Ипостаси любви

      Сяо Чжань действительно выглядел прекрасно на следующий день, и они продолжили нестись в том же безумном темпе. Это было похоже на снежный ком, который разобьётся тогда, когда выйдет первая серия в эфир.       В этот раз им пришлось встретиться с композитором в студии звукозаписи. И это было достаточно волнительно. Сяо Чжань уже имел опыт выступления на сценической арене в роли певца, он уверенно держался в одиночестве, приковывая все внимание к себе, в то время как Ван Ибо еще не вышел из своей группы, да еще и занимал в ней позицию младшего.       Они послушали предложенную музыку, партии вел искусственный голос, просто монотонно пропевая мелодию. Парни послушали и выразили свое восхищение проделанной работой. Им действительно понравилось. В музыкальный класс вошла женщина в возрасте и представилась как Сюань Цин. Как оказалось, она являлась дирижером хора и искусствоведом в области традиционной музыки Китая. В общем, весьма крутая женщина.       Им предложили небольшую распевку под фортепиано, чтобы определить голоса и сориентироваться по партиям, возможно, если потребуется, выстроить тональности для каждого голоса, чтобы они максимально сливались. Парни встали рядом с фортепиано, вспоминая все, чему учились, и даже этого казалось до смешного мало, ведь они просто робели рядом с этой дамой. Хотелось произвести невероятное впечатление!       - Чувствую себя снова школьником, - хохотнул Сяо Чжань.       - Я никогда в своей жизни так не волновался!       Они приступили к распеванию нот в простых упражнениях.       - У тебя очень много воздуха, мальчик, - обратилась женщина к Ван Ибо, отчего тот ощутимо напрягся. Сяо Чжань даже не стал вступаться или как-то стараться поддержать Ибо. – Чжань Лю, дорогая, поиграй нам…       За всем этим процессом неотрывно наблюдал композитор, что-то активно чиркая в нотной тетради с официальным саундтреком к сериалу. На обложке, как и на любой атрибутике, были нарисованы Ханьгуан-цзюнь и Старейшина Илин, немного стилизовано и более взросло, чем предлагал мультфильм.       - Сейчас ты поешь, а ты молчишь, - она встала прямо рядом с Ибо, еле доставая до его уха.       Девушка заиграла, сидя с идеальной спиной. Ван Ибо напрягся и запел. Женщина придвинулась, слушая, как работает его голос, посмотрела на кадык и губы. Когда она тронула его живот, Ван Ибо сбился.       - Продолжай, - приказала она, и он криво попал в строй распевки. А женщина, пощупав живот, положила ладонь на грудь, потом на спину. Музыка через некоторое время прекратилась. Сяо Чжань старался не глазеть на напряженного парня.       - Не удивительно, что стоит такой свист! – резюмировала она, тем самым шокировав аудиторию. Мужчина украдкой посмотрел на стоящего как столб коллегу, и увидел у него окаменевшее лицо, абсолютно безэмоциональное, только двигающиеся глаза, остро следящие за женщиной в дорогом костюме и сверкающих украшениях. – Спина зажата, пресса нет, про грудной регистр вообще молчу. Хотя резонируешь ты не плохо, воздух забираешь прекрасно, развернутые легкие, но никакого внутреннего тонуса. Зубы работают, а губы нет… Хотя голос очень хорош. Репер, да?       Это был последний контрольный выстрел. Ван Ибо сглотнул.       - Да, он самый.       - Оно и видно, - Сяо Чжань весь сжался, наблюдая эту сцену.       - Госпожа Сюань… - постарался вмешаться он, неловко улыбаясь.       - А, Сяо-Сяо, - обратилась она, прерывая его речь. – Твой голос совсем встал как надо. Видела твое выступление на конкурсе! Эстрада у тебя хороша, но если чуть-чуть дожмешь, то можешь и в академе петь. Голос невероятен, - хлопотала она. Женщина с одинаковым выражением и посылом как хвалила, так и разносила в пух и прах. Она не была из тех, кто срывается максимально на актерах, кому еще недостает опыта, и не старается подмаслить тем, кто ей мил. Только не эта женщина! – Ну что, Линь Хай, если позаниматься, думаю можно подтянуть репера. Так принципиально, чтобы выступали дуэтом?       Композитор скрестил ноги и руки, чуть ли не свернувшись в трубочку, он грыз карандаш и лукаво смотрел на женщину.       - Очень принципиально, - с улыбкой проговорил он.       - Ох, - выдохнула певица. – Тогда приступим сейчас…       - Прошу прощения, у нас сегодня назначено только знакомство. По расписанию мы должны быть на курсе эстетики, после - в костюмерной. Спасибо вам за заботу! – он склонился перед женщиной, улыбнулся и повернулся к композитору, чтобы тоже отдать поклон. – Завтра мы снова придем, уже на репетицию!       - Возьмите ноты, парни, - композитор протянул им нотные тетради, что лежали у него стопкой. Не только они записывают песни. Кажется, еще Ван Чжочэн что-то исполняет, и другие актеры.       - До свидания, - спокойным низким баритоном прозвучал Ван Ибо, откланявшись ровным вежливым поклоном, и вышел следом за Сяо Чжанем.       - Идем, я угощу тебя кофе, - говорил он.       - Не стоит, нам лучше поехать на тренировку, - отозвался Ван Ибо.       - Идем-идем, - недовольно помахал рукой Сяо, словно отгоняя мух.       Ван Ибо чувствовал внутри себя ледяной прут, что мешал ему вдохнуть и расслабить мышцы, ведь в скором времени начнет болеть шея и голова. Сяо Чжань тащил его непонятно куда. Как назло начался дождь, поэтому они быстро добрались до машины. И только оказавшись внутри, парень вспомнил, что они приехали сюда на машине Чжаня, который сейчас завел ее, чтобы прогреть, и умчался за кофе в кофейню неподалеку.       Ван Ибо не был сахарной девчонкой, которая тает от слишком жаркого солнца или растекается от дождя. Многие критиковали его внешность, его вес или рост, его актерскую игру или выступления, хейтеры находили его в интернете и многократно целенаправленно унижали. Это сначала расстраивало его, потом пугало, а в скором времени просто стало раздражать, и то периодически.       Но то, что случилось сегодня, просто выбило его из своего тела, как сильный удар между ребер. Неловко позориться перед другими людьми. В этот раз он чувствовал, что все, чем он гордился до этого момента, все, чего достиг – полное дерьмо и дешевая пластмассовая блестяшка, которая сегодня облезла под водой. Он рад, что смог попасть в окружение действительно профессиональных людей искусства, но проблема в том, что он оказался тем самым гадким утенком на постоялом дворе. Он вроде бы там, все его знают, но от этого позора и страха не меньше.       Пока Ибо размышлял о том, как справиться с этим и какой урок вынести из ситуации, пришел промокший Сяо. В машину проник сразу запах дождя и горячего кофе, это сделало машину очень уютным местом. Сяо Чжань легко дергал уголками губ в нервной попытке улыбнуться, совместно с этим он постоянно ворочался и пытался усесться на водительское сидение.       - Вот, держи. Не уверен, любишь ли ты шоколад, но он сейчас тебе нужен, - говорил Сяо Чжань. – Я знаю, что ты расстроен!       - Я в порядке, это хорошая критика. Все ведь точно так, как она сказала, - парень принял стаканчик, смотря на его крышку, где был нарисован выглядывающий котик с острыми ушками и милым сердечком сбоку. Милота, аж тошнит!       - Мне так не показалось, - осторожно проговорил Сяо, уставившись на стекло перед собой, наблюдая, как его заливает дождем. По крыше стучит так, что становится зябко.       - Она, конечно, завуалировано сказала, что реперы – это отстой, но в остальном она права.       - Нет, ты не певец, - покачал он головой. – Я бы посмотрел на нее, когда ее бы попросили зачитать что-нибудь. Поверь, она не справилась бы на должном уровне. И я, к слову, тоже! Мы будем тренироваться, я помогу тебе, Ибо. Тем более, она сказала, что у тебя прекрасный голос и с этим не поспоришь!       - Мне действительно стало стыдно за то, чем я раньше гордился, - парень опустил уголки губ, и неожиданно Чжаню показалось, что парень расплачется от испытанного стыда. Но он сдержался, только лицо его приобрело серый оттенок.       - Знаешь, для Лань Чжаня ты очень эмоциональный, - мягко улыбнулся мужчина.       - Я просто не научился это скрывать так же хорошо, как ты, - остро ввернул парень, заставив заткнуться Сяо Чжаня. С худого лица мужчины медленно сползла улыбка. Ван Ибо покачал головой. – Прости, Чжань-гэ! Кажется, в этом проекте я познал, что ни черта не умею, и бывают люди покруче меня! Это здорово опускает на землю… Ой! Поскорее бы съемки уже.       - Согласен.       Он завел машину, и они отправились в тренировочный центр. Хореографический класс все-таки им понадобился. Там они познакомились с очень красивой женщиной в годах. Она рассказала о том, какой должна быть осанка, на какие мышцы стоит обратить внимание, они позанимались около получаса со специальными палками, чтобы запомнить то ощущение, которое нужно испытывать стоя с идеальной спиной и плечами. Там были и девушки-коллеги, для них занятие длилось долго, и упражнений было не в пример больше. Потом им рассказали об исторической традиции кланяться с кольцом рук, оказывается, было очень много правил и позиций для поклона. Они не углублялись в историю, но то, что было положено - тренер выдала им.       Парни разбрелись по своим комнатам. На неделе их ждала еще одна примерка и фотосессия костюмов с арки обучения в ГуСу.       Как ни переживал за молодого артиста Сяо Чжань, эта встряска в музыкальной студии позволила ему максимально собраться в кулак. Они некоторое время тренировались вместе над гаммой звуков.       Сяо Чжань заставлял Ибо делать различные смешные упражнения и пропевать множество песенок основанных на плавном перекатывании нот. Он показал ему, какие мышцы должны работать и как поднимать высокие ноты с помощью диафрагмы. И вот, через несколько дней тотальной погруженности в музыку, Сюань Цин, очень серьезно слушая первые строчки их новой песни, легко пристукивала в такт кончиками пальцев. Она прикрыла глаза и выставила левое ухо, помпезно облокотившись на крышку фортепиано, разве что не размахивала пальцами, демонстрируя четыре четверти.       - Очень хорошо, - покивала она, прерывая одним легким движением пианистку. – Сяо Чжань, твоих рук дело?       - Что вы, госпожа. Просто у Ван Ибо хороший голос, нужно было только рассказать, как использовать его, - улыбнулся он. Женщина посмотрела на парня, взгляд ее темных подведенных глаз был цепким – она присматривалась уже более заинтересованно, чем до этого.       - Хм… Ван Ибо, шипение так и не ушло. Ты слишком много воздуха забираешь… Волнуешься? – обратилась она.       - Нет, все в порядке. Диафрагмой работаю и губами, но на шипящих просто непроизвольно получается. Наверное, привычка.       - Хорошо! Задание: зажигаем свечу, подносим ко рту и начинаем петь так, чтобы она не потухла. А теперь наклонись вниз, расслабь спину, руки и лицо – расслабься, - Ван Ибо сложился пополам. – Теперь поем!       Девушка заиграла на фортепиано вступительную часть, и к Ван Ибо тут же присоединился Сяо Чжань, весело подмигивая. Их волосы мели по полу, щеки и губы стали выглядеть очень смешно, приподнимаясь. Ван Ибо закатил глаза на заячью улыбку Сяо Чжаня.       Они приступили к исполнению песни, стараясь как-то удержать у глаз нотную тетрадь.       Все начало постепенно получаться. Пару вечеров парень мучился со свечкой, то обжигая капающим воском руки, то поднося пламя слишком близко к лицу. Когда же он понял, как это работает, свеча не понадобилась, и он уже спокойно мог это контролировать. Как сказал лидер их группы представительному менеджеру – «Этот парень настолько легко обучаемый, что стоит показать ему трюк, и завтра он сделает лучше!».       Помимо музыкальных упражнений, они продолжали забавляться в хореографическом классе, и теперь кроме поклонов и осанки, наконец-то начали учиться правильно садиться за столы, на подушки и стулья. Периодически помогали декораторам что-то перетащить или заценить ту или иную локацию. На еще одной фотосессии они примеряли образы учеников Гу Су. Сяо Чжань выразил неудовольствие по поводу его белых одежд, ведь они ему действительно не совсем шли. И их снова пытали жарой и огромным количеством макияжа для создания красивых картинок и постеров.       Позже их собрал режиссер и рассказал о том, что первыми съемочными днями будет арка флешбека. Самая сложная часть, то самое начало, когда герои неизвестны никому, и они еще не прожили ту жизнь, так же как и актеры, еще не погрузились в эту драму. Они наконец-то начали приближаться к съемочным дням и у них начало все получаться, в отличие от разочаровывающего тренировочного периода.       Спустя неделю Сяо Чжань и Ван Ибо записали на студии опенинг к дораме, и это было необъяснимое чувство. Они смотрели друг на друга, стараясь вложить в слова определенные эмоции и действия, через короткие улыбки, обращение к коллеге всем своим видом, всем своим голосом. Изломанными бровями в небывалой тоске, прямым взглядом в глаза, так же ответно следящие за твоими… Там действительно творилась химия.       Ван Ибо чувствовал, как все его тело заполняется звуком – мощным, красивым, вибрирующим. В груди становилось невероятно тесно, голос рвался на свободу, желая быть больше и громче. По затылку ползли мурашки, когда их голоса сливались максимально красиво, становилось очень тепло, может быть, даже горячо. Красивые слова, прекрасная воодушевляющая музыка и, конечно же, голос Сяо Чжаня.        Парень слышал его на распевках, слушал его смех или то, как они вместе тренировались выделывать голосами разные интересные звуки, старались попадать в ноты и выдерживать строй дуэта.       Наверное, он просто был поглощен своей миссией - встать на один уровнь с коллегой и сделать все возможное, чтобы за короткий период обучиться нужному пению. Он постоянно фильтровал и оценивал свой навык: где ошибка, как правильно, что подтянуть и так далее. Поэтому он не особо обращал внимание на Сяо Чжаня, усиленно его поддерживающего, того, кто шутил шутки и вот совсем не нуждался в тренировках и репетициях.       И наконец теперь, когда они знали текст, три сотни раз пробежались глазами по нотам, что стояли перед ними. И когда в наушниках было прекрасно слышно, как поет он…       Голос, пропитанный уверенностью, скрытой насмешкой, точно такой же, как все его улыбки, как его герой. Но даже никакая чувственность исполнения не заменит тот дрожащий голос на долгих нотах. Он вибрировал так красиво, как традиционный инструмент, как щебетание птицы. И вместе с тем он прекрасно справлялся с низкими тонами, опускаясь до неприличия глубоко. Когда их взгляды встречались, когда в песне они обращались друг к другу, то было видно, как работают его красные губы, насколько они напряжены, как бегает кадык и мелькает язык, упираясь или растекаясь на дальних зубах, для того чтобы взять ту или иную высоту. Мышцы на его шее каменеют и видно, как он играет в песне, как преисполняется чувством, добавляя напряжения, выписывает руками круги.       И неожиданно, в ясном порыве, он схватил Ибо за руку. Он даже этого не заметил, но сжал ее очень крепко. Ван Ибо передалось то напряжение, с которым они исполняли вместе последний припев.       От удовольствия глаза мужчины закатились и прикрылись. Отзвучали последние ноты, все стихло, но никто не заходил в комнату, никто из них не отошел от микрофона и не снял наушники. Спустя время, Сяо Чжань снова светло улыбнулся, спокойно убирая свою руку, чтобы снять приборы. Вошел композитор, похлопывая в ладоши. Из-за открывшейся двери послышались аплодисменты, и они поняли, что дело сделано.       Они вышли, чувствуя множество взглядов и ощущая поток энергии и радостных улыбок. Человек за панелью недолго щелкал в компьютере, а после включил на проигрыш, чтобы показать небольшой отрывок того, что получилось.       Парни облокотились о стол и спинку стула, пребывая в состоянии волнительного ожидания – и страшно, и невероятно любопытно. Зазвучали их голоса, сильные высокие ноты низкого мужского голоса Ван Ибо и звенящая дрожащая трель Сяо Чжаня настолько гармонировали, что экстаз получили все присутствующие. Это не было похоже ни на что ранее творимое ими.       Ван Ибо чувствовал, как его толкают в плечо. Неужели это действительно его голос и он звучит так… взросло и мощно?       - Мы это сделали, - хохотал Сяо Чжань.       - Вы действительно много работали, - похвалила их довольная певица. Композитор только лукаво на нее глянул, словно говоря – «А я тебе говорил!». – Ван Ибо, мои восхищения. Ты проделал невероятную работу над собой!       - Благодарю всех за заботу и помощь, - он обратился ко всей команде и низко поклонился, к нему присоединился и Сяо Чжань. Мужчина испытывал небывалую гордость за то, что они создали своими голосами. Уже этот опенинг обещал часть успеха. – Чжань-гэ, я даже не знаю, сколько мне нужно скормить тебе тарелок с Гунбао*, чтобы отблагодарить тебя!       

*Гунбао – блюдо в сычуаньском стиле, мясо курицы в арахисом и острым перцем.

             - У тебя столько денег не хватит! Тебе не стоит обещать купить то, на что нет денег, - шутливо возмутился Сяо Чжань.       Неожиданно композитор пригласил их распить маленькую бутылочку вина, и им было слишком стыдно отказать человеку, который терпеливо работал с ними и настоял на участии Ибо. Хотя, как они знали, некоторые актеры, не обладающие хорошим голосом, продавали только свое имя. Голос зачастую принадлежал совершенно другим певцам, но все усиленно делали вид, что работу проделал тот или иной актер. Линь Хай работал добросовестно и предоставил Ван Ибо прекрасный шанс, он просто верил, что парень справится.       Ван Ибо был слишком благодарен, поэтому даже не помыслил о том, чтобы отказаться.       Они просидели с композитором некоторое время, рассуждая о том, как прекрасно они отработали. А потом мужчина неожиданно выдал:       - Хоть вам и не дают зеленый свет, вы все равно отрабатываете в нужном направлении, ребята!       - Я не совсем понял, о чем вы, господин Линь! – улыбался Сяо, поднимая очередную чарку с вином.       - О, брось! Мы все наблюдали вашу работу через стекло! – говорил мужчина, махнув рукой. Ван Ибо и Сяо Чжань переглянулись, парень опустил напиток на стол, думая о том, что пить больше не стоит. Линь Хай определенно уже слишком захмелел, поэтому пора сворачивать удочки. – Все видят вашу химию! То, что вы делаете, - он указал на их лица. – Ты взял его за руку, это было очень выразительно! Ты специально или для фансервиса?       Ван Ибо вдруг увидел, как застыло в улыбке лицо его коллеги, он явно очень сильно смутился. Скорее всего, только что вспомнив об этом порыве. По крайней мере, Ибо ничего в этом сверхъестественного не видел. Многие актеры выходят за рамки экранных чувств и сливаются с героями в одно целое, это очень болезненный процесс, особенно если герой очень тяжелый. Ван Ибо легко выпрямился и заговорил голосом твердым и взрослым.       - Мы действительно вложили очень много чувств в эту работу! Просим нас простить, но у нас еще запланированы съемки рекламы, - он коротко поклонился и легко пихнул Сяо Чжаня.       - А, да-да! Просто хотел коротко отметить успех в работе, - закивал мужчина, тоже поднимаясь с места. – Я предложил продюсеру записать видео о звукозаписи со вставками кадров. Музыкальный клип, так-то…       - Думаю, мы это будем обсуждать на начальных съемках! Еще раз благодарим за работу, - они поклонились и вышли из кабинета композитора.       Пройдя по коридору к выходу из звукозаписывающей студии, они встретили множество знакомых, которые, как и все остальные благодарили за работу, хвалили за получившийся результат и просто были рады проделанной работе. На самом деле у них есть еще короткие небольшие сольники для дорамы, но самой сложной работой был дуэт, и они действительно честно отработали.       На улице вообще никого не оказалось. Сяо Чжань засунул руки в карманы.       - Я должен извиниться…?       - Ничего никому не должен, - пресек Ван Ибо. – Он просто напился и нес какую-то чушь.       - Но я действительно схватил тебя за руку, - виновато улыбнулся Сяо Чжань.       - И что? – Ван Ибо вдруг легко схватил его ладонь и поднял на уровень глаз, делая непроницаемое лицо. – Я взял тебя за руку. Мир рухнул, м?       - Вы только гляньте! – послышалось со стороны, и парни перевели свои взгляды на выходящую из здания компанию. Говорившим оказался Ван Чжочэн. Щелкнула камера и Зоуи Мэн гаденько заулыбалась, быстро что-то печатая. – Мы не успели и одного кадра снять, а они уже бромансят! Где Лю Хайкуань! Мне тоже нужен броманс!       - Суань Лу, отбери у Зоуи телефон…       - Эй! Если вы себе рейтинг не поднимаете, то не мешайте это делать профессионалам!       - Дурдом… - выдохнул недовольный Сун Цзиян. Он тоже каким-то местом оказался вместе с ними. В принципе, парень он был не плохой, только тихий и постоянно занятой. Если к Хаосюаню можно было докопаться и поприставать, тот хоть и кричал, но это было крайне беззлобно. Сун Цзиян же был не по годам строг, настолько, что над ним даже потешаться не хотелось, и с ним, кстати, тоже.       Вскоре к ним подъехал микроавтобус и все дружной компанией загрузились внутрь. Они делали снимки, девушки загружали прямые эфиры, короткие и не особо содержательные. Ван Ибо громко препирался с Зоуи, стараясь вытянуть из ее рук телефон и посмотреть, нет ли в нем фотографий, где другие ребята в душе, или спящие, или еще какие особо личные. Он предполагал, что ее фанатизм очень не здоров, и она могла без зазрения совести залезть в мужскую комнату, чтобы «хайпануть».       Сяо Чжань просто наблюдал за всем этим, наслаждаясь той атмосферой, которая бывает только в семье.       Через несколько недель начались первые съемки.       Перед этим их опять собирала вся верхушка в большом помещении. Они говорили о смене локации. Предупреждали о том, что в этот раз условия будут действительно другие. Им предоставят личные трейлеры, но до ближайшей гостиницы оказалось не так далеко, поэтому большинство сгруппировались по машинам.       У Ван Ибо и Сяо Чжаня было запланировано множество съемок для фанатской атрибутики и рекламы, а это предполагало очень часто выезжать в различные города. Ван Ибо получил информацию о его участии в гонках, и ему обещали выкроить на это время. А еще через некоторое время намечалось участие в очередном развлекательном шоу в составе UNIQ.       На следующей неделе состоялась первая читка первых сцен. По мере готовности материала, они будут собираться и проигрывать определенные смысловые блоки. Научившись управлять своим голосом, и в определенные моменты делать его максимально взрослым и низким, Ван Ибо вовсю портил процесс прочтения сценария по ролям, заставляя участников неловко улыбаться, смущаться или даже сбиваться со своего ритма.       Сяо Чжань за каждую такую выходку то пинал негодяя под столом, то сжимал его колено в особенно болезненном захвате, но даже это не спасало. Парень просто начинал улыбаться и закрывался книжицей.       Ту работу, которую они могли сделать за пару часов, Ван Ибо превратил в целый день, за что получил от режиссера по шее.       Место съемок было отдельным видом искусства. Шикарная локация с зеленой растительностью, шумом горных рек и старыми ступенями, которые вели в древние храмы Китая. Внизу расстилалась провинциальная деревня, некоторые люди жили там, почти так же, как и тысячу лет назад. Бамбуковый лес шелестел своими листами… И всю эту прекрасную идиллию портили снующие люди, куча аппаратуры и неустанные крики режиссеров и операторов.       Ван Ибо преисполнился невероятного чувства, именно того, когда ты прикасаешься к чему-то поистине прекрасному, на его глазах творилось что-то удивительное, и они были в центре этого события.       Теперь каждый их рабочий день на съемках начинался с гримерки – там они досыпали свой сон, порой завтракали или читали новостную ленту, многие учили свой текст. Ни у одного актера не было и свободной минутки. Порой приходилось экстренно снимать сцену, потому что кому-нибудь нужно уже через пару часов быть совершенно на других съемках или на участии в социальном проекте, митинге, рекламе, шоу и далее-далее по списку. Ван Ибо ко всему прочему еще умудрялся и в гонках участвовать. Это не очень нравилось продюсерам, но ничего поделать с этим они не могли. Представитель Ибо на соревнованиях был тем еще хищником, на территорию которого заплывать не очень-то рисковали другие.       Ван Ибо стоял между деревьев, ожидая пока его грим поправят, чтобы снова блистать на «сцене». Ему больше нравился образ взрослого Лань Ванцзи, чем молодого ученика ордена Гу Су Лань, в целом, такие образы никому не были по нраву – белые одеяния, разговоры об учебе. Играть пятнадцатилетних подростков взрослым людям не улыбалось совсем.       Сяо Чжань нелепо отводил от лица свои длинные волосы. Сегодня был ветреный день. Ему так полюбилась его черная флейта, что он таскал ее повсюду, раздражая окружающих постоянными манипуляциями. Вей Усянь вечно вертел свой инструмент, ловко орудуя им в своих цепких пальцах, но на деле Сяо Чжань только учился этому. Так что с черным инструментом успели познакомиться все, проходящие в радиусе трех метров. Флейта могла в любой момент вылететь из рук мужчины и хорошенько ударить кого-нибудь из актеров или персонала.       - «Чжань-гэгэ», заценишь, чему научился? – выкрикнул мужчина, привлекая внимание Ибо. Ван Ибо поддержал игру, состроил максимально серьезное лицо, не отвлекаясь на летающие у лица кисть и расческу.       - Бездельник, - проговорил Ван Ибо, когда Сяо Чжань продемонстрировал коротенькую мелодию, что научился играть на флейте. Не мудрено, ведь он везде и всюду таскал ее с собой, а в перерывах занятий было не особенно много. – Лучше зацени, чему научился я!       И тут Ван Ибо принялся лихо отплясывать, а потом бросил вызов на танцевальный баттл Сяо Чжаню. Мужчина театрально приложил руку к лицу, закрывая ладонью глаза и делая вид, что скрывается в лесу, лишь бы не видеть этого фантастического позора.       - Ты не смеешь сбежать, «Вэй Ин»! Ты можешь уйти из Гу Су, но Гу Су не уйдет от тебя никогда! – громогласно вещал Ван Ибо, вытянув руку с указательным пальцем, догоняя Сяо Чжаня. Где-то неподалеку один из специально нанятых людей делал репортаж о съемочном процессе, чтобы выпустить дополнительные материалы или историю создания. Сейчас это очень популярно.       Ван Ибо сделал вид, что нападает на Сяо Чжаня, они начали свой повседневный «Мортал Комбат», но парень просто применил особую технику, зажав шею мужчины рукой и потащил в другом направлении, предположительно в Орден Гу Су Лань.       - Так-то, Вэй Усянь! Я новая версия Ванцзи 3.0, - говорил он, чувствуя, как мужчина поддается ему и шутливо пытается высвободить зажатую голову. – И я не буду церемониться. Сказано в Глубины, значит - идем в Глубины!       - Зачем ты такой злой, «Чжань-гэгэ», - хохотал Сяо Чжань. Он наклонялся слишком низко, отчего его задница в костюме совершенно смущающее маячила. Он действительно хотел высвободиться, но из-за смеха и нехватки воздуха, благодаря слишком горячей атмосфере, и тяжелого грима, он не мог применить достаточно силы, чтобы вырваться.       - Начинаем сцену, всем на места, - проговорил в громкоговоритель режиссер.