~У тебя зубы повыпадают, если будешь есть столько сладкого~
«И тебе доброе утро. Ну, ещё же не выпали, значит могу продолжать. Живём один раз», — подумалось ей и на губы сама собой выползла довольная улыбка. Первое, что бросилось в глаза в гостиной — такая же тёмная штора, как и в её комнате. Похлопав непонимающе ресницами, девочка принялась выискивать знакомые алые волосы. И нашла, стоило сестрице Азраил вынырнуть из-под стойки на кухне. Однако, заметив в её руках противень с тем самым приятно пахнущим лакомством, Тенши сделала вывод, что она что-то делала у духовки. Одному лишь Богу было известно, какими заклинаниями она заставляла работать человеческую технику здесь, на Небесах. Но, сам факт, она заставляла. — Азри-чан? — сонный голос, ещё толком не отошедший от долгого молчания во сне, звучал неуверенно, словно у маленького пугливого ребёнка. Впрочем, она была не так далеко от этой ступени. — О, ты проснулась, — улыбнулась довольно Азраил, ставя выпечку на столешницу. «Печенье!» — промелькнула мысль в голове Тенши и её ничего не выражающие глаза даже почти загорелись. Словно на крыльях, она подскочила к столешнице и стала разгоядывать печенье в форме… человечков? Да, определённо. Голова, ручки и ножки. Тёмное печенье, приятно пахнущее мёдом, корицей и чем-то ещё, пряно-сладким. — Нравится, сладкоежка? — Засмеялась ангел, разглядывая явно заинтересованную девочку, — пока не трогай, это не конечный результат. — Почему в виде человечков? Не помню, что бы ангелы ели людей. Или это от нервов в Академии, Азри-чан? Тогда где крылья? — миллион и один вопрос вырывался из уст Карины, да так, что собеседница едва успевала рот открыть. — Тебя больше ничего не смущает? — Азраил загадочно ухмыльнулась, что обычно было ей несвойственно. Пожалуй, такую хитрость на лице сестрицы, старшая видела впервые. — Шторы, наверное… Зачем они? — А вот теперь я могу ответить, — она подмигнула, но постепенно улыбка начала немного тускнеть — понимаешь… Я вижу, что тебе тяжело. Сколько бы ты не говорила, что всё хорошо, не может же пройти вот так безследно. Я хочу, что бы ты понимала, что не одна. — Азри-чан, — Тенши ласково улыбнулась. Какой же милой была её подруга. — Не перебивай, это не всё. В общем, ты же знаешь, я очень люблю людей. Для бессмертных ангелов и демонов года имеют не такую высокую ценность как у людей, что могут умереть в любой момент. И этим люди очаровывают. Они дорожат временем, что им отведено и страются наслаждаться им. Поэтому человеческие праздники всегда мне безумно нравились. Сегодня на Земле, а я знаю, ты любишь её не меньше, чем я, празднуют Новый Год. Это такой праздник, когда люди провожают старый год, что бы он ни принёс, и встречают новый с наилучшими надеждами. — Хм… Странный праздник. Очаровательно-человеческий. Провожать год… — в слух размышляла девочка, устремив взгляд куда-то сквозь печеньку. — В общем, к чему всё это было. Новый Год, после всего, что я узнала, кажется мне семейным праздником. Раньше мне не было с кем его праздновать, но теперь у меня есть ты… Я… м… всё время забывала об этом, — ей было, очевидно неловко говорить о чём-то подобном, по-детски наивном, потому блондинка взяла её руки в свои и уже скорее поддерживающе улыбнулась. Девушка продолжила, — сегодня у меня выходной и я надеялась, что ты согласишься пропустить Академию и отпраздновать со мной… Её щеки залились милым розоватым румянцем. Азраил всегда казалась милой старшей сестрой и порой блондинка забывала, что та младше. Ангел была умна и всегда находилась рядом. Кто же знал, что у неё есть такие милые мечты. И, казалось, из-за этого ей было неловко. — Я всегда за, — улыбнулась Карина, замечая, как расцветает на лице Азраил улыбка, полная искренного счастья, — мне нравится проводить время с тобой… Вот только я не поняла: к чему печенье в виде человечков и шторы? — Ох, это больше относится к традициям. На Новый Год и Рождество принято выпекать подобное имбирное печенье и украшать его глазурью. Почему оно в виде человечков я не знаю, но мне это кажется очень милым. А ещё люди наряжают ель различными побрякушками. А так же, в эту ночь приянто долго не спать. Но есть проблема… На Небесах не бывает ночи как таковой. Так что я решила завешать все окна шторами, что бы создать эту атмосферу! — Вау, — это всё, что сорвалось с губ проклятой. От рассказов аловолосой по её коже пробежали мелкие мурашки. Да, она начинала понимать, почему Азри-чан была столь увлечена. Особенно привлекала перспектива украшать печенье сладкой глазурью. Какой хороший день намечался. От несходящей улыбки, щёки девочки начинали побаливать. — Только не будешь же ты праздновать в таком виде, — вдруг заметила взлохмаченные волосы и ночную рубашку девочки, ангел, — пока не приведёшь себя в порядок, печенье не дам. — Жестоко, но справедливо, — хихикнула Тенши. А затем, кратко кивнув, направилась возвращать себе нормальный облик.***
Сладкая глазурь ложилась на печенье из забавного пакета, который Азраил называла кондитерским. — Не терпится попробовать, — радостно произнесла Тенши, вырисовывая бантик на голове одного из чловечков. Азри-чан согласно кивнула, выкладывая глазурь в виде шариков на новоиспечённых ёлочках. Решив немножко повеселиться, Тенши привстаёт и оставляет след от глазури на печеньке. — Эй! У меня же всё было идеально! — девушка обидчиво надувает щёчку, словно маленький хомячок, глядя на испорченное украшение. А затем в отместку портит печенье Карине, коварно улыбаясь. — Ах ты мстительная ангелица! — нарочито обиженно воскликивает девочка, однако на лицо всё равно вылезает счастливая улыбка. Разноцветная глазурь прыскает из пакетов, словно пули, пачкая девушкам щёки и руки, однако, к счастью, не одежду и волосы. Озорная игра продолжается и ещё несколько сладостей гибнут в огне схватки. Однако всё не ощущается раальным. Весёлый смех рушит любую атмосферы реального боя. — Ахах, сдаюсь-сдаюсь, ты победила, — Азри-чан стирает слёзы, выступившие от их с Тенши баловства, а затем зелёную глазурь со щеки. — Эх, а ведь печенюшки были такие красивые, — девочка немного снисходительно рассматривает сладости, а затем, подцепив её, откусывает человечку голову. А затем мурлычет, словно довольный кот, расплываясь в улыбке, — зато вкусно… — Знаешь, — алоглазая нисколько не расстроена. Пожалуй, битва глазурью понравилась ей даже больше, чем сам процесс готовки. Впрочем, Тенши, вырисовывающая на печенье различные украшения и надписи, с её сосредоточенным выражением личика, выглядела крайне очаровательно, — я думаю главное, что это доставило нам радость, даже не будь это вкусным. Карина согласно улыбается. Верно, даже пусть бы это печенье сгорело, ей было весело рядом с сестрицей Азраил. Вероятно, даже в таком случае она бы ела его, пока зубы не заболят. — Что там дальше по списку, Азри-чан? — Ёлка! — вскрикивает довольно ангел. От неожиданной смены тона, девочка слегка подпрыгивает на месте, — хехе, прости, не хотела испугать. Со щелчком пальцев Азри-чан, в центре гостиной оказывается большая пушистая изумрудная ель. А так же коробка, из которой заманчиво выглядывала разноцветная штука… Быстро утерев руки о полотенце, Тенши облизывает губы от сладости уже съеденного печенья и, подобно любопытному зверьку, направляется к коробке. Вблизи ёлка приятно пахнет лесом и девочка отвлекается от разноцветного содержимого, проводя пальцами по иголкам. — Только не уколись, — произносит Азри-чан, проходя мимо блондинки. Она усаживается на мягкий ковёр у дивана и принимается вытаскивать содержимое коробки. Златовласка бросается к ней почти сразу после этого. Смотрит круглыми глазами на ту самую «штуку», моргая, словно большая фарфоровая куколка. — Это мишура, — поясняет Азраил, а затем бросает её проклятой. Розовое украшение приземляется точно на голову девочке, а затем скатывается на плечи. Не думая лишнего, она обматывает ею шею, вызывая смех названной сестрицы. — Мягкая, — произносит Тенши, не слишком понимая причину смеха аловолосой. — Глупышка, я бросила её тебе, что бы ты повесила её на ёлку, — лучезарная улыбка не сходит с губ Азри-чан, — впрочем, и так можно. Чуть смутившись от собственной недалёкости, Карина снимает мишуру с шеи и, чуть помедлив, вешает на ёлку. В книгах такого не описывали… — Да ладно тебе, всё бывает впервые, — девушка одобрительно улыбается, заметив смущение на лице Карины, — лучше смотри. Откидывая ещё несколько цветов мишуры, Азраил вытаскивает ярко-красный шарик на золотистой нитке. Красиво поблёскивая, он отражал лица девушек на своей поверхности. Глаза девочки широко распахнулись от подобной красоты и она поспешно взяла его в руки, разглядывая со всех сторон. — Какая прелесть! — произносит она счастливо, а затем устремляет взгляд к ели, думая, где же будет место этой игрушки. Работа начинает идти полным ходом. Игрушка за игрушкой, на ёлке остаётся всё меньше свободного времени, а сама она всё красивее и красивее. Звезда на самой верхушке кажется девочке забавным решением. Карина не способна была заставить себя оторваться от зрелища, в то время, как Азри-чан проверяет коробку на предмет оставшихся игрушек. — Ой, — произносит девушка, доставая небольшую коробочку, — я совсем забыла, что гирлянду стоило вешать первой… Она открывает коробочку и в руках её оказывается чёрный шнурок со множеством полупрозрачных огоньков. Не то что бы слишком впечатляюще. Однако, Азраил умеет удивлять. Она поднимается с места и принимается обматывать ёлку шнурком. А затем прячет его под игрушки. Заключающий манёвр — она создаёт в руке совсем небольшой шарик, в котором по кругу бесконечно бегают желтоватые на вид молнии. Девушка уходит куда-то за ёлку и с новым щелчком пальцев, комната погружается во мрак, благодаря шторам. Глаза улавливают, как она вставляет что-то до боли напоминающее столовую вилку в шарик… И комната озаряется сиянием от ели. Красные, зелёные, синие и золотистые огоньки по очереди мерцали, отражались в шарах, окутывая ель приятным свечением. Тенши словно побывала в сказке. Отчего-то ей стало так спокойно и тепло, глядя на медленно мигающие огни. — Нравится? — довольно спрашивает Азраил, возвращаясь к коробке. И ещё щелчок пальцев, после которого исчезает пустая коробка. Впрочем, блондинке не до того. — Очень… Это так красиво, Азри-чан! Так уютно! — в стеклянных глазах отражаются огоньки, словно в ёлочных игрушках и на несколько мгновений те становятся живыми. Азраил видит в них неподдельное счастье и почти осязаемую теплоту. Взгляд дополняет тёплая завороженная улыбка, отчего и сама Азраил расплывается в подобной уже который раз за их совместное проживание, не только за вечер… — Я рада, что ты сейчас смотришь на неё со мной, — произносит она и возвращается на ковёр к блондинке. Девочка улыбается. Тепло и нежно, расстроганная словами названной сестры. — Я тоже… А ещё рада, что мы встретились. Без тебя я бы не только не знала, какие праздники устраивают люди, но и, наверное, не была бы сейчас жива… Минута тишины и Тенши чувствует, как тёплые руки Азраил обнимают её. Даже по-матерински тепло. Сама же она не говорит ни слова. Аловолосая была чудесной ангелессой и говорила Карина искренне. Девушки не произносят больше ни слова. Им это не нужно. В тот момент их охватывает спокойствие, словно не существует никаких проблем вокруг них. Только свечение гирлянды в мраке комнаты и объятия, теплее любых одеял. Да, Новый Год по-настоящему глупый праздник для безсмертных существ. Но в тот момент Карина прочувствовала всё тепло этого праздника. Она искренне желала, что бы он не заканчивался. И в голове промелькнула лишь одна мысль:«Пускай этот момент повторяется как можно чаще и спустя года…»