Undead

Юнги возвращается домой поздним вечером, чувствуя, что готов к смерти. На него сначала наорал Намджун. Потом Сокджин. Потом, конечно, Сокджин понял план Мина и перестал орать, но это не отменяет того факта, что на него наорали. А голос у Сокджина мощный, это Юнги может подтвердить. Дома тихо, и это не может не радовать. Однако вампир вспоминает, что мешал Чимину днём работать, поэтому есть не маленькая такая вероятность, что сейчас на него снова будут орать. Боги, да что за день такой? Посмотрел бы Мин на всех этих орунов, если бы его тело не регенерировало. О-оо, сколько бы у него было за сегодня синяков! И не стоит забывать о царапинах от кошачьих когтей, да. Этот мелкий хамелеон и вправду заставил его испытать боль. Мин падает на диван, желая одного — просто обнять своего Чимина и уснуть так. Хорошо бы навечно. Ну, или хотя бы на пару сотен лет. Можно на пятьдесят в крайнем случае. О, а вот и ещё одна вампирская замашка — желание уснуть столетним сном. Вампиры же этим обычно в фильмах занимаются, когда не попивают кровь из своих жертв? Да, они спят. Не устраивают погони за несовершеннолетними преступниками, не заключают договоры с бандами головорезов и наркоторговцев. Не выслушивают чужие крики. Юнги чёртов вампир, почему он вообще должен терпеть к себе такое отношение с его то гордыней и, раз уж на то пошло, могуществом?! Они должны быть благодарны за то, что он не лелеет в себе мечты захватить всё человечество в рабство вампиров или что-то наподобие этого. Должны быть благодарны и в знак этой самой благодарности оставить его в покое. А не заставлять выполнять их всякие мелкие просьбы. Нашли, видите ли, супергероя. — Юнги-я? — дверь в спальню открывается, и до Мина доносится голос его парня. — Ты уже вернулся, что ли? Почему не сообщил? — Ммм… — тянет вместо ответа он. — Я, знаешь ли, обычный человек и не могу почувствовать твоего присутствия. Ты вошёл так тихо, я сначала подумал, что мне вообще послышалось, — говорит Чимин, усаживаясь на диван возле его головы. — Что случилось? Мин не отвечает, просто мычит неопределенно и хмурится. — Устал? Вижу, что да. Может, набрать тебе ванну? — Мне лень вообще что-либо делать. Прости, — зачем-то добавляет под конец он. — Ну-ну, — усмехается, Чимин, неожиданно вставая с дивана. — Хочешь, верну тебе желание? — Мне надо будет двигаться? — мученическим голосом спрашивает он. А потом хмурится, когда Пак усаживается ему на бедра. — Самую малость, — говорит он, принимаясь расстёгивать пуговицы своей рубашки. У Юнги паника. Как сказать своему парню, что ты его сейчас не хочешь и не обидеть его? Нет, Мин хочет Чимина абсолютно всегда и совершенно любым. И даже без разницы где. Но он попросту не может. Не тогда, когда чувствует себя так, будто из него высосали всю энергию. Нет, физически то он не устает, спасибо его новой сущности, но этот день был долгий, насыщенный, и устал его мозг, который и отвечает за все телодвижения. Вот так вот. — Прости, Чимин, давай зав… — Юнги не договаривает. Не договаривает, так как Пак неожиданно прекращает расстегивать пуговицы, останавливается на середине, стягивает рубашку с плеч и нависает над Мином, упираясь локтями по бокам от чужого лица. Юнги тут же цепляется взглядом на след, «украшающий» шею Пака. След от его клыков. — Знаешь, что бодрит вампира? Юнги переводит взгляд на Чимина. Лицо его в тени, персиковые волосы с черными корнями свисают, приковывают к себе взгляд, вызывают желание зарыться в них руками. Оголенные смуглые шея и плечи тоже манят к себе взгляд вампира. Хочется коснуться горячей кожи, провести кончиками пальцев, поцеловать, попробовать… Взгляд у Пака тёмный, улыбка пухлых губ хитрая и донельзя довольная. Вот же чёрт мелкий. Юнги резким движением обхватывает чужой затылок, притягивая к себе тело своего парня. Грудь Пака вплотную прижимается к его, ноги сплетаются, и Чимин болезненно стонет, когда в основание его шеи, рядом с предыдущим укусом, впиваются клыки. У Юнги мозг не работает и работать не хочет. Есть лишь кровь на его языке, стекающая после по пищеводу, есть лишь горячее тело в его руках. В такие моменты он сам себя боится. Но Чимин, оказывается, даже больше чёрт, чем Мин ожидал. Пак ныряет рукой между их телами и обхватывает чужой пах, принимаясь массировать его, периодически переходя на себя. Это заставляет Мина потеряться в своих желаниях. Ему хочется Чимина и испить досуха, и трахнуть прямо здесь. — Ты не станешь меня убивать, — неожиданно говорит Пак. — Если ты это сделаешь, ты больше никогда не сможешь снова вкусить моей крови. И никогда не услышишь моих стонов. Не коснешься моего разгоряченного тела… не почувствуешь мой язык в твоих самых чувствительных местах… Удивительно, но это действует. Чимин чувствует это своей рукой, а Юнги понимает это, когда желание насытиться кровью Чимина становится ничтожно мало перед желанием самого Чимина. Мин с недовольным звуком, напоминающим рычание, отстраняется от чужой шеи, обхватывает руками чиминов зад и с силой вжимается пахом в пах Пака, срывая с его губ такой же сладкий стон, как чиминова кровь. — Ты чёртов дьявол… — произносит Мин, вылизывая пот и кровь с чужой шеи. — Отличная пара вампиру, разве нет? — спрашивает, выдыхая в ухо. Оказывается, если дать Юнги крови и сильно возбудить, получается совершенно поразительное сочетание. Мин с лёгкостью разрывает рубашку Пака, и Чимин на секунду теряется в своих чувствах. Ведь и возбуждающе с одной стороны, но с другой… это ж блять хорошая рубашка была. Чимин в отместку смыкает зубы на чужой шее с такой силой, что чуть ли не до крови. И было бы, если б Мин в последний момент не оттянул аккуратно Чимина за волосы со словами: — Не смей. — Больно? — Мне нравится любое твое касание, но тебе нельзя давать моей крови. Чимин вспоминает о том, чем это чревато и краснеет, чувствуя себя полным идиотом. Хорошо, что хоть Мин в такие критические моменты помнит о таких вещах. Чимин решает сгладить этот неловкий момент и, обхватив руками бледные щеки, целует. Сначала лениво, одними губами, но после всё идёт по нарастающей: движения становятся более требовательными, нуждающимися, остервенелыми. Пак приоткрывает рот, позволяя сплестись их языкам. Поцелуй становится ещё более влажным, а Чимин чувствует, как пальцы Мина с его задницы спускаются вниз и принимаются возиться с ремнем, стягивает его, а после расстёгивает джинсы. Тогда Чимин и отстраняется, выравнивается, оставаясь сидеть на чужих бедрах, стягивает одежду с Мина. Футболка вампира летит куда-то в сторону, руки его снова на чиминовой заднице, а когда Пак принимается за его джинсы, Мин притягивает его шею обратно, чтобы слизать размашистым движением языка кровавые потёки, скорее, размазывая их, чем слизывая. Рана на шее щиплет, конечно, но Чимин старается не обращать на это внимание, сейчас куда важнее молния на джинсах, которую он всё никак не может расстегнуть, ведь не может достать застрявший в складках бегунок. Мин с тяжёлым вздохом перехватывает чиминовы руки, тянет к своим губам, чтобы поцеловать чужие пальцы и, проведя языком по запястью, произнести: — Я сам. А потом он попросту разрывает джинсы, вызывая тяжкий вздох Пака. — У тебя, я погляжу, дохуя денег? — Дохуя, — усмехается Мин, стягивая с себя штаны. Ему помогает Чимин, и те отправляются вслед за футболкой. Остались только джинсы Пака, с которыми всё обошлось. Когда Чимин снова усаживается Юнги на бедра, но уже в одних боксерах, то не удивляется даже, когда первым делом его вампир тянется к шее, чтобы слизать до сих пор идущую кровь. — Мы должны что-то сделать с тем, что у тебя до сих пор идёт кровь… — бормочет Мин. — Отсосешь мне? — горячим шепотом на ухо предлагает Чимин, и Юнги, тяжело вздыхая, опрокидывает того на спину, чтобы нависнуть сверху. — Ты теряешь кровь, Чимин, это не есть хорошо. — Что-что? Меня есть — очень хорошо? Юнги-я. Просто сделай мне уже приятно. — Я заставлю тебя всю неделю жрать печенку, — рыча, говорит тот, устраиваясь между чужих бёдер. — Буду вливать в тебя воду так, будто ты бездонный, ясно? — лижет размашисто бедро. — Заставлю жрать рыбу, говядину и бобы, Чимин, — стягивает нижнее бельё. — И витаминчики железосодержащие. Будешь целыми днями пить у меня, пока твоя кровь не придёт в нормальное состояние. Понял? — О боже, это даже и близко не грязные разговоры, так почему меня это возбуждает? — спрашивает с ухмылкой Чимин, распластавшийся на диване. — Ты безнадёжен, — вздыхает Юнги и берёт в рот чужой член. Он, если верить словам Пака, всегда делал зачётный минет. Так что с наличием у себя клыков справится, он же чёртов мастер в минете (мама бы им гордилась). Мин держится одной рукой за чиминово колено, другой придерживает основание члена своего парня. Двигает головой, насаживаясь, и обратно. Выпускает изо рта, чтобы облизать, возвращается к головке. Чимин рукой путается в его белых волосах, стонет удовлетворенно. Просит: — Юнги-я… я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо… Этой фразой он обычно намекает, что Мину стоит начать растягивать его уже, чтобы поскорее перейти к самому сладкому. Юнги отстраняется, кивает коротко, встаёт и уходит за нужными предметами. Чимин остается лежать и думает о том, как он по этому всему скучал и как он рад, что они снова вместе. И, чёрт, наконец-то он будет снизу — то, что он может позволить себе только с Юнги почему-то. Когда Мин возвращается, то усмехается, заметив во взгляде Пака предвкушение и нетерпение. Он протягивает тому руку, помогает зачем-то встать, а потом вдруг подхватывает под коленками и поднимает; Чимин только в последний момент успевает ухватиться за бледные плечи. А потом Пака усаживают на стол. — Логично, — неожиданно выдает Чимин. — Мне тут самое место. Юнги окидывает его недоумевающим взглядом, открывая смазку. Чимин улыбается шкодливо и тянет: — Я же твоя драгоценная еда, Юнги-я. Юнги снова тяжело вздыхает (который раз за весь процесс?). Окидывает Чимина хмурым взглядом, но улыбается при этом: — Ты сейчас доиграешься, и тобой реально поужинают. Чимин резко выдыхает, когда чувствует, как его между ног касаются холодные пальцы, вымазанные в смазке. — Я тебя специально дразню, — хмыкает он, кусая изнутри щеку от нетерпения. — Специально? — Мин выгибает одну бровь в недоумении. — Ну разозлишь ты меня, и чего добьешься? — Ты меня поскорее трахнешь уже, не церемонясь. — Чимин-а, — Юнги ухмыляется; Чимин ахает, когда наконец-то чувствует внутри себя палец. — Мы уже на том этапе отношений, когда я тебя так нежно люблю, что не сделаю больно, как бы ты меня не старался выбесить. — Ох… твои глаза светятся… — говорит Чимин, смотря завороженно. — Юнги-я, существо ты мое сверхъестественное… если уж жёстко не можешь, то давай хотя бы погрубее, чем обычно? Я понимаю, ты был человеком ленивым и быстро устающим. Но сейчас ты ненасытный вампир. Так что давай, покажи мне зверя внутри себя. — Чимин. Зверь есть только внутри Тэхёна, — Юнги, достаточно растянув Пака одним пальцем, добавляет второй; тот снова резко выдыхает. — Ты понял, о чём я… — Мне повыть на луну? — усмехается тот. Чимин сжимает сильнее его плечи, дует губы. — Не дразнись! Почему ты дразнишься?! — А ты почему? — Я хочу увидеть зверя! — Ты намекаешь на то, что мне уже пора бы снять трусы? — Юнги-ии! Ты портишь всю романтику! — Какую романтику? Это всё с самого начала комедия, ты жанры перепутал. — Юнги-я! Ты… — Чимин стонет, когда Мин находит простату. — Ты портишь атмосферу… — Нам не нужна атмосфера, Чимин. Мы и без неё отлично справляемся. — Просто… — Чимин снова стонет, когда Юнги начинает трахать его уже тремя пальцами. — Охх… просто… боже… — Будь более конкретным, я тебя не понимаю. — Ты… мудак… — Чимин закрывает глаза и полностью отдается ощущениям. — Ты же знаешь, о чём я… Просто будь грубым… покажи мне своего внутреннего… чувака, который у тебя там… охх!.. сидит где-то… Юнги смеётся. — Чувака, Чимин? Покажи мне своего внутреннего чувака? Паку, однако, не до смеха, когда Мин своими пальцами творит такие чудеса с ним. — Да блять, Юнги-я… — Чимин стонет разочарованно, когда пальцы вампира покидают его тело. Он закрывает глаза и откидывает голову. Юнги чем-то занят, Чимина пока не трогает. Это слишком хороший момент, чтобы им не воспользоваться: он должен сформулировать свою мысль, иначе издевательства над ним продолжатся. Чимин всё ещё сидит с закрытыми глазами, дышит тяжело. Он вздрагивает, когда его плеча касаются холодные пальцы; его тело покрывается мурашками. Глаза его всё ещё закрыты, это помогает сосредоточиться на ощущениях. Юнги целует его за ухом, вдыхает носом его запах. Выдыхает прохладный воздух, щекоча. Чимин чувствует, как касаются его лба, и открывает глаза, встречаясь с льдисто-голубыми напротив. Лицо Мина в тени, белые волосы откинуты назад, открывая лоб и черные брови; взгляд пристальный, темный, полный желания; губы покрасневшие, приоткрытые. Чимин убирает прядь белых волос Юнги за ухо, любуясь. — Ты же вампир… — говорит негромко. — Вас не зря так боятся… вы нечисть, нелюди… — касается еле ощутимо своими губами чуть теплых губ Мина. — Так покажи мне того демона, которого даже я в свое время испугался, когда прогнал тебя. Покажи мне своего внутреннего монстра. Юнги закрывает глаза, целует его. И одновременно с этим хватает за бедра, чтобы притянуть к краю стола и войти в чужое тело. Чимин стонет в поцелуй, обнимает своего вампира за шею; чуть ли не скулит, когда тот даже привыкнуть не даёт — сразу переходит на быстрый темп. И это именно то, о чем Чимин так просил. Пак цепляется руками за холодные плечи вампира, отстраняется, чтобы простонать с наслаждением. Откидывает голову назад, даже не представляя, как красиво в этот момент выглядит в чужих глазах. Чимину кажется, что он и так невероятно возбужден и что больше нельзя. Но когда Мин хрипло стонет, Чимин понимает, что можно. Ведь от одного этого стона ему хочется кончить. Ещё давно, в самом начале их отношений, он бы и кончил на этом моменте. Но сейчас он не девятнадцатилетний мальчишка, имеет большой опыт за плечами, и от простых стонов не кончает, что радует. Но всё же если Юнги ещё раз издаст такой потрясающий звук, Чимин будет очень близок к этому. Его шеи снова касается чужой язык, напоминая о том, что у него есть рана, которая всё ещё болит. Он чувствует вдруг слабость, перед глазами белые круги: он и вправду потерял многовато крови. Кончает Чимин куда раньше Мина, но просит того, чтобы тот не останавливался, догнался уже в него, в его чувствительное после оргазма тело. Мин так и поступает. И даже когда кончает, не выходит; прижимает Пака к себе, поглаживая персиковые волосы. — Если что, — шепчет тому на ухо. — Просто, чтобы ты знал… мой внутренний монстр тоже в тебя влюблен. Чимин краснеет, чувствуя бабочек внутри, и понимает, что это самое охренненое признание в любви.

***

Было раннее утро, Юнги сидел за компьютером и попивал кровь из стакана, пачкая в ней свои губы, когда на всю квартиру раздается возмущенный возглас Чимина: — Ты, блять, изменяешь мне с Намджуном?! Юнги сначала хмурится недоумевающе. А потом давится своим напитком и округляет глаза в ужасе, вспоминая о селфи, которое сделал в машине друга. — Чимин, я могу всё объяснить! — кричит, подскакивая с места.