***
Ванна была такой расслабляющей, что Гарри задремал в ней и проснулся только тогда, когда рука отца легла ему на плечо. — Гарри, проснись. Я уже говорил тебе раньше, что ты не водяной, чтобы засыпать в ванне. Гарри открыл глаза, бормоча что-то неразборчивое. — А? Папа, что? — Потом он полностью проснулся и сел, подняв брызги воды. — О Мерлин! Должно быть, я устал больше, чем думал. Не могу поверить, что я опять уснул… — Гарри вылез из ванны, которая уже остыла, и принялся насухо вытираться. Горячая вода сотворила чудеса, уняв боль в мышцах, но Северус настоял на том, чтобы смазать мазью ягодицы Гарри, которые три часа натирала кожа, не обращая внимания на протесты сына. Гарри быстро оделся после этого, злясь на себя за то, что заснул как идиот, и за то, что его снова спас отец. Однако он тщательно выбирал свободные брюки, потому что не хотел, чтобы что-то туго обтягивало его натертую кожу. Быстрозаживляющая мазь притупляла боль, но все же лучше было надеть удобную одежду. За обедом Гарри и Северус обсуждали день рождения Гарри и приезд остальных двух нарушителей спокойствия, как Снейп называл эту троицу. Было решено, что Гарри и Рон будут делить комнату Гарри на все время их пребывания, и Северус превратит гардероб во временную гостевую комнату для Гермионы. Он спросил совет Эйлин, так как понятия не имел, что девочка хотела бы иметь в спальне. Релла тоже была рада помочь, сказав: «Давно уже в этом доме не было девочек, даже если она сейчас всего лишь маленькая гостья». «Да, та, кто думает, что папе нужно войти в контакт со своим внутренним ребенком», — подумал Гарри, подавляя смешок. — Папа, я тут подумал, может, мне уже стоит рассказать Рону и Гермионе о своей анимагической форме? — Я рад, что ты догадался спросить меня об этом, Гарри, потому что я думаю, что пока это должно оставаться тайной. Большинство молодых волшебников не достигают трансформации, пока не становятся старше. Обычно в тринадцать или четырнадцать, и я еще не зарегистрировал тебя в Министерстве. — Не зарегистрировал меня? — Да. Министерство требует, чтобы все новые и старые анимаги регистрировали свою другую форму, чтобы они могли убедиться, что волшебник не злоупотребляет своими способностями. Я зарегистрировался как снежный барс, профессор Макгонагалл — как кошка и так далее. — А мои родители тоже были зарегистрированы? — Нет, потому что они не прошли через надлежащее обучение с наставником, что незаконно, но Министерство никогда не знало об этом и поэтому не могло оштрафовать их. — Папа, а они знают, как зовут снежного барса? — Нет, потому что это личное между анимагом и его наставником. Наставник обычно называет нового анимага в его другой форме. — Значит, профессор Макгонагалл назвала тебя Призраком? — Да, как я назвал тебя Шепотом, а ее наставник — Тигрицей. Ее фигура — полосатая коричневая кошка со странными очкообразными кругами вокруг глаз, — объяснил Северус в ответ на озадаченный взгляд Гарри. — Так что превращение в Шепота на глазах у твоих друзей может вызвать ненужный шок и ревность, а это последнее, что тебе нужно. После того, как я зарегистрирую тебя, а я отправлю документы на следующей неделе, ты сможешь выбрать: раскрывать свою анимагическую форму или нет. Однако как только мы окажемся в школе, там не будет никаких перемен форм без моего специального разрешения, молодой человек, понятно? Гарри поморщился от сурового взгляда отца, направленного на него. — Да, сэр. Но как насчет Бореала? Он тоже отправится с нами в школу. И что я им об этом скажу? — Ты можешь рассказать своим друзьям, что связан узами, это полностью твое решение. В школе мы что-нибудь придумаем, но это можно будет обсудить позже. А сейчас я бы посоветовал тебе заняться своей комнатой, если ты не хочешь быть наказанным в свой день рождения, Гарри Джеймс Снейп. — Ты этого не сделаешь! — Испытай меня и увидишь. Гарри закончил свой обед и покачал головой. — Нет уж, спасибо. Я же не дурак. Ты никогда не угрожаешь впустую. Ну, кроме тех случаев, когда ты угрожаешь выпороть меня, — добавил он с дерзкой ухмылкой. — Убирайтесь, мистер! Прежде чем я призову линейку! — Да, конечно, — дерзко протянул его сын, а затем рванул прочь, прежде чем Северус смог бы хоть раз выполнить эту угрозу.***
Релла прибралась в хижине так, что она сверкала, и Гарри был уверен, что можно есть с пола: он был отполирован до такой степени, что в нем можно было видеть свое отражение. Утром 31 июля он проснулся от восхитительного запаха меда, банановых блинов, кленовой глазури с беконом и своего любимого чая «дракон-феникс»: Релла настояла на том, чтобы приготовить ему его любимый завтрак. Гарри лениво потянулся, его рот наполнился слюной от запахов, доносящихся из кухни. Это было так непохоже на то, что было раньше у Дурслей, когда ему приходилось вставать ни свет ни заря, чтобы полить цветы, а затем приготовить завтрак своим ленивым родственникам, независимо от того, какой был день. Здесь он должен был вставать в приличное время, что означало восемь или восемь тридцать на языке Северуса, и делать мелкие домашние дела, учиться и помогать отцу, если тот нуждался в помощи в лаборатории, но это было все. А в свой день рождения ему нечем было заняться, кроме как развлекаться. Поэтому он встал, прошлепал по коридору, умылся и снова спустился на кухню. — Доброе утро, бабушка, — поздоровался он с Эйлин, которая улыбнулась ему и помахала рукой. — Доброе утро, Гарри. С Днем рождения! — Спасибо. — Передай своему отцу, что я сказала, что ты сегодня главный, ладно? Это значит, что он не имеет права читать тебе лекции или что-то еще, так как это твой день рождения. Гарри усмехнулся. — Конечно, бабушка. Мерлин, но этот день становится все лучше и лучше! — А теперь иди ешь, ты слишком худой. — До встречи, бабушка. — Гарри помахал ей рукой, прежде чем войти в кухню, вдыхая божественный аромат бекона и блинов. Релла перекладывала их на тарелку, поливая медом и орехами, а Северус жарил бекон. — Привет, пап. Бабушка велела передать тебе, что сегодня я главный, так что ты не можешь кричать на меня или что-то еще, так как это мой день рождения, — сообщил Гарри своему отцу, садясь и принимая чашку чая, которую передала Релла. — Спасибо, Релла. — Всегда пожалуйста, молодой господин. С Днем рождения! — Дровосек просияла, а потом легонько поцеловала мальчика в щеку и возложила ему на голову лавровый венок. — Венок для торжеств. Северус обернулся. — О, она так и сказала, не так ли? Меня это не удивляет. Именно так мы всегда отмечали мой день рождения, когда отца не было рядом. — Это значит, что ты не можешь заставить меня работать, — лукаво напомнил Гарри. — Ты что, собираешься попасть в неприятности в свой день рождения? — парировал Северус. Гарри быстро покачал головой, лавровый венок чуть не упал. — Нет, но все же… Северус закончил готовить бекон и небрежным взмахом руки перенес его на стол. — Послушайте, мистер Снейп, как это работает: вы не можете получить наказание в свой день рождения, но вы совершенно честно получите его на следующий день. Так что если вы сделаете что-то, чтобы получить домашний арест, к примеру, вы будете наказаны на следующий день, без каких-либо вопросов. Имейте это в виду, когда встретитесь с Уизли и Грейнджер. — Понятно, папа. Северус подошел и обнял его. — С Днем рождения, Гарри. А теперь ешь свой завтрак, пока он не остыл. — Да, сэр, — пробормотал Гарри с набитым беконом ртом. Снейп открыл было рот, чтобы отчитать сына за его отвратительные манеры, но тут же снова закрыл его. Чертовы правила! Спасибо, мам! Гарри заметил недовольное выражение лица Северуса и спрятал усмешку. Затем он принялся за свои блины.***
Гермиона и Рон должны были прибыть в два часа, поскольку Северус уже сообщил им, где находится хижина. Северус подготовил камин, чтобы они вдвоем могли попасть в хижину. Гермиона должна была вылететь из Норы. Это было проще, чем пытаться объяснить своим родителям-магглам, почему она прыгает в камины и чуть ли не поджигает себя. Гарри сидел на диване, нервно постукивая себя по колену и бросая быстрые взгляды на каминные часы, которые только что пробили два. Эйлин стояла в своей рамке, так что она могла приветствовать гостей, когда они прибудут, а Релла находилась в стороне, тоже скромно ожидая. — Надеюсь, вашим друзьям понравится моя стряпня, Мастер Гарри. — Я в этом не сомневаюсь, Релла. Ты потрясающе готовишь, — успокоил ее Гарри. — Только сначала не говори им, что они едят кролика, ладно? — Почему? — Э-э, потому что иначе они вряд ли захотят попробовать. Видишь ли, там, откуда я родом, люди обычно не едят такое, так что… — Ах. Это просто сюрприз. Очень хорошо, Мастер Гарри. Я подожду, пока они не попробуют его первыми. — Лесник ухмыльнулась. Гарри кивнул, надеясь, что его друзья проявят вежливость, когда она расскажет, какое у них главное блюдо, и не испугаются. На самом деле он не очень беспокоился о Гермионе, ведь она ела улиток и лягушачьи лапки во Франции, так что же такое кролик? Но он не был слишком уверен насчет Рона. Северус тоже сидел в своем кресле, одетый в повседневные серые брюки и лимонно-зеленую рубашку, а не в обычную черную профессорскую мантию. У него было нейтральное выражение лица, он не был особенно взволнован тем, что в его мирное убежище вторгнутся два двенадцатилетних ребенка, он позволил бы это ради своего сына, у которого никогда не было настоящего дня рождения. Внезапно огонь вспыхнул ярко-зеленым, и из пламени вышла Гермиона с розовой сумкой на плече. Она была одета в красивый зеленый брючный костюм, а ее волосы были собраны сзади в хвост. Она отошла от камина, чихнула и затем улыбнулась. — Привет, Гарри! С Днем рождения! — Спасибо, Гермиона, — ответил Гарри, поднимаясь, чтобы взять ее сумку. Она коротко обняла его, и он покраснел. — Э-э, Гермиона, это Релла, она дровосек и наша экономка в Малахитовой хижине. Релла шагнула вперед, чтобы пожать руку Гермионе. — Рада познакомиться с вами, Миледи Гермиона. Гермиона хихикнула, услышав это архаичное обращение. — Ты можешь просто называть меня Гермионой. Рада познакомиться, Релла. — Она с интересом осмотрела дровосека, и Гарри понял, что сейчас она начнет задавать ей бесконечное количество вопросов. Поэтому он повернул ее лицом к себе и указал на портрет, висевший над камином. — Гермиона, это моя бабушка, Эйлин Принц-Снейп. Бабушка, это Гермиона, одна из моих лучших подруг. — Очень приятно познакомиться, Гермиона, — поприветствовала Эйлин молодую ведьму. — Мне тоже, миссис Снейп. — Просто Эйлин подойдет, дорогая. Затем они повернулись, чтобы поприветствовать хозяина дома. — Здравствуйте, профессор, — сказала Гермиона, немного нервно улыбаясь, и ее глаза расширились при виде устрашающего учителя, который на этот раз выглядел нормальным и расслабленным. — Здравствуйте, мисс Грейнджер. Добро пожаловать в Малахитовую хижину. — Спасибо, что пригласили меня, сэр, — почтительно произнесла Гермиона. Затем она повернулась и мгновение порылась в своей сумке. — Э-э, Гермиона, а где Рон? — Он, гм… собирает вещи. Он кое-что забыл, и миссис Уизли сказала, что я должна идти вперед, — ответила Гермиона. Затем она выпрямилась, держа в руке свиток пергамента. — Профессор Снейп, вот эссе, которое вы хотели получить. — По какой-то странной причине она покраснела. Северус взял эссе и кивнул, а затем сказал: — Я надеюсь, вам не придется повторять это задание, юная леди? — Нет, сэр, — прошептала Гермиона, глядя на свои кроссовки. Гарри нахмурился, пытаясь понять, почему Гермиона уже сдает задание. Даже для нее это было странно. — Хорошо. Гарри, покажи мисс Грейнджер, куда она может положить свои вещи. — О, точно. Сюда, Гермиона. — Гарри провел ее по коридору в новую комнату для гостей, которую Эйлин и Релла отделали веселеньким принтом в виде примулы, мягкими кружевными зелеными занавесками с розовой окантовкой, розово-зеленым плетеным ковриком и таким же покрывалом на кровати. — Надеюсь, все в порядке. Гермиона вошла и улыбнулась. — Здорово! Ух ты! — Она положила сумку на кровать. — Мм, Гермиона, а что там было у тебя с папой и твоим заданием? Ты хотела сделать дополнительные задания? Или что? Гермиона покачала головой, выглядя немного пристыженной. — Нет… не совсем. Это было задание в качестве наказания. — Что? Но как ты получила наказание, если мы не в школе? — Это было еще до того, как мы уехали из школы. После того случая с философским камнем. Профессор Снейп был… был очень зол на нас за то, что мы рисковали своими жизнями, и сказал Дамблдору, что он должен сообщить нашим родителям о том, что мы сделали, и Дамблдор собирался это сделать, но я умоляла его не делать этого, потому что мои родители отказались бы позволить мне вернуться в Хогвартс, если бы они когда-нибудь узнали, что я почти умерла, столкнувшись сам-знаешь-с-кем. Я сказала Дамблдору, что он может сделать со мной что угодно еще в качестве наказания, и он сказал, что передаст меня профессору Снейпу, так как профессор, похоже, хотел наказать нас. — И что сделал папа? — Ну, сначала он отвел меня к себе в кабинет и орал на меня целых полчаса, говорил, что я глупая и безрассудная, что я могла умереть, а потом — что бы это значило для моих родителей, если бы их единственный ребенок умер? Он был… он был очень зол, и он был прав, и мне было так плохо, что я плакала. Затем он сказал мне, что я должна написать для него эссе за лето, исследуя всех тех учеников, которые умерли преждевременной смертью, и выбрав трех из них, чтобы написать сравнение между мной и ними, и что жизнь моих родителей была бы другой, если бы меня больше не было и я умерла в результате попытки получить камень. Он сказал, что ни один магический предмет никогда не стоил бы моей жизни, и я должна прекратить следовать по твоим стопам. А потом он сам… — она покраснела еще сильнее. — Он сказал, что собирается притвориться моим отцом, и он шлепнул меня один раз, а потом обнял меня и назвал героической идиоткой. У Гарри отвисла челюсть. — Он… правда? Гермиона кивнула. — И мне было так стыдно и грустно, что я только плакала ему в грудь. И он совсем не смеялся, Гарри. Он просто обнял меня, сказал: «Боже, спаси меня от глупых девчонок» — и дал мне носовой платок. Потом он велел мне вернуться в общежитие, немного поспать и увидеться с тобой утром. И знаешь что, Гарри? Он действительно напомнил мне моего отца, и я поняла, что он заботится о своих учениках больше, чем кто-либо. — Все правильно, я уже давно это понял, — присвистнул Гарри. — И я этого не знал. Он никогда мне ничего не говорил. А Рон знает? — Нет, и, пожалуйста, не говори ему. Он просто будет дразнить меня и смеяться над тем, как профессор Снейп думает, что он теперь всеобщий отец или что-то в этом роде. И я действительно не хочу обсуждать это с ним, все уже кончено. — Ладно, Гермиона. Я буду держать рот на замке, — сказал Гарри, все еще удивляясь тому, что Северус проявил такую заботу о другой студентке, которая не была его приемной дочерью. — Пошли, нам лучше вернуться в кабинет, Рон должен быть здесь с минуты на минуту. Они как раз вошли в кабинет, когда пламя снова стало изумрудным, и Рон со свистом вошел, неся несколько воздушных шаров, пирог и свою спортивную сумку. — Привет, Гарри! С Днем рождения! Мама настояла на том, чтобы испечь тебе шоколадный пирог с кремом и принести несколько воздушных шариков. Релла шагнула вперед, чтобы забрать у рыжеволосого пирог и воздушные шарики, прежде чем пирог окажется на полу. Гарри поздоровался со своим лучшим другом, а затем представил Рона Релле и Эйлин. Рон вежливо поздоровался со всеми, включая своего профессора зелий, после чего Северус предложил Гарри вывести своих друзей наружу и показать им территорию. — Отличная идея, папа. Мы вернемся как раз к ужину, — сказал Гарри и практически вытащил Гермиону и Рона через заднюю дверь. Гарри повернулся, чтобы что-то сказать Рону, и увидел, что рыжеволосый мальчик вытаращил глаза. — Что такое? — Ничего. Это просто так… Ну, я никогда не думал, что услышу, как ты зовешь Снейпа… папа. Это звучит, ну не знаю, странно. Гарри закатил глаза. — Ну так привыкай к этому, Рон, потому что теперь он мой отец. Ну же. Есть кое-кто очень особенный, с кем я хочу вас познакомить. Он провел их через сад и ворота в конюшню. Глаза Гермионы расширились. — Гарри, только не говори мне, что у вас здесь есть лошадь. — Нет, не лошадь, — ответил Гарри, улыбаясь. Он поднял глаза к небу, сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул. — Бореал! Он не должен был все это делать, так как мог вызвать пегаса через связь, но он чувствовал, что нужно позвать именно так. Примерно через две минуты в небе появилась серебристая фигура, а затем пегас приземлился перед ними с порывом ветра. — О! — воскликнула Гермиона, разинув рот. — Это не лошадь, а пегас! — ахнул Рон. — Гарри, когда ты купил пегаса? — Я его не покупал, а нашел. Прямо здесь, на этом лугу, умирающего после нападения виверны. Я спас его, потому что виверна вернулась и попыталась съесть его. Ну папа и Релла тоже помогли… — Гарри рассказал им все о блудной виверне, и как Северус спас пегаса, и о первой поездке на спине Бореала, и о возникшей связи. — Проклятая шляпа Мерлина, вот тебе повезло, приятель! — воскликнул Рон, в его тоне сквозила зависть. Но Гарри, который не испытывал ничего, кроме радости, когда был рядом с Бореалом, совершенно не заметил ревности в голосе своего друга. — Повезло, Рон? — он тихо засмеялся. — Вряд ли нам повезло, что Бореал и папа чуть не погибли от лап виверны. И эта связь была не везением, а скорее судьбой. Это было не то, что мы выбирали, это просто случилось. — Мне всегда кажется, что вокруг тебя что-то происходит, Гарри. Самое интересное, что случилось со мной за все лето, — это то, что мама надрала мне задницу за гигантские шахматы, — ворчливо сказал Рон. Гарри искоса взглянул на своего друга. — Рон, иногда мне хочется, чтобы это было все, о чем мне нужно беспокоиться. — Гарри, можно мне его потрогать? — робко спросила Гермиона, и ее глаза заблестели от желания. Она слегка вытянула руку, чтобы погладить Серебряную стрелу по шкурке. — Продолжай, Миона. Бореал не кусается, — сказал Гарри, проводя рукой по гладкой шее пегаса. Бореал фыркнул на девушку, и Гермиона осторожно протянула руку и погладила его по носу. — Какой мягкий! О, Гарри, он такой красивый! — Бореал уткнулся носом ей в ладонь, и она рассмеялась, почувствовав, как щекочет его дыхание. — А каково это — ездить на нем верхом? — спросил Рон. — Это лучше, чем летать на моем Нимбусе, — ответил Гарри. — А вы принесли свои метлы? Мы могли бы полетать, если хотите. — Угу… да, у меня есть метла, — кивнул Рон, все еще с тоской глядя на Бореала. — У меня тоже, — ответила Гермиона. — Возьмите их, а потом я покажу вам, как быстро летит Серебряная стрела, — настаивал Гарри. Затем он вызвал из спальни сбрую Бореала, надел ее и шляпу. Он не стал возиться с курткой или кожаными бриджами, потому что не планировал летать слишком долго. Хотя он действительно наложил смягчающее заклинание на седло, прежде чем поставить ногу в стремя и взобраться на Бореала. Серебряная стрела повернул голову и неодобрительно посмотрел на кроссовки Гарри. — Тебе нужны сапоги, чтобы летать со мной, мальчик. Это не подойдет. — Но почему? Мы не будем летать долго, — возразил Гарри. — Сапоги, иначе я не возьму тебя с собой, — приказал пегас. — Но… — Никаких «но», Гарри. Безопасность прежде всего. Сапоги будут лучше держаться и держать твои ноги в тепле. Чувствуя, что спорить с упрямым жеребцом бесполезно, Гарри вызвал свои сапоги и натянул их, как раз когда Гермиона и Рон вернулись со своими метлами. — Все готово, Гарри? — спросил Рон, паря на своем Чистомете. Гарри снова сел на Бореала и кивнул. Пегас взмыл в воздух, и за ним быстро последовали двое волшебников. Они летали кругами по лугу, пока Рон не вызвал двух друзей на гонку, указав на далекий высокий дуб в центре леса в качестве финишной черты. — Готово, вперед! Поначалу двое волшебников на метлах опередили Бореала, но ненадолго. Серебряная стрела обладал невероятной скоростью, когда хотел, и вскоре он пролетел мимо Гермионы, а затем Рона, как будто они стояли на месте, неся Гарри к легкой победе. Гарри усмехнулся и похлопал Бореала по шее. — Молодец, Бореал! Я знал, что ты сможешь это сделать! Пегас гордо выгнул шею. — Разве я не говорил тебе, что я быстрее любой метлы? — Да, но я думаю, что должен был испытать это, — рассмеялся всадник. Они парили и пикировали, ожидая остальных, а затем подлетевшая Гермиона сказала: — Гарри, он действительно похож на ветер! Это было так… великолепно! — Она смотрела на Бореала с полнейшим восхищением. — Жаль, что я не могу ездить на пегасе. — Я тоже, — согласился Рон, подлетая и тоже с благоговением глядя на жеребца. — Как насчет полета, приятель? Мы можем на нем прокатиться? — Ух… — Гарри заколебался. — Это будет зависеть от Бореала, Рон. Пегас выбирает всадника. Рон удивленно заморгал. — Но… это… Ты думаешь, он может нас понять? Я думал, что он просто волшебное существо. Гарри отрицательно покачал головой. — Нет, Рон, он гораздо больше этого. Серебряная стрела может говорить мысленно с человеком, который чувствителен к этому, как я. Или мой отец. И если ты хочешь прокатиться на нем, тебе нужно будет спросить его самого. — Ладно. — Рон вопросительно посмотрел на Бореала. — А меня можете прокатить, сэр? Не очень долго. Бореал задумался. Он нашел комментарий молодого волшебника о том, что он был «просто животным», типичным для чистокровного волшебника, но поскольку тот был невежественным, Бореал простил ему эти слова. Он кивнул головой в ответ, так как рыжеволосый мальчик не обладал достаточными умственными способностями, чтобы услышать его мысли. Рон посмотрел на Гарри. — Это было «да»? — Да, — ответил Гарри. — Давай, наперегонки возвращаемся к хижине. Они вернулись тем же путем, и Бореал снова победил. Затем Гарри спешился, отдал Рону свою шляпу и сапоги и подсадил его в седло. Бореал пролетел с ним совсем немного, но уже не с той скоростью, с которой он летел вместе с Гарри, и глаза Рона, едва он коснулся земли, стали огромными, как блюдца. — Мерлин! Это было потрясающе! — Он нежно погладил большого крылатого коня. — Спасибо, Бореал. — Он опустил взгляд на землю. — Э, Гарри? Как мне спуститься вниз? — Перекинь левую ногу через его спину и соскользни вниз, — усмехнулся Гарри, заметив нервный взгляд Рона. — Это очень просто. Как только Рон оказался на земле, Гермиона попросила Бореала тоже прокатиться, и он любезно согласился, хотя Гарри почувствовал, что тот начинает ощущать себя как детский сказочный пони. Гарри молча извинился и решил позволить пегасу отдохнуть и восстановить свое достоинство после полета Гермионы, а также взять своих друзей к Силмарин, чтобы показать им каноэ и пороги. — Ты когда-нибудь проходил через них до конца? — поинтересовался Рон. — Ух… не задавай моему отцу этот вопрос, Рон. — Почему? — Потому что он расскажет тебе, как я в первый раз сам вытащил каноэ, когда только приехал сюда, и чуть не утонул, — уныло пояснил Гарри. — Гарри! Ты чуть не утонул? — ахнула Гермиона. Гарри слегка покраснел, оглядываясь назад: то, что он сделал, было довольно глупо. — Да, я думал, что смогу сам справиться с каноэ, после того как увидел, как это делает папа, но это труднее, чем кажется. В тот день вода в реке поднялась от трехдневного дождя, и течение затянуло меня, прежде чем я понял, что происходит. Следующее, что я помню, это то, что каноэ перевернулось, и я не смог плыть в этой безумной реке, пока не ударился лицом о камень и не потерял сознание. Слава Богу, папа пришел и спас меня. — А как он узнал, что ты в беде? — спросил Рон. Гарри пожал плечами. — Не знаю. Но почему-то он всегда так делает. Может быть, это какое-то заклинание или что-то еще. Он никогда не говорил, а я никогда не спрашивал. Но он всегда знает, когда я болен или ранен, и он находит меня и заботится обо мне. Так было всю мою жизнь. Только потом он очень разозлился и наложил недельный запрет на каноэ, как только я оправился от бронхита, конечно. — Думаю, ты не можешь винить его, — фыркнула Гермиона. Рон задумчиво разглядывал каноэ. — А нельзя ли нам самим вытащить каноэ, Гарри? Гарри задумался. — Можно. Но уже слишком темно, чтобы сделать это сегодня, но мы можем прийти сюда завтра рано утром и поплавать. Гермиона выглядела растерянной. — А это безопасно? Я не думаю, что хочу пробовать тонуть. — Да ладно тебе, Гермиона! Достань свой нос из книг и поживи немного, почему бы и нет? — бросил вызов Рон. — Это безопасно, Гермиона, — заверил ее Гарри, а она смотрела на Рона испепеляющим взглядом. — Папа позаботился о том, чтобы каноэ не перевернулось, и положил в него немного живицы, чтобы мы могли поесть, так что если ты упадешь, то сможешь плавать и дышать, как рыба. И… Теперь я знаю, как грести на каноэ. Гермиона скептически посмотрела на лодку. — Ты уверен, Гарри? — Конечно. — Он наклонил голову, услышав вдалеке звон колокольчика. — Нам лучше вернуться, мне кажется, я слышу, как Релла звонит в колокольчик, приглашая к ужину. Трое друзей быстро пошли назад по тропинке через луг, следуя за Гарри, который двигался через лес с необъяснимой грацией, которой у него никогда не было раньше. Очевидно, за лето он узнал гораздо больше, чем показывал, подумала Гермиона. И он казался счастливее здесь, дома. Но опять же, это было прекрасное место, так что кто бы не чувствовал себя здесь как дома? Она уже любила это место, а ведь пробыла здесь всего несколько часов.***
Гарри сидел за ужином рядом с Северусом и Гермионой, а Рон — рядом с Гермионой. Воздушные шарики, которые принес Рон, были привязаны к его стулу. Ужин был превосходным, и Рон с Гермионой объявили, что Релла — Мастер-повар. — Ты готовишь даже лучше, чем моя мама, а это о чем-то говорит! — похвалил Рон, возвращаясь к тушеному кролику, бисквитам и даже рису с зеленью. — Если ужин так хорош, я не могу дождаться десерта. Релла просияла: похвала ее кулинарным способностям была музыкой для ее ушей. — Вы очень добры, Мастер Рон. Я делаю все, что в моих силах, хотя и не готовлю так хорошо, как моя мать. — Ты все время это повторяешь, Релла, но я в это не верю, — усмехнулся Гарри. — Ах, когда-нибудь я познакомлю вас с моей матерью, которая живет в Дубовом Холте, Мастер Гарри, и позволю вам попробовать стряпню настоящей хозяйки, — пообещала дровосек. Все ели до тех пор, пока не наелись досыта, а потом Релла отогнала тарелки и дала всем по чашке дымящегося мятного чая, чтобы облегчить пищеварение. Они молча пили чай, а когда чай был выпит, Релла хлопнула в ладоши, и на столе появился торт. Это было двухъярусное чудо, наполовину шоколадное с бананово-ореховой начинкой, наполовину белое пирожное с шоколадно-клубничной начинкой, покрытое мягкой белой глазурью и увенчанное двенадцатью свечами, маленьким золотым снитчем, котелком и миниатюрным пегасом. Северус зажег свечи взмахом своей палочки, Релла приглушила свет, а затем все они, включая Эйлин в коридоре, запели «С Днем рождения». Гарри был слегка ошеломлен: никогда раньше на него не обращали столько внимания, пока он не приехал в Хогвартс и не обнаружил, что он знаменит. Он всегда был наблюдателем издалека, ребенком в тени, когда праздновали день рождения Дадли. Он понял, что это было совсем по-другому, когда он праздновал со своими друзьями и семьей. Северус обнял его за стройные плечи и прошептал: — Загадай желание, сынок, а потом задуй свечи. Гарри растерянно уставился на него. Какое желание? У него уже есть все, что он когда-либо хотел. Чего же еще можно было пожелать? Но он все равно будет следовать традиции. Мальчик наклонился вперед, задувая все свечи одним разом и желая, чтобы все, кого он любит, были в безопасности в наступающем году. Это было все, о чем он мог думать. Затем Релла разрезала торт и подала его, а также шоколадный кремовый пирог миссис Уизли, который был первоклассным. — Вот, Мастер Сев, кусочек шоколадного торта. — Релла сделала вид, что протягивает кусочек Северусу, который поднял руку. — Нет, спасибо, мне не нужен торт, Релла. — Ерунда, Северус! — крикнула Эйлин из коридора. — Ты должен съесть немного торта, это же день рождения Гарри. Кроме того, ты же знаешь, что любишь шоколадный торт Реллы. Ты съедал половину торта, когда был в их возрасте. Рон и Гермиона обменялись недоверчивыми взглядами, а Гарри хихикнул в салфетку. — Мама, пожалуйста, — простонал Северус, стиснув зубы. — Им вовсе не обязательно знать все подробности моего детства. — А почему бы и нет, папа? — поддразнил его Гарри. — Это очень смешно. — Гарри, — мягко предупредил Снейп. — Мастер Сев, просто съешьте немного пирога, пожалуйста, — взмолилась Релла, и он сдался. Его ученики вытаращили глаза на то, как дровосек и Эйлин умели манипулировать Мастером зелий, но они успокоились, когда он послал им острый взгляд. Пока Снейп был не в классе, кое-что изменилось, но не все. Все они согласились, что торт был замечательным, и Гарри с Роном попросили добавку. У Дурслей ему никогда не давали ни кусочка, и Гарри решил побаловать себя, поскольку это был его день рождения — первый день рождения, который он по-настоящему отпраздновал. — А теперь пришло время для подарков, — радостно пропела Гермиона. Рон закатил глаза. — Девочки! Упомяните о подарках, и они будут на седьмом небе. Она призвала из рюкзака маленький сверток, завернутый в сине-зеленую поздравительную бумагу. — Я практиковалась, — сообщила она своим друзьям, когда те удивленно уставились на нее, потому что она не знала, как произнести призывающее заклинание, когда они закончили первый курс. — Держи, Гарри. Я сделала кое-какие покупки во Франции в их версии Косой аллеи под названием «Магический квартал», и я подумала, что тебе это может понравиться. Гарри осторожно развернул маленький сверток. Это была черная коробочка, а внутри— маленькое зеркальце на золотой цепочке. На обратной стороне зеркала, размером примерно с наручные часы Гарри, был красноватый светящийся глаз, надпись на нем отражала опасность. — Выглядит здорово, Гермиона, но что это такое? — Это называется талисманом глаз василиска, он защищает владельца от вредных взглядов василисков, медуз и созерцателей, — объяснила Гермиона. — Если ты когда-нибудь столкнешься с одним из этих монстров, все, что тебе нужно сделать, это вытащить амулет, и зеркало будет расти, пока оно не отразит взгляд василиска или кого-то еще, окаменев или превратив его в камень. Я подумала, раз уж ты всегда так делаешь… ошибаешься, попадая в опасные ситуации, это могло бы пригодиться в один прекрасный день. — Совершенно с вами согласен, мисс Грейнджер, — вставил Северус, слегка ухмыльнувшись. — Гарри, неприятности, похоже, преследуют, и это всегда опасно. — Спасибо, папа, — пробормотал сын и повесил глаз василиска себе на шею. Рон вышел из комнаты и через минуту вернулся с довольно большой коробкой, завернутой в веселенькую красно-золотую блестящую бумагу. — Это от меня и моих братьев тоже, Гарри. Гарри оторвал бумагу и обнаружил иллюстрированную биографию ловцов сквозь века и коробку конфет из Хогсмида, шоколад премиум-класса и еще одну коробку поменьше с несколькими кричащими Баньши-крекерами и скользящими змеями. — Книга от меня, шоколад от Перси, а вся эта ерунда из Зонко от близнецов, — ухмыльнулся Рон. — Спасибо, Рон. И передай спасибо Перси, Фреду и Джорджу. Северус нахмурился, глядя на шутливые продукты. — Если я увижу хоть один намек на это в моем классе или услышу, что вы замешаны в какой-нибудь шутке с петардами в школе, мистер Снейп, они будут конфискованы, и вы будете наказаны до конца семестра. Гарри судорожно сглотнул. — Да, сэр. Я буду использовать их только вне школы. — Ты уж постарайся, потому что меньше всего мне нужен сын с репутацией проказника, — мягко пожурил его Северус. — Однако я верю, что ты сдержишь свое слово. — Он достал из-за спины плоскую коробку. Она была завязана красным бантом. — Это от твоей бабушки, Гарри. Она хотела, чтобы у тебя было что-то в память о твоем усыновлении. Гарри открыл ее. Внутри была фотография Гарри и Северуса в рамке, а за ними — слегка затуманенная фигура Эйлин. На рамке были слова: «Мой внук, Гарри Джеймс Снейп, лето 1991 года. С любовью, бабушка». Гарри на фотографии улыбался, Северус обнял сына и тоже улыбнулся, и туманная Эйлин заключила их всех в призрачные объятия. Гарри уставился на фотографию и поймал себя на том, что смаргивает слезы. — Гарри, тебе нравится мой подарок? — спросила Эйлин. Прошло несколько секунд, прежде чем он смог ответить. — Да, бабушка. Это… потрясающе! Спасибо! — Я подумала, может быть, ты захочешь взять с собой в школу какую-нибудь маленькую сувенирную вещицу и смотреть на нее иногда, — сказала Эйлин. — Это здорово. Большое спасибо, бабушка. — Мальчик нежно коснулся туманной фигуры кончиком пальца, и Эйлин улыбнулась ему на фотографии. Он осторожно положил фотографию обратно в обертку и решил, что повесит ее в своей комнате, пока не придет время паковать вещи для нового семестра. Тогда он возьмет ее с собой. Хотя он и знал, что не сможет выставить ее напоказ, но все равно это будет напоминанием о том, что у него все еще есть семья. Он тайком вытер глаза, прежде чем получить еще один гораздо более тяжелый сверток в серебристо-зеленой обертке. — Это от меня, сынок. Гарри осторожно развернул свой последний подарок и нашел круглую каменную чашу со странными рунами и узорами на краю. Внутри нее кружилась серебристая жидкость. Гарри озадаченно посмотрел на Северуса. — Это ведь волшебство, да? — Да. Эта чаша называется Омут памяти. В нем ты сможешь просматривать воспоминания, свои собственные или чужие. Он часто используется, чтобы позволить другому увидеть воспоминание, которое он или она никогда бы не могли увидеть в реальной жизни. В этой чаше много моих воспоминаний о твоей матери Лили, когда мы были детьми. Твоя бабушка предложила мне поделиться с тобой некоторыми историями о твоей матери, и я решил, что чаша будет лучшим способом сделать это. Я покажу тебе, как пользоваться Омутом памяти, когда ты будешь готов, и после того, как ты просмотришь все воспоминания, я возьму их обратно, потому что я не хочу забывать Лили, — сказал Северус, и в его голосе прозвучала хриплая нотка. — Я хотел дать тебе это почувствовать… Я надеюсь, что тебе понравятся эти воспоминания… — Он посмотрел на сына сверху вниз с неуверенностью в глазах, и вдруг Гарри обнял его и прошептал, задыхаясь от волнения: — Это лучший подарок, папа. Большое спасибо. — Гарри громко шмыгнул носом, и Северус сделал вид, что не заметил внезапных слез, блеснувших в изумрудных глазах. Рядом с ним шмыгала носом Гермиона и промокнула глаза бумажной салфеткой. — Я… я не знаю, когда захочу их увидеть, — признался Гарри. Хотя ему очень хотелось узнать о своей матери, он не был полностью готов к тому эмоциональному воздействию, которое эти воспоминания окажут на него прямо сейчас. — Не торопись, спешить некуда, — сказал Северус, обнимая сына. — Ты можешь оставить Омут в своей комнате и дать мне знать, когда будешь готов. — Хорошо, — тихо согласился Гарри, проводя пальцем по внешнему краю чаши. Он очень хорошо знал, что это был драгоценный подарок его отца, потому что это были собственные воспоминания Северуса, которые, вероятно, никто никогда не видел, кроме его матери. Он знал, как сильно Мастер зелий ценил свое уединение, особенно когда речь шла о его прошлом. Он будет лелеять их и относиться к ним с тем уважением, которого они заслуживают. — Спасибо. — Всегда пожалуйста, птенец, — пробормотал Северус, и Гермиона могла поклясться, что он сморгнул одну или две слезинки из своих собственных глаз. Все трое были так сосредоточены друг на друге, что ни один из них не заметил внезапного взгляда Рона на Гарри, который, казалось, имел все: деньги, хороший дом, славу, пегаса, а теперь и семью, которая до безумия любила его. Младший сын Уизли всегда немного завидовал своему другу, с тех пор как он встретил его в Хогвартс-экспрессе и понял, что он был мальчиком-который-выжил, богатым и знаменитым, получающим особые привилегии от преподавателей Хогвартса, особенно от директора. Только Снейп никогда не попадал под чары Гарри, по крайней мере, так думал Рон, и хотя он ненавидел профессора за его несправедливое отношение к Гарри, часть его тайно радовалась, что хотя бы один взрослый не поклонялся земле, по которой ходил Гарри. До сих пор, пока Снейп не усыновил Гарри и не стал обращаться с ним как с желанным сыном. Видя их вместе, открыто любящих друг друга, маленький червячок зависти в груди Рона начал набухать и расти, медленно пожирая их с Гарри дружбу, превращая ее в гнилую и кислую. Рыжеволосый резко отвернулся, отрезал себе огромный кусок пирога и съел его. «Это нечестно! Почему это Гарри ведет такую очаровательную жизнь, а мне приходится на всем экономить и бороться? — обиженно подумал он. — Когда, черт возьми, настанет моя очередь?» Не подозревая о горечи, бушевавшей внутри Рона, Гарри повернулся, чтобы посмотреть на своего друга, счастливо улыбаясь. Он увидел, что Рон ест еще один кусок пирога, и подумал, что ему приятно видеть, как тот веселится, потому что он знал, что Рон иногда чувствует себя немного покинутым в своем доме, как самый младший из шести мальчиков. Его глаза встретились с глазами Гермионы, и он улыбнулся ей, думая, что это был самый лучший день рождения, который у него когда-либо был. Кроме того, ему предстояло провести еще три дня с друзьями.