***
Тренировки оказались более жёсткими, чем Чимин ожидал. Тело устало слишком быстро, отвыкшее от таких нагрузок. Мозг плавился уже через несколько часов занятий после той доли информации, что в него пытались загрузить. Проходили занятия следующим образом: Сокджин придумывал гипотетического вампира и гипотетическую ситуацию, в которой Чимину с ним пришлось столкнуться. И Ким учил Чимина как вести бой. Паку описывалась обстановка, в которой он находится, и он должен был придумать, как её использовать. Ему описывался ранг вампира и выдавался его профайл, и Чимину нужно было высказать план по его убийству. Он имел гипотетический арсенал оружия, и должен был решить, как будет его применять. Сокджин объяснял, почему те или иные идеи Чимина не сработают, а когда Пак находил тактику, которую Ким одобрял, они начинали реальный бой, в котором Сокджин выступал в роли врага. Так они тренировали не только мозг Чимина, но и его тело. Когда Пак сказал, что выдохся, они сделали небольшой перерыв, а потом всё началось снова. Под вечер у него болела каждая клеточка тела, ведь Ким его совсем не жалел, постоянно ссылаясь на жестокую реальность. Если тренировки Чонгука проходили так же болезненно, то Чимин ему сочувствует. Когда день подходит к концу, Пак просит у Сокджина разрешение на то, чтобы проведать Тэхёна. Однако когда он входит в комнату к оборотню, тут же жалеет об этом, ведь увиденное причиняет ему столько боли, что не сравнить ни с чем, что было сегодня на тренировках. Под глазами оборотня залегли тёмные синяки, его щеки впали, отчего болезненно желтоватые скулы, блестящие от жира, выглядели более острыми, чем они есть. Волосы друга были сальными и спутанными, а цвет губ почти сливался с цветом кожи. Он не просыпается уже неделю, его организм истощен на протяжении многих дней, он каждый день борется, но у него уже нет сил, это видно по его состоянию. Чимин ничего не может сделать, чтобы помочь ему справиться с этим. Он может только открыть окна на проветривание, набрать тёплой воды, взять полотенце и умыть тело друга. Переложить его временно на диван, стоящий напротив кровати, попросить у Сокджина сменное белье и заменить простыни, наволочки и пододеяльник, чтобы Тэхён спал в чистой постели. Напоследок поцеловав друга в лоб, Чимин наконец уходит. Тэхён вообще не пошевелился за всё это время. Пака мучает страх, что он не пошевелиться больше никогда. Дома его встречает Юнги ласковым поцелуем в скулу и долгими объятьями у порога. После того, как они двое чуть не погибли, такие моменты стали более частыми. Чимин проводит рукой по белоснежным волосам вампира, что уткнулся ему в плечо носом. Массажирует кожу головы, думая о том, что он вот-вот либо расплачется, либо свалится прямо на Мина. Его удивляет, что он всё ещё стоит на ногах после сегодняшнего. Завтра, наверное, его тело будет болеть в десятки раз сильнее. Чимин хочет отстраниться, но Юнги неожиданно целует его в шею, и от этого у Пака подкашиваются ноги. Мин, будто ожидая этого, не даёт ему упасть и даже помогает дойти до гостиной. — Ты, я погляжу, сильно устал, солнце, — говорит вампир, когда Чимин укладывается на диване. — Мгм… — бормочет Пак. — Очень. Он просто надеется, что его не спросят, чем он весь день занимался таким, чтобы так устать. Потому что придумать правдоподобную ложь у него не выйдет, а ещё он сейчас очень близок к тому, чтобы зареветь. Стоит ему просто вспомнить, как болезненно выглядел Тэхён, у него ком встаёт в горле. — Не собираешься в душ? Ты весь вспотел, — говорит Мин, снимая носки с чиминовых ног и принимаясь массажировать ему стопы. — Хён… — Чимин стонет, уже и сам не понимая, от усталости или от удовольствия. — Что? — Я хочу… хочу спать… — бормочет он. — Я приму душ завтра. Потерпишь меня потного в постели? — Давай я наберу тебе ванну, солнце, и ты искупаешься. Не стоит ложиться в чистую постель, не умывшись. — Я не смогу, хён… Я руки поднять не могу… — Я помогу тебе помыться, ладно? Голос у Мина ласковый, а то, что он говорит, звучит так хорошо, что Чимин не может не согласиться. Пак удивлён, что его невероятную усталость принимают как должное и так заботятся. Но это очень приятно, он не может отрицать. Пока Юнги набирает ванну, Чимин успевает заснуть. Просыпается он уже полностью раздетым, лёжа в горячей воде. Разлепив окончательно глаза, он переводит взгляд на вампира, что нежно, но тщательно намыливал ему стопу. — Юнги-я. — Мм. — Ты не спросишь, почему я так вымотан? — Все мы сейчас очень вымотаны, Чимин. Глупо спрашивать о причинах, я считаю. Чимин снова ощущает неприятное чувство вины за ложь, скребящееся противно где-то в груди, подбирающееся к горлу и заставляющее Пака признаться во лжи. Но он давит порыв. — Я так тебя люблю, — говорит он вместо этого. — Я тоже люблю тебя, ты же знаешь, — чуть улыбаясь, говорит Юнги. — Дальше помоешься сам, или мне всего тебя умыть? — Я не могу сам, — если честно, вода помогла ему немного взбодриться и на самом деле он бы спокойно мог домыться сам. — Можешь ты? — Конечно, солнце, — отвечает Юнги негромко, и Чимин думает, что теперь он хочет плакать ещё и из-за того, как сильно заботится о нём Мин. — Хён… Если я тебе солгу, ты расстроишься? — Чимин знал, что расстроится, но сейчас он очень хотел услышать отрицательный ответ. — Не думаю. — Почему? — Глупый вопрос. Я не расстроюсь, если ты мне солжешь, ведь понимаю, почему ты можешь мне солгать. Не думаю, что стоит расстраиваться из-за того, что люди ведут себя так, как им свойственно. Но я расстроюсь, если ты меня бросишь. — Я никогда тебя не брошу, — говорит Чимин. — Просто продолжай помогать мне мыться, и я останусь с тобой до конца своих дней. Юнги усмехается, услышав это. После чего, к неожиданности Чимина, облизывает его щиколотку. — Хён, она же в мыле… — бормочет Чимин, рефлекторно пытаясь убрать ногу. — Не дёргайся, — смеётся вампир. — Я просто не смог себя сдержать. — Не стоит. Ты можешь меня ненароком возбудить, и тогда мой сон придётся отложить. — Знаешь, после смерти я стал способен надолго задерживать дыхание, — зачем-то говорит Мин, доставая другую ногу Пака из воды. — Это, наверное, круто. — Мгм. А даже если в мои лёгкие попадёт вода, со мной ничего не случится. — К чему ты ведёшь? — Хочешь, я сделаю тебе минет? — Естественно, хочу, но не сейчас. — Ты так легко мне отказал, — хмыкает Мин. — Я просто правда устал. Хочу поспать. — Ладно, — говорит вампир, продолжая натирать мочалкой мягкую кожу. Чимина нежные монотонные действия хёна усыпляют. И он решает прикрыть глаза, отдаваясь накатывающей дрёме. Когда он почти заснул, Юнги обхватил его затылок, чтобы приподнять и помыть его грудь и спину. Чимину подобное ни капельки не помешало продолжить спать. Юнги, подумав о том, как сильно он, должно быть, устал, говорит: — Я не расстроюсь, если ты мне солжёшь. Но это не значит, что не разозлюсь. Чимин, почти заснувший, от этих слов теряет весь сон и оставшееся время просто притворяется, что спит, тогда как сам раздумывает над тем, что бы эти слова могли значить. Сказать, что ему не стало страшно, значит грубо и нагло соврать.***
Удивительно, как быстро тело привыкает. К боли, к одним и тем же ударам, к одним и тем же действиям. Усталость ощущается меньше со временем, боль становится не так страшна, а после она и вовсе почти сводится к нулю, когда тело запоминает. Разучивать танцы всегда было легко для Пака. Запомнить, как бьёт Сокджин оказалось не более тяжкой задачей. Каждому удару предшествует своя стойка. Стремительные движения со временем кажутся не такими быстрыми: к ним привыкаешь. Их начинаешь замечать. От них можно легко увернуться. Пак радуется прогрессу в тренировках с охотником. Сокджин же понимает, что он в тупике. Он привык к Чонгуку, у которого учеба проходит в медленном темпе, а он всё равно всю теорию мимо ушей пропускает. Он не привык к таким, как Чимин, которые не просто слушают и запоминают, а под конец дня ещё и записи делают, просят устроить им тесты и на все вопросы правильно отвечают. Чонгук, безусловно, лучше, когда дело касается боя. Но и Чимин не так плох. Очень даже не плох. Настолько не плох, что Сокджин решает, что им надо сменить тип тренировок. За эту неделю Чимин выучил теории слишком много, больше ему давать нельзя, нужно наоборот, закреплять знания. А практика с Сокджином уже не приносит плодов. Пак слишком быстро изучил его. Из этого вывод: ему нужен новый соперник. Но кто подойдёт на это место? Было бы неплохо поставить Тэхёна, но он сейчас не в самой лучшей форме, мягко говоря. Ему ни лучше, ни хуже не стало за эти две недели. Идеальным вариантом было бы поставить Чимину в партнёры Чонгука, это была бы хорошая тренировка для обоих. Вот только первый ученик Сокджина хрен знает где, поэтому этот вариант отпадает. Итак, кто был бы хорошим противником для Пака?***
Переодевшись, Чимин покидает комнату и идёт во внутренний двор. Прошло не так много с момента, когда он начал учиться у охотника. Пришлось даже взять отпуск на работе, чтобы ничего не отвлекало его. И за это время Чимин успел привыкнуть. Привык к поместью и научился в нём ориентироваться, привык носить всё это кожаное снаряжение, что ему выдал Сокджин, привык каждый раз перед уроком тратить время, на то, чтобы всё это на себя нацепить, каждый ножик и кинжальчик в свое место положить. Привык пользоваться всем этим оружием во время драк и не калечиться. Не зря Чимин решил пойти к нему в ученики, ведь он знает теперь, как себя защитить. Конечно, одной недели мало, чтобы сделать из него охотника, для этого нужно несколько лет. Но чтобы он банально мог спасти свою жизнь в случае опасности — этого достаточно. Сокджин обещал подарить Чимину серебряный нож. Он уже научил Пака базовым приемам, поэтому более-менее обращаться с ножом у него выйдет. Если честно, Чимину очень нравится учиться у Кима. Это интересно, нагрузка на тело помогает снять стресс, учеба отвлекает от нехороших мыслей, ну и, в конце концов, Чимину просто это по душе. Он чувствует себя в своей стихии. Всё же он создан для активной работы, а не для того, чтобы сидеть за компьютером и печатать статьи, как бы хорошо у него это ни выходило. Единственное, что — Чимину совестно перед Юнги, ведь тот до сих пор не в курсе о том, чем занимается Пак. Но он обязательно Мину расскажет. Когда-нибудь. Но точно в скором времени. Возможно. На самом деле Чимин не знает и ему страшно. Поэтому он решает, что расскажет, когда придёт время. Ему кажется, он поймёт тогда, что это тот самый момент, и расскажет. Пока он не готов. Но не суть. Сегодня очень важный день. Почему? Сегодняшние тренировки будут отличаться от предыдущих. У Чимина появится другой противник. Паку, если честно, уже не терпится встретится с ним и начать тренировки. С Сокджином уже не так интересно. Чимин хочет что-нибудь посложнее, чтобы, возможно, снова появились синяки на теле, а ему бы пришлось заново учить и запоминать чужой стиль боя, чужой образ мышления. Однако когда Пак выходит во двор, то застаёт там одного лишь Сокджина, попивающего чай и чистящего свою коллекцию огнестрельного оружия. — Сокджин-хён? — Чимин подходит к учителю. — А где мой противник на сегодня? Или его не будет? — Он скоро приедет, Чимини. Капельку терпения. Лучше сходи на кухню и принеси мне песочного печенья. — Крошки не помешают вам во время работы? — Чимин осматривает оружие, лежащее на столе Кима. — А я не буду есть во время работы. Сначала поем, потом продолжу. Чимин отправляется на кухню и возвращается уже с коробкой печенья. Долгое время он просто стоит и смотрит, как учитель пьет чай, закусывая сладостью. А после не выдерживает и хватает пистолет со стола Кима, чтобы разобрать его, а после снова собрать. Он повторяет эти действие несколько раз. Когда же он заряжает пистолет серебряными пулями, что, как он узнал, Сокджин выплавлял сам, наконец-то раздается лай собак, оповещающий о том, что гость прибыл. Чимин сильно удивляется, когда лай довольно быстро стихает. Может, собаки знают этого человека, поэтому так быстро замолкли? Потому что когда Чимин приходит, они даже после того, как он скрывается в здании, ещё минут десять орут. А тут буквально за минуту стихли. Чимин переводит удивленный взгляд на учителя. — Кто тот человек, с которым я сегодня буду тренироваться? — спрашивает он. — Не человек, — отвечает Сокджин, отпивая чая. Чимин слышит, как открываются спустя время двери, и переводит взгляд в сторону его сегодняшнего спарринг-партнера. Тот стоит у входа во внутренний двор, весь в чёрной одежде, что закрывает кожу почти полностью. На глазах солнечные очки, на голове кепка, лицо скрыто за маской. — Привет, Сокджин-щи. Который раз тебе поражаюсь — ты всё предусмотрел. Зонт мне даже не понадобился, ведь сегодня впервые за долгое время так облачно, — говорит он, снимая маску. — Естественно, — хмыкает Сокджин. Чимин же чувствует, как ладони покрываются холодным потом. Дышать становится нечем. Сердце бьется нервно в страхе. Ведь если он здесь, значит, ему всё известно. Но как давно? Неужели с самого начала? Те его слова про злость… неужели Чимин сейчас ощутит последствия его злости на себе? Чем Сокджин думал, когда ставил ему в партнёры этого монстра?! — Привет, Чимини. — Юнги… — Успокойся, я отсюда чувствую, как тебе страшно, — хмыкает тот; расстояние между ними и вправду было большим, где-то метров пятнадцать, но Чимин не был удивлён, что Юнги это чувствует, не стоит забывать, что его парень не человек. — Юнги позвонил мне ещё в самый первый день и спросил, не у меня ли ты сейчас, — говорит Сокджин. — Я ему честно ответил, что да. Он ничего спрашивать больше не стал. Но после каждый день звонил мне и просил отчитываться о том, как проходят твои тренировки. Вчера я пожаловался ему, что не могу найти для тебя подходящего соперника. И он вызвался помочь. Вот и вся история. Юнги тем временем проходит через весь двор и, оказавшись напротив Чимина, снимает солнечные очки, кладёт их Сокджину на стол и мило улыбается. — Даже не поцелуешь меня? — Знаешь, я как-то не в настроении, — бормочет Чимин, нервно сглатывая; во рту вдруг стало очень сухо. — Да ладно, один маленький поцелуй. — Нет. Мне чёт как-то страшно. Ну, знаешь… у тебя клыки. — Вау, ты только что заметил? — хмыкает Юнги. — Поцелуй меня, Чимин, это поднимет мне настроение, я вспомню как люблю тебя и, возможно, не стану убивать. — Ёбаный в рот… — шепчет Пак, хватая Мина за затылок, чтобы притянуть к себе, и целуя так глубоко и мокро как может, чтобы прямо как в порно, чтобы одним лишь поцелуем показать, как ему, чёрт возьми страшно и жаль за все его грехи. Сокджин, наблюдая за этой сценой, усмехается и принимается снова чистить свою коллекцию оружия. Его отношения этих двоих вообще никоим образом не касаются. Да и не интересуют, если честно. — Чимини… — Юнги отстраняется от возлюбленного, кладёт одну руку ему на поясницу, а другой убирает короткую прядь с лица. — Если что, я пошутил про то, что собираюсь тебя убивать. — Я тебе всё ещё не верю, — честно признается Пак, смотря в чужие глаза напротив своих. — Моя задница подсказывает мне бежать, Мин Юнги. Впервые в жизни моя задница говорит мне бежать от тебя. Ты понимаешь, насколько мне страшно? — Я не злюсь из-за того, что ты мне солгал, — Мин приближается к чужому уху и касается его своим холодным дыханием. — Ну, разве что немножко. Но убивать я тебя не собираюсь. Всего-то проучить. К тому же, я считаю, что начать учиться у Сокджина было хорошей идеей. Знание, что ты сможешь защитить себя, позволяет мне спокойно спать. — Хорошо… — Чимин кладёт руки Мину на грудь, чуть давит, отстраняясь. — Но только бей не больно, ладно?.. — Этого обещать не могу, прости. В какой-то мере это тренировка и для меня, чтобы я научился контролировать свою силу. К тому же Сокджин запретил мне нежничать с тобой. После этих слов Чимин какое-то время смотрит на Юнги. А потом резко разворачивается порываясь убежать, но Мин обхватывает его грудь руками и удерживает. — Отпусти! Я не хочу умирать! Я не хочу, не надо! — вопит Чимин, дергаясь и вырываясь. — Всё будет хорошо, — Юнги спокойно поднимает его на ноги и несёт в центр двора. — СОЛНЦЕ, ГДЕ ТЫ?! — А вот это было обидно, — хмыкает вампир. — Чеснок! Сокджин-хён, у тебя есть чеснок?! — чуть ли не в слезах кричит Чимин. — Эта тренировка, — спокойно отвечает Сокджин. — Если не хочешь пострадать, ты должен вспомнить всё, чему я тебя учил и приложить максимум усилий. Так что никакого чеснока, Пак Чимин. — Мамочки… — еле слышно шепчет Пак, когда Юнги осторожно опускает его на землю. — Эй, хватит. Я постараюсь бить не очень больно, — с улыбкой говорит тот. — Правда? — Правда.***
Это был жестокий обман. Ему солгали так же, как солгал он. С ним никто не собирался быть нежным, нихрена подобного. Всё было очень даже наоборот. Лучше б Мин таким же грубым в постели был, а не во время тренировок. Началось всё с того, что ему наглядно показали разницу в их силах. От каждого удара Пака Юнги с легкостью уворачивался, а когда Сокджин потребовал, чтобы он атаковал, то он реально атаковал. Удар в живот был настолько сильным, что у Чимина на глазах выступили слёзы. Пугало осознание того, что это было даже не пол силы вампира, лишь её четверть. Хуже всего — это было только самое начало. Чимин продолжил получать тумаки на протяжении следующего получаса. Избегать ударов получалось не всегда в виду скорости вампира. Лишь иногда Паку удавалось увернуться или же, как учил его Сокджин, контратаковать, воспользовавшись тем, что вампир открылся. Очередной удар прилетает Паку в челюсть. Либо Юнги и вправду не до конца контролирует силу, либо он просто забылся, но в этот раз всё вышло куда болезненнее и сильнее — настолько, что Чимин не смог удержаться на ногах и свалился на землю, а из его губы хлынула кровь. Всё тело нещадно болело, это были не тренировки, а пытки. Но ему пришлось стиснуть зубы и встать. В этот раз он решил атаковать Мина ножом. Однако вампир с легкостью выбил из его руки оружие, а после больно шлепнул по заднице, заставляя Пака вскрикнуть. Но и это не заставило Чимина сдаться. Разозлившись ещё сильнее, он, не церемонясь, достал ещё один нож и направил его Мину прямо в шею. В последний момент промелькнула мысль, что ему, наверное, не стоит ранить Юнги серебром, и он пожалел о том, что решился на эту атаку. Но лишь на долю секунду. Потому что Юнги, в последний момент схватив Пака за запястье, перенаправил атаку на него самого. Чимин не сразу понял, что произошло. А потом скулу пронзила боль. И в том месте, куда Юнги его в последние дни целовал при встрече, начал проявляться порез. Кровь не заставила себя долго ждать, быстро скатываясь большим потоком к подбородку. У него, возможно, останется шрам. На секунду в глазах Юнги проскользнула паника, когда тот понял, что сделал. И Чимин уж было понадеялся, что сейчас Мин начнет извиняться, прекратит тренировку, пойдёт с Паком обрабатывать и целовать все его раны. Но нет. Юнги отстранился и сказал: — Не умеешь обращаться с ножом, не обращайся. Было глупо атаковать меня серебром. Ты бы не смог ранить меня. Я же тебя — могу. Так что давай обойдемся без оружия. Чимин гневно выдохнул, смотря на Юнги взглядом, полным ярости. Что-что он сказал? Чимин бы не смог его ранить? — Почему ты считаешь, что я не смогу тебя ранить? — спрашивает Чимин; Сокджин, заинтересованный их перепалкой, впервые за последние минут пятнадцать переводит в их сторону взгляд. — Ответ очевиден: я слишком дорог тебе, ты морально не способен причинить мне боль, — спокойно отвечает он. Чимин разворачивается и направляется к Сокджину. — Серьезно? — хмыкает Мин. — Чимин, давай успокоимся и продолжим тренировку! Ты куда?! Пак Чимин! Ладно, прости, я жалею, что ранил тебя таким образом, это вышло случайно и неожиданно даже для меня, но твоя обида — не повод прекращать тренировку! — Кто сказал, что я намерен прекращать? — спрашивает Чимин, хватая со стола Сокджина пистолет под шокированный взгляд оного. Сняв его с предохранителя и развернувшись, Пак наводит оружие на вампира. — Да ладно тебе, он, скорее всего, не заряжен, — хмыкает Юнги. — Заряжен лично мной, сладкий, — говорит Чимин и, опустив пистолет чуть ниже, стреляет Мину в ногу. Пуля задевает край ноги. Попала бы прямо в икру, если бы Мин в последний момент не попытался увернуться. — Ты с ума сошёл?! — вопит вампир. Но Чимин со спокойным лицом делает следующий выстрел, который приходится Мину прямо в ладонь, которой он в последний момент прикрылся. Пуля проходит на вылет и вонзается в плечо. — Твою мать! — рычит вампир, показывая клыки; цвет его глаз самопроизвольно меняется на льдисто-голубой. — Пак Чимин, положи пистолет! — Поцелуй меня в зад, сукин сын, — говорит Чимин, делая ещё один выстрел, от которого Юнги в этот раз уворачивается. Сокджин смотрит на этих двоих с удивлением на лице. — У вас какие-то ненормальные отношения… — бормочет он. — Ребята, не забудьте потом мне все пули вернуть, они всё же из серебра. — Не переживай на этот счёт, Сокджин-хён, — хмыкает Чимин, держа своего парня на прицеле. По виду обоих было заметно, что они сейчас настроены серьезно. — И… не поубивайте друг друга, что ли?.. — напоследок говорит он, а потом встает и уходит в здание, подальше от боевых действий этой чокнутой пары.***
— Айщщ… — шипит Чимин, пытаясь увернутся от ватной палочки, вымоченной в дезинфицирующем средстве. — Не дёргайся, — хмыкает Мин. — Я же не дергался, когда ты доставал пули. — Я бы не стал в тебя стрелять, если бы ты не был таким грубым мудаком… Мне было обидно, блять, — ворчит Чимин. — У меня итак куча синяков теперь, так ещё и шрам будет на скуле. И вся из-за тебя. — Не будет у тебя шрама, не неси чепухи, — хмыкает Мин, хватая Чимина за затылок, чтобы зафиксировать его положение. — И прекрати вырываться. — Мне больно и я не хочу тебя видеть и касаться. — Придется, я твой парень, а ещё я обрабатываю твой порез. — Я ненавижу тебя. — Я заглажу свою вину, и ты снова будешь меня любить, договорились? А пока просто посиди смирно, — просит Мин, и Чимин прекращает вырываться. В той битве победил Тэхён, как бы странно это ни звучало. Когда Чимин и Юнги уже нанесли друг другу достаточно ранений и реально готовы были поубивать друг друга, вернулся Сокджин с радостными новостями — Тэхён ненадолго пришёл в себя. А когда двое зашли к другу, чтобы проведать его, он снова отключился. Неизвестно, обманул ли их Сокджин, или оборотню и вправду стало лучше, но это всё равно сработало отрезвляюще — Юнги и Чимин успокоились и принялись обрабатывать свои ранения. Именно этим они сейчас и занимаются, уединившись в одной из гостевых комнат Сокджина. Все пули из тела Юнги были вытащены, а раны перебинтованы, и настала очередь Чимина получать помощь. Ему сейчас, если честно, хотелось плакать. Он ненавидел ссориться с Юнги. Но он не знал, как помириться с вампиром. Пак прекрасно понимал, что порез заживет, шрамов не останется, синяки затянутся все через неделю-две, а у него к тому же появится опыт в драках с куда более мощным противником. Ничего ужасного, по сути, не произошло, тренировки с Сокджином проходили не менее болезненно. Но он всё равно вспылил и ранил Юнги. Он ненавидел, когда Юнги был ранен. Чимин чувствовал себя из-за этого отвратительно. И он совершенно не знал, как извиниться. — Сейчас я заклею порез пластырями и будешь у меня как новенький, — обещает Мин, складывая всё в аптечку. Заклеив порез на скуле, Юнги целует Пака прямо туда, где был приклеен пластырь, после чего говорит: — Если хочешь, я могу попросить Сухвана или Юнуна тренироваться с тобой. Они не настолько сильны, как я, к тому же у вас не будет причин для того, чтобы обижаться друг на друга. Юнги надеялся, что Чимин на него не сильно злиться из-за произошедшего сегодня. Но на самом деле Чимин злился на себя. — Выпей моей крови, — просит Пак, понимая, что иначе не простит себя. — Не хочу видеть, как твои раны будут медленно заживать. Тем более, раны, нанесенные мной, — говорит и отводит взгляд. — Ни за что, — тут же отвечает Мин. — Выпей, или я начну плакать. — Можешь поплакать, я подставлю свое плечо. — Выпей, чёрт возьми, чтобы мне стало лучше! — повышает Пак голос, переводя взгляд на Мина. Тот смотрит некоторое время, а потом, не церемонясь, склоняется к чиминовой жилистой шее и кусает. Если ему станет лучше, то так и быть. Кажется, это куда сильнее нужно Чимину, а не Юнги. Чимин же стонет болезненно; он, наверное, никогда не сможет привыкнуть к той боли, когда клыки только вонзаются в кожу. Он отодвигает голову в сторону, чтобы Мину было удобнее. Обнимает его за шею, чувствуя, что потихоньку привыкает к тянущей острой боли. Это успокаивает. Он прекращает чувствовать вину, когда Мин пьет его кровь. Возможно, это какой-то новый вид извращения, но Чимину нравится. Он откидывается спиной назад, на постель; Мин ни на секунду не отрывается, продолжая медленно тянуть кровь. Скорее всего, его раны уже начали регенерировать от свежей крови. — Знаешь, каждый раз, когда ты пил мою кровь, мы занимались сексом… — бормочет Чимин. — Может, поэтому я чувствую, что меня это возбуждает? Юнги отстраняется, облизывается и спрашивает, нависнув над Паком: — Это намёк? Чимин, не разрывая зрительного контакта, кивает. От ласки к боли и обратно… Видимо, Сокджин был прав — у них и вправду какие-то ненормальные отношения. Но других у них быть попросту не может.