Я знаю...

«— Если бы всё так было просто. Думаешь, я не помог бы тебе избавиться от метки?..» Флора грустно посмотрела в зажатую в руках чашку с давно уже остывшим травяным чаем. Разговор с Гелией накануне возвращения домой, после возрождения Домино, поставил настолько отрицательно-однозначную точку в её решении выжить знак соулмейта с ладони, что девушка уже несколько дней не могла спокойно спать, пытаясь отыскать хоть какую-то лазейку в словах любимого специалиста. И теперь все объемлющая усталость, навалившаяся на фею природы вялостью и некой раздражительностью, была её постоянным спутником. Из-за этого ей уже несколько раз приходилось извиняться перед младшей сестрёнкой. Правда во всём этот была и положительная сторона, фрагменты чужой жизни перестали мучить. Девушка готова была вовсе отказаться от сна, слишком ей было страшно просыпаться и чувствовать отпечаток чужой личности в самой себе. До сих пор ей становится неуютно стоит только вспомнить резкую реплику в сторону Музы и Ривена, начавших сориться из-за какого-то поступка последнего на той самой вечеринке в клубе, которую они с Гелией успешно проспали на пляже. Но что потрясло более всего это её ответ на вполне себе невинную ремарку Стеллы удивившейся её желчности. Как же хорошо, что Блум и Гелия всё свели к шутке. «— …самые безопасные способы. Это жить дальше, притупляя влияние характера своего соулмейта. Хватит этого лет на шесть. Если дольше, то ты рискуешь потерять любую чувствительность, всякие привязанности для тебя станут пустым звуком. Второй: это когда ты и твой истинный на алтаре…» Флора до боли стиснула кружку глубоким вдохом пытаясь отогнать от себя наворачивающиеся слёзы. Но картинка того как Гелия горько усмехнувшись, указательным пальцем обрисовывал ожёг, в форме перечеркнутой восьмёрки. То как он сжимал и разжимал левую ладонь. Именно тогда фея цветов поняла, что специалист всё ещё чувствует боль. Вот только вопрос… от раны ли? Две большие слезинки скользнули по щекам. Почувствовав это, Флора поглубже вжалась в кресло, укутываясь тёплым пледом радуясь, что родители в очередной экспедиции, что Миели давно уже спит. И тому, что свидетелями ночных бдений являются лишь кактусовые орхидеи*, заботливо окутывающие её своим тонким ароматом. «— …не важно на каком. Можно даже самим создать. Самое главное, что бы вы были вместе. И принятое решение было обоюдным…» — Обоюдным… Флора вздрогнула от собственного голоса, ощутив как тысячи мурашек выступили на коже в поисках того кто её испугал, ибо это точно был не заблудившийся сквозняк. Но они ничего не обнаружили также как и встрепенувшиеся розовые бутоны ночных орхидей, которые потянулись к фее, пытаясь её защитить. — Невозможно, — тихо пробормотала она, осторожно прикоснувшись к единственному белому цветку, которым заканчивался стебелёк так сильно похожий на цепочку из листьев дуба. «— …мой способ тебе не подойдёт!..» — А ведь ты впервые повысил на меня голос, Гелия. «— Не проси меня, Флора.» Умоляющий тон специалиста. Он, как и в момент самого разговора, тяжёлым камнем лёг на сердце. — Не лишай нас шанса на счастливую жизнь. «— Флора, я не желаю подобной участи для тебя… — Кто дал тебе право решать за меня!» Горечь во рту. В горле, словно камнепад произошёл, завалив собой всё, что мог. Опухшие глаза устремились в ночную темноту сада, хотя Флора знала что там нет того кто заставил злобно бросить эти гнусные слова Гелии. «— Хорошо.» — Прости, что заставила тебя… «— Два года… Семьдесят семь дней. Не контактировать. Не видеть. Не разговаривать. Не применять магию. Иными словами пропасть для всех…» — Гелия, — Флора всхлипнула, вспоминая, как внезапно ставший механическим голос острой бритвой резал её, не давая ранам заживать. «— На семьдесят восьмой день омыться в источнике с хрустальной чистоты водой. Пройти сквозь ревущее пламя. Если всё до этого было сделано правильно, ты не пострадаешь. Затем всё по новой. И так семь раз…» Смех, настолько яростный в своей злости и так не свойственный фее, что Флора отчаянно вцепилась волосы, безумно замотав головой. «— Если ты начнешь, то будешь обязана завершить. Последствия если ты кому-нибудь расскажешь, или же хотя бы подумаешь о том чтобы не заканчивать, смухлевать, сгорев в огне, настигнут твоих самых близких людей. Хотя… если ты покалечишься или погибнешь с твёрдым желанием дойти до конца, то это и будет расплатой. Потому что продолжать ты уже будешь не в состоянии…» Какое-то трепыхание отвлекло Флору от воспоминаний. Девушка долго осматривалась, ища источник шума, но кроме неё в беседке не было, никого. Да и мотыльки, танцующие у светящейся лозы издавали совершенно иные звуки. «— Как бы хотелось…» Флора поперхнулась и холодный чай, не имея выхода, пошёл носом, заливая и так намокшие крылышки мотылька опьяневшего от аромата цветов и угодившего прямо в кружку к фее. Улыбка, ставшая так редко озарять смуглое личико, цветком распустилась на губах, когда девушка осторожно сняла уползшую на щеку ночную бабочку. Едва дрогнувшее дуновение летнего ветерка коснулось матовых крылышек. Бабочка, ощутившая прежнюю легкость, тут же запорхала, возвращаясь к пляшущим подружкам. — Будь осторожней, — озорно шепнула Флора вслед. Но радость от спасения такой крохи, как и улыбка, тут же увяли от рассекающих хлыстом слов, что воспоминанием возникли в мозгу. «— … как бы хотелось, что бы на этом было всё. Но это было бы слишком просто. Нужна жертва. И цену ты узнаешь, когда последний раз выйдешь из пламени…» — Снова не спишь. Словно преступник, застигнутый на месте преступления, Флора застыла, потихонечку оборачиваясь на голос, встретившись с обеспокоенными нефритовыми глазами рыжеволосой девочки. — Оу. А полночь то уже давно миновала. Миели приподняла одну бровь, абсолютно не веря оживленному притворству своей старшей сестры. Она ведь слышала тот ужасный хохот. По правде говоря, он её, и разбудил, вынудив растолкать плотоядный цветок, который девочка выдрессировала подобно сторожевой собаке. Но Острый нюх никого не нашёл, даже Флоры в её собственной кровате… — Видимо папа был прав. «Небесный Наг»** ещё не скоро обрадует нас своим цветением. — Поэтому ты не спишь в последнее время? — Миели приложила все свои способности и силы, чтобы поверить в это. Даже факт того что Флора является хранительницей Линфеи и по идеи должна чувствовать такие вещи, не заставит думать иначе. — Да, — фея природы медленно подошла присев на корточки, дабы быть с младшей сестрёнкой примерно на одном уровне. — Боюсь пропустить, очень уж хочется увидеть его красоту. Ощутить аромат. — Но ты же теперь, совсем не спишь! Давай будем по переменке дежурить! Я точно не усну! И тебя разбужу… — Ох, сестрёнка, — Флора порывисто прижала к себе Миели, крепко сжав в объятиях. Грязная гадость, собравшаяся на душе, дрогнула, подтёками смываясь слезами маленькой рыженькой, словно лепестки Жарков девочки, что-то несвязно бормотавшей ей в плечо. — Прости, что заставила беспокоиться. — Завтра вечером я… — Нет, малышка, — Флора немного отстранилась, посмотрев в личико Миели, которая кулачками тёрла глаза, но треклятые слёзы, ни как не хотели высыхать. — Мы послушаемся папу. Ведь он бы не стал уезжать, если бы цветение произошло так скоро, — мягкими прикосновениями стерев прозрачные капельки с пухлых щёчек, она со всей нежностью улыбнулась, осторожно подхватив девчушку на руки. — Пойдем, я уложу тебя. — Ты же не уйдешь? Ты же будешь спать? — Конечно мой маленький цветочек… Вот только сон так и не пришёл к Флоре, хотя впервые за последнее время она пожелала заснуть как можно быстрей. Ведь Миели ниспускала с неё глаз и фея природы несколько раз ловилась на попытке подглядеть, спит ли маленький надзиратель или нет. Но вскоре детский организм дал о себе знать и рыжик не заметила, как засопела на ухо сестре. «— Как думаешь, что будет сопоставимо тому, что решено самой Природой?..» — Ты был прав, Гелия. Этот способ мне не подойдёт, — прошептала Флора, убрав не послушный рыжевато-оранжевый локон, что так и норовил защекотать курносый носик сестрёнки. — Боюсь, что цена окажется не подъёмной. Невесомый поцелуй в нахмуренный лобик и фея природы, наконец, опустила смыкающиеся веки, в мгновение ока, оказавшись в тёмных коридорах…