяном. Я мог выдавить из себя хотя бы одно четверостишье, а сейчас в голове — пустота. Я не могу ни о чем думать. Кажется, вам придется искать нового вокалиста.       -Егор, — нервно посмеялся Сергей и присел рядом. — Само собой ты в шоке от происходящего в последнее время. Да все в шоке, но давай ты не будешь заходить так далеко. Остынь немного. Не гони лошадей.       Егор помолчал, а потом продолжил:       -Организм не просто так сопротивляется пению. Я не хочу больше петь. Это не каприз. Это правда. Тим однажды сказал кое-какие слова, которым я долгое время не верил, они засели у меня в голове: музыка должна идти от сердца. Я же писал ее вопреки всему, назло матери, хотел ей что-то доказать, показать, какой я крутой. Вот поэтому я сам написал всего три песни, а с Тимом это пошло как по маслу. Он вдохнул жизнь в мои песни, он наполнил их смыслом, ибо был искренен в словах. Его тексты — настоящие в отличие от моих… Мне нельзя быть солистом, я не имею права им быть. Со своей черствой озлобленной душой я должен сидеть в уголочке и не вякать лишний раз. Как я могу передавать эмоции и смысл слов, если сам на деле ничего не чувствую. Получается, я лгу себе и остальным. Вокалист не должен быть лгуном, — Егор откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок. — Передаю лидерство в группе в твои руки…       -Егор!!! — выдохнул в шоке Сергей, все еще не веря своим ушам.       -Не перебивай. Я трезвый и вполне понимаю, что говорю. Я больше не ваш лидер и не ваш вокалист. Я не буду противиться, если ты найдешь другого вокалиста. Мне все равно, как он споет наши песни. Теперь это твое детище. Разрешаю делать с ним все, что хочешь. Можешь даже переименовать группу. Все равно это больше не «Сенат». В названии больше нет места для буквы Т.       Сергей покачал головой:       -Егор, ты пугаешь меня. Ты медленно сходишь с ума. Давай поищем Тима. Все равно он недалеко ушел, где-то живет в этом же городе и наверняка жалеет, что покинул нас. К тому же у нас есть общие знакомые, можно подключить Светку: уж через общежитие всегда можно узнать хоть что-нибудь.       Егор отрицательно помотал головой:       -Зачем, Серый? Он все правильно сделал. Ты же сам видел, что с нами двумя творилось. Я не сейчас схожу с ума, я сходил с ума, когда он был рядом. Теперь же мучительно медленно прихожу в себя, и это нормально. Его было слишком много в моей жизни, поэтому мне так тяжело отпустить его от себя так внезапно. Может быть, это знак того, что мне пора остановиться. Возможно, я ступил не на ту дорогу, когда начал заниматься музыкой. Возможно, это расплата за мое эгоистичное предательство семейных ценностей. Я устал от сопротивления. Впервые в жизни я готов сдаться без боя и признать свою неправоту и ошибки… Ты ведь понимаешь, о чем я? Хотя зачем я спрашиваю, ты прекрасно все понимаешь. Мне уже плевать, что меня могут признать слабаком. Я на самом деле чувствую себя слабаком, — он вздохнул и прикрыл глаза. — Тим убил во мне остатки сил. Я только сейчас понимаю, что все последние месяцы держался на последнем издыхании. Он держал меня на плаву. Его появление вдохнуло в меня новую жизнь, а уход уничтожил остаточные обломки желаний. Мне нужно отдохнуть, а для этого мне нужно признать собственное поражение и сдаться. Не переубеждай меня. Все к этому и шло последние дни. Подсознательно я сам уничтожил то, что создал, и сейчас я чувствую внутреннее освобождение от пут. Так что все верно, — Егор взглянул на поникшего басиста и улыбнулся ему. — Со мной все будет хорошо. Я не пожалею о своем решении. Обещаю. Я уверен, у тебя все получится и без меня, а если даже и не получится, я не буду ни в чем тебя винить. Я больше не приду на репетиции. Скажи парням сам, почему я ушел. Пусть сильно не ругаются, но если будет необходимо, я извинюсь перед всеми за доставленные неудобства.       -Перестань, Егор, — выдохнул Сергей. — Ты многое сделал для того, чтобы мы достигли такого уровня, как сейчас. Никто не будет тебя в чем-либо винить. Все расстроятся из-за того, что группу покинул очередной талантливый парень.       Егор с грустью покивал в ответ: казалось, несмотря на то, что группа состояла из пяти человек, весь ее остов держался на союзе вокалиста и гитариста. Тим писал отличные гитарные соло и стихи, Егор же старался не ударить в грязь лицом, исполняя песни эмоционально и ярко. А что теперь? Егор вдруг почувствовал, что остатки его живой души — те самые, которые еще могли позволить ему улыбнуться непринужденно и легко — резко почерствели, сотворив из него каменную мумию. Бросив его на произвол судьбы без прощальной речи, Тим унес с собой и его покой, и его мечты, и его душу. Снова оставшись наедине с мыслями, Егор опрокинул себя на диван и посмотрел в потолок: возможно, и хорошо, что он исчез внезапно, без предупреждения. «Один бог знает, как бы я повел себя, если бы он сказал мне в лицо, что уходит, — вздохнул Егор, прикрыв глаза. — Вместе с ним я потерял все, что приносило мне радость и умиротворение. Он впитал это в себя и украл прямо из-под моего носа. И теперь я ошибочно скучаю по нему, а не по музыке, которая жила в нем все эти месяцы и формировалась в наши песни». Егор открыл глаза, презрительно поморщившись: все его слова и любые мысли со стороны выглядели, как оправдание его упавшего настроения и хандры. «Противно!»       Однажды в дверь позвонили: Егор открыл ее и свел брови — на пороге стояла знакомая девушка. Где-то он ее уже видел.       -Меня зовут Оля. Я училась вместе с Тимом, — пояснила она. — Мы с тобой в клубе познакомились, помнишь? Это я каждый раз с Тимом танцевала.       Егор покивал головой, наконец вспомнив гостью, и пропустил ее внутрь. «Зачем она пришла? Странно как-то». Девушка отказалась выпить чаю и протянула ему ладонь, на которой оказались ключи.       -Это Тим просил передать.       Егор бросил на нее удивленный взгляд:       -Ты виделась с ним?       Она покивала головой и вздохнула:       -Да, но не проси сказать его адрес. Он мне так и не признался, где обитает. Боится, что ты с музыкантами найдешь его, — она как-то проникновенно взглянула в его глаза. — Но как только я узнаю что-нибудь, я скажу тебе.       Егор подозрительно прищурился:       -Зачем?       -Я все про вас знаю. Не переживай, Тим тут ни при чем. Я сама все поняла, по его расстроенному взгляду, а он лишь нехотя подтвердил. Ваше трепетное отношение друг к другу было слишком явным. Трудно не понять, почему Тим вдруг резко бросил группу на пике ее восхождения.       Егор помотал головой:       -Не утруждай себя сводничеством. Не нужно, а ему передай, что мы не намерены его искать. Надеюсь, он нашел себе пристанище. И будет счастлив.       -Зря ты так, Егор, — грустно выдохнула девушка на прощание.       Одиночество изо дня в день было беспощадным. Разум требовал новых свершений и яростную подпитку творческой энергетикой. Однажды Егор все же сел за компьютер: ненадолго ему показалось, что он способен написать стихи, но желание быстро испарилось в воздухе, стоило ему открыть чистый файл. Любые попытки вернуться к прошлому были бесполезны. В конечном итоге Егор убрал подальше все свои наброски текста, спрятал гитару в шкаф от греха подальше, прибрался на рабочем столе своего компьютера, скрыв все свои музыкальные файлы. В какой-то момент он ощутил некоторое освобождение от пут, оставался лишь последний шаг к настоящему отступлению: он набрал номер телефона матери и замер, слушая гудки. «Я должен вернуть то, что потерял …»       -Да? — тихий голос в трубке.       -Мама, ты была права. Прости меня за испорченный юбилей. Я звоню, чтобы сказать — я больше не пою. И никогда к этому не вернусь.       На том конце какое-то время молчали, а потом тяжело вздохнули:       -Я готовлю ужин. Жду тебя через час. Мы должны собраться всей семьей. Нужно возобновить былую традицию и отпраздновать твое прозрение.       -Хорошо. Я приеду.       Она положила трубку первой. Егор убрал телефон в карман брюк, вдруг почувствовав, как огромный валун упал с его души: теперь все встанет на свои места. Он успел купить матери букет шикарных красных роз по пути, отцу — блок его любимых сигарет, а сестре — плюшевого медведя. За час было сложно найти что-то путное. Дверь открыла мама: со спокойным выражением лица приняла от него букет и молча ушла поставить цветы в вазу. Далила прикусила губу, стоя в стороне и боязливо поглядывая на него, а потом не выдержала и подлетела к нему, прижавшись к его груди. Отец с теплой улыбкой принял от него сигареты и хитро прищурился:       -Провоцируешь отца продолжать курить?       Егор виновато улыбнулся в ответ и пожал плечами:       -Не было времени купить тебе что-то более полезное.       Они сидели за столом на кухне и без слов ужинали. Едва уловимое тиканье настенных часов и шуршание радио на окне. Все вернулось туда, откуда началось. Егору показалось, что он помолодел на десять лет: все те же обои, шторы и даже скатерть с фруктами, которая уже слегка потрепалась за время ее использования. «Надо будет подарить матери красивую скатерть, наподобие этой — она любит изображения фруктов». Как только по радио заиграла песня «Linkin Park», мама поднялась со стула и выключила его, погрузив кухню в еще более убийственную тишину. Она вернулась за стол и бросила на Егора строгий взгляд:       -Ты на самом деле больше не поешь?       Егор кивнул головой.       -Почему?       Парень вскинул на нее удивленный взгляд: было занятно, что она вдруг заинтересовалась его делами, которые раньше выводили ее из себя.       -Ушел гитарист, и я не захотел начинать все заново.       -Тим? Тот самый гитарист, который с тобой жил? — переспросила вдруг Далила. Мама свела брови, удивленно взглянув на дочь, а потом перевела недоуменный взгляд на Егора. Тот поспешил объясниться:       -Он — бывший студент. Здесь у него никого из родных не было. Я приютил его у себя. Как только он ушел из группы, все закончилось. Да и я порядком подустал от всего.       Мать покивала головой:       -Тебе пора заняться личной жизнью. Ты уже достаточно погулял. Тебе нужна семья.       -Согласен. Я собираюсь заняться этим.       -У тебя уже есть кто-то на примете? — женщина, казалось, была по-настоящему удовлетворена его ответом.       -Нет, но это дело поправимое.       Семейный ужин прошел спокойно — без скандалов и повышенных тонов. На прощание мать извинилась, что порвала его подарок, и призналась, что очень сильно жалела, что так поступила.       -В следующий раз я сама куплю билеты, и мы сходим на концерт вместе, — проговорила она на прощание и поцеловала его в лоб. — Спокойной ночи. Позвони мне, как доберешься домой.       -Хорошо, — с улыбкой кивнул головой Егор.       Все было так приторно сладко: он ехал в душном автобусе, уткнувшись лбом в стекло, и жмурился, чувствуя удушливую изжогу внутри себя. Не хватало свежего воздуха, свободы и отрешенности от реального мира, хотелось ослабить невидимые беспощадные руки, сжавшие горло мертвой хваткой. Эти руки выжимали из него слезы боли и отчаяния. Егору хотелось ударить со всей силы по пыльному оконному стеклу кулаком, словно это позволило бы ему выбраться из клетки, в которую он так легко запихнул себя за последние дни. «Это все убивает меня… Я медленно умираю…» Было страшно понимать, а уж тем более признать, что ему ужасно тоскливо без добрых наивных глаз и ласковых прикосновений человека, который так бескорыстно дарил ему свое тепло и заботу и так легко предал его дело и бросил его в одиночестве. Сергей продолжал нудить изо дня в день, предлагая найти Тима, но Егор категорически отказывался от этой затеи. Нельзя. Возможно, еще не наступило то время, когда он сможет окончательно забыть все, что с ними двумя произошло. Ему все еще требуется время, чтобы восстановить душевное равновесие. Уход парня больно задел не только его сердце, но и самолюбие. «Я могу не сдержаться и порвать на куски этого наглеца при следующей встрече. Я сейчас еще больше неподконтролен самому себе. Он вызывает во мне не только боль, но и злость, а это хуже всего». _______________ (7) Ангус Янг – соло-гитарист австралийской рок-группы AC/DC, известный различными шокирующими (дикими) выходками на сцене, развлекая этим публику и не прекращая играть на гитаре.