Undead

— Может, что-то ещё? — с надеждой спрашивает Чимин. — Ммм… неа, — качает отрицательно головой Тэхён, отпивая ещё немного чая и закусывая круассаном. — Больше ничего не могу вспомнить. Однако позже могу притащить книгу отца про вампиров. Он недавно приехал в город, я заходил к нему в гости. Наконец-то нормально пообщались. Меня же, я рассказывал тебе, выгнали из стаи. После этого мы с отцом почти не виделись. — М-да… Ладно, хорошо, раз уж наш ещё один мини-урок про вампиров закончен, то можно перейти к твоей проблеме, о которой ты говорил. Так что там? Ты казался взволнованным, когда звонил. — Эмм… да… — Ким неуверенно улыбается, делает ещё глоток чая, и его смущённый вид только сильнее возбуждает интерес Пака. — Дело в том, что один мой знакомый пригласил меня на… — однако договорить ему было не суждено. — О, Юнги-хён вернулся? — Юнги? — удивляется Чимин. А в следующую секунду слышатся щелчок замка и тихие ругательства. Тэхён принюхивается, хмурится и поворачивает голову ко входу в гостиную, уже подготовив первый вопрос. И, стоит Мину показаться им на глаза, оборотень спрашивает: — Ты его убил? — Кого убил? — не понимает Чимин. — Того, кто оставил ему эту рану, — поясняет Тэ, и только тогда Чимин замечает, что вампир держит руку у основания шеи, явно что-то ею прикрывая. — Убил, — кивает Мин, снимает с себя кожаную куртку, кидает куда-то на стул, стоящий в углу, и валится рядом с Тэхёном на диван. — Он был слабее… Но опытнее, и смог оставить мне рану. — Даже учитывая то, что ты весь такой супер-сильный, рана, оставленная клыками вампира средней силы всё равно будет долго заживать. Особенно настолько глубокая. — И ты это всё определил по запаху? — недоумевает Юнги. — То, какой силы был вампир, чем он нанёс рану, её глубину… — Ну, не только по запаху, но, в общем и целом, да, — пожимает плечами Тэхён. — Респект твоему носу. — Так… какого чёрта здесь происходит?! — подаёт голос до сих пор молчавший в шоке Чимин. — Юнги ранен, а вы ведёте себя так, будто всё в порядке?! — Всё и вправду в порядке. Я выпью крови из запасов на следующую неделю, и рана будет заживать быстрее. И она не смертельная, Чимин. — Тэхён. Можешь, пожалуйста, зайти в следующий раз? У нас тут с Юнги первая ссора намечается. Мин на эти слова закатывает глаза. — Тэхён, можешь остаться. — Не, я пойду, пожалуй… — Расскажешь ту супер-важную новость позже, хорошо, Тэ? — кривовато улыбается Чимин, не сводя, однако, взгляда с Юнги. Тэхён кивает. Ему несложно зайти как-нибудь позже и рассказать ту невероятно важную новость. Только вот есть одно «но». Он хотел совета. А на следующий день будет уже поздно. Уже завтра он идёт на свидание с Чонгуком. Это и есть та супер-важная новость. Что ж, отношения друга с его парнем сейчас и вправду важнее, чем проблема Тэхёна, состоящая в том, что охотник в него, походу, влюблен, а сам он без понятия, как вообще отвечать на эти чувства. Ким кивает, прощается, говорит, что его можно не провожать, Чимину желает задать Юнги хорошей взбучки, Юнги же — всего лишь короткое: «Держись, братан!». И сваливает. Мин тем временем сидит на диване, смотря на сидящего в кресле напротив Чимина. Между ними низкий кофейный столик, недобрая тишина и неприятное напряжение. Юнги говорит первым: — Не вижу причин, чтобы начинать ссору. Да, меня ранили. Я не сам полез в драку, я защищал Синхе, я тебе о ней рассказывал. С раной совершенно ничего сделать нельзя, да и не надо — она и сама очень быстро заживёт. И меня таким не убить. Что ж. Передаю слово тебе, Чимини. — Вау, мы и вправду будем спокойно говорить как нормальные люди? Отлично, это как раз то, чего мне не хватало в наших первых отношениях. Итак, слово передается мне, да? Ладно. Как так вышло, что на Синхе напал вампир? — Скорее всего, мой враг узнал о ней и отправил своих людей, чтобы они следили за Синхе. — Откуда у тебя вообще этот враг? — спрашивает Чимин, всё так же сидя с хмурым лицом. — Он обратил вампиршу, которая обратила меня. Считай, он мой предок, а я его потомок, поэтому должен слушаться. Вот только я не хочу. Это во-первых. Во-вторых, эта часть Сеула — его охотничьи угодья. И я пил кровь у людей, что живут здесь. Выражаясь его языком, я трогал его добычу. В-третьих, я ухаживал за его типа девушкой. Не знаю, какие у них там отношения. Я всё. — Что за девушка? Вы с ней общаетесь? — Мы с ней теперь тоже враги. Она обманула меня, хоть до сих пор меня это не сильно волновало, завела в ловушку, где над моей гордостью не немножко надругались. — Стоп. Не немножко? Кто так выражается? — Моя очередь, ты не можешь говорить, пока я не закончу. — Прости. Продолжай, — говорит Чимин, делая приглашающий жест ладонью и склоняя чуть голову. — Также Миён, банши, за которой я ухаживал, является девушкой моего врага. Я планирую его убить. Она явно против. Поэтому мы враги. Прошу, говори. — Твои слова логичны. Узнав об этой девушке побольше, я успокоился, спасибо, что всё объяснил. А теперь выслушай меня, пожалуйста. — Я выслушаю, это ведь то, чем мы сейчас занимаемся — говорим и слушаем. — Хорошо… — Чимин выдыхает. — Кровь в нашем холодильнике… — Она тебя смущает? — Нет. Она ведь почти недельной давности, да? Юнги, это значит, что эта кровь годится разве что для утоления голода. Не для ускорения процесса регенерации. — Что ты хочешь этим сказать? — хмурится Мин. — И откуда это тебе известно? — Тэ рассказал. А что я хочу сказать… Тебе ведь нужна свежая кровь?.. Так возьми мо… — Нет. — Я не договорил. — Ладно, договаривай. — Мою. Теперь договорил. Прошу, твоя очередь. — Нет, я отказываюсь. Можешь говорить. — Я настаиваю. Жду твоего ответа. — А я всё равно отказываю. Тебе слово. — Твоя рана ведь болит, да? Так зачем терпеть? Выпей моей крови, она заживет максимально быстро, и тебе не будет больно. Передаю эстафету. — Тогда больно будет тебе. Я не хочу причинять тебе боль. Я тебя люблю. Говори ты. — Я тоже тебя люблю. И больнее всего мне видеть, как больно тебе. Поэтому осчастливь меня, выпей моей крови. Твое слово. — Нет, я отказываюсь. Слушаю тебя. — Я прошу уступить мне. Нам надо идти на уступки, так поступают люди, состоящие в здоровых отношениях. Твой ответ? — Почему я должен уступить сейчас, если в нашей войне ты не хочешь мне уступать? Что ты скажешь на это? — Слушай, давай прекратим под конец говорить эти дебильные фразы. Давай просто разговаривать, у нас и без них отлично получается. И знаешь, что я скажу на это? Я согласен. — Что? — непонимающе хмурится Юнги. — Я уступлю тебе в нашей войне. Хоть уже и придумал целый план, как соблазнить тебя и склонить к сексу со мной в роли пассива. Но если так ты согласишься выпить мою кровь… То так и быть. — То есть… ты трахаешь меня, а я к тому же ещё и кровь твою выпью? Это звучит слишком ужасно. — Для меня не звучит. — Ты точно этого хочешь? Точно согласен? — спрашивает Юнги нервно, на что Чимин уверенно кивает. — Повторяю последний раз: ты уверен? — Да, — отвечает Чимин, и вздрагивает удивленно, когда Мин очень резко встает. Преодолевает несколькими резкими шагами расстояние от дивана до кресла, после чего усаживается Чимину на колени. — Оу, даже так? — улыбается тот. А после снова хмурится в недоумении, когда вампир кладёт ему свои руки на плечи, сжимает, и явно чувствуется, как сильно они дрожат. Чимин заглядывает в глаза напротив, и даже подается назад от неожиданности — те сияли голубым светом. Мин взволнованно проводит кончиком языка по сухим персиковым губам, после чего приоткрывает рот, показывая белые клыки. Чимин проводит по бледной чуть теплой щеке рукой, прослеживает взгляд голубых вампирских глаз и оттягивает ворот рубашки, когда понимает, что Мин впился взглядом в его шею. Пока ещё не зубами, но всё равно как-то не по себе делается. — Ты что, никогда раньше не пил кровь напрямую? — Пил… — отвечает Юнги слегка заторможенно. — Но ты… с тобой всё иначе. — Всё — это что? — Твой запах… я тебе не говорил… но меня от него ведёт… — Это комплимент? — Только если тебе нравится, когда тебя сравнивают с едой. — Погоди… то есть тебя ведёт от моего запаха, потому что… — Он вкусный, — выдыхает Юнги Чимину на ухо, чуть склонившись и всё так же сверля взглядом смуглую тонкую кожу. — Что ж… приятного аппетита, наверное? Юнги прикрывает глаза, касается губами теплой кожи, приоткрывает рот… и тут же отстраняется. — Нет… нет, я не могу. Не с тобой. Ты… ты же не еда, Чимини. Я люблю тебя, — тянет он почти отчаянно. Чимин с раздражением принимается расстегивать первые несколько пуговиц рубашки, стягивает ту чуть ли не до локтя, оголяя не только шею, но и плечи. И говорит: — Ешь, давай, или мне придется себе навредить, чтобы запах моей крови пробудил в тебе аппетит. — Это будет больно. — Вряд ли больнее уколов. Давай. В любом случае, как бы сильно ты ни укусил, что бы ни сделал с моей шеей, это будет выглядеть куда лучше того, что на твоей, — говорит Пак, обводя взглядом огромных размеров рваную рану, которая выглядела весьма болезненно и затягиваться планировала целую неделю. — Просто знай, что мне это всё не нравится… и я этого не хочу. Это твоё желание от и до, — говорит Мин, снова приближаясь к нежной коже. Выдыхает нервно, обдавая ту прохладным потоком воздуха, после чего открывает рот и, выбрав лучшее место, всё-таки кусает. Клыки входят без затруднений, что неудивительно, если вспомнить о вампирской силе, позволяющей этим тварям с легкостью вырывать с петель двери. Укус ощущается болезненно. Куда больнее уколов. И неудивительно — клыки это не игла, они в размерах куда побольше будут. И кровь с него сейчас вытягивают с большим напором и в больших объемах. Если честно, это вообще неприятно. Как будто две пиявки присосались к коже. Юнги же разрывается на части от двух распирающих его желаний — выпить всю эту самую вкусную на свете кровь без остатка и причинить Чимину минимум боли. Юнги представляет, что будет, если он выберет первый вариант и поддастся голоду. Представляет мертвенно-бледного Чимина, мертвый взгляд в никуда, синие губы и небьющееся сердце. Не самая приятная картина, однако то, что надо, ведь действует отрезвляюще. Юнги останавливается, прекращает упорно высасывать из любимого тела сладкую кровь, отстраняется. — Ещё выпей, — требует Чимин. — Исключено. Это слишком… для меня. Я могу не сдержаться и выпить больше положенного. Чимин переводит взгляд на бледную шею вампира, на его пугающего вида рану. И, либо ему кажется, либо та стала выглядеть чуть-чуть лучше. Однако этого в любом случае недостаточно. — Ещё. Пей ещё, и я скажу, когда тебе остановиться. — А если я не остановлюсь? — Я тебе доверяю, Юнги-я. Мин вздыхает, хочет уже снова вставить клыки в кожу, но Чимин в последний момент дергается. — Ты… укусишь там же, да? — Ну, да… — Ладно… — Что такое? Сильно болит? Тогда я… — Просто кусай уже, Юнги! Вампир хмыкает, хватает своего парня за подбородок, чтобы отвести его лицо в сторону, другой обхватывает затылок, после чего снова впивается в загорелую шею. И отпускает себя. Образует губами вакуум, чтобы не пропустить ни капельки, сдавливает зубами кожу, чтобы увеличить напор крови и стонет с наслаждением. Чимин же схватился руками за диван, зажмурился и поджал губы, чтобы не издать ни писка. Юнги должен выпить достаточно, а он стерпит. В какой-то момент боль становится даже привычной, Чимин немного расслабляется. А потом говорит: — Знаешь… женщины ведь каждый месяц тоже много крови теряют… так чем я хуже? Ничем, верно. Так что ты соси, не останавливайся… Однако в следующее же мгновение место укуса пронзает острая боль, которая позже повторяется ещё несколько раз. Чимин отсчитывает секунды, прикидывая, сколько он уже потерял и сколько может дать ещё, чтобы не грохнуться в обморок во время секса, которым, согласно его плану, они должны заняться в тот же момент, когда рана Юнги начнет регенерировать. Не передать, с каким облегчением вздыхает Чимин, когда его плоть покидают острые клыки. Кровь продолжает вытекать, и Юнги не сводит с неё взгляда. Чимин же не сводит взгляда с шеи вампира. Рана на ней затягивалась прямо на глазах. Пак улыбается. — А я ведь говорил, что… — начинает довольным голосом тот, но затыкается, когда в его губы впиваются другие, яростно и жадно. Мин обхватывает лицо своего парня руками, целуется остервенело, безумно, спешно и глубоко. Так, будто это их самый последний поцелуй. Кусает больно за губу, заставляя внутреннего вечно голодного монстра ликовать, когда языка снова касается самый лучший вкус на свете. — Я обожаю это… — шепчет тот Паку в губы. — Ты сладкий… боже, ты такой сладкий, я не могу, я хочу упиваться этим вкусом… это действительно сводит с ума. Взгляд его тоже безумный, жадный, бегающий по чужому лицу, пухлым губам, глазам, румяным щекам, налитым кровью… Чимин никогда никому не признается, но его и вправду пугает Юнги, когда тот размашисто лижет его щеку, оставляя на ней еле заметный кровавый след, а потом говорит: — Ты как наркотик… я еле сдерживаюсь… я правда хочу тебя всего. Что-то Чимину подсказывает, что его возлюбленный вампир хочет его немного не в том смысле, в котором его хочет сам Чимин. — Это наши старые любимые грязные фразочки? — с надеждой спрашивает Чимин. — Или ты делаешь комплименты своему ужину? Если что, твоя рана уже зажила… а я не съедобный… — Не неси чепухи, — смеётся вампир, прислоняясь своим лбом ко лбу Пака и заглядывая в его шоколадные глаза, в которых отражался свет его собственных глаз. — Как ты можешь быть не съедобным? — Никогда не замечал, чтобы тебя так крыло от крови… Это всегда так, или только со мной? — Я никогда до этого не пил так много такой вкусной крови прямо из живого человека… Обычно всего-то несколько глоточков… А сейчас ты дал мне так много… мой щедрый, заботливый, милый, сладкий и ароматный… — шепчет томно Мин Чимину куда-то под подбородком. После чего проводит языком… и кусает. Легонько. Он не пронзает кожу клыками, просто прикусывает. Чимин, если честно, думал, что ему сейчас перегрызут сонную артерию и искупаются в его очень-очень сладкой крови. Однако Юнги, кажется, просто ласкает его так. Да, он ведёт клыками по коже, царапая, но не сосет же внаглую кровь своего очень съедобного парня. Это просто прелюдия, предварительные ласки, просто разогрев перед тем, что будет дальше. Чимин немного успокаивается… ненадолго, впрочем. — Ты как будто запеченное яблочко… ароматное, румяное… разрежешь — и польется сок. Твоя шея такая красивая, смуглая, мощная и горячая… сочная, спелая… Как-то странно у него эпитеты перемешиваются. Чимин не понимает уже, что происходит. Его всё-таки собираются есть? Или что? — Слушай, это уже пугает. Давай-ка мы сделаем так, — говорит Чимин, подхватывая хёна под бедра и вставая с ним с кресла. К удивлению, Юнги оказывается куда легче, чем Чимин ожидал. Видимо, обращение в вампира никак не повлияло на его вес. Мин схватывает моментально, хватается за чужие плечи, стоит Чимину встать. Улыбается мило, в своей привычной лениво-кошачьей манере, голову склоняет набок. И снова всё портит своими словами: — У тебя продолжает идти кровь… это так красиво… Боже мой, ты такой красивый. Или не портит. Тут даже чёрт на его месте пожал бы плечами и сказал, что с этим вампиром ничего непонятно, то ли он просто в очень приподнятом настроении после чиминового кровопролития, то ли он просто очень сильно возбужден, то ли он просто очень сильно голоден и, возможно, даже пьян от большого количества самой лучшей по его мнению крови. Чимин надеется, что хён просто возбужден. — Ты тоже невероятно красивый, хён, — говорит Чимин. — Она течёт по твоей груди, Чимини… Такая красная… и ароматная… как мне быть? — кажется, Юнги и вправду был в замешательстве. Однако на уме у него одна только кровь. Чимин с раздражением кидает вампира на диван, усаживается сверху, снимая рубашку, после чего говорит: — Можешь эту гребаную кровь слизать. Мин улыбается довольно, приподнимается на локтях, тянется языком к чужим ключицам, по которым стекали тонкие красные струйки, однако останавливается, услышав: — Я люблю тебя, ты же помнишь? Голос Чимина наполнен беспокойством и даже страхом. И это как пощечина. Юнги спешит слизать эту раздражающую его струйку крови, после чего целует любимые полные губы, обвивает одной рукой чужую шею, другой зарывается в персиковых волосах. И падает обратно на диван, утягивая за собой Пака. Вспоминает, что так и не ответил на вопрос, отстраняется и говорит: — Я помню, я… прости меня. Я не контролирую себя, когда у меня есть доступ к свежей крови… Я тоже тебя люблю, Чимини. Прости. — Не извиняйся, — качает головой Чимин и помогает вампиру снять его футболку. Разглядывает внимательно бледную грудь. А после вспоминает кое о чём, встает неожиданно и уходит. Юнги так и остается лежать, дожидаясь своего парня. Закрывает глаза и невольно вспоминает о вкусе чиминовой крови. Гонит настойчиво эти мысли. Он так и знал, что переступать эту черту нельзя, что пить кровь Чимина он не должен. Но Пак настоял. И вот, что в итоге вышло. Чимин теперь не просто любовь всей его жизни. Чимин теперь не просто имеет самый вкусный на свете аромат, напоминающий яблочный пирог. Чимин теперь носитель невероятно вкусной крови. Носитель пищи для Юнги, являющегося вампиром. И не воспринимать Пака теперь не как еду будет задачей невозможной. Чимин возвращается с презервативом и бутылочкой смазки. Кладёт это на стол, усаживается на чужие бёдра, упирается руками по бокам от вампира и склоняется к юнгиевым губам, однако оказывается остановленным в последний момент. На губах Чимина пальцы Юнги, сам Чимин непонимающе хмурится. — Ты снова считаешь меня монстром? Я ведь монстр… я ведь… — Хён, — Чимин обхватывает чужую ладонь своей, целует кончики холодных от волнения пальцев. — Во всём виноват я. И это я эгоист. Так что если кто-то из нас и является монстром, то точно не ты. — Поцелуй меня. — Этим я и собираюсь заняться, — улыбается мило Пак, выполняя-таки просьбу Мина. Юнги прижимается всем телом к горячему телу Чимина, обнимает его, целует мокро и лениво, так, как обожал всегда Пака целовать. И не может вспомнить, когда последний раз он был так счастлив. Чимин разрывает поцелуй, отстраняется, но Юнги притягивает его обратно, снова целует глубоко, не желает отпускать ни за что. Однако Чимин находит способ заставить Мина отпустить его, схватив ладонь вампира и положив себе на ширинку. — Ох… у тебя уже стоит… — Да, хён, поэтому давай оставим простые поцелуи на потом. И скажи мне, чего ты хочешь. — Чего я хочу? Но не поцелуи? — кивок. — Может… так же, как и всегда? Точнее, как мы делали это раньше… Чимин улыбается и, не говоря ни слова больше, принимается одаривать вампира своей лаской. Лижет уши, запястья, подбородок, вылизывает тщательно все пальцы на руках, покрывает поцелуями бледные руки, даже кусает за косточку на лодыжке. А потом решает применить тяжелую артиллерию, раздвигает чужие ноги и толкается пахом несколько раз. Юнги такое всегда возбуждало моментально. Вообще, с одной стороны это круто, что он может целоваться часами и не переживать о вставшем члене, с другой же — Чимину и вправду всегда приходилось прилагать лишние усилия, чтобы вызвать у Юнги возбуждение. И спустя полтора года ничего не изменилось. — Интересно, как ты спал всё это время с другими людьми, — хмыкает Чимин, расстегивая чужую ширинку, доставая эрекцию своего парня и принимаясь ласково водить рукой. Юнги любит, когда ласка в каждом движении. Пак это запомнил, кажется, на всю жизнь. — Я не помню… я всегда напивался в хлам перед этим… — отвечает вампир, запрокидывая голову назад и принимаясь довольно мычать. Чимин хмыкает, но всё же не сдерживает ухмылки, когда склоняет голову и берёт чужое возбуждение в рот. Ласки ртом однако длятся недолго, потому что у Чимина снова начинает напоминать о себе шея, отдавая неприятной пульсирующей болью, которая до этого была ещё хоть как-то терпима. — Что такое? — Юнги приподнимается на локтях, когда Чимин отстраняется и шипит, схватившись за место укуса. — Больно? Скажи, если совсем терпеть тяжело… — Нет, всё нормально, — отмахивается Чимин. — Ты уверен? — взгляд у Юнги взволнованный. — Знаешь, давай я сам себя растяну, не хочу напрягать тебя ещё больше. А ты пока сядь, отдохни. Можешь сгонять за соком. Чимин думает, что предложение Мина вполне привлекательное и бредёт к холодильнику за напитком. Когда возвращается, Юнги уже без штанов и выливает себе смазку на руку. Чимин садится, Мин присаживается на его колени, ерзает, принимая удобную позу, а после хватает левой рукой Чимина за руку чуть выше локтя, укладывает голову на плече, а правой рукой принимается сам себя растягивать. Чимин честно старается пить сок и не отвлекаться на тихие стоны под ухом, ведь Юнги хотел сделать всё сам, чтобы дать ему отдохнуть. Но в итоге Пак не выдерживает, хватает вампира за руку, вымазывая пальцы в смазке, а потом, когда тот снова проталкивает один палец внутрь, Пак добавляет ещё и свой. Юнги стонет. — Знаешь… Мы можем сразу же добавить ещё два пальца… учитывая, что любые раны затянутся за секунду. — Потерпи, — просит Чимин, откладывая сок куда-то на край дивана и принимаясь гладить вампира по спине. А после добавляет третий палец. Юнги чуть прикусывает его плечо игриво, издает забавные звуки, выражающие его одобрение, и Чимин в который раз думает, что его парень какой-то кото-вампир. Юнги тем временем добавляет четвертый палец, шипит сначала недовольно, а после снова стонет. Начинает уже сам насаживаться на свои и чиминовы пальцы, придвигается к чужому уху и шепотом просит большего. Первым достает свои пальцы, сам растягивает по члену своего парня презерватив, сам насаживается, а Чимин всё это время любуется любимым лицом, гладит чистой рукой голую кожу и думает о том, что они, наконец, вместе. По отдельности было как-то совсем невыносимо, одиноко. Чимин первое время после их расставания спать не мог, потому что привык, что с ним всегда рядом хён лежит. А когда засыпал, то снился ему всегда Юнги. Его это тогда злило, ведь он был обижен на хёна. И Чимин вспоминает о тех днях, вспоминает о том, как страдал и думает, что не имеет значения, что Юнги изменился — и внешне, и по характеру… и сущность у него теперь другая. Главное ведь, что они сейчас вместе. Главное, что Юнги так близко, что шепчет ему в губы о том, какой Чимин теплый и как он в этом тепле нуждается. Главное, что они всё ещё безумно в друг друга влюблены, что снова вместе, только вот теперь они будут бороться за счастливые отношения. Главное, что этой ночью они засыпают в объятьях друг друга. Юнги в кои-то веки не мерзнет после обращения, а Чимин не страдает от того, что не может заснуть без любимого человека под боком. Ведь он рядом. Не человек уже, а вампир, но всё ещё любимый, всё ещё милый, красивый. Всё ещё очень горячий, желанный и всё ещё тот, с кем Чимин получает лучшие оргазмы в своей жизни.