mors in victoria

— Рано или поздно тот огонек, который привлёк меня в тебе, погаснет. — Ты можешь спасти меня, Джек! — Спасти себя можешь только ты сама. Titanic

С момента, когда Чон попал сюда, он сидит за столом вместе со всеми впервые, а это немало времени — по его личным расчётам прошло двадцать семь дней. Всё это время он провёл в своей комнате, только несколько раз в сутки выходя на улицу, чтобы опорожниться, а заодно подышать свежим лесным воздухом. — Чего? — песпрашивает Чимин, прерывая процесс поглощения пищи и с изумлением уставляясь на Гука, что, как оказывается, всё это время смотрел на него, а тот моментально отворачивается, кидая почти неслышное «Нет, ничего» и впихивает в себя последний кусок. Встать из-за стола должны  все одновременно — странное правило, установленное Стариком, которое ни в коем случае нельзя нарушать, — потому он, отодвинув посуду от себя в сторону, вместе с Джисоном покорно ждёт, пока все остальные закончат обедать, и от нечего делать переключается на интерьер. Кухня находится в конце коридора, поэтому через всюду открытые двери Чон видит части других комнат: всё в избе сделано вручную из древесины, и, что скрывать, выглядит это поистине волшебно. Каждая кровать, диван или кресло в доме застелено полосатой накидкой в красных, зелёных и синих тонах. Столы и тумбы выделяются маленькими белоснежными скатертями, что сливаются с разукрашенными чёрно-белыми узорами стенами. Везде сверкающий золотом от лака паркет и красные коврики, а вместо люстр — большие керосиновые лампы. Именно из-за отсутствия электричества Гуку думается, что он попал в прошлое столетие — настолько всё непривычно. Хотя, после нехилой, по словам Сокына, дозы амнезиака — для него всё сейчас непривычно. Зеркала здесь всё-таки присутствуют — за дверцами огромных, шикарных, резьблённых шкафов, что находятся почти в каждой комнате. В одном из таких лежит одежда, на удивление, по размеру идеально подходящая Гуку, да и в принципе в его вкусе, что не то чтобы его напрягло, даже наоборот — немного обрадовало. Образ идеального места жительства интроверта дополняют золотые обивки на окнах и дверях и тёмно-коричневые ковры рядом с дверными проёмами. Ничего лишнего нет. Куда ни глянь — чистота и порядок, царит уют и комфорт. Кажется, такая энергетика расплавит даже самое ледяное и твёрдое сердце. Чон всё сильнее алчет узнать, что случилось с ним на самом деле, и вообще — взаправду ли он здесь по воле его близких? Понимание, что это крайне плохая идея, приходило к нему постепенно, но останавливаться он не собирается. Видите ли — из тех людей, что всегда всё доводят до конца — хорошая черта, верно. Особенно в подобных случаях. Чон даже не может догадываться, что являет из себя Сокын, какой образ скрывается за маской добродушной, бескорыстной и мудрой личности. Исходя из всех имеющихся в его копилке разговоров со Стариком — он знает достаточно много о Чонгуке, точнее практически всё, а вот сам Чонгук находится в самой безысходной и непонятной ситуации, которая по какой-то причине кажется ему… Неправильной. Будто этого вообще не должно было случиться в его жизни. Будто это просто глупый сон. После ужина Чон перво-наперво принял решение наконец поговорить с Джисоном, с которым перекидывался считанным количеством коротких словечек за весь прошедший месяц. «Надо это исправлять, Куки!» — вдруг вспомнил Чонгук фразу, что Чимин вставлял везде, где только мог, и мягко улыбнулся, наблюдая, как Хан младший помогает Старику с мытьём посуды на улице. Надо наконец-то последовать этому совету. Здесь критически много работы, учитывая отсутствие электричества, водопроводной системы и подобных вещей, не говоря уже о приборах, которые облегчают быт — типа посудомойки и мультиварки. Ждать, пока Сон закончит, пришлось достаточно долгое время. Когда он всё-таки отошёл, радостно потягиваясь и разминая шею, Гук подбежал к нему, впечатывая в стену, а когда понял, что натворил — виновато отступил назад, подбирая слова, что, вообще-то, готовил за день до этого разговора: — Что ты делаешь?.. — нервно подал голос Джисон, заикаясь и отряхиваясь. В ответ последовало только куча извинений и пояснение, гласящее, что Чон очень хочет поговорить, на что Джи робко ответил: — Я слушаю. — Ты сам никогда не завязывал разговор со мной, и… — скорее утвердительно, чем вопросительно, как перед Богом, дабы не затягивать драгоценное время. Даже не дав договорить, Джисон расплылся в улыбке, будто только этого момента и дожидался всю сознательную жизнь: — Я ждал, пока ты начнёшь, наверное. — расслабился и отошёл от стены, оказываясь почти впритык к Гуку. Ростом он не сильно больше самого Чонгука, но телосложение покрепче, да и в целом выглядит он намного взрослее, хотя, по словам Чима — они почти одногодки. На этом, скорее всего, просто сказалось место его обитания. Для того, чтобы выживать здесь, нужно немало сил, верно? Младший немного удивился такой реакции выглядящего тихим и спокойным весь месяц мальчика, и хорошенько откашлялся в кулак, перед тем, как продолжить беседу: — Прогуляемся по территории леса? — Гук выдавил из себя что-то наподобие улыбки, отвечая невероятной лучезарности Джи. Хан отвечает коротким кивком и шагает к высокой калитке — Чимин объяснял, что построена она для того, чтобы дикие животные не смогли забраться сюда. Поладить с Соном так легко получилось, Чон не верит, что это всё, что он него требуется. Лес смешанного типа, так как деревья на горизонте самые разные: от огромных елей и до маленьких, явно посаженных не так давно, сакур. Эти самые сакуры окружают всю избу, и Гук задумывается, окидывая их вопросительным взглядом. Словно читая в его глазах немой вопрос, Джисон объясняется: — Эти деревья посадила моя сестра, когда ещё жила здесь. — говорит, прислоняясь рукой к стволу одного из вишнёвых деревьев и склоняя голову к корню, красиво выпирающему из земли. — У тебя есть сестра? То есть… У вас с Чимином? — переспрашивает Чон, завороженноо рассматривая, как тонкие ветки с почти опавшими листьями покачиваются на ветру. Сон покачал головой в стороны: — Чимин мне не родной брат. И для Ёнхок тоже. Двоюродный. С десяток секунд Чонгук думает, что-то вычисляя у себя в голове, а потом обращает таки внимание на остальные деревья, что скрылись за густыми ветвями сакур. — Поэтому вы такие разные… Внешне, и… И характерами. — Не думаю, что наши характеры уж очень сильно отличаются. Просто я более… Спокойный, наверное. — идёт вслед за Чоном, в последний раз окидывая тёплым взглядом родные для него деревья — Ты мог заметить, что он очень резвый, и вообще… Порой мне кажется, что он всё ещё ребёнок, каким был лет в одиннадцать. — Ребёнок?.. Я бы не сказал, что… Хан перебивает его, не давая возможности выразить своё мнение: — Извини, но ты очень плохо его знаешь, а я живу с Чимином шестнадцать лет не разлучаясь. — с долей злости и раздражения в голосе напоминает Джисон. Чонгук решает не продолжать эту тему, и перескакивает к вопросу, который задавал изначально: — И всё-таки, почему ты никогда не разговаривал со мной? Я понимаю, я могу просто быть тебе неприятен, но… — Дело не в этом… — и больше ничего. Ни слова, чтобы хоть как-то что-то пояснить и развеять туман, в котором кроется причина необщительности старшего. Такая недосказанность, конечно, не раздражает, но заставляет ёжиться от холодных мурашек из-за просто налётом задержавшегося джисонового взгляда на себе. Нет, это всё — только начало… — Прости, если сказал что-то не то. Ты выглядишь так, будто тебя очень легко задеть. — нарушает пятиминутное молчание Гук, садясь под огромным дубом на корень. Джисон приземляется на корточки в метре от него. — Так и есть. Но я этого почти никогда не показываю. — Из тех, кто любит скрывать свои чувства? Хан выдыхает устало, будто его уже бесит болтливость Чонгука. Только лишь полчаса назад он улыбался ему и шутил, рассказывая о сестре… — Я не люблю скрывать свои чувства. Я просто не умею по-другому, Чонгук. Ты только что озвучил стереотип, что все депрессивные и «странные» люди просто притворяются. — Ты таким не родился, ты таким стал. — Джисон заметно напрягся, делая вид, что играет с муравьишкой, а траве. Будь у него в руках сейчас сигарета — он бы выкурил её с одной затяжки, настолько нервным он выглядит. — Не вредничай больше. Меня ведь легко вывести из себя, ты это понял, насколько я вижу. И у тебя это отлично получается. — Джи поднялся на ноги, и, осмотревшись, направился обратно к дому, оставляя Чонгука наедине со своими мыслями. Ещё немного, и Хан бы ляпнул «Подумай над своим поведением», но вовремя остановил себя. Чёрт дёрнул Чонгука подойти к нему. *** — Он всегда был такой? — вдруг посреди пустого разговора с Чимином спрашивает Гук, и тот отвечает сразу «Да», в когда понимает, что сморозил на автомате, поднимает  глаза и переспрашивает: — Погоди, ты о Джисоне? — О нём. Он действительно всегда был таким… Закрытым? — Нет, он изменился где-то в районе пяти лет назад, когда его сестра уехала. — Пак что-то переварил у себя в голове и саркастически усмехнулся — А ты всё же поговорил с ним, да? Тогда о сестре ты осведомлен. — Да. — ответил на все вопросы сразу и продолжил допрос: — Что случилось с Ёнхок? — Ничего особенного с ней не случилось. Когда ей стукнуло 18 — встретила парня, все уши здесь нам о нём прожужжала. Через год уехала с ним в город, вышла замуж уже там — вот и вся история. — Чимин говорил уверенно, словно даже не общался с девушкой, когда та была с ними, и тем более не считал её кем-то близким. — Вы часто видитесь? — Вообще не видимся и не общаемся. Я даже не знаю, что с ней сейчас. Джисон её очень любил, но плевала она на братьев. — сглотнул, устремляя злобный взгляд сквозь Чона — Самодовольная стерва. Этот ответ, по правде, не оказался для Чонгука неожиданностью. Что-то подсказывало, что Пак не ладил с ней должным образом ещё когда был мелким. — Как девушку любил? — За кого ты его принимаешь, Чонгук? Гук рассмеялся тихо, проводя языком по губе и выискивая в разуме новые вопросы, ответы на которые могут очень помочь. — Ты в курсе, кто этот парень? — Да, она приводила его несколько раз сюда. По поведению было видно, что такой способ жизни он не признаёт, ну и пусть катится нахер. Я даже имени его не помню, и вспоминать не горю желанием. А ещё он странным мне показался, как сейчас помню… Эти глаза… Они в дрожь бросают. Ёнхок говорила мне, что влюбилась в его взгляд, но этот самый взгляд ещё месяц мне в кошмарах снился… Младший обнял себя за колени, удобнее устраиваясь рядом с Чимином на кровати и уставился в стену: — Хочу помочь Джисону. — Ты думаешь, возможно найти Ён? Может, она и в земле уже, не буду сильно удивлён, если этот псих её грохнул. Или сама повесилась. — Хватит, прекрати. Спасибо, Чимин-и. — А зачем тебе это вообще? Я имею ввиду… Зачем взялся помогать Джи? — Я не знаю, он… Он хороший. Пак глубоко втянул воздух ноздрями, откидываясь на подушку и расслабляясь, будто только что испытал самое настоящее наслаждение после сильного стресса, а затем так же медленно выдохнул и сомкнул веки. — Он хороший. Он чудесный, Куки. Я думаю, что ему действительно нужна помощь и поддержка, которой я не могу ему дать, да и не от меня он её ждёт. Хоть Джисон и ненавидит меня, но… Но он всё ещё мой брат и самый родной человек. — Ты со мной? — Я с тобой.