Ипостаси любви

      Было очень интересно наблюдать за тем, как на съемочной площадке творился этот невообразимый процесс создания дорамы. Все актеры выглядели совершенно непривычно: длинные черные волосы, шикарные прически, сверкающие отличительные украшения, белые лица и невероятно белоснежные одежды.       Ван Ибо смотрелся действительно помпезно в белых одеждах с четко очерченным мягким лицом, его кадык красиво выделялся на высокой шее, нежная кожа с яркими губами, вытянутыми бровями и прекрасным разрезом глаз. Взгляд томный, благородный и невероятно строгий.       Сяо Чжань сказал бы, что Ван Ибо выползал наружу через глаза, через воплощение в Лань Ванцзи. Несмотря на его внешний заполошный вид, Ван Ибо был невероятно собранным и серьезным молодым человеком, остро воспринимающим окружающий мир. Сейчас он как губка впитывал, мимолетно оценивал. Он всегда хорошо знал не только свой текст, учил многим танцевальным движениям других актеров, успевал записывать видео и работал на удивление слажено. Период адаптации прошел, теперь он вел себя спокойно, шутил шутки, часто портил репетиции, но при этом оставался на высоте. О да, у него был прекрасный потенциал – но не хватало опыта, а у Сяо Чжаня сейчас был только опыт. Он трудом и потом заработал свой талант, раскрыл его множеством усилий. Ему хотелось помогать парню, ведь тот проявлял невероятную смекалку и тянулся к нему. У актеров сложились не только рабочие отношения, но они стали хорошими товарищами, возможно, даже друзьями.       Съемочные дни приносили много радости, равно и сколько отнимали сил. Периодически актеры падали мертвым сном везде, где придется, в любых позах и условиях. Ужасная жара в горах и давление создавали невыносимые условия, которые сказывались на здоровье. Ван Ибо часто приносил Сяо Чжаню сочные фрукты, так как тот больше остальных страдал от жары, не расставаясь с вентилятором.       Сегодня велись съемки седьмого эпизода. Снимали все, конечно же, вразброс, в зависимости от аренды определенных домов и локаций. Как оказалось, в это время года достаточно много студий выпускают клипы, фильмы или дорамы с панорамой провинций, поэтому все буквально шло на часы.       Сегодня им не нужно было никуда спешить, локация была обширными лесными угодьями, степями и каменными уступами. Они могли находиться там до тех пор, пока не надоест или другая съемочная группа не решится заползти так далеко. Несколько боевых сцен с участием других актеров так же были запланированы в этом месте. В общей сложности по времени это должно занять около двух-трех дней.       Им пришлось несколько часов подниматься к нужному месту и подвозить аппаратуру, так что основная расположенная база находилась на достаточном расстоянии. Все пользовались рациями, чтобы передавать какие-то особые сообщения, и в принципе иметь связь. Для экономии времени, отведенного на съемочный процесс, режиссеры работали раздельно, очень тщательно продумывая все моменты до мельчайших деталей. Поэтому одна съемочная часть осталась в городской местности, снимая отдельные сцены, а другая часть поднялась в горы.       - Всем достались инструменты? Фонари готовы? – вопили декораторы. Актеры расположились на песке по группам в несколько человек. Из всех выделялась своим красным платьем Мэн Зоуи.       - Да-да, все есть!       - Дайте мне новую кисть… у меня отвалились, э-э, щетинки? – улыбаясь, попросил громко Сяо Чжань. Он попробовал повертеть кистью так, как делал это своей флейтой, но та неожиданно развалилась в его руках. Ему стало неловко, а в веселье привело выражение лица Ван Ибо, который до этого укладывал свои огромные рукава ханьфу. Парень открыто рассмеялся.       - Ты сломал кисточку, - хохотал он. – Просто деревяшка с шерстью, и ты умудрился ее поломать!       - Эй, хватит потешаться, я все-таки старше, - начал защищаться Сяо Чжань. Когда ему заменили кисть, они вдруг сделались максимально серьезными, готовясь к работе.       - Поехали, - после всех привычных манипуляций, площадка затихла, и все приготовились действовать.       Сяо Чжань некоторое время разглядывал Ван Ибо, который в свою очередь неотвратимо ощущал на своем лице все эмоции, что старался передавать его коллега – интерес, насмешка, ощущение невероятного сильного прикосновения, в отсутствие такового на самом деле. Несмотря на их, весьма свободные дружеские отношения за кадром, во время съемки парень был напряжен. Его интимное пространство очень сильно нарушалось, без проникновения, так сказать.       Сяо Чжань принялся рисовать свои каракули, которые потом подменят рисунком настоящего художника.       - Лань Чжань, - заговорил он по-вейусяновки, высоко и игриво, - мы с тобой столько пережили вместе. Давай вместе запустим фонари желания? – снова прямой взгляд. Ван Ибо окаменел и максимально сосредоточился на создании фонаря, чувствуя, как спина начинает неметь от напряжения.       - Я привык запускать один, – даже не открывая рта, и тем более не обращая внимания.       - Привычке можно изменить! – гундел «Вэй Усянь», на заднем фоне и вокруг весело болтали актеры заднего плана и массовки, которым тоже весьма искусно сделали костюмы. Для реалистичности им действительно дали конструкции разобранных фонарей, чтобы они не отвлекались и просто провели время с пользой и весельем, чем они, собственно, активно занимались. На площадке по-прежнему стояла тишина. – К тому же свой фонарь я сделал специально для тебя, второй молодой господин Лань.       Ван Ибо чувствовал пот, катящийся по спине. Солнце так нагрело, что было невыносимо, и он слышал, как Сяо Чжань пропускает возмущенные нотки в свою речь. Только возмущение было настоящим, и о погоде, а не о фонарях. На самом деле парень завидовал тому, что Сяо Чжань может сидеть криво, развалиться на земле и в принципе быть максимально естественным, в то время как у Ибо затекали мышцы от долгого сидения в крайне не удобной и напряженной позе, с сильно напряженным лицом. Потом все действительно болело.       - Смотри! – парень перевел выразительный взгляд умных глаз на то, что показывал Сяо Чжань. Неожиданно на его лице, против воли, появилась улыбка. Сяо Чжань, не выходя из образа, вдруг задорно начал посмеиваться, добродушно и мягко, обращаясь к Ван Ибо. – Ты улыбнулся!       Он сразу спрятал короткую улыбочку на краешке ровных полных губ. Они готовились услышать «Стоп». Но этого не произошло, поэтому пришлось импровизировать. На лице Ван Ибо на секунду произошло замешательство и испуг, но потом он твердо схватил меч. Сяо Чжань продолжил играть, подскакивая с места и налетая на группу ничего не подозревающих актеров.       - Снято! – наконец-то завопил режиссер. Все выдохнули.       - Я случайно улыбнулся, - проговорил Ван Ибо, поднимаясь на ноги и разминая их.       - На самом деле получилось очень хорошо, я не стал останавливать, - улыбался режиссер. – Сяо Чжань, на пять минут!       Тот кивнул и удалился, ступая тяжело. Ван Ибо посмотрел ему в спину, думая о том, что если бы они из-за него несколько дублей переснимали, то Сяо Чжаню сделалось бы невыносимо дурно из-за жары. Стоило приложить больше усилий.       - Дайте подправим лицо, - подлетели девушки визажисты. С них тоже катился пот, они убрали волосы в высокие пучки, чтобы было легче. На их поясах качались специальные фартуки с отделами для кистей и прочей косметики. Кто-то притащил освежающую воду и распылял рядом, чем просто заработал себе несколько монет в божественную копилку. – Руки тоже.       - Мне нужно полотенце, спина вся мокрая, - тихо прогудел Ван Ибо. Ему тут же подали полотенце, которое перехватил Сяо Чжань, сразу прикладывая прохладную влажную ткань к своей шее. – Эй! Оно принадлежало мне, Чжань-гэ! Еще немного и намокнет костюм, это много проблем и дополнительное время на жаре…       - Тогда я помогу тебе, присядь. Ты в своих туфлях слишком высокий! – хохотал Сяо Чжань, пока просовывал руку под воротник одеяния и оглаживал широким движением белую кожу спины. Ван Ибо, лицо которого оказалось на уровне колен Сяо Чжаня, когда он присел, резко ущипнул коллегу под коленкой, продолжая держать кожу в захвате.       - И не мечтай, просить о пощаде не буду, - улыбался Сяо Чжань.       - Ладно, слишком жарко, чтобы доставать унылого Сяо, - благородно произнес парень, но Чжань и вправду не отреагировал.       Когда все наконец-то приготовились для съемок, встав по привычным местам, начиная сразу заниматься делами, девушки заполнили промежутки, вынося большие фонарики.       С широкой местности, на которой они снимали, отлично было видно темнеющее небо, редкие фиолетовые облака, что уплывали дальше по склону, гонимые ветром, что гулял где-то там очень далеко. Долгие лучи уже закатившегося солнца золотили и разжигали края белых облаков совершенно в другой стороне. Было красиво. Режиссер готов был давать команду к съемке, когда актеры смогут запустить фонарики.       Сяо Чжань и Ван Ибо стояли рядом, легко беседуя о предстоящих съемках для китайского модного журнала «BAZAAR». Девушка рядом была невысокого роста с убранными наверх очками. Она громко чиркала спичками и возилась с большим фонарем с кроликом.       Ван Ибо краем глаза увидел, как ассистентка вздрогнула и сделала какое-то странное движение в его сторону, совместно с каким-то летящим предметом. Ее громкое «Ой!», удивленное лицо Сяо Чжаня, что привычно стоял со сложенными руками. Парень чисто инстинктивно поймал летящий квадратный предмет, вспоминая, что девушка шумно чиркала спичками. Возможно, это был коробок, выскочивший из рук.       Но когда его ладонь стиснулась и резко взорвалась от острой горячей боли, он встряхнул рукой, отшатываясь. Но горячая щепка вдруг прилипла к его широкому рукаву, что вспорхнул птицей, и как раз легко поймал горящий предмет.       Его рукав полыхнул молниеносно. Ван Ибо сначала попятился, налетая на Сяо Чжаня, стараясь уйти от огня, который шевельнулся прямо за ним.       - Огонь! – закричал кто-то со стороны. Началась ужасная суматоха. Ван Ибо по неосторожности запутался в своих широких одеждах и свалился прямо на спину, больно ударяясь о камни на земле.       - Снимайте одежду!       - Пояс, развяжи пояс, - вдруг властно проговорил Сяо Чжань, оказавшись к загоревшемуся Ван Ибо ближе всех. Девушка стояла все с тем же фонариком и спичками, пребывая не то в шоке, не то в ужасе от происходящего. Мужчина не стал дожидаться, пока парень сообразит, а костюмеры позволят, просто рванул на Ибо пояс и тот с треском слетел, распуская одежду. Кто-то из подоспевших мужиков сдернул верхний халат и затоптал ногой пламя. Белые одежды стали грязной порванной тряпкой.       На секунду восстановилось ужасное молчание.       Девушка так старалась быстрее разжечь скорченный квадрат специального долго горючего угля, и когда тот резко запылал, то при неловком движении просто вылетел из специального алюминиевого гнезда. Ван Ибо лишь среагировал на падающий предмет и то, как девушка испугано дернулась. Никто не мог предположить, что одежда актера так быстро займется огнем.       Ван Ибо сидел на земле, тяжело дыша. Его волосы растрепались, костюм был испорчен, рука горела огнем и более того - была испачкана в земле. Он остановил свой взгляд на девушке и приборах в ее руке, и в ту же секунду его обуяла такая злость. Если бы не огромное количество косметики на лице, то все увидели бы, как оно покраснело от испуга и злости, которая клокотала в его груди. Как можно быть настолько криворукой?! Как ее вообще приняли сюда на работу, да еще и спички вручили! И какого черта не зажигалка?!       Парень быстро вскочил на ноги, зажимая руки в кулаки, чтобы хоть боль могла остудить пыл. Но даже это не помогло, только наоборот, разозлило еще сильнее.       - Ты что вообще натворила? – говорил он громко. Его низкий, почти как бас, голос звучал по всей площадке. – Тебя кто вообще научил так делать? Ты понимаешь, что я только что чуть не загорелся? На мне тонны ткани, которая так легко загорелась, волосы… Боги, кто тебя вообще взял на работу сюда! Если ты ничего не умеешь делать, то зачем вообще пришла? М?! Почему ты молчишь?       - Я устроилась… - начала девушка. На площадке по-прежнему было тихо.       - Заработать? С такими темпами тебе светит только в суд попасть. Мы не в игрушки играем, ты в курсе? Ты понимаешь, что могла изуродовать меня? И это меньшее, что могло случиться. Мы в горах, в случае экстренных ситуаций нам бы пришлось ждать…       - Ибо, - позвал режиссер, призывая немного остановиться. Вокруг зашушукались, несколько людей отправились куда-то, все наконец-то начали понимать, что произошло. Но парень так разошелся, все накручивая и накручивая себя, распаляя свой страх и гнев, заставляя адреналин прокатываться по всему телу с огромным запозданием.       - Да, я конечно не прав могу быть, но я только что обжег свою ладонь, спалил костюм и был в шаге от того, чтобы сгореть заживо. Я не каскадер, чтобы отрабатывать такие трюки! А ты… Что молчишь? Ты понимаешь, что натворила вообще? Я обязательно подам в суд, свою жизнь я ценю очень даже сильно и оставаться калекой, потому что какая-то дурочка не справилась со спичками, я не собираюсь, - он подошел еще ближе, стараясь заглянуть ассистентке в лицо.       Девушка чувствовала, как на нее уставилась вся съемочная площадка. Она дрожала от того, как громко ее отчитывал Ван Ибо, человек, который ей нравился как актер и перед которым она непростительно облажалась. Услышав про суд и штрафы, а то и тюрьму, которой лихо угрожал ей злой парень, она и вовсе опустила лицо, покраснев от стыда и унижения так сильно, что могла заполыхать, как его одежда совсем недавно.       Неужели никто не остановит это?       - Ты даже не можешь извиниться? Что с тобой не та… - он неожиданно увидел перед собой не девушку, что закрыла лицо короткими волосами, а широкую спину в белой одежде и водопад черных волос с пучком на макушке. Его просто крепко взяли за плечо и сместили назад. Мимо промчался легкий аромат мыла и личного запаха Сяо Чжаня.       - Прошу прощения за его слова, - легко поклонился Сяо Чжань, и тут на площадке вообще повисла гробовая тишина.       Ван Ибо в точности повторил выражение крайнего возмущения Лань Ванцзи в библиотеке, уставившись на макушку коллеги. Рука его начала пульсировать, и он схватился за нее, чтобы унять боль и убаюкать. Смотреть на то, что там было, он не хотел, чтобы не впасть в еще большую панику и негодование. Ибо поджал губы в тонкую полоску и сжал зубы, чтобы ничего не вставить, нахмурив брови.       Все просто молча наблюдали за происходящим, потому что поняли, что жертв не обозначилось, экстренной помощи никому не требовалось, никто не умер, а на разборки посмотреть - горазды все. Режиссер, видимо, не счел нужным вмешаться во все это, или просто не успел. Его опередил Сяо Чжань.       - Однако, вы должны понимать, что такой поступок мог навредить очень многим и последствия необратимы! – продолжил он жестко, выпрямляясь в полный рост и твердо, без единого намека на агрессию, которой только что плескался парень, ни страха не было во всем образе мужчины. Девушка чувствовала, что готова расплакаться. – Думаю, что вам сейчас стоит покинуть площадку и принести извинения за случившееся, это как минимум.       - Мне… очень-очень жаль, господин Сяо, - пролепетала она. Из ее больших напуганных глаз полились слезы. Чтобы их как-то скрыть она резко согнулась в поклоне и сбежала.       - В смысле, «господин Сяо»? – ошарашено заявил Ван Ибо.       - Ван Ибо, - позвали костюмеры, подлетая и осматривая ущерб.       - Он схватился прямо за щепку, ему нужно к доктору, - командовал Сяо Чжань, пока Ван Ибо пребывал в состоянии шока. – Он сказал, что обжег ладонь… Это может быть серьезно!       - Погоди… - отмахивался Ван Ибо, когда его пытались осторожно увести с площадки. – Она сказала тебе, что ей жаль, - не унимался Ибо. Ему очень сильно хотелось взять контроль над своими эмоциями, и сделать это оказалось намного труднее. На самом деле таких эксцессов с ним еще не приключалось.       Но Сяо Чжань, неожиданно для своего разгневанного коллеги, абсолютно проигнорировал его. Спина мужчины замаячила большой скалой, а лицо, обращенное совершенно к другим людям вдруг сделалось каким-то чужим и злым. Ван Ибо наконец-то сошел с места и позволил себя увести.       Они шли некоторое время мимо молчаливых работников «за кадром». Девушки хлопотали вокруг него и все выражали свое сожаление, но Ибо совершенно не слышал их. Он обернулся и увидел, как Сяо Чжань, уперев руки в бока, рассматривал землю и кивал режиссеру, что тихо с ним что-то обсуждал. И ему было особо плевать, какая была тема их разговора – ударом оказалось выражение лица Сяо Чжаня. Строгое, если не разъяренное. Он поджимал губы, чтобы с его языка не сорвались какие лишние слова, он был крайне напряжен. Ван Ибо неожиданно сделал для себя вывод о том, что его коллега очень сильно испугался за него, поэтому пребывает в таком состоянии.       И ведь действительно. Буквально в нескольких сантиметрах от него заполыхал его друг и коллега.       Ван Ибо преисполнился невероятной благодарности, потому что только он был достаточно близко, чтобы помочь ему и невероятно храбр, чтобы начать действовать. Только сейчас он ощутил тот мощный рывок пальцами, когда мужчина схватил за шнурки его пояс и дернул. Только сейчас он чувствовал расходящуюся ткань и услышал ее треск.       - Эй, эй! Доктор, нам нужна помощь, - говорили девушки, наконец-то подводя Ибо к трейлеру неотложной медицинской помощи. – Вы сможете сами подняться?       - Да, спасибо, - поклонился он, замечая, что сопровождающие не собираются его покидать. – Я могу самостоятельно, вам следует заняться делом. Спасибо!       - Поправляйтесь, - откланялись девушки, и нехотя попятились обратно, попутно оборачиваясь. Ван Ибо покачал головой и поднялся в машину. Там пахло больницей – чистотой, металлом и перчатками. Его встретила девушка в халате с уставшим лицом, жара и ее доканала.       - Садись сюда, - она указала на кушетку, накрытую специальной тканью. Кругом были поручни, небольшой столик со стулом, вмонтированный шкаф с кучей полочек, где хранились медикаменты и еще много различного оборудования. Ван Ибо стало немного неуютно. И выглядел он наверное по-дурацки: с лобной повязкой, гривой искусственных волос и шикарно расшитой одеждой… Вспомнив про пояс, он обнаружил, что туго запахнутая ткань теперь начала свободно расползаться в разные стороны, поэтому придержал рукой. – Показывай, где ожог.       - На самом деле, я даже не видел, что там, - Ван Ибо вытянул ладонь, смотря на то как она покраснела, кое-где были прилипшие частицы уголька и грязная земля. Женщина подошла, твердо взяла руку и начала рассматривать. Парень заметно напрягся, борясь с желанием отдернуть руку и снова ее убаюкать. Пульсация была очень болезненной. – Я схватился за горящую щепку очень сильно. Надеюсь, волдыри не вздуются и кожа не облезет…       - Ничего страшного не случилось, - констатировала женщина. – Сейчас уберем грязь, и я нанесу специальный спрей. Сегодня ничего этой рукой не делай, дай отдохнуть и не смывай ту пленку, которая образуется. Как чувствуешь себя?       - Хорошо, упал на спину, но ничего не болит, просто ударился…ой! – она твердыми движениями убрала грязь с руки, от чего Ван Ибо легко подскочил на месте от жгучей и особо неприятной боли. Потом она обработала руку сильно пенящимся спреем, поэтому пришлось сидеть некоторое время на кушетке, изредка бросая взгляд в окно, за которым слишком быстро темнело.       По звукам, которые доносились с улицы, он понял, что давно перешли к съемкам батальной сцены. Ван Ибо выдохнул, чувствуя как стянуло и охладило руку, что принесло ему некоторое облегчение.       Поблагодарив доктора, он вышел, быстро направляясь к режиссеру, чтобы урегулировать сразу несколько вопросов.       Режиссер сидел в кресле и просматривал материал, поднеся палец к губам, и был крайне задумчив.       - Идите-идите, перекур десять минут, - махнул мужчина рукой, давая понять операторам и звукорежиссерам, что им нужно уйти. – Что сказали? Требуется госпитализация?       - Нет, - твердо ответил Ибо, расслышав сарказм. – Но сегодня я точно не смогу больше работать. Мне стоит позвонить менеджеру? – прозвучало как угроза. Он смотрел на режиссера сверху вниз так прямо и нагло, что мужчина нахмурился еще сильнее. Кругом горели прожектора, летало много насекомых. Был уже глубокий вечер, а на площадке все шло полным ходом, и из-за маленькой неприятности с одним очередным актером никто не собирался жертвовать целым проектом. Ван Ибо был несколько возмущен такой халатностью к своей персоне.       - Ибо, - начал мягко мужчина. – Тебе, естественно, будет перечислена компенсация, это предполагает условие договора. Сейчас с тобой все в порядке, я искренне рад, что это так. Мы переживали, поэтому я прошу тебя сейчас ничего не предпринимать и подумать об этом завтра. Хорошо?       Ван Ибо пошарил глазами по столу и мониторам, все-таки кивая, соглашаясь с режиссером. Тот встал и коснулся его плеча.       - Я дам тебе выходной, чтобы ты восстановился. Если тебе станет хуже или возникнут проблемы, ты должен обязательно сообщить, - наставлял он. Этот инцидент добавил ему кучу проблем. Ван Ибо уже собирался уходить, но все же его ел кое-какой вопрос.       - Что вы решили с девушкой?       - Можешь об этом не волноваться, - мужчина с силой провел по глазам. Он был устал. – Во всяком случае, не сегодня. Сейчас – отдых!       Ван Ибо не был доволен таким ответом, однако развернулся и побрел к своему трейлеру, по пути коротко отвечая коллегам, что с ним все в порядке и он по крайней мере жив.       Когда он добрался до своего временного пристанища, то понял, что так просто это не может оставить и все-таки позвонил своему менеджеру. Они проговорили некоторое время, и она, в общем-то, очень мягко сказала то же самое, что и режиссер: отдыхай и не приставай с этой ерундой сейчас.       Он был раздражен этим.       Еле как приняв душ, он все-таки развалился на небольшой кровати, что перешла в его пользование несколько дней назад.       Стук в дверь отвлек его от неприятных мыслей. Он прошелся до двери, одергивая просторную футболку на себе. За порогом оказался Сяо Чжань - отмытый от грима, без привычной уже копны волос, в такой же растянутой майке, поверх которой накинута ветровка, и большие спортивные штаны. Вечером температура падала, и различные мошки ужасно мешали.       - Проходи! – обрадовался Ван Ибо, чувствуя наконец-то радость внутри, хоть что-то помимо раздражения! Ибо сложил ноги под себя на своей кровати, а Сяо Чжань лишь облокотился о низкую столешницу, скрестив руки и ноги. На лице его не было и тени радости, что уж говорить о беспокойстве. – Чжань-гэ?..       - Скажу сразу, я в ужасе от твоего поведения, - проговорил мужчина, уставившись на Ван Ибо прямым хмурым взглядом. Ему не нравился этот разговор, он готовился к нему некоторое время и теперь пришел к фургону молодого актера, полный твердой решимости.       Сяо Чжань достаточно часто сталкивался с различными трудностями на площадке и научился реагировать на подобные случаи крайне спокойно, может быть, это было его психологической особенностью – быть собранным в стрессовой ситуации и действовать, а потом только разбираться, что случилось и как. В тот момент, когда он увидел загоревшийся костюм Ван Ибо, он сначала не поверил глазам, а потом только начал что-то делать. И даже не совсем понял, как ситуация перевернулась, а парень уже вскочил на ноги так резво, чуть ли не угрожая кровавой расправой сильно оплошавшей девушке.       Он обсудил этот инцидент с режиссером, который просил его сегодня не решать никаких вопросов и успокоиться. Да и на самом деле, это было не его проблемой по сути, а только этой девушки, компании, самого Ван Ибо и его менеджера. Ну, и страховых агентов тоже. Но… Что-то в этот момент не давало покоя, он чувствовал себя очень ответственным за то, что произошло. И обвинял себя, и злился, только на кого – непонятно!       И вот он стоит тут, с намерением отчитать Ван Ибо и преподать ему урок. Выражение лица парня было непередаваемым. Оно изумленно вытянулось, а ровные брови взлетели вверх. Он был явно готов услышать нечто другое.       - Что? Чжань-гэ? – нервно ухмыльнулся он, пытаясь понять, шутка или нет. Но Сяо Чжань не улыбался. Острые скулы мужчины вдруг резко обозначились на лице и сделали его несколько старше в распахнувшихся глазах репера.       - То, что ты устроил на площадке, - кивнул Сяо Чжань головой, продолжая говорить четко и жестко. - Ты думаешь, что имел право говорить так?       - Я не понимаю, - сменился в тактике Ван Ибо. Ему не понравилось то, как с ним говорил его коллега и друг. Это было похоже на то, как старший пришел отчитывать младшего за шалость или проступок. Он заметно напрягся и стал колючим, взгляд доселе приятный и радостный стал наглым и жестким. Парень готов был подняться с места и заглянуть в глаза Сяо на одном уровне, а не снизу вверх. – Ты точно не ошибся дверью? Это я сейчас должен слушать, что устроил на площадке?!       - Ты накричал на девушку при всей команде, то, как ты угрожал ей и …       - Я получил ожог и должен был сказать спасибо? Ты что говоришь?       - Она не виновата, что щепка отлетела, - проговорил Сяо, и в ту же секунду Ван Ибо слетел с кровати и быстро подошел к мужчине, заглядывая в глаза и максимально пытаясь понять – может быть это все же розыгрыш? Тупой и не смешной, но все-таки розыгрыш.       - Ты защищаешь ее? – проговорил Ибо зло.       - Нет, я не…       - Что «не», - передразнил парень, делая шаг еще ближе и заставляя мужчину несколько отстраниться. Сяо Чжань увидел, как ненавистью блеснули черные глаза, дико рассматривающие его лицо, как пухлые губы собрались и слегка сжались, делаясь меньше и тверже. – Сяо Чжань, скажи, что это твоя тупая шутка! Из-за этой дуры я покалечил руку и чуть не сгорел! Вся площадка какого-то черта стояла и смотрела…       - Ты напугался, я понимаю, но это не дало тебе права поступать так, как ты поступил, - холодно настаивал мужчина. Ему не нравилось, как выражался Ибо. Если и в дальнейшем он будет так же реагировать, то имеет счастье быть названным склочным и потерять лицо[1] перед командой.       - Как я поступил? Я всего лишь сказал, что она наделала, - махнул рукой парень. Его мокрые волосы разметались и острыми иглами падали на глаза, но он и не думал их убирать.       - Из-за нее ты чуть не потерял лицо! Ее-то уволят, возьмут компенсацию, «посадят», - ввернул Сяо Чжань, пародируя выходку Ибо, отчего парень сузил глаза, буквально убивая взглядом, хотя до этого точно так же язвительно копировал Сяо. – А тебе еще придется работать как со съемочной командой, так и с актерским составом. Представь, как сложно будет вернуть авторитет…       - О-о-о, заткнись! – неожиданно рявкнул парень, бросая в мужчину полотенце. – Ты кем себя вообще возомнил? Если ты думаешь, что прожил дольше на пару лет, то можешь постоянно раздавать мне советы направо и налево? А?       - Ты ведешь себя, как ребенок, - гневно ввернул Сяо Чжань. Ему были обидны слова Ван Ибо, хотя какая-то крупица правды в них все же была. Он настолько привык поддерживать и во всем помогать Ван Ибо, что не понял, как его поддержка переросла в родительскую опеку. Он прекрасно знал, как актер относится к приравниванию его к детям, но не удержался ввернуть и уколоть его этим.       Ван Ибо готов был наброситься на Сяо Чжаня с кулаками, ведь именно настолько тот разозлил его. Мало того, что он не справился о его самочувствии, так пришел еще обвинять, затем наставлять и только после уже оскорблять, прекрасно зная, как больно ему придется от его слов.       - Я разве не заслуживаю твоей поддержки? Разве я – тот, кто виноват? Мне больно, я пострадал, - ругался Ван Ибо, активно жестикулируя и мечась по небольшому пространству. – Почему ты не защищаешь меня, а ругаешь? Разве ты не должен быть на моей стороне?       - А тебе не кажется, что ты слишком заигрался? – раздражается Сяо Чжань. Он всегда на его стороне, только вот Ван Ибо частенько об этом забывает – обсуждая нечто личное с другими актерами, игнорируя его реплики или же просто иногда настолько нарушая границы, что многие недоуменно пожимают плечами: «Сяо Чжань такой добрый, что спускает ему это!». Ван Ибо откровенно оборзел, и его следует поставить на место.       - Черт побери! Мы сейчас говорим о том, что моя шкура чуть не загорелась синим пламенем! – протянул Ибо, вытягивая шею и широко уставившись на мужчину. – Почему ты пришел ругаться со мной?! Тебе не достаточно того, что я сегодня чувствовал!       - Я думал о том, что тебе нужно будет поговорить, и я тоже не остался равнодушным! Если ты помнишь, я не стоял столбом в тот момент, - перешел на повышенный голос Сяо Чжань, наконец-то ступая навстречу к парню и постепенно теряя самообладание.       - Тогда какого хрена ты говоришь мне, что я повел себя как козел, когда должен поинтересоваться моим самочувствием! Ты видел вообще свое лицо, когда вошел, - издевался Ван Ибо.       - Я этого не говорил, - отступил неожиданно мужчина. Сяо Чжань вдруг понял, что очень устал, и все же, не стоило сегодня приставать к парню с этим разговором. И тем более отчитывать его. Он готов был дать задний ход. – Давай успокоимся…       - Ты мне не отец и не брат, чтобы отчитывать и уж тем более успокаивать, - вдруг выплюнул Ван Ибо.       Сяо Чжань так и подавился своими словами.       Что он там хотел? Дать заднюю? Примириться?       Это сделало очень больно. Ван Ибо очень больно, даже неожиданно больно, уколол его прямо в самую душу. Сяо Чжань сделал так, как делал множество раз до этого – проглотил. Лицо его побледнело, темные глаза вдруг смягчились, как у уставшего человека, который долго боролся с ветром и наконец-то признал свое бессилие против чего-то невероятно мощного.       Он сам виноват в некотором роде. Начиная от его намерения отчитать Ван Ибо и заканчивая тем отцовским, родительским чувством, которое сейчас болело где-то внутри него.       Сяо Чжань вдохнул, потрогал кончиками пальцев гладкий край столешницы и поджал свои темные губы. Хотелось вернуть злой укол, но это так ему не подходит, ведь он и так сегодня наговорил достаточно. Поэтому мужчина лишь спокойно посмотрел в самодовольные глаза напротив и выдохнул, горько усмехаясь:       - Точно, - подтверждая слова Ибо, развернулся и вышел прочь, спокойно прикрывая за собой дверь, ведь он не обиженная девушка, чтобы хлопать ею в сердцах. И уж точно не заносчивый ребенок Ван Ибо.       Ван Ибо стоял, тяжело дыша от накативших эмоций. Они кубарем сменялись в его теле: злость, досада, обида и разочарование. Он с психом взъерошил свои волосы, пометал разложенные вещи с одного места на другое, и решил, что стоит просто уже провалиться в сон и закончить этот отвратительный день.       Все успокоилось глубокой ночью.       Активность на площадке спала, большинство уже сняли грим и спали, некоторые еще доделывали дела или просто блуждали. Давно перевалило за полночь, но Ван Ибо лежал камнем в своей постели, чувствуя негодование и, наконец-то, стыд.       Только сейчас, остудив свои чувства и оставшись абсолютно один, он понял, как сильно задел Сяо Чжаня. Он спас его в тот момент, когда его поведение просто вышло за рамки; он мастерски взял ситуацию в свои руки и как должно быть переживал, встав между молотом и наковальней. Чувство благодарности, до этого хорошо укоренившееся в их отношениях, страдало. Ван Ибо лежал и кусал губы от досады.       Он сам позволил Сяо Чжаню стать для него кем-то старшим в семье, сам разрешил взять покровительство над собой – обязал быть тем, кто направляет, поддерживает и помогает. И коллега никогда ничего не говорил против, только мягко улыбался своей скромной улыбкой и, наверное, был рад этому статусу.       Ван Ибо знал, что Чжань очень нуждался в заботе о ком-то, что желал проявлять свои чувства относительно кого-то. Это, скорее всего, заставило его завести домашнее животное. Многие актеры спасались таким образом от одиночества. Он никогда этого не чувствовал и не понимал.       Только сейчас, лежа в тишине и темноте своего маленького мира, он понял, насколько велика разница в их возрасте. И даже не талантом или опытам измерялась, а взглядом на мир, поступками.       Парень сел на кровати, чувствуя, что невыносимо хочется извиниться, после того, как наговорил таких дурных слов одному родному здесь человеку. Он не имел права этого делать и все же, его буря взорвалась на Сяо Чжане.       Он протер лицо руками, вспоминая о том, что тревожить покалеченную конечность не стоило, но было поздно. Чувствительная кожа начала ныть и гореть, стягиваясь от активного прикосновения ладони к лицу.       Заснуть в эту ночь так и не удалось, потому что когда отхлынула волна гнева и прочих энергичных чувств, он ощутил укол здравого рассудка и моральных границ, что дождались удачного момента, чтобы стиснуть и погрузить его распухшее эго обратно в тесные стены. Стоило принести извинения команде за этот инцидент и передать его разрешение своему менеджеру, так будет лучше. И все же, перед девушкой ему было не стыдно, он все же считал, что имел право отчитывать ее, но к этому сумбуру примешивалось порицание его выходки значимым другом, который не счел поведение нормальным.       Ван Ибо вдруг осознал, что извиниться будет для него самого недостаточным поступком, поэтому хотелось бы вновь вернуть внимание Сяо Чжаня и сгладить этот момент. Доверие – вещь драгоценная, и он рисковал ее просто потерять.       Эти размышления навели парня на мысли о своей семье и тяжелых отношениях с родственниками. Да, доверие для него было непозволительной роскошью, а он разбрасывался ею как чем-то таким, чего у него было в избытке. Преисполнившись решимости, он все же укутался в одеяло и наконец-то заснул.