***
— Как обстоят твои дела, Льюис? — спросил Джон — отец Аннтеи — когда уже все сидели за столом и приступили к трапезе. — Неплохо, мистер Милн, — ответил Льюис, внезапно помрачнев. — Правда, не без печальных вестей: несколько месяцев назад скончался мой дядя; он долгое время болел, ни один врач не смог ему помочь. Семейство Милн шокировано переглянулись. — Наши соболезнования, Льюис… — сказал Джон. — Спасибо, мистер Милн. Поскольку у него не было наследников, он посвятил мне свой титул барона и передал пару поместий в Лондоне, — уже с улыбкой на губах добавил Льюис. — Случившееся с твоим дядей — огромное горе. Но мы не можем не поздравить тебя с титулом. И впредь, надеемся, что наступят только хорошие времена, без плохих вестей. — Но в письме ты не рассказывал ничего о случившемся, — произнесла Аннтеа, поражённая услышанному. — Да, я просто подумал, что будет лучше сказать обо всём при встрече. — Так что же получается, к тебе следует обращаться как к барону Далтону? — Получается так, — ответил Льюис. — Граф Стэнфорд как-то пригласил меня на одно светское мероприятие в Лондоне и предложил кандидаток на женитьбу из знатных семей, но я, — он вновь посмотрел на Аннтею, — я сказал, что у меня уже есть девушка, на которой хочу жениться. — Жениться? — с поддельным удивлением переспросила Маргарет. Она знала, что Льюис собирается сделать дочери предложение. Аннтеа догадалась об этом, как только заметила, что письма, полученные ею, оказались преждевременно вскрыты. Мать пыталась умело скрыть этот факт, складывая письма обратно в конверт и скрепляя их воском, но обмануть дочь ей не удалось, и та призналась. Отныне Аннтеа старалась получать письма первая. — Да, вы не ослышались. Я люблю вашу дочь, миссис Милн, и вы это знаете. Я хотел жениться на ней ещё полгода назад, в нашу последнюю встречу, но внезапное письмо с просьбой вернуться оборвало все мои планы. — Зато сейчас, вы наконец-таки вместе. И вам уже ничего не помешает! — Да, вы правы. О деталях нашей свадьбы я хотел бы обсудить предстоящим утром, если вы не возражаете. Мне ещё многое предстоит рассказать и, думаю, лучше сделать это на свежую голову. — Да-да, мы понимаем! Не беспокойся. Поужинай, потом пойдёшь отдыхать.… Такой огромный путь, небось, проделал.… Ты будешь ночевать у своего друга, верно? — Да, не волнуйтесь. — Льюис нашёл под столом ладонь Аннтеи и скрестил с ней пальцы. Она улыбнулась. — Кстати, давно хотел спросить, да всё никак не удавалось: кому принадлежит замок на холме? — О, это замок графини Дорсет, — устроившись поудобнее на стуле, воодушевлённо ответила Мередит. — Но она к тому же была ведьмой. Все жители её боялись. До сих пор помню те пугающие голубые глаза и бледную-бледную кожу. Она будто пронизывала человека взглядом. Поистине жуткая женщина. Её холодная аура ощущалась аж за километр! Все разбегались, как только видели её силуэт. Не дай Бог, ей что-нибудь не понравится — она нашлёт на него проклятие, и неважно: это старик под нос бубнит, или собака лает. Никому не поздоровится. Вот Мария из дома напротив до сих пор не поправилась, а всё потому, что ведьме не понравился её взгляд. Бедняжка, до сих пор жалеет об этом. — Довольно жутко. — Да! Это действительно жутко! Но, Слава Богу, она умерла! — захихикала миссис Милн. Аннтеа вздохнула. Иногда легкомысленное поведение матери вводило её в отчаяние. — О ней нет вестей вот уже четыре года. — Так что же, там никто не живёт? — Как же! Там живёт её сын. — У неё есть сын? — Ох, это отдельная история, дорогой мой. Но я тебе расскажу. Графиня Дорсет влюбилась в одного мужчину. Она забеременела от него. Но спустя год после рождения сына, мужчина сбежал с любовницей. Тогда ещё эта ведьма была нормальной, не такой злой. Но после предательства возлюбленного совсем слетела с катушек. Она даже прокляла родного сына, превратив его в настоящее чудовище, которое до сих пор там обитает. Только по ночам выходит на охоту. Но буквально два года назад средь бела дня он напал на Грэгора — жителя Корфа. Он чудом выжил, но после случившегося с трудом передвигается и практически не разговаривает. Правду ведь говорят, что от чудовища рождается чудовище! — Мам, прекрати, — вмешалась Аннтеа, — ты не знаешь, что случилось в тот день с Грэгором, и что происходило и происходит по сей день за стенами этого замка, поэтому не стоит что-либо с такой уверенностью утверждать. — Наивная девчонка! В нашем лесу нет диких животных, кто же мог его так искромсать?! Девушка покачала головой, всё ещё не соглашаясь, но и не желая спорить. Бессмысленно. Даже если мать не права, она всё равно будет настаивать на своём. — Можно подумать, ты что-то знаешь лучше меня, — решила добавить мать, дожевывая мясо. — Нет, не знаю. — Аннтеа посмотрела на неё проницательными серыми глазами, настолько выразительными, что, порой, пугали даже мать. — Но и ты не знаешь правды. Верь только тому, что видишь и слышишь собственными глазами и ушами. Мать просверлила дочь взглядом. И Аннтеа уже поняла, что это может значить: когда Льюис уйдёт, начнётся словесная перепалка, в которой женщина будет жаловаться на мужа за то, что собственная дочь её не слушается и перечит. — Я тоже думаю, что дыма без огня не бывает. И что зло порождает зло, — вмешался Льюис. — Таков закон жизни. — Ладно, давайте поговорим о чём-нибудь другом, — не желая спорить, сказала Аннтеа. — Льюис, не поделишься с нами чем-нибудь интересным из городской жизни? Льюис с огромной радостью принялся рассказывать о совершенно разных историях. Время проходило незаметно. Смех и удивлённые возгласы слышались за стенами небольшого, но уютного домика. Когда практически все темы были обсуждены, и ощущалась лишь легкая усталость после долгой поездки, Льюис сказал: — Был очень рад повидать вас, но, пожалуй, мне пора отдыхать: необходимо набраться сил, чтобы завтра обсудить все детали нашей свадьбы, — засмеялся он, и родители Аннтеи подхватили его смех. Льюис склонился к уху девушки и прошептал: — Мы можем встретиться в полночь на мельнице? Мне есть, что тебе рассказать. Посмотрев на него, Аннтеа улыбнулась и ответила согласием.***
В полночь девушка бесшумно встала с постели и, накинув поверх ночного платья длинную мантию с капюшоном, вышла из дома. Во дворе безлюдно. Тишину изредка нарушали звуки сверчков и лай соседской собаки. Лунный свет был достаточно ярким, чтобы освещать путь. Аннтеа дошла до мельницы и, отворив высокую деревянную дверь, осторожно ступила внутрь. Льюис стоял посреди помещения и задумчиво смотрел куда-то вперёд, пока не услышал скрип двери. Он повернулся к Аннтее лицом, представ перед ней во весь рост. Только сейчас у Аннтеи появилась возможность как следует его рассмотреть: высокий мужчина со светлыми волосами, убранные в невысокий, короткий хвост. Глаза его имели серо-зелёный, глубокий оттенок, губы пухлые, а когда он улыбался, обнажая ровные белые зубы, она не могла вовсе отвести от него взгляд, настолько очаровательным он был. После полугодового отсутствия тело его сильно возмужало: плечи стали шире, расстёгнутые верхние две пуговицы сюртука открывали взор на загорелую, крепкую грудь. Не столько его внешние данные, сколько его харизма обладала магической способностью притягивать людей к себе. Она рассматривала его долго, внимательно, стараясь не упускать даже мельчайшие изменения в его внешности, а затем смутилась, понимая, насколько, возможно, не приличным кажется её взгляд. В Лондоне, без сомнения, немало красавиц желали заполучить его внимание. — Барон Далтон, — поддразнила его Аннтеа, сделав небольшой реверанс. — Это смущает, знаешь ли, — засмеялся Льюис. Он подошел к ней ближе и бережно взял её руки в свои. Она ощутила лёгкий аромат рома, исходившего от него, но, несмотря на это, столь нежный акт прикосновения вызвал у Аннтеи приятную дрожь по телу. — Зато совсем скоро ты станешь моей баронессой. — Улыбка застыла на её лице, и Льюис осёкся: — Что-то не так, милая? — Нет-нет, все хорошо, просто… — Аннтеа посмотрела в его глаза. — Не столкнешься ли ты с осуждением общества, когда люди узнают, что женой титулованного барона, является деревенская простолюдинка? Это подорвёт твою репутацию… — Ох, нет, даже не думай об этом. Их мнение нас касаться не должно, — улыбнулся он и, коснувшись пальцем её подбородка, приподнял её голову к себе. — Теа, ты не представляешь, как я скучал по тебе. — Я тоже скучала по тебе… — Твой образ не покидал меня ни на минуту. Твои глаза, губы, твой силуэт… — большой палец коснулся её нижней губы. — Я каждый день думал о тебе. Я хотел увидеть тебя, хотел ощутить тебя. Скажи.… ты тоже думала обо мне каждый день? — Да. Я тоже… Льюис медленно склонился к её губам. Аннтеа прикрыла глаза и задержала дыхание, когда он коснулся своими губами её. Она затрепетала под натиском его губ. Сердце бешено стучало, казалось, ещё немного, и выскочит из груди. Тело отвечало на его ласки и прижималось теснее к мужчине. Он довольно простонал в её губы. Льюис раскрыл её губы своим языком, поцелуй становился требовательнее, грубее и ненасытнее. Аннтеа, словно пробудившись ото сна и осознав всё бесстыдство своего поведения, резко отстранилась от него. — Льюис, давай поговорим, — покрасневшая и смущенная, прошептала она. — Мы так давно не виделись, мне нужно о многом тебя расспросить. — Да, чуть позже, — томно прошептал он, вовлекая её в ещё один поцелуй, на этот раз настолько нежный и чувственный, что Аннтеа не смогла не поддаться ему. — Я хочу тебя. Льюис зашагал в её сторону. Аннтеа бессознательно пятилась назад, пока не наткнулась ногой в стог сена и не упала на него. Мгновенно пристроившись сверху, мужчина вновь прильнул к её губам. Его поцелуи становились всё ненасытными, мужские руки бесстыдно разгуливали по телу. В душе закралась тревога. Так не должно случиться, это неправильно! — Льюис, мне лучше вернуться. Родители могут заметить, что меня нет. Но Льюис словно её и не слышал. Он начал целовать её шею. Пальцы скользнули под подол платья. — Льюис, прекрати, — прошептала она, пытаясь оттолкнуть его, но он даже не сдвинулся с места. Аннтеа повысила голос: — Прекрати, Льюис! Мы ведь планируем пожениться. К чему такая спешка?! — Какая разница? Ты ведь всё равно принадлежишь мне. Эти слова пробудили в ней ярость. — Я не вещь, чтобы принадлежать тебе! — закричала она, не теряя возможности оттолкнуть его. — Остановись, сейчас же! — Ты смеешь так благодарить меня за те богатства и власть, которые получил? Которыми потом будешь пользоваться ты?! — Чего? — обескураженно произнесла девушка. Кровь горячей волной хлынула к голове. Аннтеа оттолкнула мужчину с такой силой, о которой даже не подозревала. Он упал навзничь, и девушка поднялась на ноги. Как только Льюис хотел последовать её примеру, она влепила ему настолько сильную пощёчину, что тот осел обратно, схватившись рукой за вмиг покрасневшую щёку. — Я не проститутка, чтобы благодарить тебя своим телом за твои деньги, титул и владения! От её гневного тона, и глаз, из которых так и метались искры, он на пару секунд осёкся. Ещё ни одной женщине не удавалось возбудить в нём такую палитру эмоций, как сейчас Аннтее. — Сколько ещё ты будешь строить из себя недотрогу? — наконец, опомнился он. — Ты совсем не изменилась! В Лондоне все девушки падали к моим ногам, желая хотя бы раз оказаться в моей постели, а ты, деревенская нищенка, ведёшь себя как коронованная принцесса! Ошеломлённая его словами, а следом и оскорблённая, Аннтеа собиралась влепить ему ещё одну пощёчину, но тот ловко перехватил её за запястье. — Если ты думаешь, что раз у меня нет титула и денег, то нет и чести, то сильно заблуждаешься! И я — не те девушки, с которыми ты делил ложе, и никогда ими не стану. Если тебе так нравится проводить время с распутными девицами, то можешь катить к ним на всех парах! — Да как ты смеешь?! Я — барон! Ты не имеешь права со мной так разговаривать! — Ты ведёшь себя, как высокомерный, напыщенный индюк, а не представитель лондонской аристократии! Да что с тобой стало?! Откуда в тебе столько честолюбия? Я тебя не узнаю! — А, может, ты меня никогда и не знала?! — произнёс Льюис и одним резким движением повалил Аннтею обратно на сено. Девушка не успела дёрнуться, как он сразу навис над ней всем телом, ликуя, улыбаясь. Аннтеа задрожала под ним. — Просто расслабься, нам обоим будет очень приятно. — Льюис, ты пожалеешь об этом. Прошу тебя, остановись! — Ах, милая, уже слишком поздно. Мне нужно расслабиться, только женщина мне в этом поможет. Аннтеа пыталась оттолкнуть его, но руки её были зажаты между их телами. Она не могла даже ударить его. Безысходность её положения приводила в отчаяние, она просила его, молила, кричала, но он не реагировал. Крики её становились громче, и тогда он, злобно рыкнув, прижал ладонь ко рту. С её губ теперь скрывались жалобные мычания, а с глаз шли слёзы обиды. Другой рукой он приподнимал подол её платья. Пальцы коснулись ногой кожи, и по телу прошла дрожь. Казалось, что осталось совсем немного до момента, после которого жизнь её превратится в сплошное существование. Она молила его глазами, пыталась надавить на жалость и напомнить о любви к ней, которая, как она надеялась, ещё тлела в его сердце. Но он был пьян, он желал обладать женским телом и не видел слёз — лишь минутные утехи. Аннтеа не теряла попыток сопротивления. Она мотала головой из стороны в сторону, надеясь высвободиться от его ладони, но тут же получила от Льюиса пощёчину. Она болезненно застонала, и тело её ослабло. Силы иссякли. — Я не хотел этого делать, но ты меня вынудила, малышка. Спору нет, ты красива, но твоё поведение мне отнюдь не нравится. Я тебе покажу, как стать более покорной! — шипел он с сумасшедшим вожделением в голосе. — Ты даже не представляешь, как ко мне обращаются в обществе! Каким человеком я стал! Я хотел из пыли сделать тебя бриллиантом, а ты… Она тихо плакала. Сквозь завесу слёз она не видела его лица, но чувствовала прикосновения. Он прильнул к её шее, целовал венку, получая удовольствие от такого маленького проявления страсти. Тело под ним не сопротивлялось, оно ослабло и позволяло ему делать всё, что хотелось мужчине. И это чувство власти окрыляло его, возносила на пьедестал и опьяняло сильнее рома. Льюис начала действовать смелее. Он настолько радовался победе и предвкушал грядущее наслаждение, что забыл об осторожности, приподнявшись над телом девушки. Это было его ошибкой. Аннтеа освободила руки и со всей силы ударила локтём по его челюсти. Льюис застонал от боли. Девушка оттолкнула его всей силой, встала на ноги и, приподняв подолы платья, побежала прочь. — Лучше тебе бежать быстрее, Теа! — кричал он ей вслед. — Я растопчу тебя. Ты сильно пожалеешь о содеянном. Ох, как пожалеешь!***
Колючие ветки царапали лицо и руки, цеплялись за одежду и путались в волосах. Глаза жгли слёзы, мешали смотреть вперёд. Аннтеа спотыкалась об извилистые корни деревьев, со стоном падала, но вставала и продолжала бежать. Дыхание обрывалось, переходя на хрип. Где-то сзади доносился голос Льюиса. — Теа, милая! Я просто был пьян, прости меня! — кричал Льюис где-то далеко позади. Но она не останавливалась. Она не верила ему. — Теа! Я потерял голову, остановись! Черт возьми, Теа! Перед девушкой предстала река. Течение было сильным, но она, не раздумывая, вошла в холодную воду. Аннтеа с трудом держала равновесие. Камень под ногой пошатнулся, и её унесло бы по течению вниз, если бы она не успела схватиться за нависшее над рекой ветку дерева. Аннтеа благополучно поднялась на берег, но ощутила одну ногу босой. Обувь унесло по течению. Отчаиваться не было времени, она пустилась в бег. Босая нога ударялась о камни и корни деревьев. По пяткам стекала прохладная жидкость. Кровь. Казалось, уже целую вечность Аннтеа преодолевает сопротивление ночного леса. Яркая луна пробивалась через кроны деревьев, всё ещё освещая путь. Силы были на исходе. Девушка еле передвигала ноги. Льюиса не было слышно. Дыхание срывалось. С каждым шагом становилось тяжёлее. В один момент Аннтее стало всё равно. Она уже с чувствовала себя мёртвой, обречённой и несчастной. Перед глазами потемнело, и она обессиленно рухнула на землю. Некоторое время спустя послышались тихие шаги, появилась высокая тень, которая упала на неподвижный силуэт девушки. Когда мужчина наклонил голову в сторону, и сияние луны упало на его затылок, черты лица стали отчётливыми: у него были белоснежные волосы, ярко-голубые глаза и проницательный взгляд.