Руны твоего сердца

Тэхён знал, что будет нелегко, если снимет с себя оболочку богатого мальчика и станет серой мышкой. Он думал, что так он будет незаметным для других, что люди не будут его трогать. Тем более желать смерти… И так оно и было… …пока покой не нарушил конкретный человек. Блондин уже несколько часов сидит в светлой ванной, подпирая спиной холодную кафельную стену. Взгляд так и замер на оголённом предплечье с ярко-чёрной уже зачеркнутой надписью. В холодных пальцах поблёскивает острое лезвие, испачканное алой кровью. В первый раз парень не чувствует физической боли, поэтому ничто не заглушает ту, что разъедает лёгкие, заставляя задыхаться. Дорожки слёз давно высохли и теперь слегка стягивают кожу. Рядом раскиданы бинты и антисептики, потому что, кажется, переборщил, в первый раз задев вену… Рука немеет, но перетягивать её он не спешит, заворожено смотря на стекающую жидкость. Снова смеётся, как чокнутый, запрокидывая голову.  — Ты совсем справишься, Тэхён-а. Ну, хочешь, поменяем тебе образ? Будешь обычным мальчишкой из простой семьи? — мужчина ерошит мальчишке волосы и обнимает с плеча — Никто не будет тебя доставать. Уверен, тебя даже полюбят! — Обычный мальчик в престижном университете? — Почему бы и нет, подтянем тебя за год, и ты сам сможешь поступить, без всяких денег. Ты займёшься учёбой, Тэхён, всё изменится, вот увидишь… Я буду рядом. Изменилось, но, кажется, в худшую сторону… Тэхён усмехается, смаргивая давнишние воспоминания и зарываясь мокрыми пальцами в волосы, оттягивая их. — Почему же ты исчез… Почему оставил меня, когда обещал быть рядом? Он хватается пальцами за моток бинта, рукой, что не повреждена. Другая — онемела до такой степени, что поднять невозможно. Помогает себе зубами и смотрит, как белая марля пропитывается собственной кровью. На этот раз, какой-то клей не поможет. На этот раз, не поможет ни что… Он бредёт в гостиную, где несколько часов назад истерично раскидывал вещи, разбивал посуду, что оставил утром, и ломал то, что стояло у него на пути. Тэхён осматривает устроенный собственными руками бардак пустым взглядом, сил на то, чтобы это всё убрать, не осталось. Да что там, их не осталось и на то, чтобы сделать ещё один шаг до своей спальни. Он падает, не дойдя до мягкого дивана, теряет сознание, закрывая тяжёлые веки. Слишком много крови потерял, слишком много нервов затратил. Слишком долго держал в себе бурю, что настигла так неожиданно. И рядом никто не появится, не забежит в отчего-то открытую квартиру, не поднимет на руки и не отвезёт в больницу. Это не сопливая дорама или фильм. Это жизнь, где реальность давит и уничтожает. Это вселенная, где Тэхён так и останется лежать на холодном полу без сознания. В пустой и такой же холодной квартире, тёмной, ведь ночь на дворе.

Боль всегда вырвется наружу, Неважно, как глубоко ты пытаешься её закопать.

Голова невероятно кружится, со всех сторон подкрадывается кусачий морозный ветерок, что дотрагивается до каждого оголённого участка кожи… Только почему-то оголённым кажется всё тело. Он замораживает до кончиков пальцев, что будто заледенели и больше не двигаются. В ушах звенит противный гул, отдающийся вакуумом, словно находишься под толщей воды, где-то на самом дне. Утонул? В своих мыслях и прошлом… Запутался? Не отличая реальность и иллюзию… И слышится, где-то между сном и реальностью, колыбельная, снова та, что пела мама, спокойная и согревающая, но искаженная и не тем голосом из прошлого, совсем иным, нежным и тягучим, шипящим, словно змея, и таким…мужским, что совершено недавно звучал в жизни. В Тэхёновой жизни. Он совсем тихо и так знакомо шепчет не разборчивые слова песни, и где-то на периферии звучит лёгким мычанием слабая, но родная мелодия. Голос этот не пугает, напротив, завлекает и успокаивает. — Открой глаза мой милый мальчик, посмотри на мир иначе. — ласкающий голос пробирается сквозь толщу, переходя с женского на мужской — Лучик солнца взор ослепит, и ты поймёшь, что мир не мрачен. Тэхён открывает тяжёлые веки, щуря глаза от яркого света в комнате. Из окна, что было открыто, кажется, всю ночь, доносятся шумы улицы. Вот почему в гостиной так морозно. Рука нещадно ноет и покалывает. Он медленно поднимается, опираясь на здоровую руку, оглядывает продрогшие голые ноги и торс. Он совсем не оделся после душа. Он совсем замёрз. Но не это главное сейчас. Блондин заторможено переводит взгляд на полностью пропитавшуюся кровью марлю, на бледную руку, пальцы которой еле шевелятся. Он осматривает комнату снова, на глаза попадаются ножницы. Парень берёт их и тащится в ванную, где вроде бы оставил кусок бинта, снимает грязную повязку, что присохла к коже и с болью отдирается. В нос тут же бьёт металлический запах, заставляющий сморщиться и сдержать рвотный рефлекс. Длинная полоса покрылась корочкой, но от того, что её потревожили, рана опять начала в некоторых местах выплёвывать сгустки крови. Перевязывать одному тяжело, но в помощь снова приходят зубы. Во всем теле слабость, поэтому блондин еле натягивает чистую одежду и плетётся на кухню в поисках еды, оставляя бардак в гостиной на потом. Еда действительно придаёт больше сил так же, как и тёплая одежда. До уборки он так и не добирается, засыпая под мягким и пушистым пледом в своей спальне. Организм требует отдыха.

***

Ким проспал так все выходные и два учебных дня, в последнем из которых всё-таки убрал дом полностью. Рана покрылась корочкой, что уже сходит, превращаясь в белёсый рубец. Вот только надпись пропадать не спешит, заставляя помнить о худшем. Организм набрался сил, но чего-то не хватает. Чего-то, что поможет полностью выпустить эмоции на свободу. И Ким знает, что это. Поэтому после учёбы поздно вечером, когда университет погружается во мрак, он спокойно идёт по тёмному коридору, незаметно обходя охрану и беря ключи у вахтёрши, доброй женщины, никогда не запрещающей ему посещать студию. Студию, через прозрачную дверь которой Тэхён часто подглядывает за танцорами, затем, сам пробирается и из раза в раз танцует, до стёртых ног и ладоней. Он по привычке переодевается в раздевалке, что расположена между танцевальным залом и спортивным блоком тхэквондистов. Заходит в тёмную студию, не включая свет, чтобы не привлекать внимания. Включает первую попавшуюся песню в плейлисте, понимая, что подходит под его настроение сейчас. Он часто слушал её, гуляя по паркам Сеула. Песня начинается с мелодии дождя. Тэхён делает шаг вперёд и поднимает взгляд на зеркало, откуда на него смотрят стеклянные карамельные глаза. Он видит мальчишку, исхудалого потрёпанного жизнью. Мальчишку, чья улыбка уже не сияет, как раньше, она кричит о боли и тягости. В его глазах он видит больше, чем кто-либо. И ноги сами приходят в движения под первые слова песни, в то время как глаза неотрывно смотрят в чужие. Он изгибается, подпрыгивает и падает специально, изворачиваясь на полу и вставая. С лёгкостью порхает по залу, попадая точно в бит, от резких движений волосы разлетаются в разные стороны в воздухе, будто повторяя за хозяином. Танцует и не замечает, как по щекам бегут жгучие слёзы, как боль возобновляется, отдаваясь в кончиках пальцев. С каждой отдачей вспыхивает момент за моментом. «…Тэхён-а! Улыбнись скорее, папочка тебя фотографирует!» « Мам, я только что занял первое место, представляешь!» « Ты такой молодец, малыш…» «Мы с папой любим тебя, Тэ-тэ…» «Тэхён, всё изменится, вот увидишь… Я буду рядом» Он загибается, хватаясь за собственную грудь, со стоном боли выдыхает, не кричит, нет. Собственное прошлое криком не заглушишь. Подпрыгивает, раскрывая руки и подгибая ноги назад, приземляясь на носочки, и кружится на одной ноге, вырисовывая кистями бесконечность в воздухе. Бесконечность его страданий, что, кажется, не оставят его и сведут в холодную могилу. Кружится до тех пор, пока не чувствует сильное жжение на внутренней стороне лодыжки, что подкашивает, и он падает с коротким криком, подворачивая ногу. Шипит от боли и тут же смотрит на поврежденное место. Это жжение ни с чем не сравнить. Это снова…надпись проявляется. И как же сильно он удивляется, когда видит чернильные выжженные буквы. Он поспешно оборачивается на стеклянную дверь, не видя за ней никого, и вскакивает, забывая про лодыжку и хромая до выхода. Ким с замиранием сердца выглядывает в коридор, ища того, кто следил за ним. Того, кто оставил настолько тёплое слово… Но коридор пуст, а мысль, что за ним наблюдали, пугает. Что его сокровенную тайну раскрыли. Он садится возле зеркала, прикасаясь мокрой спиной к прохладной поверхности, проводит подушечкой пальца до черноты, вновь округляя глазёнки, не веря, что такое могли сказать, подумать про него. Про Ким Тэхёна, которому совсем недавно желали смерти. …Невероятный Горит в темноте смоляными буквами на покрасневшей коже, и Ким не понимает, что ложь это, или же чистейшая правда. В голове пустота, все мысли, воспоминания притихли, затаились в тёмных уголках неизведанного внутреннего мира. …Невероятный Шепчут по слогам искусанные потрескавшиеся губы мальчишки. Он снова и снова дотрагивается до слова, шепча его без остановки. И первое, что приходит на ум лёгкое и тихое «Спасибо», что срывается с губ и улетает к тому, чей образ незамедлительно проявился перед глазами. Тёмный силуэт, с антрацитовым оттенком глаз, что затягивают в бездонный омут, и смоляные уложенные волосы. Тэхён встряхивает головой, понимая, что это не может быть он, тот, кто обращался с блондином, как с мусором, кто то и дело запугивает и отталкивает. Хоть и относится к своей сестре милее того же пушистого кролика, которого Ким подарил девочке. Этот человек, слухи о котором ходят не самые лучшие, не знает таких слов. И тогда блондин точно хочет знать, кто посмел увидеть его настолько личное…

***

Весь оставшийся вечер Тэхён не мог выбросить одну единственную мысль из головы, и даже снова не смог перечеркнуть появившуюся надпись. Он и не спал всю ночь, так и пролежав до рассвета с опухшими глазами и огроменными мешками под ними. Потерев воспалённые глаза, он медленно собирается в универ, ведь времени предостаточно. В этот раз ему очень повезло, и он отделался лёгким испугом, нога как новенькая — не болит и не ноет. Хоть какая-то хорошая новость. Заварив крепкий кофе (парень уже сбился, какой по счёту), он пролистывает новостную университетскую ленту. И он не понимает, как в таком состоянии высидит все пары. Типичные учебные дни разбавляются таким не привычным для парня вниманием со стороны окружающих. Но и это, он уверен, скоро пройдёт. Ким всегда задумывался о том, почему не может постоять за себя. Ведь деньги есть, и он мог бы ходить на какие-нибудь секции по самообороне, мог накачать себе превосходное мускулистое тело, кубики пресса, от которых все девушки так текут. Но ответ простой — ему это не нужно. Не нужны завистливые взгляды парней и хищные, облизывающие — девушек. Не нужна слава, о которой все так мечтают. Он просто существует. И если его кто-то трогает, его это не заботит, он лишь ждёт, когда всё закончится. Когда будет такой шанс, что Тэхёну не повезёт. Собьют на дороге, но без выживания точно, изобьют, где он истечёт кровью, утопят, да что угодно, лишь бы это всё прекратилось. И сейчас бы тот самый водитель, что опекун, хорошенько треснул его по голове за такие слова и мысли. Тэхён усмехается, ведь мужчины больше нет в его жизни. Где-то на фоне парень слышит, как его окликают по имени, но не обращает на это внимание, зачем, если так он привлечет его к себе ещё больше. Он ускоряет шаг и сворачивает от какой-то компашки, чтобы ни дай Бог не нарваться. Понимает, что так сам загнал себя в угол к ненавистным туалетам. Умереть хочется безумно, но, кажется, не сегодня. И как потешно, что именно сегодня та самая удача повернулась к нему иным местом. Страшно от того, что эти отморозки вовсе не убьют, а так поиграются и отпустят. Но отпустят сломанного, после чего придётся опять зализывать раны, резать восстанавливать себя. Сзади хватают за рубашку и прибивают к стене с противным «Попался, зайчик». Затаскивают внутрь и кидают в угол рядом с кабинками. Тэхён успевает разглядеть их скалящиеся лица. Пятеро человек нависают над ним, что-то гогоча и говоря, но Ким не слышит. Он видит, как один из них достаёт телефон, и понимает, что, видимо, его собрались снимать. Что происходит вообще? — Ну что, зайчик, подтвердишь слухи о твоём женственном тельце? — начинает один где-то сбоку. — Уж больно интересно: верны ли они? — парень слышит смех всех пятерых и всё ещё сидит в ступоре. — Чо стоим? Раздевайте его! Будем проверять, может ты вообще баба! — тот, что посередине начинает смеяться со своей очень смешной шутки и тычет Тэхёну в лицо камерой. Ким морщится и бьёт по чужим рукам, что лезут со всех сторон в попытках расстегнуть его рубашку, пытается не смотреть в камеру, прикрывая себя руками, чувствует, как стаскивают ботинок и куда-то откидывают. Хочется кричать, но ком, вставший в горле, отчего-то не даёт этого сделать. Страх? Пожалуй, да. С ним это впервые. Кажется, будто это всё сон, ужасный кошмар, что снится ему сейчас. Может, это так и есть? Может, на самом деле, Тэхён дома, лежит в своей тёплой и мягкой кроватке под пушистым белоснежным одеялом? Его дёргают, из стороны в сторону толкают, со всей силы бьют по лицу, отчего очки улетают куда-то далеко, а перед глазами начинает плыть. Это приводит его в себя, понимание, что лицо не защитил. Вот чёрт. Какая жалость. Он отталкивает одного из парней, что прикоснулся к его ширинке, ну, или скорее пытается оттолкнуть. Он вроде бы здесь, а вроде бы и нет. Сознание то уходит, то вновь заставляет почувствовать боль и очнуться. Что это такое? — Посмотрите на него! Он ещё и драться умеет! — центровой гогочет и в тот же момент пинает куда-то под ребро, выбивая весь воздух с неожиданным вырвавшимся криком. Тэхён сгибается пополам, спешно закрывая лицо, чтобы и туда не прилетело опять. Нужно потерпеть, думает он, всё пройдёт быстро. Это не сон… — Смотрите только не вырубите его! Он должен быть в сознании. — обращается он ко всем. — И сорвите уже эту чёртову рубашку! Это не сон, где блондин сейчас бы проснулся, выпил кофе, крепкий и горький, как он любит и любил всегда… По подбородку сгустками стекает что-то тёплое, такое знакомое. Он слышит треск разрывающейся новой рубашки и звук вжикнувшей молнии на штанах. Его тянут за волосы, заставляя смотреть в камеру, и удовлетворяются, когда, еле слышно шипя, Тэхён смотрит в горящую ярким светом и ослепляющую точку. А затем, громко смеясь, больно ударяют об стену и отпускают голову, переходя на штаны, но Ким уже не слышит. — И как мы раньше тебя не замечали?! А? — кто-то толкает ногой — Такой незаметный. Блондин закрывает глаза, отдалённо слыша мелодию из прошлого. Он ушёл глубоко в себя, глубоко в свои мысли, ничего не чувствуя. Он повторяет слова, что улавливает где-то на периферии сознания. Шепчет их, как мантру. — Может, чего поинтереснее заснимем? — парни переговариваются между собой, кажется, отвлекаясь от блондина. — Что ты имеешь в виду? — Может, заставим его отсосать? Это будет куда интереснее. — Фу, не хочу, чтобы какой-то подранок притрагивался ко мне своими грязными губами! — парень ударяет блондина по паху, отчего тот снова вскрикивает и поджимает ноги в коленях, закрывая лицо ладонями, продолжает шептать, повторять слова, что слышит. Он держится за них, как за спасательную верёвку, что не даёт упасть в пропасть. Кричит от очередного удара, что приходится на бок. — Хэй, ты чего там, молишься? — гогочет один из парней. — Где же твой Бог? Ах да, он не спасает таких чмошников, как ты! — Зато таким ублюдкам, как вы, он вырезает языки, чтоб дерьмо всякое не выходило! — похоже парни пугаются и перестают смеяться как раньше. Но и Ким замирает, переставая шептать, он так и сидит, прислонившись к стене, поджав колени и спрятавшись за сырыми ладонями. — Вы посягнули на моё. Разве, кто-то разрешал? — в голосе слышится величие, надменность. Этот голос, будто знакомый, что вот-вот звучал в голове, в мыслях, явился в реальность. И открыть бы глаза, посмотреть, но в них застыли жгучие слёзы, их нельзя показывать, ни за что… — Чон… — скулит один из них. — Кажется, я не давал права говорить… Свалили отсюда и ждите часа расплаты, твари! — «незнакомец» поторапливает парней, резко ударяя кулаком по двери ближней кабинки, на что те дёргаются и толпой выбегают прочь. Наступает долгожданная тишина. Тэхёну кажется, что те отморозки сменились ещё большим ужасом. То было только цветочками. Он чувствует на себе изучающий холодный взгляд, и глушит в ладонях вырвавшийся всхлип. Нельзя, нельзя реветь. Тем более перед ним. В глухой тишине раздаются медленные шаги и размеренное дыхание, но не Тэхёна. Ким и не дышит даже, ожидая своей участи. Ощущает, как на тыльную сторону ладоней слоями ложится едва ощутимый холодок чужого веяния. Костяшки пощипывают, и блондин не помнит, когда успел их разбить. В момент небольшой драки ли это, или же сам ударялся, падая от сильных толчков. Похоже и волосы его сыроваты в некоторых местах, да, его же обливали водой, когда он терял сознание… И почему всё это ощущается и вспоминается только сейчас, когда этот человек пришёл забрать его душу? Но какого его удивление, когда совсем рядом и тихо проносится шепотом вопрос: — Ты в порядке? — и лёгкое, еле чувствуемое прикосновение к его ладоням, но такое пробирающее до костей, что Тэхёна отдёргивает, словно от тока отшатывается, не отрывая рук от лица, и заметно дрожит — Ну же, блондиночка, посмотри на меня… Услышав знакомое прозвище, внутри всё похолодело, тело замерло в предвкушении чего-то нехорошего. Он отрицательно машет головой, всё так же тихо всхлипывая. — Почему? Боишься меня? — всё такой же фальшиво ласковый голос закрадывается в сознание и будит каждую мурашку на теле, что в панике начинает бегать, будоража волоски на коже. — Ты… — совсем тихо шепчет блондин, но Чонгук его слышит — ударишь меня. — Ударю? — удивляется брюнет, и на этот раз Ким не слышит никакой наигранности. — Зачем же мне бить тебя? Тем более тебя и так хорошенько покалечили. — Ударишь, — всё так же хрипло и тихо — потому что плачу… Чонгук удивляется ещё больше от произнесённых слов, но это заставляет приступить к действию. Он обхватывает холодные и дрожащие ладошки, наверняка вспотевшие внутри, но его это сейчас не заботит, ведь перед ним чуть ли не в три погибели, свернулся беззащитный и такой хрупкий комочек, который хочется защищать и только… Что это с ним? Он отмахивается от мысли, как от мухи, наконец, опуская чужие ладони, что боязливо сопротивляются, но сил не хватает, открывая опухшее и заплаканное лицо. Но не то его тревожит. Сердце делает кульбит, когда в первый раз он заглядывает в большие напуганные глаза карамельного цвета, в которых застыл страх и слёзы, и не может отвернуться. Он заглядывает в них и тонет в водовороте, захлёбываясь и не видя пути обратного. Но отрывается и смаргивает, следя за прозрачной дорожкой, спускающейся по щеке и ниже, он опускается взглядом за ней к открывшимся ключицам, на которых он замечает скверные надписи. И его так же передёргивает. …Ударишь, потому что плачу. — Когда… — начинает Чон, но его голос срывается, походя на дверной скрип, отчего он прокашливается — Когда это я тебя бил? Да я тебя и пальцем ещё не тронул! — он, не получая ответа, возмущается и отодвигается от блондина, вставая и доставая телефон, замечая, как парнишка снова дёргается, в испуге смотря на гаджет. Чонгук набирает номер и прикладывает устройство к уху, не сводя взгляда. Сверяется с часами и думает, что этот человек не должен быть занят сейчас. — Юнги? Ты далеко? Занят? — Что за вопросы Чон… Что тебе снова надо? Я дома. — хрипят на том конце провода. — Отлично, можешь привезти одежду? — он смеряет блондина с головы до ног — У тебя же завалялись мои футболки и… — смотрит на грязные брюки, чуть приспущенные — штаны спортивные? — Ну, допустим, а что? — Дело срочное и не требует отлагательств. Я буду в медпункте. Жду. Коротко и ясно. Он скидывает вызов и замечает, что парень потихоньку пытается вставать, шипя и скуля от боли, загибаясь и снова соскальзывая вниз по стеночке. Брюнет спохватывается помочь, но в ответ ему прилетает: — Не подходи! — и еле слышное — Прошу… — Не подходить? Просишь? Кажется, ты не в том положении, чтобы просить об этом… Да и вообще… — он смотрит на старания блондина, что опирается на стенку и смотрит прямо в душу — Дерзил, сбега́л столько раз, даже баллончиком угрожал, а сейчас дрейфишь? Как же так? — он старается сделать шаг и делает, пфф, кто бы запрещал. — Не подходи… — звучит на выдохе. — А то, что? Кажется, мы это проходили уже… — делает задумчивый вид, точно насмехается — Ах, да! Снова будешь угрожать баллончиком? Надеюсь, на этот раз ты возьмёшь его правильно. — и тут же становится серьёзным, что аж пробирает до костей — Но я повторю, ты сейчас не в том положении, Ким. — он преодолевает расстояние за считанные секунды и хватает чужие ладони, прислоняя их тыльной стороной к стене, тем самым поднимая парня и давая опору. Он видит страх в глазах напротив, в которые впервые смотрит не через толстое стекло очков. И, боже, только сейчас замечает, насколько молодое лицо красивое и чистое, без единой морщинки, без единого шрамика. Внимание привлекает маленькая родинка на кончике носа, которую хочется словить губами, но он отбрасывает эту мысль, как и все подобные предыдующие. Ведь глупости… — Я буду кричать… — сипит блондин, но взгляд не отводит, на что брюнет усмехается. — Кричи… Давай вместе покричим? — и смеётся, сжимая ладони крепче. — Ладно, вообще-то…- он замолкает и становится серёзным, зацепив взглядом запонку рубашки, что медленно поползла вниз от запястья по предплечью и открыла вид на…надпись. Ужасную, страшную надпись, от которой Чонгук отшатывается, но рук не отпускает. — Что это? — спрашивает он тихо, дотрагиваясь до неё и ведя́ невидимую дорожку, получая в ответ лёгкое вздрагивание. — Кто это сделал? Тэхён следит за реакцией парня, что пристально рассматривает его рану. В голове рой мыслей и ни одной подходящей, той, что ответила бы на все вопросы. Почему он ведёт себя так? Почему ничего не делает? Откуда взялась эта забота в голосе? Откуда взялся он? Он тайно осматривает его профиль, скользит по заострённым скулам, к тёмным расширенным в удивлении глазам, идеально уложенным коротким волосам, спускаясь к пухлым губам, замечая по пути небольшой рубец на щеке. О чём он спросил? О надписи? Или же о его проделках с лезвием? И, видимо, брюнет понимает по его непонимающему виду, из-за чего произносит. — Надпись… Кто мог сказать так? Кто мог пожелать такого? — он смотрит прямо в душу, заставляя ответить. — Люди… — и Ким спокойно отвечает на заданный вопрос, не отрывая так же взгляда. Ни уж-то он думает, что сам блондин смог бы оставить эти слова на своём предплечье? — А порез? Тоже люди? В какой-то степени да. Не будь жизнь так несправедлива с Тэхёном, стал бы он полосовать себя острыми предметами? — Я не боюсь тебя. — вдруг выпаливает Тэхён, переводя тему и слыша своё отбивающее неровный ритм сердце, врёт нагло, но может так он спасётся — Давай! Ударь меня прямо сейчас, чего ты медлишь?! — он не понимает, почему к горлу подкатила злость. Он знает лишь то, что не позволит играться с собой. Он устал ждать своего часа… Этот парень давно обещает ему, только чего обещает, неизвестно. …Ты мне интересен, Тэхён, и это к твоему несчастью. Он видит удивление в чужих глазах, видит усмешку на его губах. Что? Почему он улыбается, когда должен был так же прийти в ярость? И Ким вскрикивает, когда его хватают под ноги и закидывают на сильное плечо, больше от неожиданности, нежели боли, что дала о себе знать в районе ребер. — Что ты делаешь?! Отпусти! — блондин пытается кричать и бить по спине, но эта скала и пальчиком не пошевелила, чтобы его отпустить. — Как это что? Ты сам сказал не медлить… — он подбирает чужую сумку и выходит вместе с парнем из туалета, направляясь прямиком в медпункт, что к счастью находился рядом. Чонгук аккуратно кладёт его на жёсткий матрац, покрытый белой больничной пеленкой. И Тэхён эту аккуратность замечает. Брюнет отстраняется и видит, как, замерев, на него смотрят округлившиеся глаза мальчишки, длинные ресницы которого слегка подрагивают. От чего Чон хмыкает и медленно придвигается к бледному лицу, останавливаясь прямо около покрасневшего ушка. — Знаешь, что забавляет меня больше всего? — проникновенный шепот закрадывается в каждый уголок сознания Кима — Ты пытаешься быть таким храбрым и сильным передо мной, но на самом деле… — драматически останавливается он и скалится, не договорив — Я слышу, как громко бьётся твоё сердце, Тэхён. — выдыхает он в приоткрытые губы. Затем отстраняется и садится рядом на кровать. Тэхён лежит неподвижно. Во все глаза глядит на расплывшегося из-за хронической близорукости брюнета. Ким уверен, что тот до сих пор скалится, он нутром это чувствует. Он дёргается в порыве отстраниться от парня, но громко рыкает от прострелившей грудину боли. Чувствует прикосновение тёплой ладони к собственному запястью, что поворачивает руку надписью кверху. — Ты так и не ответил на вопрос. Что за порез? Он здесь не единственный. — Чон разглядывает руку, крутя её туда-сюда, пока блондин её окончательно не выдирает. — Кошка поцарапала… — язвит он, обижено глядя на сидящий силуэт. Чонгук в ответ хмыкает и едва кивает, снова осматривая парня с головы до ног и замечая, что одного ботинка нет. Он выдыхает сквозь зубы, посвистывая, и устанавливает визуальный контакт. — Я не собирался бить тебя, Тэхён. — решает замять вопрос брюнет. И блондина продирает дрожь от слетевшего с чужих уст собственного имени. Он редко произносит его, что сейчас так непривычно и ново. — Я не бью лежачих… И баб я тоже не бью. — передразнивает Ким когда-то сказанные брюнетом слова его искаженным голосом. — Твои слова — и добивает шипящим — Чонгук. Чонгук вскидывает брови в удивлении, кажется, впервые чувствуя себя пораженным. — Надо же, ну хоть что-то ты запомнил, блондиночка! — смеётся он, отмирая — Ладно, ладно… Почему я должен бить тебя сейчас? Разве ты не подходишь под эти категории? — насмешливо спрашивает тот, встречая надутые щёчки в ответ и наморщенный носик, с чего, неожиданно для себя, умиляется. — Ты парень, Тэхён. — Да ладно?! А я-то думаю, чего у меня в штанах постоянно шевелится, а это оказывается член, ни-че-го себе! — издевается Тэ, всё так же смотря брюнету в глаза. — Не нарывайся. Я не об этом. Ты парень, а ведёшь себя, как баба, ревёшь и позволяешь себя избивать. — Кажется, это не твоё дело, как я должен вести себя.- шипит парень. — Кажется, ты слишком много грубишь. Грубишь, но сам боишься… — Тэхён фыркает в ответ и отворачивается, складывая накрест руки. Один — один. Чонгука забавляет эта ситуация, этот мальчишка, чья смелость берёт вверх. С Чоном ещё никто, кроме своих оболтусов, так не говорил, не смел говорить. Скорее это и заинтересовало его в Тэхёне. То, что его смелость и страх смешались воедино и дали что-то новое, что-то, что хочется опробовать. Чонгук не успевает договорить, как слышит чужое шарканье сзади и громкое прокуренное «Чонгук-а». Чон сидит спиной к проходу, за голубоватой шторкой, что закрывает обзор на Тэхёна. — Вот ты где! Что, блять, случилось опять? Во что ты вляпался? Я принёс всё, что ты сказал и на всякий захватил ботинки ста…- он подходит ближе и заикается на полуслове, таращась на зажатого и избитого блондина — …рые — договаривает он — Чон! Ты всё-таки избил этого пацана?! — выпаливает, кидая пакет с одеждой на кровать. — Подожди меня на входе. — брюнет устало трёт переносицу, и только когда Юнги уходит без вопросов и с любимым ворчанием, продолжает говорить — Здесь моя одежда, на тебе она должна сидеть нормально. Считай, это моя благодарность за то, что не бросил мою сестру. — он встаёт с нагретого места и собирается уйти, бросая через плечо усмехаясь — И да, блондиночка, кошки не вырисовывают ровные линии… Вот только кошки у Тэхёна и нет. Он сидит в оцепенении, не понимая, что вообще только что было. Чон Чонгук сказал спасибо? Такое вообще бывает? Он столько раз за сегодня видел и слышал, как парень смеётся, хотя думал, что тот этого делать и вовсе не умеет. Ким потихоньку садится на кровати, покряхтывая от боли. И зачем он только притащил его в медпункт? Хотя это лучше, чем то, что он мог бы сделать. В голове рой мыслей о произошедшем, непонимание и отрицание. Он цепляется взглядом за чёрный пакет, обещая себе, подумать позже о том, что случилось. Переодевается в Чоновскую одежду, которая пахнет терпким мужским одеколоном, и надевает обувь, что на удивление подходит по размерам. К счастью, медсестры не оказалось на месте. Тэхён и не будет её ждать, ему не нужны чужие осуждающие взгляды и нравоучения. Это и удивляет, что брюнет, завидев его порезы, не стал упрекать его в своих ошибках и действиях, не смотрел осуждающе. Хотя, что тут странного… С чего бы ему волноваться и нравоучать какого-то незнакомого мальчишку, ну да когда-то спасшего его сестру, но разве это даёт повод? А то, что произошло в туалете, и то, что сейчас в медпункте, всего лишь стечение обстоятельств. Некое совпадение. Без очков добираться до дома будет проблематично и даже очень, но Ким несётся со всех ног, врезаясь во что попало, лишь бы быстрее оказаться в укромном и безопасном месте. И только у двери его настигает безумная истерика.

***

Чонгук выходит из медпункта, тихо прикрывая дверь за собой. У входа, как и велели, стоит уставший Юнги, лениво листающий ленту в инстаграме. Заметив Чона, он тут же подбирается, убирая гаджет в карман. — Разве я не говорил поймать Тэхёна аккуратно без лишних глаз? — Гук сразу же накидывается на друга, что застывает, вспоминая. — Я ещё не договорил, паршивец! — выкрикивает Чонгук убегающему парню. — Я догоню его — отзывается Юнги и ступает вперёд, как его останавливает выставленная рука брюнета. — Не стоит. Он сделал свой выбор — парень смотрит в удаляющуюся спину студента и растягивает губы в ухмылке — Мне нравится, что он так вдруг осмелился сбежать. Жаль, что от меня не сбежишь, да, Мин? — Понял — в ответ копирует улыбку последний.- Хотя странно, что ты отпустил его в первый раз. — Не до него как-то было — бросает брюнет — Но отыграться на нём время ещё будет, передай ему о встрече со мной… только смотри, чтобы вы наедине были, понял? — Как скажешь. — Оно так и было. — Мин хмурится, вспоминая разговор с блондином — Что случилось? — Я нашёл его в туалете избитым… Это был Шону со своей шайкой. — Какого фига ты вообще взялся за этого мальчишку? Ну, пиздят его и пиздят, ты-то тут причём? Он, кажется, помощи у нас не просил. И действительно почему? Почему он взялся помогать ему? К тому же сам парень помощи не просит, но если бы Чон прошёл мимо сегодня, случилось бы неизбежное и непоправимое. Учитывая, что с этим парнем не всё в порядке, судя по порезам, которые брюнет заметил не только на руках… — Может и не просил. — задумчиво отвечает Чонгук — Но он наткнулся на мою машину, толкнул меня в холле и сбежал именно от меня. Этого достаточно, чтобы поставить его на место и показать на кого он нарвался. Но сперва, нужно убрать тот смрад, что позарился на моё. А ты же знаешь, какой я собственник…- он усмехается и, наконец, двигается с места. Он умалчивает про повреждённые руки блондина, про его поразительные способности в танцах и чудовищных надписях по всему телу. Как и про то, что блондин был мил и добр к его сестре даже после того, как узнал, кто приходится ей братом. И много ещё того, что вслух произнести неимоверно сложно. Они спускаются в холл за верхней одеждой и выходят из здания. Большая перемена даёт возможность дойти до ближайшей кофейни, где готовят по-настоящему вкусный кофе. — Ты видел его?! Он и мухи не обидит! — пытается вразумить Юнги парня — Я понимаю то, когда мы гоняемся за мерзкими отбросами, что ведут себя ну нереально по-хамски, а тут… Какой-то очкарик, который, заметь, случайно врезался в тебя в холле, ну да, толкнул и не извинился, но ты его вообще видел? Может за ним гнался кто. Да он при виде тебя только обосрался! Аж, заревел, ну! — Чонгук на это лишь глаза закатывает. — Так и скажи, что он тебя зацепил. — а Мин продолжает о своём, игриво подёргивая бровями и хитро улыбаясь. — Не неси чушь! — цыкает брюнет — Лучше нарой мне на него информацию, как на отца. — К слову об отце, ты читал то, что я тебе прислал сегодня? — Нет, вечером. — Поверь, тебе будет очень интересно — как-то загадочно проговаривает брюнет. — Вернёмся к блондину. — Чон переводит тему, ибо думать об отце совсем не хочется — Сегодня его посмели тронуть те ребята, с которыми мы, кстати, уже разбирались, поэтому на этой неделе надо будет с ними переговорить. Так скажем, направит на путь истинный. — Ооо, это я люблю. Хосока позвать? — Думаю, — хмыкает брюнет — на этот раз пригодятся все парни для пущего веселья.

***

Чонгук возвращается домой уже поздно вечером. На входе его встречает довольный пёс, повиливающий хвостиком, а в кармане разрывающийся от звонков телефон. Он смотрит на часы, отмечая, что уже полдевятого вечера, и как-то поздно звонивший опомнился. Но звонок он полностью игнорирует, раздеваясь и оглядываясь в поисках своей драгоценности. И находит он её на втором этаже в своей комнате, в проёме которой он встаёт и наблюдает за маленькой девочкой, что сидит на полу и строит из кубиков замок. Он, улыбаясь, подпирает плечом косяк, складывая руки накрест. Рядом с девочкой стоит в полусогнутом положении мама Юнги, помогая ребёнку ставить предметы. Женщина, услышав шорох, вскидывает голову на стоящего брюнета, тот в ответ на лёгкое приветствие тепло улыбается. Госпожа Ли Суён всегда относилась к Чонгуку, как к собственному сыну, заботилась о нём так, как родная мать. Всегда и за щечку ущипнёт, и волосы растреплет, и накормит от души. И находясь у Юнги дома, хоть и редко, но каждый раз он получал от этой женщины невероятное количество тепла и нежности. Сейчас же она выручает, как никогда, за что он ей премного благодарен. Женщина разгибается и подходит к Чону, щиплет за щеку и смеётся над парнем, что тут же принимается её тереть. — Всё прошло хорошо, Джихё покушала, поспала два часа в обед. — говорит Суён, когда они спускаются по лестнице. — Спасибо Вам большое, может, Вас подвезти? — Чонгук помогает надеть кашемировое пальто. — Не нужно, Гук-и, за мной уже приехал водитель. — женщина тепло улыбается, берёт свою сумку и уже на выходе громко зовёт — Джихё, малышка, попрощаешься с тётушкой? И по всему дому разносится топот маленьких ножек, что быстрее несутся к тёте. Девочка, раскинув руки, с разбегу набрасывается и пухленькими ручками обнимает за шею. Суён смеётся с ребёнка и театрально кряхтит от того, что воздуха не остаётся из-за сильных объятий. Джихё прощается с временной нянечкой и в таком же порыве набрасывается на брата, приветствуя его. — Блатик! Мы такой замок постлоили! — Да? А ну-ка, пошли, покажешь! Девочка с энтузиазмом вскрикивает и маленьким ураганчиком уносится наверх. Чонгук ей вслед кричит задорное «Догоню!» и нарочито медленно бежит за ребёнком. И всё бы хорошо, любовь и идиллия, но на трезвонящий телефон нужно ответить. Он заходит в свою комнату, оставив дверь Джихё открытой, чтобы если что прийти на помощь. Плюхается на огромную кровать, отмечая, что такой у него никогда не было и как же здорово будет на ней спать. Детский восторг заслоняет новая трель, что начинает злить брюнета. Он достаёт телефон из бокового кармана, видя короткую надпись «Отец». — Какие люди! — наигранно удивленно восклицает брюнет, прикладывая трубку к уху — неужели звонишь, чтобы спросить, как дела у родного сына? Знаешь, если тебе интересно, у меня всё хорошо, съехал вот, как и обещал. Но… Подождите-ка! Ты же никогда не интересовался, как у меня дела! — и скучающе продолжает — Что тебе нужно? — Где Джихё, Чонгук? — игнорируя сына, тут же задаёт вопрос старший. — Джихё? — задумчиво спрашивает брюнет — Разве я должен знать? Это ваша дочь, а не моя. Вы что, снова её потеряли? — Горничная рассказала мне, чем ты занимался утром. — И чем же? Собирал вещи, чтобы съехать? Знаешь, тебе бы стоило поучиться у неё, она хотя бы знает, чем я занят, а я ей, между прочим, никто, в отличие от тебя. — Чонгук… — терпеливо тянет отец — Ты забрал с собой, Джихё. — Ах, вот оно что! Ну да, какой сын, когда тут пропажа поважнее! Вот только, как-то поздно ты опомнился, нет? — Я думал, ты вернёшь её. Но скажи, почему я всё ещё не вижу свою дочь у себя дома? М? — Удивляюсь, что иногда ты умеешь думать! — усмехается младший. — Чонгук! — не выдерживает мужчина, переходя на крик — Вспомни, с кем ты разговариваешь. — Мне напомнить тебе, с кем? — но Чонгука, кажется, это не злит, даже забавляет. — Джихё со мной, потому что я хотя бы могу о ней позаботиться. Угадай, что будет, оставь я её на вас? — Я знаю, где ты находишься, я вижу каждый твой шаг, Чонгук. — И что? О, подожди! Неужели тебе всё-таки интересна моя жизнь? Или во всём виновата Джихё? — парень начинает смеяться в трубку — Боже, не смеши меня. Ты думаешь, я напугался? Я жил с тобой в одном доме, думаешь, сейчас что-то поменяется? — выдерживает паузу, слыша на том конце тяжелое дыхание отца — В любом случае, да, я не предупредил, что увезу сестру с собой, но не уж-то ты думаешь, что я способен навредить ребёнку? — и продолжает уже серьёзно — Шутки закончились. Ты итак собираешься увезти её, и я не сомневаюсь, что ты это сделаешь, но дай мне возможность, хотя бы позаботиться о ней до этого времени. Если ты не веришь, то спроси у горничной, папочка, кто сидел с Джихё каждый раз, когда её родители чудесным образом пропадали. Я всё сказал. И не пытайся забрать её, я об этом сразу же узнаю. — Разве она тебе нужна, Чонгук? — прилетает неожиданный вопрос, отчего вся собранность парня улетучивается. Что значит нужна? Тогда зачем он проделывал всю эту работу? — Ты забрал её ради выгоды. Чтобы манипулировать мной? Или Субин? Между прочим, законной матерью Джихё. Ты же знаешь, что манипулировать не получится… Неожиданно и больно. Манипулировать ребёнком? Насколько нужно быть мразотным ушлёпком, чтобы поступать так с дитём… У Чонгука и в мыслях не было обижать это невинное создание. Он забрал Джихё, чтобы любить и лелеять, защищать и дарить счастье. А ведь Джихё каждый раз рассказывает, какие её родители любящие, что они ей подарили и какие сказки рассказали. Она растёт, не зная, что в жизни не всё так просто и солнечно. — Знаешь, хоть яблоко от яблони не далеко падает, но я никогда не стану манипулировать, тем более детьми. Это низко и отвратительно. Это то, на что способен только ты. — выплёвывает младший — Вот только не стоит судить всех по себе. Я хочу для Джихё лучшее будущее, а от тебя, мне ничего не надо. Я буду привозить её на выходных, потому что, к твоему сведению, ребёнок любит своих родителей и скучает. Он скидывает вызов и отбрасывает телефон на кровать, потирая ладонями лицо. Как эти разговоры с отцом выводят. Он ненавидит его всем нутром и ждёт, когда сможет поставить его на место. Благодаря Юнги, он итак нашёл все не выплаченные долги компании и нелегальные контракты, за что не хило так могут наказать, но ему этого мало, он хочет копнуть намного глубже. Чон прикрывает глаза, устало выдыхая и сознанием уплывая в события сегодняшнего дня. Где на него смотрят карамельные блестящие глаза. Хоть Чонгук и не показывал весь свой спектр эмоций при блондине, но сейчас он чётко помнит, как, увидев все эти чернющие изречения и порезы на таком идеальном медовом теле, ужасно напугался за жизнь этого парнишки. Конечно, в тот момент он не поверил, что его поцарапало какое-то животное, что за чушь, да и это вовсе был сарказм с его стороны. У парня огромные проблемы, ведь какой нормальный человек будет резать себя? У Гука мурашки по коже бегут от этих мыслей и представлений. Ему в первый раз страшно за чужую жизнь. Действительно чужую. Ведь они друг другу никто. И брюнету искренне жаль его, сколько боли причиняют все эти людские гадости, что ежедневно слетают с уст каждого. Сколько крови он теряет, кроша себя на куски каким-то острием. Сколько терпит, держа в себе скопившуюся боль… Чонгук вспоминает, как выплёскивались эмоции блондина в танце, как он загибался, глуша музыкой свои громкие слёзы. И как боялся открыть лицо лишь потому, что плакал. Да, Чон выкрикнул как-то, что тот слабак, раз плачет, но сейчас жалеет о своих словах. Поскольку теперь является таким же уродом, как и те, что полосуют словами его тело каждый день. Ему хочется кричать «Ты прекрасен!» лишь бы перекрыть то злосчастное пожелание смерти. Засыпать словами любви отдельные участки его тела только бы очистить каждый от выпирающего рубца. С его губ тихо-тихо обрушивается поток нескончаемых восхвалений. Он шепчет без остановки, пока его не прерывает маленькое чудо, забежавшее в комнату и прыгнувшее на брата сверху. — Блатик! А ты мне почитаешь на ночь?! — ярко улыбается ребёнок, пристально смотря брату в глаза. — Конечно, лисёнок, выбирай сказку. — Хочу плинцессу! — Ту, что принц оживил поцелуем? — Да! Да! — радостно прыгает она. — Тогда чистить зубы и в постель! Быстро, быстро, быстро! Уже ближе к десяти, уложив сестру спать, целуя её в висок и натягивая на детские плечики одеяло, он в последний раз смотрит на обнявшее любимую игрушку хрупкое тело и глушит свет, оставляя ночник. Заползает в кабинет, чтобы наконец-то изучить найденную Мином информацию об отце. Юнги обещал что-то интересненькое. Стоит на это посмотреть. На рабочем столе стоят два монитора, чтобы было удобнее работать. Ввод пароля, приветствие хозяина и вход в личную систему всех документов. Запароленый файл горит единственный не прочитанным сообщением. Женат, двое детей, один наследник — это всё он знает, это всё не интересно. Документы о компании и её новых контрактах, нелегальных посылках и ещё прочего. Он изучает информацию до глубокой ночи, пока не натыкается на последний документ. Открыв его, он замирает, как и его сердце, что совершило кульбит. Чон Сохи. Он нервно сглатывает, пробегаясь глазами по дате рождения, по всяким номерам, принадлежащим её паспортным данным. Он понимает, что это резюме семилетней давности. Но глаз отвести не может от прикреплённой старой фотографии, по которой он проводит лишь кончиками пальцев, едва шепча: — Мама…

***

Тэхён напился успокоительных сразу же, как только началась истерика. Руки трясутся, набирая номер в телефоне, и парень злится сам на себя. Ким доверяет единственному проверенному врачу, что всегда лечил его семью и его самого. Сразу приготавливает деньги и переодевается кое-как. Доктор приезжает быстро, радостно приветствуя блондина. И к счастью самого парня, не говорит ничего плохого. У Тэхёна всего лишь тяжелые ушибы и ссадины. Чему он несказано рад. Врач прописывает обезболивающие и мази, ну и пару наставлений. — Тэхён, ты снова за старое взялся… — машет осуждающе мужчина. — Я… — Тэхён виновато опускает голову, не зная, что сказать в оправдание. — Ты же знаешь, что всегда можно выйти другим путём. Всего доброго, Тэхён. — До свидания… Он-то знает, но не может. После ухода врача, весь перемазанный и перевязанный Ким ложится на расправленную кровать, и под действием таблеток проваливается в сон. Просыпаясь от знакомого покалывания на коже. Он судорожно тянется к светильнику, зажигая его и осознавая, что проспал он до ночи, ибо засыпал он при свете дня. Его бросает в жар от сильной рези. Он вскакивает на ноги и бежит, спотыкаясь, к продолговатому зеркалу в гостиной. Снимает по пути одежду, потому что горит всё тело и подходит ближе, ведь без очков ничего не видно. Всматривается в слова и ахает от удивления. И вся боль забывается разом, когда рядом с теми скверными чернилами разливаются новые тёплые и нежные, впервые не приносящие моральной боли, а наоборот греющие душу. …Изумительный Очаровательный Завораживающий и Неповторимый… Ты сильный. И только самое последнее, там, где длинной лентой вилось смертное пожелание, отражается совершенно новое, несколько раз прописанное и то вытесняющее. Ты прекрасен… Отчего сердце Тэхёна, как ненормальное трепещет, а с глаз впервые скатываются слёзы счастья. Он губами к этому месту прикасается и не может поверить. Ему хочется знать, кто этот человек, что зачеркнул его прошлые увечья, ему хочется сказать «спасибо», и он шепчет совсем тихо в предплечье, задыхаясь от всхлипов. Его впервые за это время, кто-то любит…