Flashback
Одиннадцать лет назад. Тэхёну 7 лет.
Как же Тэхёну нравилось ходить по магазинам с папой, хоть это и бывало редко, ведь он всегда покупал ему какую-нибудь вкусняшку. Так и сейчас они вышли с продуктового, где мужчина, по просьбе его жены, закупился на выходные, чтобы полакомиться божественными блюдами, приготовленными его любимой женщиной, и снова он купил своему маленькому Тэхён-и сладкую карамель на палочке в виде петушка. И как же сердце грело, когда эти большие глазёнки загорались ярким огоньком при виде мини-подарочка и как своей широкой, точно маминой, квадратной улыбкой, за которой прятались ровные зубки, что ещё менялись на коренные, он освещал всё вокруг. Мальчик шёл спереди вприпрыжку. За весёлым и громким разговором, ведь в садике столько всего произошло за весь день, Тэхён не заметил, как пошёл на красный свет, обхватив обеими ручками сладкое лакомство. Да и папа, заслушавшись детским бархатным голоском, не заметил ничего, пока не услышал звонкий сигнал и скрип колёс автомобиля. — Тэхён! — закричал он и рванул к сыну. И если бы он не успел схватить мальчишку за ткань футболки, его бы уже не было здесь, ведь машина гнала на всех скоростях. — Надо быть аккуратней, Тэхён-а! — сквозь сбитое сердцебиение раздаётся позади голос папы, а в глазах его застывают слёзы и вся пронёсшаяся жизнь. Мальчик развернулся и обхватил обеими руками талию мужчины, прижавшись так сильно, что ему нечем было дышать.End of flashback
«…надо быть аккуратней, Тэхён-а…» — раздаётся эхом в голове воспоминание. В ушах стоит гул и вакуум. «Тэхён-а» — всё ещё крутится рядом голос отца. Постепенно все звуки начинают возвращаться. Шум дороги и вечернее пение птиц вливаются в уши. Парень медленно открывает глаза, видя перед собой разбитые очки, точнее одно треснувшее стёклышко. Он еле моргает, потому что в голове отдаётся болью каждое смыкание и размыкание век, а всё тело начинает ломить, накрывая волной с ног до головы. Парень лежит на левом боку, чувствует, как отнимается рука от резкого и сильного удара. Сознание постепенно приходит в норму, сменяя в голове туман на лёгкую панику и осознание всей плачевной ситуации. Понимает, что он же сам этого хотел, ведь мог успеть отойти, он мог… Но не стал. Всё настолько осточертело. Но чего он добился? Голова идёт кругом, тело, будто не его, или это шок так действует? Лучше бы умер. Лучше бы… Он тянется за очками и осторожно надевает их, слышит матерки и какое-то непонятное бурчание со стороны. Пугается. — Блять, фара разбита! Тебе повезло, утырок, что я ехал домой! Эй ты! Тэхён поворачивается на голос и замечает незнакомца, что ходит вокруг чёрной ламборджини и осматривает её на наличие царапин. Судя по автомобилю, парень из богатой семейки. Хах, такой же как и он по состоянию, но, видно сразу, другой по характеру. — Тц, ещё и бампер задел! Ты! — он резко поворачивается и указывает пальцем на блондина, что уже умудрился встать, — Так ты ещё и очкарик! У тебя, блять, четыре глаза, чем ты, сука, смотрел тогда?! Очком что ли?! Тебя вообще учили переходить дорогу или нет?! Ты знаешь, сколько эта детка стоит?! Тэхён опешил от такого заявления ещё и оскорбления. Он, держась за больную руку, осмотрел парня с ног до головы. Чёрная заправленная рубашка, первые три пуговицы которой так и заставляют зависнуть на приоткрытых молочного цвета ключицах. Рукава её были закатаны до локтей, открывая вид на тянущиеся выпуклые вены. Такие же тёмные джинсы, облегающие накаченные бёдра, и лакированные мужские туфли. Выглядит образ нагнетающим, отчего Ким сжимается внутри, но не снаружи. Волосы незнакомца аккуратно уложены и так же черны, как и весь его стиль, несколько коротких волос спадает на глаза, что придаёт ему властности. — Ты только что сбил меня… — начинает тихо блондин, сглатывая комок страха еле заметно, шипит от боли и зажмуривает глаза, ведь обзывательства, произнесённые незнакомцем, начинают покалывать на коже. — Разбил мои очки… Из-за тебя я расшиб себе бровь и щеку, да и пострадало всё тело. Это ты куда смотрел, когда ехал?! — но к концу храбреет и срывается на крик. — Как тебе вообще права выдали?! Однако тут же затихает, ибо брюнет, стоявший у капота машины, недобро усмехается и отталкивается от автомобиля, идя ему на встречу. — Храбрый значит, — с наступлением произносит, угрожающе растягивая каждое слово. — Ты разбил мне фару, испортил ДОРОГУЩУЮ машину, — выделяет он, — и смеешь предъявлять мне? А ведь я мог убить тебя… — подходит вплотную, смотря сверху вниз надменно. — Вот именно, что ты чуть не убил меня! — всё ещё пытается возражать Ким. Он понимает, что его запугивают, что последнее предложение было сказано с намёком. — Вот именно, что чуть… Брюнет снова хмыкает и на пятках разворачивается к своей машине, вроде как уходя, но тут же замирает, слыша прилетевшее в спину: «Мудак». Он поворачивается, тыкая языком в щёку и вскидывая брови в удивлении. Осматривает всего парня своим тяжёлым, как показалось Тэхёну, взглядом. Так, словно сквозь одежду и кожу, хватая лёгкие и сжимая их, поджигая, заставляя задыхаться, мучиться, не прикасаясь. Суёт руки в карманы и лёгкими шагами сокращает расстояние между ними. — Понимаешь ли, блондиночка, — он чуть наклонился из-за небольшой разницы в росте, подцепил подбородок блондина большим и указательным пальцами, приподнимая его, — то, что ты жив сейчас, не значит, что не умрёшь завтра. — Это угроза? — не обращает внимания на мелкую дрожь в ногах Ким и заглядывает в чёрный омут тёмно-карих глаз, в которых, кажется ему, горит сам ад. — Всего лишь принуждаю открывать свой поганый ротик только тогда, когда действительно надо. Я ведь могу найти ему более полезное и увлекательное занятие, — он подмигивает и возвращается к своей машине, напоследок кидая: — На этот раз ты легко отделался, малыш, — заводит мотор и уезжает с места преступления, а Тэхён, кажется, не дышит. Ситуация страшная, а хочется смеяться… скорее с самого себя. Ким никогда не понимал, почему люди, такие же как и он из богатых семей, совсем другие. То есть они росли в одинаковой сфере, зная, что когда-то они будут руководить компаниями своих отцов. Чаще всего блондин видел высокомерных детей, что налево и направо раскидывались деньгами, думали, что из-за своего статуса им можно всё, вплоть до убийства. Но Тэхён был не таким. Он всегда считал всех людей равными. Неважно, сколько у тебя денег и кто твой отец, ты человек - и это факт, и этого достаточно. И отец всегда его так воспитывал, запрещал высокомерствовать и глумиться над слабыми. Ким, не зная имени и личности, сразу понял, что брюнет именно из тех детей и пользуется своим статусом. Одно лишь «блондиночка», что вырезалось моментально на ключицах, дало понять, кто он такой. И это осквернение было больнее всего слышать и чувствовать. Он всегда красился для мамы и никого большего, потому что ей это нравилось. Он подошёл к своему велику, с тяжестью поднял его, ибо рука всё ещё побаливала, и заметил, что слетела цепь. Со злостью выдохнув, откатив его на обочину и поставив на подножку, он закатил рукава и взялся чинить свой велосипед. Домой он приехал в начале десятого, весь испачканный в мазуте. Лишь в зеркале он заметил, что на лице, левом локте и левом бедре, а так же ладонях располагались кровоточащие ссадины. Но даже не это врезалось в глаза больше всего. Стоило раздеться в душе догола и развернуться к отображающей поверхности, как взгляд сразу упал на ключицы, где красовалось чёрными буквами злосчастное «блондиночка». Он даже не обращал внимания на другие надписи, как делал это раньше, он смотрел лишь на одну, сильно выделяющуюся. Уже по привычке он берёт новое лезвие за зеркалом, долго всматривается в серебристую поверхность и переводит взгляд на своё отражение. Он проходил через огонь и воду, и только эти махинации спасали, облегчали боль моральную, физической, и не важно, что это какой-то мазохизм, больное удовлетворение его повреждённой головы. Да, он — мазохист, но кто запрещает? Он никому не нужен, а каждый утешает себя по-своему. Та же боль, действует, как успокоительное для души. Те тянущиеся полосы по всему телу, как думал Тэхён, помогали избавиться от тех слов, что ядом каждый день въедались в мозговые подкорки и разъедали, разъедали, разъедали… Но он не осознавал, что оставшиеся рубцы на коже, всю жизнь будут напоминать ему о тяжёлых временах, ведь они не испарятся, как слова. Он не думает о последствиях, он здесь и сейчас, он помогает себе сам. Тэхён прикладывает заострённый конец лезвия к первой букве. Не удивительно, что первое слово он выбрал именно последнее появившееся. Он заворожено смотрит, как конец врезается в кожу и протыкает её, тут же разрывая хрупкие ткани. В эту же секунду по груди вниз начинает тянуться вязкая тёмно-бордовая дорожка. Сглатывает слюну и закрывает резко отяжелевшие веки, чтобы в ту же секунду открыть их и начать вести глубоко острием посередине каждой буквы. И за дорожкой этой жгучее пламя тянется. Он получает невесомое наслаждение с того, как грудину физическая боль пронзает, утопая в кровавых пятнах. Не замечает, как переходит к другим словам, в облегчающей неге глаза снова закрывает, чувствуя, что там внутри, где душа, колотящаяся ломота затихает. Он оглядывается на своё отражение, все слова были зачёркнуты. Блондин залез под душ, чтобы смыть с себя всю кровавую боль и затем глубокие раны обработать. Тэхён ложится на уже расстеленную кровать и глаз сомкнуть не может. В голове всё тот образ незнакомца крутится. Смоляные пряди волос, прикрывающие тяжёлый и наглый взгляд. Три расстегнутых пуговицы, что манили и держали некую тайну, что находится за четвёртой и пятой, твёрдо сидящими на ткани. Но тело брюнета явно было худое, может, были кубики, а может и подтянутый живот, Ким не знает, однако может представить. И всё же больше всего цепляли бёдра… Накаченные так, словно ткань треснет от малейшего неверного движения. Его грациозная походка, даже чутка скользящая, словно змея, забивающая в угол, заколдовывала, все плавные и мягкие жесты вводили в гипноз уже в первую секунду. Тэ до сих пор был под внушением гипнотизации. Он думает: «Красивый», и знает, что это проявится у него на коже, но ведь незнакомец не поймёт, кто о нём вспоминает в данную минуту, у него, скорее всего, много поклонников. Только как выкинуть его из головы? — Самодовольный напыщенный петух! — в противовес своим мыслям выкрикивает в потолок блондин. То, что Тэхён нетрадиционной ориентации, он заподозрил ещё в пубертатном периоде, когда все мальчики бурно обсуждали женское тело, приносили в школу журналы с большими и пышными грудями, но… Тэхёна не цепляло. Его это не пугало по началу. Ну, не встаёт и ладно. Ведь ничего страшного нет, да? Это не тревожило его и в 15 лет. Пока об этом не узнал отец… У всех наступает такой период, когда родители подготавливают своих детей к половой жизни, наставляют, чтобы думали головой (а не головкой), предохранялись и так далее. По крайней мере, у Тэхёна этим занялся отец на шестнадцатилетие, подсев к нему в его комнате на кровать и притащив с собой (так скажем) подручные средства в виде уже знакомых блондину порно-журналов и CD дисков. Тэ тогда отнекивался и краснел безбожно, но отец стоял на своём мол: «Мой мальчик должен знать всё и видеть тоже». После наставлений господина Кима, младший задумался, что с ним что-то не так. Нет, эрекция по утрам, конечно, есть, вот только сам парень не снимает её обычными способами простых парней. Он вообще не обращает на неё внимания, и она сама проходит. Лишь ближе к новому году в конце ноября месяца Тэхён осознал причину его реакции на девушек, точнее её отсутствие. К ним в школу на тот момент перевёлся новенький. Задиристый, тёмноволосый парнишка, Богомом звали, Тэхён как сейчас помнит, как тот решил просто подшутить над Кимом. Подшутить-то подшутил, а у блондина встал. Неожиданно. Неловко, стыдно, зато всё понятно. Тэхён был оптимистом и какой-то слух, какие-то кроткие насмешки, не расстраивали, и уж тем более, не вгоняли его в депрессию. Шутили? Тэ смеялся с ними. Так и забыли, умяли, а Ким помнил. Помнил и первый раз представлял, фантазировал пошлости, и самое главное, справлялся со своим возбуждением рукой. А потом… Потом авария, и Ким забыл, как дышать, как жить вообще. Он живёт в пустой, одинокой квартире, пропитанной болью, страданиями и его кровью… Он отказался от опекунства и переоформил его, ведь так называемый опекун так и не вернулся. Тем не менее поставил на ноги, и за это блондин ему благодарен. Ким и не пытался его найти, он уверен, что водитель со своей семьёй и у него всё хорошо. Сейчас, будучи в университете, мысли о неправильной ориентации иногда проскальзывают мимолётно. «Что подумают другие?» — всплывал частенько вопрос в голове, но его заглушал другой, наиболее важный: «А что подумали бы родители?». И Кима воротило после таких мыслей, он ненавидел самого себя. И сейчас ненавидит, ведь позволил себе думать о том незнакомце.***
Раздражающее дребезжание проникает в голову, опухшие после ночи глаза еле разлепляются, и всё тело чувствует, как горят огнём рассечённые полосы. Доброе утро. Тяжёлая рука с грохотом приземляется прямо на орущий будильник и возвращается к воспалённым векам, осторожно потирая их. В комнате темно, как ночью, хоть и палящее утреннее солнце уже давно стучит в окно, стараясь своими лучиками пробраться сквозь чёрные задёрнутые шторы. Подниматься с утра очень тяжело, особенно, когда ты студент - отличник, редко прогуливающий пары. За приготовлением крепкого кофе, чтоб уж проснуться наверняка, Тэхён вспоминает про очки, что вчера были разбиты. Надо бы до начала пар зайти в оптику и купить новые. Там он уже постоянный клиент. И каждый раз его знакомый продавец предлагает ему линзы, как цветные, так и простые. Ким же со слабой улыбкой вежливо отказывается, выбирая новые очки. Как доходит до универа, блондин не помнит, витая в своих мыслях, забитых не тем, чем надо бы. Тяжёлый день. Тэхён не устанет повторять это себе. Ему нужно выдержать три пары. Всего-то ничего вроде бы, но не сегодня. Он отменил дополнительные занятия и работу. И тяжело выдыхая, сжимая ручку сумки, он заходит в двери учреждения. Здание само по себе большое. Выглядит как дворец. Тэхён, пересмотрев все серии Гарри Поттера, назвал бы его даже «Хогвартс». Он всегда мечтал поступить именно в этот университет, ведь он казался ему сказочным. В нём легко запутаться, поэтому проучившись уже три месяца, первокурсники до сих пор путают аудитории и приходят на пару за полчаса, чтобы прежде отыскать кабинет. Длинные коридоры и переходы из здания в здание сопровождаются огромными закруглёнными вверху окнами. И расположены переходы так, что закругляют каждый корпус, создавая внутри летом — зелёные полянки, а зимой — заснеженные круги. Только лишь в кругу главного корпуса посередине расположен фонтан и сквер для студентов. Также имеется и стадион, где отобранные команды спортсменов соревнуются в конце каждого семестра по разным направлениям в спорте. На самом деле Тэхёну уже предлагали на фестивале разные кружки, но он ничего не выбрал, он и на фестиваль-то сам не пришёл. В тот день он провалялся дома овощем. Проходя мимо зомбированных студентов, явно не выспавшихся и ненавидящих первые пары, Тэхён бросает беглый взгляд на расписание и номер кабинета. В новых очках не привычно, ведь оправа другая и дужки лежат не так, как он привык. Но подобрать что-то более удобное у него не было времени. А ещё Ким ненавидит большой перерыв между второй и третьей парой, когда ученикам дают время на перекус. Пустая трата времени, как он думает. Сорок минут можно и с пользой на учёбу потратить. Но сам он обычно сидит у самого большого окна главного корпуса (там же находится и столовая) на втором этаже. Наблюдает через тонкое прозрачное стекло за происходящим на улице. А иногда просто смотрит на своё отражение, в свои поникшие, наполненные болью глаза. Он откусывает сочное и красное яблоко и крутит его в правой руке, пытаясь найти на нём другие цвета. И невольно замечает, как на боковой стороне большого пальца начинают проявляться чернила. Он не понимает слово, ведь оно отображается с конца, зато когда оно доходит до первой буквы, блондин распахивает глаза и машинально закрывает раскрывшийся в испуге рот ладошкой, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. На пальце пощипывает такое ласковое и тёплое, родное и знакомое «Хомячок». Тэ в эту же секунду поднимает уже покрасневший взгляд в толпу, что, не прекращая, шумит, но он не слышит, в его голове лишь ультразвук. Хомячок Кто? Кто произнёс это? Кто назвал его так именно сейчас? Он крутит головой, ищет глазами, уже давно затуманенными тёплой влагой. Не находит. Никого. То самое красивое яблоко, оставленное блондином на подоконнике, скатывается на пол и укатывается по крутой лестнице вниз, останавливаясь около чужих лакированных мужских туфель. Сам он сорвался на быстрый бег вниз, расталкивая всех, кто попадался ему на пути, то и дело, оборачиваясь в страхе. И по-прежнему никого не находит, пока не налетает на стоявшего человека…Flashback
Тэхёну 10 лет.
Тэхён хватает со стола нарезанную колбасу и хлеб и запихивает целиком всё съестное себе в обе щеки, не задумываясь о том, как он выглядит сейчас. Мама, что сидит за кухонным столом с чашкой кофе в руке, с тёплой улыбкой бросает кроткий взгляд на мужа, привлекая его внимание и кивая в сторону сына. Мужчина, откладывая газету и снимая очки с переносицы, довольно смотрит на мальчишку, запоминая его детское личико. — Хэй, Тэхён-а, не подавишься ли? — смеётся мама, на что мальчик смело вертит головой. Он подбегает к протянутой руке женщины и поддаётся её ласке, пока гладкая женская рука утопает в тёмных отросших прядях. — Ты мой маленький хомячок… — улыбается она.***
Тэхёну 17 лет
— Ты всё жуёшь? Я уже успела с магазина вернуться! — женщина треплет парнишку по голове и ставит пакет с продуктами на стол. — Ну, мам! Я читаю… — с набитым ртом недовольно бурчит блондин. — А ты знаешь, что есть и читать вредно, хомячок? — Я не хомяк! Я же похудел, мам… — Твои щёчки всё равно никуда не исчезнут, Тэхён-а, — мягко улыбается мама, щупая за одну из порозовевших щёчек сына. — Для меня ты навсегда останешься хомячком, — и целует его в макушку.End of flashback
Так его называла только мама. И может это выглядит глупо или по-детски, но любое… любое воспоминание, даже то же прозвище, вызывает учащенное сердцебиение. Пока нет причины, мы куксимся и корчимся, орём и выказываем своё недовольство от тех ассоциаций, что нам присваивают. Обижаемся и просим больше не называть так. Но когда это исчезает, когда исчезает человек, мы жалеем, что тогда не улыбались, а лишь ворчали в ответ. Слыша или видя слово, уже не чувствуется то смущение, как было раньше, или то отвращение, нет. Чувствуется лишь вина и горесть… Он настолько быстро спускается с винтовой широкой лестницы, что резко задевает какого-то парня своим плечом и чуть не сносит его вместе с собой с последней ступени. И если бы его не схватили за шкирку в ту же секунду, он так и продолжил бы поиски, только поиски чего? Неизвестно. Этого человека, что заставил всплыть яркое воспоминание из прошлого, не найти, но и назвать его так никто не мог. Его щёки давно стали впалыми и нисколько не напоминали хомячьи. И как жаль, что в тяжёлую блондинистую голову не сразу пришло осознание, что это мог быть кто-то из родственников. Почему именно в этот момент, когда он попал в неприятности. А он по-любому попал… Его уже секунд пять держат и встряхивают жилистые руки. Слова, что льются из уст молодого человека, только сейчас начинают приобретать смысл. — Хэй, ты вообще меня слышишь?! — орёт незнакомец. А Тэхён подвисает. Он слышал уже этот голос. Буквально вчера. И когда коротко смотрит в глаза напротив, тут же склоняет голову вниз, сбрасывая на глаза отросшие волосы, тем самым скрывая взгляд и закрываясь. Это был он, тот парень, что вчера чуть не убил его. Ким смотрит в пол и всем телом чувствует, как на каждом участке кожи вырисовываются слова, что жгутся. Время пришло… — Подождите-ка, — тем временем продолжает брюнет, — это ты что ли, блондиночка? Надо же, какое совпадение! Вроде бы вчера я ясно дал понять — не попадаться мне на глаза. Или у тебя в одно ухо влетело, а из другого вылетело? Блондин молчит, прикусывая нижнюю губу до крови. Он попросту не может возразить, потому что в голове каша. Мысли меняются, а тело сковывает до такой степени, что студент больше не в состоянии сдерживать слёзы. Брюнет до сих пор удерживает его за грудки и терпеливо ждёт ответа, пока не видит скапливающиеся на подбородке капельки. — Ты что?! Ревёшь?! — он брезгливо откидывает парня. Тэхён ударяется спиной об холодный кафель. Вся левая половина тут же отзывается вчерашней болью. — Слабак! — хмыкает незнакомец. — Чонгук, вдарь ему хорошенько! — слышится где-то со стороны хрипловатый голос. И Ким по-настоящему пугается, но продолжает молчать, тихонько всхлипывая. — Я не бью лежачих, Юнги, — он переводит внимательный взгляд на худощавого паренька, — ты разве забыл? Да и баб, — снова возвращает к блондину и усмехается, — я тоже не бью. Худощавый начинает смеяться, а за ним подхватывают и остальные. Противный смех, Тэхён даже не смотрит в их сторону. Он как упал, смотря в пол и опираясь на ладошки, так и сидит, не двигаясь. — Вот только, я не даю второго шанса, блондиночка. Я отпустил тебя в первый раз. Не думай, что это сработает и во второй. И на этот раз Ким поднимает заплаканные глаза на брюнета и сталкивается с чёрными омутами, что не давали покоя с ночи. Кажется, сейчас подходящий момент сваливать. Блондин вскакивает на ноги, делая шаг к выходу, спотыкается и снова падает, но не сдаётся. Бежит сломя голову, что аж искры летят из-под пяток. А брюнета это и вовсе забавляет. — Я ещё не договорил, паршивец! — слышит он вслед. — Я догоню его, — отзывается Юнги и ступает вперёд, как его останавливает выставленная рука брюнета. — Не стоит. Он сделал свой выбор, — парень смотрит в удаляющуюся спину студента и растягивает губы в ухмылке. — Мне нравится, что он так вдруг осмелился сбежать. Жаль, что от меня не сбежишь, да, Мин? — Понял, — в ответ копирует улыбку последний. Тэхён убежал довольно далеко от университета. Запыхавшийся, он прислоняется в каком-то переулке к холодной стене, нащупывая выступающие камешки. Сердце ходит ходуном, а пульс и вовсе к чертям сбился. У него оставалась последняя пара, на которую он уже не рискнёт идти. Парень закатывает рукава своей толстовки, всматриваясь в чернила, вокруг которых покраснела кожа. Он видит кучу слов и предложений, что создали его родственники и знакомые родителей, что знали Тэхёна. Он чувствует, что такими надписями обложено сегодня всё тело. Ким закидывает голову назад, одновременно стирая влажные дорожки со щёк. Эта боль ни с чем несравнима, разве что с нанесением быстрых ударов чем-то острым и насквозь в разных местах на туловище. Раньше так наказывали людей за их грехи. Вбивали в них гвозди и заставляли мучиться. Ждали, пока организм человека не выдержит и сдастся. Тэхён думает, что если бы жил в то время, он бы смог выжить. В наше время, видимо, это тоже считается наказанием, только не от орудия, а от слов, от которых можно действительно умереть. Были случаи, когда человек попросту не выдерживал количества слов, что появлялись по одному в секунду, и тогда наступала смерть, но многие справлялись и терпели, ведь болевой порок у всех свой. И у Тэхёна он высокий. Таким образом в мире уничтожают слабых, сильнейшие доказывают, что выдержать могут любой путь. Это как естественный отбор от природы. Человеку не нужно вкалывать какой-то препарат по типу плацебо, чтобы посмотреть, как долго он с ним продержится и насколько сильным окажется его организм. Звучит страшно, тем не менее к этому привыкли все, зная, что лечение этому найти можно, однако никто не спешит его искать... Ноги сами ведут его по одному въевшемуся в подкорки мозга пути. По дороге он заходит в магазин за цветами самыми пышными и красивыми, вкусно пахучими и любимыми. И когда ботинок упирается в ограду, Ким поднимает голову. — Привет, мам, привет, пап… Сегодня год, как я сглупил и не успел попрощаться. В ответ на него смотрят каменные надгробья с выгравированными именами и фотографиями. Он опускается на колени и склоняет голову, плечом чувствуя фантомное прикосновение, заставляющее его вздрогнуть всем телом. О землю разбивается прозрачная солоноватая капля, заглушающая болезненный шепот блондина. — Я скучаю… …я не выдерживаю.