Undead

— Погоди, что значит, ты не горишь? — с удивлением спрашивает Тэхён. — То и значит. Не горю, — хмыкает Юнги, вытирая мокрые белые волосы полотенцем. Умывшись и переодевшись в одежду оборотня, Юнги наконец-то почувствовал себя лучше. Ну да, он не мылся несколько дней, да и ходил в чём попало. Так что это понятно. Но, хоть он и почувствовал себя гораздо лучше, намерение умереть никуда не делось. И сейчас он собирается выяснить, как ему это сделать. — Стой… А в каком клубе ты был? Случайно не в Геенне? — интересуется опасливо Ким. — Там, — подтверждает Мин. — Ох, так это не просто слух… Этот потрясающий клуб и вправду обнаружил кто-то из охотников и поджог… — печально вздыхает Тэ. — Да забудь ты про клуб. Ты когда-нибудь слышал о вампирах, которых не берёт огонь? — Нет. Но, возможно, мой друг слышал, — говорит Тэхён. — Отлично, тогда я хочу с ним поговорить. — Хорошо. Подожди, я пойду, разбужу его. — Что?.. — Чонгуки, проснись! — раздается голос Тэхёна из спальни. — Сейчас, он оденется, — говорит Ким, возвращаясь. — Так друг или любовник? — Что?! Нет! Мы с ним не спим! Просто он у меня ночует! — восклицает Тэхён, слегка краснея. — Доброе утро, хён… — говорит какой-то парень, обнимая Кима сзади и заставляя тем самым щеки оборотня покраснеть ещё сильнее. Юнги усмехается, смотря на эту картину. — Отлипни от меня! И сейчас не утро, — восклицает Тэхён, пытаясь отцепить от себя сонного парня. Но делал он это с большой неохотой, не шибко то и стараясь, поэтому тот лишь прилипал сильнее. — Я хочу познакомить тебя с одним парнем! — Что? У тебя есть парень? — округляет глаза брюнет, и весь его сон как рукой снимает. Юнги на этом моменте начинает откровенно угорать. — Нет у меня никого, идиотина! Это мой друг! Вампир Мин Юнги! У него к тебе парочка вопросов. — Каких вопросов? — спрашивает парень. — Может, ты для начала представишься? — вздыхает Ким. — Чон Чонгук, — представляется парень, протягивая руку. — Мин Юнги, — говорит вампир, пожимая чужую ладонь. — Ты слышал когда-нибудь о вампирах, что не горят в огне? — Да. Мой учитель однажды охотился на такого. Это был самый сильный вампир за всю его жизнь. Ассоциация Охотников на нечисть даже причислила ему S-ранг. Он не горел в огне, был физически сильнее многих других и убивал всех без разбора, неважно, нечисть или человек. К тому же он обладал одной из вампирских способностей, что является большой редкостью. Мой наставник потратил несколько лет на то, чтобы его убить. И сам не раз был на волоске от смерти. — И? Как он его убил? — Отрубил голову серебряным мечом. — Мечом, говоришь… А более бюджетный вариант? Ну, и менее болезненный. К примеру, перерезать горло ножом? — Тоже можно. Главное, сделать порез как можно глубже. — Хмм… А ведь лет семь назад дед дарил мне серебряный нож… — И? Где он сейчас? — спрашивает Тэ, молясь, чтобы нож не нашёлся. Потому что хрен знает, зачем Юнги нож. И если он всё же планирует убить себя, то пусть лучше этот ножик так и не найдется. — Я подарил его Чимину на нашу первую годовщину… — хмурится Мин. — Ты же не собираешься идти к Чимину за ножом?! — Собираюсь. — Лучше не стоит! — восклицает Тэ, хватая хёна за рукав собственной рубашки, которую он ему одолжил. — Юнги-хён, я рассказал обо всем Чимину! И… Что «и»? Пак отреагировал более-менее нормально. Юнги это не остановит… Хотя, что мешает Тэхёну соврать? — Что «и»? — хмурится Юнги. — Он был… он не очень хорошо отреагировал… Так что… лучше не ходи к не… — начинает Тэ, но Юнги его перебивает, с лёгкостью выдёргивая свою руку из крепкой хватки оборотня. — Мне кажется, он с радостью поделится тем, что может помочь мне наконец сдохнуть, — произнеся это, вампир разворачивается и уходит.

***

Мин звонит в звонок и ждёт, когда ему откроют. А ему откроют, он уверен. Чимин не захочет тратить деньги на новую дверь. — Я не буду тебе открывать, — доносится голос Пака за дверью. — Если ты искренне веришь в ту сказочку, что вампир не зайдет, пока его не пригласишь, я тебя разочарую. — Выламывай дверь, если хочешь. Вместе со мной, потому что я не сделаю ни шагу в сторону! — Мне нужен нож. Серебряный, который я тебе дарил на нашу первую годовщину. Он всё ещё у тебя? — Да, он… у меня… но я его не отдам. Потому что ты сюда не войдёшь. И я не выйду, пока ты не уйдешь. Юнги закатывает глаза. Дверь открывается во внутрь, но неужто Пак и вправду думает, что Юнги будет её так же выламывать? Мин хватает новую дверную ручку и с силой дёргает на себя, в надежде, что сможет таким образом выломать дверь, а не тупо оторвать ручку. Дверь сходит с петель с поразительной лёгкостью, и губы Мина искривляются в ухмылке. — Ну привет, сладенький, — говорит он, смотря на шокированное лицо Пака. — Мог бы и догадаться, что ты так сделаешь… — вздыхает тот. А Юнги игнорирует его и проходит внутрь. Начинает рыскать по всем ящикам, полкам, шкафам и даже под ними, чтобы найти нужную вещь. — Куда ты его спрятал? — Это мой нож… — Не волнуйся, он мне для дела нужен. — Для какого? — спрашивает Чимин, идя вслед за Мином. Тот прекращает поиски, разворачивается и становится напротив бывшего. — Я думал, ты не хочешь меня ни видеть, ни слышать. «И не хочет просто», — ядовито добавляет голос разбитого сердца. — Да, я так говорил, но… — Что-то изменилось? — перебивает его Юнги. — Я теперь больше не монстр? Не чудовище? — Да нет же, послушай… — Я слушал. Теперь твоя очередь. Ты думаешь, я монстр? Знаешь… Ты прав. Я могу заставить человека делать всё, что я захочу. Я с лёгкостью могу выпить кровь у любого. Даже у тебя. И я не почувствую вины, если случайно кого-то выпью досуха. Это будет простое «Упс, сорян, переборщил». Да что тут говорить? Ты даже представить не можешь, какую эйфорию я испытал, впервые убив человека! И что я сделал сразу же после этого? Правильно, принялся пить кровь ещё из свежего трупа. — Заткнись! Зачем ты всё это говоришь?! — Неприятно про такое слушать, да? — Это отвратительно… — Отвратительно? Бедному Чимину рассказали про убийства и кровь, и он испугался? Бедному Чимину страшно? А ты представь, каково было мне. Ты думал об этом хоть раз? Разве я этого просил? Разве мне оно надо? Знаешь, в какой ужас я пришёл, когда прыгнул с моста, а очнулся через несколько дней на берегу? Живой. Невредимый. Знаешь, как мне было страшно когда я проглотил несколько десятков таблеток — и ничего? Просто попробуй представить себя на моем месте. Представь, ты набираешь полную ванну воды, ложишься, берешь нож, режешь вот здесь, — говорит Юнги, проводя пальцем там, где на запястье должен был остаться шрам. Но его нет. Так как Юнги не человек. — Ты кладёшь руки в воду, закрываешь глаза и надеешься их больше никогда не открыть, — продолжает он. — Но вот незадача: ты просыпаешься в кроваво-красной воде, живой и невредимый. В буквальном смысле невредимый. На запястье ни следа от пореза. Представь, ты, перепуганный, втыкаешь себе нож в живот. Это больно. Представь, ты этот нож вытаскиваешь. Видишь, как течет по нему твоя кровь. А следом — как затягивается твоя рана. Ты можешь это представить? Можешь понять, как мне было тогда страшно? А в каком я был ужасе, когда на меня накинулась какая-то безумная женщина с ножом? В тот день, когда я пришёл с перевязанной ногой, я соврал тебе, — признается Юнги. — Мне в ногу всадила нож та самая девушка, труп которой ты несколько дней назад видел. Прости за это, милый. Я не хотел портить твою нежную психику видом трупа. Я ведь чудовище, мне насрать, будь то труп или ещё что, а ты нет, тебя такое наверняка смущает. Хочешь последнее доказательство тому, что я монстр? Я не горю в огне. Уверен, у тебя никогда не было такого, что ты засыпаешь в горящем здании, буквально горя сам. А потом просыпаешься в пепле, в обгорелой одежде и без единого ожога. — Зачем… зачем тебе нож… — спрашивает Чимин, смотря со страхом. — Он… он ведь из серебра, да? — Ты знаешь зачем. — Ты хочешь себя… убить? — Да. Я больше не хочу жить. Пак смотрит несколько секунд в пол, а потом неожиданно поднимает взгляд на Юнги. — Есть один нюанс, Мин Юнги. Тебя об этом никто не спрашивал, — говорит он и хватает Мина за затылок, притягивая к себе и впиваясь в его губы. — Будешь жить как миленький, — говорит Пак, ненадолго отстраняясь от его губ, а потом прямо в поцелуй шепчет: — Потому что я так хочу… — Тебя тоже никто не спрашивал, — в силу своего характера не смог не сказать этого Мин, но тут же размякая в чужих руках, начинает активно отвечать на поцелуй, хватаясь за чужие плечи как за спасательный круг. В животе порхают те самые бабочки. Прямо как при их самом первом поцелуе. Глаза наполняются слезами, но Мин это упорно игнорирует, полностью переключая все свое внимание на чужие губы. А Пак целует напористо, заставляя Юнги чуть ли не моментально открыть рот, впуская в него чужой язык. Чимин обхватывает чужое лицо руками, скользит своим языком по языку Мина, а потом проводит им по острым клыкам парня. Хватает Юнги за воротник и тянет за собой, усаживаясь на диван. А после ненадолго отрывается от чужих губ и спрашивает: — Почему ты одет как Тэхён? — Ты же знаешь, что Тэхён оборотень? — спрашивает Юнги, в перерывах между поцелуями, одновременно вытирая незаметно слезы. — Так вот, если ты думал, что он тот оборотень, что обращается в волка, спешу тебя расстроить. Я обращаюсь в людей. — Иди нахер, — смеётся Чимин, ударяя вампира по плечу. — Тэ не смог бы так долго и качественно притворяться тобой. — Тоже верно, — смеётся тихо Юнги, а потом замирает, когда Чимин накрывает его рот ладонью. — Я люблю тебя, — говорит Пак, смотря в чужие глаза. Юнги берет чужую руку в свою, отводит от лица и спрашивает: — Как брата? — Твой язык только что был в моем рту. Мин Юнги, какого хрена? — Стоп! — говорит Юнги, отстраняясь и усаживаясь рядом с Чимином. — Мы обязаны обсудить это. Ты меня любишь? — Да. А ты меня? — Когда это вдруг ты меня полюбил? — Ещё давно. Когда мы только познакомились. — Нет, ты не понял. С тех пор как ты меня разлюбил… — Я не прекращал тебя любить. Даже когда мы расстались. Я был зол на тебя, но я не переставал тебя любить. — Ты… Ты понимаешь, что все мои попытки самоубийства были из-за разбитого тобой сердца? — Теперь да. И я постараюсь, чтобы такого больше не повторилось. — Но как же… я ведь монстр, по-твоему… — Ты не монстр, — говорит Чимин. — Хён, ты не монстр. Ты самый милый вампир на свете. — Из всех вампиров ты знаком только со мной, — хмыкает Юнги. — Мне и не надо быть ещё с кем-то знакомым. Главное, что я люблю тебя. — Я… я тоже тебя люблю… Я… Мне было так плохо… — Прости. Я наговорил тебе столько всего… Хён. Позволь мне снова предложить тебе встречаться. — Валяй. — Юнги-хён, я люблю тебя. Будь моим парнем. — Ты тогда ещё сказал «пожалуйста». — Пожалуйста, — смеясь, добавляет Пак. — Я подумаю. — Тогда я с радостью затолкаю тот нож тебе в глотку. Самостоятельно. — Ты прав, давай встречаться снова, это отличная идея. — Юнги-я. Обещай мне, что никогда себя не убьешь. — Только если ты пообещаешь никогда меня не бросать. — Обещаю. — Тогда и я обещаю, — говорит Юнги, притягивая к себе Пака для объятий. — О Боже… ты наконец-то меня трахнешь. — Что? — Ты этого не слышал. — Пошляк.