***
Чимин проклинал своего парня, друзей его сраных, а именно Хосока и Намджуна, и чувака этого непонятного, который Сокджин. И даже Тэхёна он проклинал, виня всех этих людей — и нелюдей — в своем похмелье. Голова раскалывалась и так, а от малейшего шума он готов был рвать на себе волосы. Чимин из тех людей, что пьют много, пьянеют не сразу, но если уж напьются — то жди последствий. А после, на утро, они будут умирать от похмелья (и стыда). Вчера он выпил не очень то и много, чтобы начать творить херню по типу запрыгиваний на стол и тверканья на коленях у вампира (другого вампира, имеется в виду, не Юнги). Но чувствовал он себя всё равно так, будто опустошил целое море соджу. Не способствовал его хорошему самочувствию и тот факт, что проспал он почти весь день и проснулся только несколько часов назад. Заботливый кто-то (вчера в его доме было столько народу, что он уже ни в чем не может быть уверен) оставил на кухне стакан воды и таблеточку аспирина. Чимин выпил: и воду, и аспирин. Но чувствовать себя от этого лучше не стал (почти). И сейчас он сидел, помирал себе тихонько и считал, что совершенно не заслуживает такого ужасающего наказания, как звонок в дверь (во-первых, громко, а, во-вторых, Чимин сейчас ненавидел всех априори и видеть никого не желал). Пак поднялся с дивана и поплелся в прихожую, чтобы через дверной глазок посмотреть на того, кто потревожил его покой. Кем-то оказался молодой на вид парень с бледной кожей, модным сейчас андеркартом и сверкающими хищно оранжевыми глазами. Но Чимина светящимися глазами уже не удивить, поэтому он отреагировал так, будто это не чёртов неизвестный вампир сейчас стоит у него под дверью. — Что нахрен надо? — грубо спрашивает он. — Ан Инджун. Мне был отдан приказ присматривать за домом Мин Юнги. И вами. Я увидел подозрительных личностей, ошивающихся неподалеку, и пришёл удостовериться, что с вами всё в порядке. — Мне очень хреново и я явно не в порядке, но это не касается твоей работы. Как видишь, никто сюда не проник, чтобы жестоко убить меня или похитить. — Это пока что. Я считаю, что куда безопаснее для вас будет, если я буду рядом. — Хорошо, — кивает Чимин. — Стой в проходе. Мне нравится твоя идея. А я пойду, телек посмотрю. — Пак Чимин-щи. Это приказ. Я должен быть… — О боже, ты что, думаешь, ко мне кто-то через окно ворвётся? Стой у входа, и всё будет в порядке. — Чёрт возьми, просто открой дверь, пока я её не выбил! — прорычал тот. И до Чимина как-то вдруг дошло, что этот вампир так просится внутрь совсем не для защиты Пака, ой, совсем не для этого. И в следующую секунду человек подрывается с места, чтобы устремится на кухню, схватить там первый попавшийся нож и затаится у входа. Как раз когда Чимин замирает на месте с «оружием» в руках, слышится грохот ломающейся двери и жуткое рычание. Юнги во время секса теперь почти так же рычит. «Не вампиры, а животные какие-то», — мысленно закатывает глаза Чимин. И, в противовес своим без намёка на панику мыслям, весь напрягается и даже чувствует холодный пот, стекающий по спине. — Знаешь, — слышит он голос вампира, бродящего по квартире в его поисках. — Ты пахнешь прямо как мое самое любимое некогда блюдо… я при жизни просто обожал хорошо прожаренную говядину… и твой запах чем-то похож… те же интонации… будто так и просит «попробуй, я очень вкусный». «Иди нахрен», — в мыслях огрызается Чимин, и тут же начинает умолять чёртову суку-судьбу, чтобы поскорее вернула Юнги домой. Чимин реалист и прекрасно понимает, что в стычке с этой тварью вряд ли выживет. Боже, какой же прекрасной была жизнь без всего этого сверхъестественного дерьма… Можно всё это вернуть? Пожалуйста, Чимин будет хорошо себя вести… Ну, пожалуйста… — Знаешь, с таким запахом прятаться бессмысленно, — раздается голос вампира совсем рядом, и Чимин, ни секунды не сомневаясь, втыкает нож прямо тому в горло, стоит его потенциальному убийце показаться из-за дверной рамы. — Блядство… — ругается тот, отстраняясь. Чимин пинает его ногой, и вампир валится на пол, ломая своей тушей стул, стоящей у стены. Пак чертыхается и, стараясь выкинуть из головы совершенно ненужные мысли по типу того, что тот нож, которым он когда-то нарезал овощи в салатик, сейчас торчит из глотки живого (почти) существа. — Это всё из-за тебя, грёбаный Мин Юнги, — еле слышно ругается Чимин, забегая в спальню, чтобы отыскать здесь серебряный кинжал; он прекрасно понимал, что обычным ножом того вампира не убить. — Пожалуйста, — просит, копаясь в ящиках старого шкафа, в котором хранил всякий ненужный хлам, что до сих пор не на свалке лишь потому, что Чимину жалко было его выкинуть. — Юнги… возвращайся, скорее. Иначе вместо парня у тебя будет мертвая туша. И не думаю, что тебе даже капельку крови оставят. Бормотание под нос его успокаивало. Не было смысла сидеть тихо как мышка, если его можно было с лёгкостью найти по запаху. Чимин старался быть настолько быстрым, насколько мог. И облегченный выдох слетел с его губ, когда он отыскал кусок ткани, в которой, он точно помнил, и был спрятан серебряный кинжал, доставшийся Юнги от дедушки и в итоге подаренный им Чимину. Вот только Чимин даже не успевает развернуть ткань — в спальню врывается разъяренный вампир, жаждущий его крови. Пака хватают за руку и с силой швыряют на кровать. Чимин вскрикивает, понимая, что если ему сейчас не сломали руку, то точно какую-то травму оставили. Тем временем вампир хватает его за горло и стаскивает к краю постели, чтобы вжать слабого человека грудью в кровать и склонится над его шеей. — А сейчас я тебя сожру, — тихонько смеётся он. Чимин примерно представлял, какую боль сейчас ощутит, но всё равно — или как раз поэтому — весь сжался и зажмурился. И еле слышно проскулил, когда в основание его шеи, ближе к плечу, впились острые клыки. Юнги не придёт, это очевидно. Но, судя по тому, что его до сих пор мало того, что не убили, даже по голове не стукнули, чтобы он отключился и не рыпался, его всё же пришли не убивать. Скорее всего, его хотят похитить, чтобы Ёнвок — или как там его — имел рычаг давления на Юнги, который ему явно не по зубам. Чимин поворачивает голову, морщась от неприятных ощущений; он чувствовал себя упаковкой сока, которую приходится так и сяк сжимать и крутить, чтобы выдавить ещё несколько капелек. Чимин закрывает глаза… и тут же открывает, понимая, что свёрток с кинжалом валяется совсем недалеко. Он, почти не двигаясь, аккуратно подталкивает ногой оружие к себе. А после тянется к нему рукой. Кончиками пальцев он хватается за кусок тряпки и тащит к себе. И не может поверить, когда из-за ткани показывается… обычный кухонный нож, пропавший с кухни не так давно. Ебаный Юнги. — А ну не дёргайся! — ругается на него вампир, резко переворачивая на спину, и окидывая презрительным взглядом; прямо из его горла, куда всадил ему нож Чимин, до сих пор течёт кровь, и это, если честно, жуткое зрелище. Чимин зажмуривается, понимая что сейчас снова будет больно. Он еле сдерживает вскрик, когда его кусают прямо под кадыком. Ещё чуть-чуть и таким темпом он потеряет сознание от обильной кровопотери… И Чимин, кусая губы и мучаясь от ужасающей боли, думает, что лучше бы это случилось как можно скорее.***
Черный автомобиль ехал быстро, и Юнги приходилось ехать на такой же безумной скорости, чтобы не потерять Ёнука из виду. Впрочем, ни Юнун, ни Сухван не жаловались. Наоборот, оба как-то притихли, и Мин с удивлением даже подметил через зеркало, что оборотень, сидящий на заднем сидении, нервно кусает губу, периодически бросая неуверенные взгляды на невозмутимого Сухвана. — Вы что, поссорились? — решает спросить Мин, убавляя скорости, чтобы въехать в поворот. — Что? — глупо округляет глаза оборотень. — Какого черта?! Тебе делать нечего, что ты решил, будто сейчас подходящее время для такого рода бесед?! — Знаешь, я бы мог спросить, почему ты постоянно истеришь, но я стараюсь быть вежливым и проявлять к вам, неблагодарным ублюдкам, дружелюбие, — хмыкает вампир. Юнун тут же сникает и бросает ещё один неясного значения взгляд на своего лидера. — Это не твое дело, что происходит между нами. Вообще всё, что касается банды — не твое дело, — отвечает вдруг Сухван. Юнун после слов вампира хмурится и опускает взгляд, в котором, кажется, отражалась… вина? — Я понимаю, — говорит вдруг Юнги. — Но я всё же попытался поладить с вами, уебками. И теперь буду знать, что наши хреновые взаимоотношения — полностью ваша вина. — Слушай, мы должны кое-что сказать, — подаёт голос Юнун. — Что? — хмурится Мин, однако взгляд от дороги не отрывает. — Юнун, заткнись. — Но, лидер! — Нет. Оборотень поджимает губы. — Говорите, — требует Юнги. — Что это там вы должны мне сказать? Сухван вздыхает. — Юнун закачал на твой комп порнографичечкие фильмы. — Блядство, серьезно? — вздыхает Юнги, совершенно не замечая осуждающий взгляд оборотня, обращённый на Сухвана. — Слушайте, если там будет какая-то дичь, вы же понимаете, что мой парень будет всерьез уверен, что мне это реально нравится? Ты же не скачивал ничего экзотического, а? — обращается Мин уже к Юнуну. Тот, однако, молчит. Стоило ему услышать про Чимина, он тут же поник. — Чёрт, куда они едут? — не понимает Мин, когда автомобиль с Ёнуком и банши выезжает за пределы города. — Я думаю, что в какое-то заброшенное здание, — делится мыслью Сухван. — Естественно, где же ещё вести свои дела такому мусору, как Ёнук, — соглашается Юнги. А после, когда они вслед за Ёнуком съезжают с трассы и через некоторое время оказывается в какой-то глуши, Мин достает мобильный, чтобы сделать звонок Сокджину. — Ты звонишь своему парню? — взволнованно спрашивает оборотень. — Нет, с чего бы? — не понимает Мин, вслушиваясь в гудки. — Нет… ничего, — качает головой Юнун, замолкая теперь окончательно. — Алло, Сокджин-щи? — Слушаю. — Кажется, мы почти на месте. Каков план действий? — Не думаю, что у нас есть время на обдумывание плана. Дождемся, когда Ёнук покинет автомобиль и отправится… куда бы то ни было… проследим за ним и только тогда нападем. — Хорошо, — кивает Мин и оканчивает звонок. Вскоре он тормозит неподалеку от старого заброшенного склада. И если база Сухвана и его банды выглядела как просто старый потрёпанный склад, то это место будто бы было создано специально для съёмок фильма ужасов. Завершающим штрихом была лесная глушь вокруг, ночь и полная голубая луна, наполовину скрытая за облаками. Юнги выходит из автомобиля и дожидается Сокджина с Тэхёном. Когда их машина тормозит неподалеку, и охотник с оборотнем выходят, ступая на зелёную траву, Юнги говорит: — Так что же, мы просто так ворвёмся? — А есть ещё варианты? — хмыкает Сокджин, хмурясь. — Мне что, одному это дерьмо напоминает засаду? — спрашивает Мин. — Я уверен, что там знают о нашем присутствии. — Хах… — Сокджин невесело усмехается. — У меня были подобные опасения… — Информатор Сухвана дал ложную информацию. Мы не пропустили Ёнука только потому, что я увидел его чертово ебало в машине. И Миён… — Миён-нуна тоже?.. — удивляется Тэхён. — Решайте быстрее, — советует Сухван. — Времени не так много. — У меня его дохрена, — хмыкает Юнги. — Но он прав, нужно решать. Итак, я пойду туда первым. Сокджин-щи, Тэхён, вы прикрываете меня. Сухван, Юнун… — Мы тоже прикроем! — восклицает Юнун; Сухван согласно кивает. Юнги кивает тоже, поворачивается к старому разваливающемуся зданию и тяжело вздыхает. — Юнги, — зовёт Сокджин и подходит ближе, чтобы протянуть какой-то пузырек. — Выпей. Это старый рецепт охотников — средство, притупляющее боль. Тебе пригодится. Мин кивает, опустошает пузырек и, вернув его охотнику, уверенно ступает к заброшенному складу, намереваясь покончить с главной преградой, стоящей между ним и его спокойной жизнью. Он бы хотел просто забыть о существовании Ёнука, не убивая его. Но вампир знает, что Ёнук о нём забывать не собирается. Юнги подходит ко входу и мысленно чертыхается, ощущая присутствие нескольких десятков вампиров, готовых в любой момент атаковать его. Как он и думал, это засада, всё подстроено. И Мин открывает дверь. Несколько секунд совершенно ничего не происходит, но стоит лишь одному из вампиров, безуспешно скрывающихся в темноте, сделать выстрел, другие следуют его примеру, и на Мина обрушивается целый град пуль. В последнюю секунду он успевает выбежать, понимая, что таким образом драться не получится — будь их всего несколько, он бы и справился, но не так, нет. Юнги воссоздаёт по памяти образ склада, кивает самому себе и принимается взбираться на здание, чтобы перелезть через разбитое окно и, бесшумно передвигаясь по балкам, остановиться за спиной у одного из вампиров, засевших наверху, и схватив его за горло и развернув к себе лицом, прошептать: — Открывай огонь по своим. Чуткие вампиры тут же слышат его голос, оборачиваются и, естественно, благодаря вампирскому зрению, замечают; начинают стрелять. Но Мин вовремя уходит в сторону, прячется сначала за одним вампиром, после за другим, используя их в качестве живых щитов; но недолго, ведь те рассыпаются пеплом, умирая. С кем встречается взглядом, тому отдаёт приказы по типу первого, а с самыми умными, что мастерски скрываются от его взора, у него разговор короткий: одного резкого движения достаточно, чтобы пронзить их грудную клетку насквозь и вырвать сердце — с такой силой, как у него, это ему не стоит практически никаких усилий. — Что делать, у нас закончились серебряные пули?! — слышит он шепот, полный паники. А следом из рации ответ голосом Ёнука: — Пускайте в ход обычные, но не смейте давать ему ни одной секунды на передышку! Если заденете — уже успех. Каким бы монстром он ни был, боль для него не пустой звук. Мин ухмыляется. Ну да, конечно. Вот только об этом Сокджин уже позаботился. Мин спрыгивает с балок на землю, к своему удивлению, приземляясь без каких-либо сложностей, хотя расстояние было большим — обычный человек бы себе, как минимум, ноги сломал. Мин окидывает взглядом всех присутвующих вампиров, а после, смотря на пепел, спадающий на пол откуда-то сверху, говорит: — Четверть уже мертвы. Кто следующий? А после прямо перед ним приземляется вампир, целющийся серебряным ножом, блестящим в свету луны, Мину прямо в горло. Юнги успевает лишь заметить его ужасный оскал, перед тем как хватает за запястье. Однако вампир этого и добивался — в другой руке, что он прятал за спиной, так же был нож из серебра. Однако и пуля, что пронзает его висок прежде, чем он Мина ножом, тоже была из серебра. Вампир начинает крениться, но прежде, чем его туша коснется пола, он опадает на землю пеплом. Юнги переводит взгляд вправо, на выход, и благодарно кивает стоящему там Сокджину с пистолетом в руках. За его спинами так же с огнестрельным оружием в руках стояли и Тэхён с Юнуном. Сухван, очевидно, уже убивал кого-то за спиной Мина; началась настоящая потасовка, в хаосе которой понять, где, кто и что, было практически невозможно. Юнги изредка слышал какие-то выкрики по типу: «Мин, сзади!» голосом Юнуна или же «Хён, пригнись!» от Тэхёна. Можно сказать, что он отключил мозг и полностью доверился нескольким чувствам: слуху, зрению и интуиции. Уже через несколько минут он ступал не по пыли и разбитому стеклу, а по праху своих врагов. Когда из всех нескольких десятков осталось всего один, в темноте сверкнули красным чьи-то глаза, а лунный свет коснулся кончиков недлинных белых волос. Сокджин заметил в тени женскую фигуру и, сразу сообразив, кому она принадлежит, прокричал: — Все! Живо закройте уши! Один лишь Юнги остался стоять, зная, что этого ему делать не требуется. Пронзительный крик выбил последнее стекло из старых деревянных окон и разбил некоторым барабанные перепонки в кровь. — Ким Миён, — произносит негромко Юнги, и из тени выходит банши. Его носа касается мерзкая трупная вонь, а в груди появляется неприятное ощущение. — Я не собираюсь с тобой драться, — говорит он. — Это всё бессмысленно. Уходи, пока есть возможность. Банши качает головой. — Я не уйду, Юнги. — Он всё равно умрёт. Ради тебя он и пальцем не пошевелит. — А будь ты на моем месте, а на месте Ёнука — твой драгоценный человек, ты бы ушёл? Юнги хмурится, обдумывая слова банши и окончательно выпадая из общей суматохи. Подоспевают ещё машины с подкреплением, Юнун в итоге обращается в волка и принимается рвать вампирам глотки, Тэхён ловко убивает с нескольких выстрелов очередного вампира, бегущего на Сокджина, тогда как охотник с первого же выстрела убивает тварь, намеревающуюся накинуться на оборотня сзади. Лишь Сухвана было не видать. Но на его счёт Мин не беспокоился. И зря. — Миён! — пробует последнюю попытку достучаться до девушки Мин. — Ты же и сама понимаешь, чем это всё закончится… сама понимаешь, что он тебя не достоин, что в итоге он всё равно умрёт, я поклялся его убить — и я убью! Миён качает головой. — Юнги… не за меня ты сейчас должен переживать. Мин в недоумении хмурится, пытаясь понять смысл её слов. — Он знает. Он всё знает. Он всегда на шаг впереди. И твой человек… — произносит она, и Юнги округляет глаза. — Чимин?! Что с Чимином?! — он делает несколько шагов в ее сторону, но останавливается, когда слышится выстрел. Банши замирает на месте. После чего хватается за грудь, белая ткань на которой стремительно окрашивалась в красный. Пятый следователь Ким переводит взгляд на рану, и только тогда Мин замечает стоящего позади неё Сухвана, чьи глаза горели серым, а клыки застыли в сантиметрах от чужой шеи. — Стой! Сухван, не надо! — Что за бред? Она разве не враг? — хмыкает тот. Миён пытается развернуться, но её горло сжимает в своей руке вампир, окидывая девушку презрительным взглядом. — Отпусти её, черт возьми! — Нет смысла оставлять ее в живых, она просто его подстилка. Банши грустно усмехается, услышав эти слова. — Всё так… — произносит она еле слышно. — Сухван! Это приказ! — Ты мне не указ, Мин, — говорит он, и всё, что остаётся Юнги — это отвернуться, чтобы не видеть смерти девушки. Он понимает, что в любом случае не успел бы ничего сделать. И сейчас всё, что ему остаётся, это еле слышно произнести: — Прости… — Вот это шоу! И ради чего, спрашивается? — доносится до вампира знакомый голос. И не звучащий из рации, нет. Его владелец стоял сейчас здесь, позади него. Мин оборачивается и встречается своими голубыми глазами с насмешливым взглядом алых глаз блондина. Квон Ёнук наконец решил показаться.***
Чонгук частенько не понимал действий и мотивов своего наставника, считая его самым нелогичным человеком на свете. И однажды он признался в этом Ким Сокджину. А ответом были следующие слова: «Чон Чонгук, запомни то, что я сейчас скажу — ты не должен всегда и сразу понимать, почему я говорю или делаю те или иные вещи. Не в этом заключается твои обязанности. Если я что-то говорю — ты делаешь, ясно? В свое время ты всё обязательно поймёшь». Чонгук тогда не понял ничего. Но вскоре, действуя согласно этому совету, начал понимать, что это значит. У Сокджина большой опыт и он, за редким исключением, всегда прав, поэтому не стоит тратить время на лишние вопросы, не стоит пытаться понять — нужно просто довериться и делать. Именно так юный охотник и поступил, когда ближе к вечеру ему позвонил учитель с наказом: «У меня плохое предчувствие, Чонгук, так что, прошу, сделай своему учителю одолжение — поезжай ко мне домой, возьми пистолет, а после езжай к дому Мин Юнги и его парня». Чонгук не особо понимал, что Сокджин подразумевает под словами «плохое предчувствие», но спрашивать не стал. Очевидно, что ему, скорее всего, придется кого-то убить, если «плохое предчувствие» учителя подтвердится — зачем же тогда ещё пистолет? И, очевидно, что убить придется нечисть — у Сокджина всё оружие, включая и пули для пистолета, только из серебра — и откуда, спрашивается, у него на всё это добро деньги? Чонгук как можно быстрее отправился домой к учителю, воспользовался дубликатом ключей, отыскал пистолет и отправился домой к вампиру и его парню. Когда он приехал, поднялся на нужный этаж и увидел открытую явно при помощи грубой силы дверь в квартиру… мягко говоря, у него тоже появилось плохое предчувствие. Он попробовал позвонить учителю, но тот, ясное дело, не ответил — в это время он уже должен быть с Мин Юнги на какой-то очень важной операции. Чонгук встал в позу боевой готовности, снял пистолет с предохранителя и зашёл внутрь. Двигался он еле слышно и медленно, дышал часто и тяжело из-за волнения — он впервые держит в руках огнестрел и собирается стрелять вовсе не в мишень, а в живого человека. Или не человека. Когда Чонгук свернул на кухню, то замер на месте, увидев на полу лужу крови и кухонный нож. Он надеялся, что кровь принадлежала не парню Юнги, Чимину. Всё-таки он был лучшим другом Тэхёна и, если верить рассказам оборотня, он был не только хорошим другом, но и очень хорошим человеком. Чонгук услышал какой-то шум и двинулся в его сторону. Остановился у открытой двери в спальню и, еле слышно выдохнув, зашёл в комнату, тут же встречаясь глазами с Чимином. Живым, пока что. Пока что, потому что прямо над ним возвышался вампир — явно не Юнги — сосущий из его шеи кровь. Чонгук нервно сглатывает, без замедлений поднимает дрожащие руки и стреляет. И впервые в своей жизни попадает в цель. Вампир переводит на него бешеный взгляд оранжевых глаз, отрываясь от своей жертвы. Чонгук стреляет снова. И снова, и снова, пока тот не валится на пол, а после рассыпается пеплом. Чон переводит ошарашенный взгляд на такого же шокированного Чимина. — О, чёрт… Я обязан тебе жизнью… — произносит Пак, пробуя подняться с постели. — Стой! Ты, наверно, потерял много крови, хённим… Надо перевязать раны! Где у вас аптечка? — спрашивает юный охотник. Чимин переводит взгляд на его руку, держащую пистолет и сильно дрожащую. — Это было твое первое убийство? Чон опускает взгляд и неуверенно кивает. — Идём, — Чимин осторожно поднимается с кровати. — Аптечка в ванной. Они направляются в ванную комнату, где Чимин садится на бортик ванны, а Чонгук обрабатывает его кровоточащие раны, синеющие по краям, после чего обматывает его шею бинтами. — Что сейчас делает твой парень? — спрашивает Чонгук в процессе бинтования. — Пытается убить кого-то, насколько я знаю. С ним ещё твой учитель. — Да, это… мне известно. Он и попросил меня сюда приехать. — Тэхён… тоже там, — говорит вдруг Чимин, чувствуя, что должен сообщить об этом. Чонгук замирает. — Что? — Он вызвался помочь… они хотят убить кого-то очень сильного и опасного, так что… — Я срочно еду туда, — говорит юный охотник, завязывая бантик и вставая с места. Его взгляд сочился уверенностью. — Тогда я тоже. — Это может быть опасно. — Знаешь ли, просто сидеть дома, как оказалось, не менее опасно, — хмыкает Чимин, вставая вслед за Чоном. У него тут же темнеет в глазах, но он упрямо идёт на кухню. Переступает лужу крови, открывает холодильник, хватает себе напитков и еды, после чего разворачивается к Чонгуку, что смотрел на него недоумевающе. — Я потерял много крови, мне надо подкрепиться. — Логично, — неуверенно кивает охотник.***
Квон Ёнук нисколько не изменился с их последней встречи, даже взгляд был тем же — насмешливым и превосходительным. И если это раздражало при первой встрече, то сейчас просто приводило в бешенство. — Какого черта?! Твою девушку убили, чёрт возьми! А ты паясничаешь?! — Миён не была моей девушкой. Просто подстилкой. Одной из многих, — небрежно пожимает плечами он, уворачиваясь от пули Сокджина, летящей прямо в него. — У тебя, блять, совсем никаких чувств нет?! — бесится Мин. — Почему же? Есть. Вот сейчас мне смешно. Смотрю на тебя — и просто умираю со смеху. Ах, погоди, эмоции и чувства немножко разные вещи, да? — Что за цирк ты устраиваешь?! Давай уже покончим со всем этим дерьмом, в этом городе не может быть двое таких, как мы, кто-то должен умереть! — Или подчиниться. И так как я умирать в ближайшее время не планирую, подчиниться придётся тебе, Мин Юнги, — усмехается тот. — И как ты себе это представляешь? — хмыкает вампир, смотря с ненавистью. — Ну-у… Ты же не хочешь, чтобы с твоим возлюбленным что-то случилось, верно? — тянет Ёнук. — Ты слышал Миён, должен понимать, что конкретно в данный момент твой человек далеко от понятия «в безопасности». — Что ты сделал с Чимином? — спрашивает Мин, сжимая кулаки и изо всех сил пытаясь сохранять относительное спокойствие. — Я? Пока что ничего. Но Инджун, может, уже что-то и сделал… Ты ведь уже понял, что он предатель, верно? Он назвал не ту машину, ты должен был понять. И сейчас он с твоим человеком. Я слышал от своих ребят, что следили за ним, что он невероятно вкусно пахнет… говорят, сложно было устоять, — Ёнук который раз с лёгкостью уворачивается от очередного ряда пуль, пущенных в него. — Ублюдок… — Юнги почти на грани, и это всем ясно. — Чёрт! — ругается Сокджин, понимая, что спустил на этого гада всю обойму, но так ни разу и не попал. — Хён, не стой на месте! — кричит Мину Тэхён. Юнги уже порывается было наброситься на Ёнука, но его останавливает крик Сокджина. — Ну уж нет, блять, стой на месте! Не смей лезть на него в таком состоянии, если, блять, хочешь жить! В этот момент в здание вбегает ещё пару десятков вампиров, прибывших только что. Ёнук же усмехается и разворачивается, явно намереваясь просто уйти. — А ну стоять! — рычит Юнги, дергаясь с места, но в последний момент его хватают подчинённые Квону вампиры. В него стреляют и даже не обычными пулями, а серебряными, но Юнги боли почти не чувствует. Чужие действия приводят его в настоящее бешенство, и он принимается жестоко расправляться с наглецами. — Хён, я за ним! — сообщает Тэхён, отстреливаясь от вампиров и устремляясь вслед за Ёнуком, что уже покинул здание и направлялся к машинам. Вот только тогда, когда он уже держит на мушке вампира, в него стреляют несколько раз подряд. Тэхён чертыхается, смотря зло вслед уезжающей с вампиром машине… а после в недоумении опускает взгляд на свою грудную клетку, осознавая, что его раны до сих не начали регенерировать. Это может означать только одно — в него стреляли серебряными пулями. Тэхён медленно падает на пол, хватаясь за левую сторону груди. И в самый последний момент его спасают от встречи с полом чьи-то крепкие руки. Ким поднимает взгляд, но ещё до того, как видит охотника, узнает его запах. — Чон… гук… — выдыхает хрипло. — Хён! — Чон смотрит испуганно, отчаянно. — Я… мне… мне больно… — Тэхёну и вправду ужасно больно; ему с каждым вдохом, отдающим болью в груди, всё сложнее дышать. — Хён, закрой рот! — кричит Чонгук. Тэхён вспоминает, что тот, наверное, всё ещё зол на него из-за вчерашнего. — Я… прости меня, Чонгук… — оборотень хватается за чужое плечо. У него темнеет в глазах, и боль такая острая, что он может думать только о ней. И о Чонгуке, что держал его и не давал ему упасть. — Прекрати говорить, хён! — Мне… мне так больно, Чонгук… я… прости меня… я… — Тэхён чувствует подступающую к горлу кровь; хочет откашляться, но той слишком много, и она сама вытекает из его рта. — Хён! — Чонгук непроизвольно усиливают хватку, но оборотню так больно, что он этого не замечает, продолжая давиться собственной кровью, что, не останавливаясь, вытекала из его рта. — Хён! — Чонгук не замечает, как к глазам подступают слёзы. Голова Кима безвольно падает набок, и он перестает не только говорить… но и дышать. Чонгук, кажется, тоже.