***
Енхо проходит через шторку из висящих бусинок, прямо в полутемное помещение с низким потолком. Повсюду висят фонарики, а на стенах неоном сияют разные надписи на японском. По будням тут обычно собираются офисные работники, чтобы отдохнуть. Енхо и сам помнит, как приходил сюда вместе с коллегами с прошлой работы… Но сейчас в зале было немного людей. Пара мужчин у входа что-то бурно обсуждала, на их столе было несколько бутылок соджу. Также пожилая семейная пара, явно пришедшая сюда за отменным угрем на гриле, пристроилась поближе к барной стойке. И темный силуэт в самом углу. Свет повсюду был теплый из-за фонариков и вывесок, но его лицо освещал синий-синий экран телефона. — Непривычно видеть тебя… в таком виде, — говорит Енхо, останавливаясь рядом со столом и рассматривая своего визави, который был в серой толстовке с логотипом какой-то спортивной команды и даже накинутым капюшоном. — Ты вырвал меня из постели, — тот откладывает телефон в сторону, но перед этим снова проверяет на наличие сообщений или звонков. — Это должно быть что-то действительно срочное, или я забираю сашими и уезжаю домой. — Кто-то ждет? — немного усмехается Со, оставляя куртку рядом с собой на стуле и присаживаясь напротив. — Не твое дело, — резко отрезает собеседник, а когда встряхивает волосами — капюшон спадает с головы. Свет обрамляет его по-прежнему острые скулы и большие блестящие глаза. — Так зачем ты меня позвал? Енхо облизывает губы и потирает лицо. Он вмиг становится слишком серьезным, будто долгое время что-то гложило его. — Я… я просто не знаю, к кому еще обратиться. Позволь мне рассказать все с самого начала? — просит Со. Когда официант ставит на их стол бутылку сакэ, парень кивает. — Попробуй. И Енхо начинает с самого начала, как и пообещал: с первого взгляда в просторном холле компании по сегодняшний вечер. Собеседник слушает внимательно и не перебивает. Зато Енхо иногда запинается, ведь это чувство было таким знакомым. И этот взгляд — тоже. — Так, — парень облизывает губы и отставляет рюмку. — А я тебе зачем? Не говори, что просто рассказать все это. Ты прекрасно знаешь, что мне неинтересно, — спокойно говорит он, но глаза опускает, будто стыдно за свои чувства. — Как ты понимаешь, он человек с травмой. Я не хочу торопить его или что-то в этом роде, но мне немного беспокойно от того, что он сам может не понять, зачем это делает. — Енхо, — он усмехается, поднимая глаза. — Ты что, в средней школе? Называй вещи своими именами. Ты этого не стыдился, когда- — Минхен. — Это не он не готов, а ты не готов, — просто говорит Ли и болезненно сглатывает, будто внутри него тоже что-то было задето. — Тебе неудобно говорить об этом со мной, но ты говоришь. Почему? Потому что я такая же жертва? — он заглядывает старшему в глаза. Енхо выглядит так, будто вот-вот расплачется. Он беспомощно смотрит в глаза Минхена и облизывает губы. — Я просто не знаю, о чем он думает. Я хочу, чтобы если у нас будут отношения, то мы бы смогли быть честными друг с другом. Но мы оба слишком закрытые, — продолжает он говорить о своем, лишь бы не думать о словах Минхена. — Разговаривай с ним, — устало просит Ли, роясь в кармане пальто в поисках кошелька. — Ты поймешь, насколько это важно, поверь мне. Просто… если он тебе доверяет, на это есть причины. Значит, он действительно видит в тебе хорошее. Разговаривай с ним почаще, ладно? — просит Ли снова и пугается, когда его телефон звонит. Енхо опускает глаза и кивает. — Ты в порядке? — спрашивает он, когда Минхен уже оставляет деньги и собирается уйти. Тот останавливается, будто бы ему нужно время подумать, но потом кивает. — Да. Спасибо, что позвал, — он неловко кивает и уходит, оставляя Енхо в одиночестве за столом с недоеденной едой. Возможно, Минхен по старой дружбе и помог ему, тем не менее он видел, что у младшего достаточно своих проблем, чтобы помогать кому-то еще. Енхо вызывает такси и просит остановиться у супермаркета, чтобы купить чего-нибудь для Юты.***
Минхен тихо толкает дверь в комнату, заглядывая. Донхек лежит без одеяла, свернувшись. Ли заходит внутрь, присаживаясь на край кровати, от чего Донхек разлепляет глаза. — Хён? Где ты был? — он сонно тянет руки, а Минхен сплетает с ним пальцы, подсаживаясь поближе. — Друг попросил о помощи, — говорит Минхен, поглаживая его горячие после сна руки своими холодными с улицы. — Тэен? — Нет, другой. Все в порядке, Донхек, — говорит он, не понимая, кого пытается убедить: себя или младшего. Тот кивает, отодвигаясь от края. Минхен вылезает из толстовки и джинс, оставаясь в футболке, и ныряет в постель к Донхеку. Донхек обнимает его руками и ногами. Он ерзает, покрываясь мурашками и фыркая от этого. — Ты холодный, — сонно бурчит он, утыкаясь в грудь старшего. Ли слабо улыбается и чешет чужую макушку. — Давай спать, Донхек-а, — шепчет он, а Ли поднимает лицо с сияющими глазами. — А ты не уйдешь? — спрашивает он, чтобы убедиться, получить гарантии, что Минхен никогда-никогда не отпустит. — Нет, — говорит он на выдохе и прижимает младшего крепче к своей груди, готовясь снова заснуть.***
Когда Енхо заходит домой, то сталкивается на пороге с Джихе. Она уже одевалась. — О, я как раз домой, — она улыбается коллеге. — Как встреча? — Отлично, — чуть бледнеет Енхо. Он держит дверь для Джихе, когда прибегает Юта, готовый что-то рассказать девушке. Но увидев Со, он немного мрачнеет. — Привет, хен, — здоровается он, переминаясь с ноги на ногу. Джихе, поняв, что она становится лишней, порывисто обнимает Юту, убегая. Енхо закрывает дверь, и они остаются вдвоем. В тишине. — Привет, — Енхо щелкает замком и снимает, наконец, пальто. Затем приглядывается к младшему — Джихе красиво его накрасила. — Выглядишь очаровательно. — Джихе постаралась, — он неловко смеется, касаясь глиттера на своих щеках. — Все нормально? — спрашивает Накамото, немного беспокоясь, что это он сделал что-то не так, и Енхо уехал из-за этого. — Да, малыш, — он подходит ближе и крепко обнимает его так, что даже пальцами футболку мнет на спине и утыкается в плечо, которое пахло женским парфюмом. — Я соскучился. Юта тает в его руках и обнимает под руками, чуть улыбаясь. — Я тоже, — тихо говорит Накамото, прикрывая глаза и поглаживая старшего по волосам. Он чувствует слабый запах алкоголя, но Со хорошо держится на ногах, поэтому ему не о чем переживать, верно? — Ты есть хочешь? Джихе всяких вкусностей принесла… — Нет, я хочу в душ и в кровать, — слабо улыбается Енхо. — Хорошо, — Юта отрывается от него и заглядывает в глаза. — Тогда иди, а я пока в комнате приберу. Пока Енхо в душе, Юта выключает колонку с музыкой и убирает с кровати одежду и косметику. Он вдруг натыкается на помаду, которую ему подарил Енхо и слабо улыбается от воспоминаний. Такое ощущение, будто это было вечность назад… Юта улыбается, откладывая ее на место и расправляя постель. Он переодевается в домашнее и ждёт, пока старший выйдет из душа, чтобы умыться. — Пойдешь? — Енхо складывает полотенце и вешает на спинку стула. Юта кивает, поднимаясь. После того, как Юта смывает косметику и блёстки, он возвращается в комнату. — Как встреча? — спрашивает Накамото, укладываясь рядом. — Все хорошо, — Енхо двигается ближе и обнимает Юту, притягивая к себе. — А ты тут как? — Ну, мы с Джихе хорошо провели время. Она классная, — говорит Юта задумчиво. — И совсем меня не осуждает. Енхо замолкает, задумавшись. — Никто не будет тебя осуждать, Юта, — говорит он. — Я не позволю этому случиться, договорились? Юта чуть дыхание не задерживает от такого. Енхо был таким заботливым, что ему становилось неловко. Неужели он заслужил что-то хорошее? Неужели он заслужил Енхо? Накамото запоздало кивает и заглядывает в глаза. — Я… Мне немного неловко. Ты так много для меня делаешь, — тихо признается Юта. — Эй, — Со касается его щек, поглаживая мягкую кожу. От Юты пахло кремом и чем-то родным, его губы блестели от увлажняющего бальзама. — Ты не должен чувствовать себя обязанным, хорошо? Я делаю это не потому, что жду чего-то в ответ. — А почему? — порывисто спрашивает Юта. Ему было непонятно, непривычно. Он ждал подвоха, какой-то подлянки, но Енхо смотрел на него открыто и честно, держал его лицо в ладонях. — Потому что… Я хочу, чтобы ты был в безопасности. Чтобы улыбался, — говорит Со. — Просто… Постарайся меня понять, ладно? — Но это же не просто так… — продолжает Юта. — Не просто так, — подтверждает Енхо. — Потому что я люблю тебя, вот почему, — Со смотрит ему в глаза, а у самого пальцы подрагивают от волнения и голос тихий и обрывистый. У Юты сердце замирает. Он долго смотрит на старшего и сжимает его запястья у своего лица. — Енхо… — Накамото прикрывает глаза и сглатывает. У него краснеют щеки и он обнимает старшего за шею. Со гладит его спину. — Я рядом, Юта. Только потому, что это ты, а я хочу быть рядом с тобой, — тихо говорит он. — Пожалуйста, прими это. Юта часто кивает. — Спасибо, — шепчет он. Они засыпают, прижимаясь друг к другу, словно пингвинчики, чтобы согреться.***
Юте снятся хлесткие удары по лицу и кончики пальцев на губах. Они ловко ныряют к нему в рот: он обильно смачивает их слюной, поднимая свои бесстыжие глаза наверх. Хозяин любил так делать. Любил унижать его и показывать власть, даже заставлял носить только кружевное белье на выход, как бы это не было дискомфортно. Но ему хотелось, чтобы когда он, прямо как сейчас, снял с Юты черные строгие брюки, под ними его ждала только кружевная ткань и подготовленная дырка — ничего больше. Этого всегда было достаточно. Когда его сладкая задница получает один шлепок за другим, ему остаётся только выгибаться получше и вертеть ей, пытаясь увильнуть от ударов. — Енхо, — на выдохе стонет он, сам не понимая, хочет ли он остановить парня или умолять не останавливаться. Со его не жалеет. Он порет его до тех пор, пока мягкая кожа не покрывается красными пятнами, а глаза Накамото чуть не закрываются от нетерпения. — П-пожалуйста? — Юта просит не своим голосом, даже не пытаясь повернуть голову через плечо. Но Енхо его слышит: пальцами отодвигает тонкую ткань белья, начиная вводить свой член прямо в его нутро. От грубых толчков штаны с Юты упали окончательно, и теперь он топтался по ним ботинками. Многочисленные статуэтки и папки на столе подрагивали от поступающих движений, норовя вот-вот упасть вниз с оглушительным стуком. Юте бы самому за что-то схватиться: глаза до слез слепило зимнее солнце, а пальцы беспомощно сжимались в поисках спасательного круга. В это же время чужие пальцы хватают его за талию, вжимаются так сильно, что отдает куда-то в ребра. Юта стонет, сжимаясь от каждого движения. И все-таки, он ловил от этого кайф. Юта спит сладко, во сне причмокивая губами, но Енхо часто просыпается, ворочаясь и пытаясь устроиться поудобнее. Голова немного болела, в груди засело беспокойство. Он все думал о словах Минхена. Думал о том, все ли он делает правильно. Когда Юта тоже начинает ворочаться, Со поворачивает голову, чтобы проверить, проснулся ли он. Но тот так же спал, комкая между ног одеяло и во сне кусая кончики пальцев. Со невольно засматривается. Несмотря на все то, через что пришлось прийти младшему, он оставался очень нежным. Наверное, это Енхо и притягивало. Хотя он знал, что возможно, в душе у Юты ещё много печали. Ему бы хотелось ему помочь. Из философских рассуждений Енхо вырывает тихий звук. Юта выдыхает со свистом, хмурится, руками ищет, что бы приобнять. Со обеспокоенно двигается ближе и притягивает его к себе. Накамото сжимает в пальцах чужую футболку. Со готовится успокоить мысли и уснуть, когда вдруг чувствует, что Накамото обхватывает его колено ногами. Енхо чуть хмурится, просто наблюдая за чужими действиями, но затем видит, что глаза Юты приоткрыты. Он заламывает брови, смотря куда-то в район груди старшего, и продолжает мять его одежду в руках. — Хочешь, я выйду? — спустя пару секунд молчания спрашивает Енхо. Он отчётливо чувствует, в чем проблема. Но усиленно пытается угомонить свои мысли, что сейчас никак не поддавались контролю. — Нет. Пожалуйста, — Юта шепчет и двигается ближе. Тогда Енхо помогает ему, придерживая под бедра. Ему становится немного страшно от того, насколько Юта возбужден. Не то чтобы с ним самим порой не случалось такое, всё-таки вполне естественно, но жгучий интерес заставлял язык чесаться — что же приснилось Юте? Они оба знали, что Накамото мог бы прекрасно справиться сам. Но на деле Енхо его отпускать совсем не хотелось, а Юте было непривычно, холодно без чужих рук. Именно поэтому они сейчас сталкиваются губами, а руки Енхо уже где-то под чужой футболкой: пробегаются по ребрам, до мурашек, пока Юта ерзает на его коленке, потираясь и выдыхая горячий воздух прямо в чужой рот. Енхо уже не чувствует время и пространство: его голова кружится. Юта такой податливый, теплый, самозабвенный. Он даже не трогает себя: только трётся о старшего, прижимаясь грудью к груди. — Юта… — Со сглатывает громко, тянет чужую резинку шорт вниз. Юта замирает на мгновение, но помогает ему. Он остаётся в одной футболке. Нет. Он остаётся в футболке и в руках Енхо, который помогает ему сесть сверху. Со прижимает его за спину к себе одной рукой: Накамото прячет лицо в его шее, часто и шумно дыша. Енхо берет его член в кольцо пальцев, позволяя младшему мягко толкаться в его руку. Кажется, он даже ругается по-японски совсем неосознанно, задыхаясь. Енхо находит это очаровательным и гладит его спину. Он сосредоточенно хмурит брови, фокусируясь на том, чтобы Юте было хорошо. Чтобы он был в порядке. Когда Юта начинает подрагивать, то быстро убирает руку старшего. Он мешается немного, оглядываясь по сторонам в темноте. — У тебя есть лубрикант? — задыхаясь, спрашивает он. — Юта… — Что? Ты не хочешь? — он заглядывает в глаза Енхо. Накамото дышит через приоткрытый рот, а его губы поблескивают от слюны. Енхо нравится, чертовски, и ему хочется. Он закусывает губу и приподнимается на локтях. — Ляг на живот, — просит он шепотом. Они оба были слишком сонными, слишком не здесь, чтобы вообще думать о чем-либо внешнем: о работе, о погоде за окном, о том, что ждало их завтра. Сейчас было горячо и приятно, и хотелось ещё. Юта слушается беспрекословно. Его футболка задирается, когда он ложится на живот и немного приподнимает таз. Енхо неловко смотреть, впервые, кажется, в жизни. Он оставляет нежный поцелуй на чужой пояснице, заставляя Накамото вздрогнуть. Интересно, чего он ждал? Удара? Шлепка? — Сожми бедра, — негромко просит он, но уже вслух. Его низкий ото сна и возбуждения голос раздается в комнате майской грозой, и Юта чуть не теряет сознание от этого звучания. Он сводит колени, чуть потирая их друг о друга, когда через пару минут чувствует, что Енхо трётся о него сзади. Юта приоткрывает губы от шока: в его груди что-то крепко схватило и не отпускало. Это все было одновременно интимно и слишком горячо, чтобы Юта мог просто расслабиться и наслаждаться. Накамото сжимает пальцами одеяло, что сбилось в кучу из-за его путешествий на кровати. Тем временем Енхо скользит между чужих бедер своим членом, мягко прижимается к чужим бедрам своими. Он опирается на руки и прогибается в спине из-за веса. Со мягко двигает бедрами, а Юта подаётся назад, желая продлить это мгновение, когда старший к нему ближе всего. Он тихо стонет, когда уже немного перевозбужденный, его член трётся о натянутые простыни. Енхо давит на его поясницу, заставляя лечь и расслабиться. Он делает всё сам, пока Накамото беззвучно хнычет от невозможности коснуться себя в таком положении. Енхо небрежно целует его за ухом, когда начинает двигаться быстрее. Юта сильно кусает губу, чтобы держать рот закрытым, и покрывается мурашками от звука шлепков, что в считанные минуты заполняют комнату. Накамото слышит, как старший дышит через рот. Он думает о том, как наверняка у него прикрыты глаза, как напряжены все мышцы. Юта распахивает глаза, когда бедра сводит приторной судорогой. Он немного подаётся назад, к Енхо, когда чувствует, что под ним становится влажно, а натянутое возбуждение внизу наконец отпускает. Енхо делает ещё несколько мелких толчков, крепко прижавшись к Юте, после чего тоже кончает где-то между бедер младшего. — Прости, — почему-то говорит Со, все ещё нависая над Ютой. Тот мотает головой. — Я сам этого хотел, — он облизывает губы от излишков слюны и немного поворачивается на бок, чтобы взглянуть на старшего. — Прости, белье придется стирать. — Все в порядке, — Со аккуратно опускается на локти и касается щеки младшего. Юта подаётся вперёд, коротко целуя его в губы. Они прижимаются лбами, и Со кожей чувствует чужую полуулыбку. Теперь Юта чувствовал себя хотя бы немного благодарным.