Неблагополучный Морти

— Открывай! Открываааай!!! Рик даже бровью не повел от этих сатанинских воплей. — Стой тихо, — прошипел он, закрывая Морти собой, и осторожно положил руку на дверную ручку. — Готовность три, два, один… И дверь резко распахнулась. Рик-алкаш получил по носу так, что у него хлынула кровь, и не успел он даже сориентироваться, как вырванная из его руки табуретка полетела в сторону, а он сам, получив по башке прикладом пистолета, отправился в нокаут. Равнодушно переступив через его тело, коп пошел в гостиную, откуда тут же раздались крики: — Руки вверх, стоять на месте! Вы имеете право хранить молчание, все сказанное может быть использовано против вас!.. Вот тебе и облагородил дом. Морти даже не верил, что шел сюда с хорошим настроением! Все радостное оживление куда-то ушло, и, глядя, как упаковывают забулдыг — одного в "скорую помощь", остальных в участок — он чувствовал лишь опустошающую усталость. Из собственных тяжелых мыслей его вывела лишь рука, дотронувшаяся до плеча… — Пошли отсюда. Увы, на встрече с зелеными чертями его неприятности не закончились. — Какого хрена?! — выругался Рик, ударив кулаком по кухонному столу. — Почему ты сразу не позвал меня, Морти? Почему тебе ударило в голову самостоятельно разгонять этих чмошников?! — А с чего это я должен тебя звать? — огрызнулся он в ответ. — Раньше я всегда делал это сам, и-и это вообще не твое дело!.. — Всегда, значит, сам, — старик злобно усмехнулся, и, наклонившись вперед, вкрадчиво спросил: — А может, твой собирающийся завязывать Рик объяснит, что эта веселая компания делала в той помойке, что зовется его домом? Хлопнув ладонями по столешнице, Морти резко встал. — Он не пил накануне! — закричал он копу. — От него даже не пахло, и… И будь поаккуратнее с выражениями! — С чего бы мне воздерживаться? Нахальное выражение его лица разозлило юношу только сильнее. — С того, — зашипел он, наклоняясь над Риком, — что эта, как ты говоришь, помойка — это мой дом! Моя жизнь, мои проблемы, мой Рик, и я несу за него ответственность! И я вытащу его из этого дерьма! — Вытащишь? — Санчез лишь расхохотался ему в глаза. — Многовато на себя берешь, шкет… А что, если он не хочет вылезать? Что, если он не изменится никогда? — Д-да почему не изменится?! — Да потому что он — Рик!!! От крика у Морти зазвенело в ушах, и он, отвернувшись, надолго замолчал. — Уж прости, — буркнул он, сложив руки на груди. — Прости, что мы верим в вас, Риков, куда больше, чем вы верите в себя сами… Я забочусь о нем. Просто забочусь, н-неужели ты не видишь? — Вижу, — невесело усмехнулся Рик, тоже вставая. — Но кто тогда позаботится о тебе?..       Этот мудак, похоже, просто ловил кайф каждый раз, когда ставил его в неловкое положение. — К-какого хуя?! Пусти сейчас же!.. Но коп прижал его к стенке, особо не церемонясь. Вклинился коленом между ног и, ухмыляясь, надавил пальцами на уголки губ, заставляя мальчика открыть рот против воли… — Х-хорош! — тяжело дыша, сказал он, еле разорвав поцелуй. — Я-я… я отдам тебе деньги за кодировку, все до последней монетки, д-даже не… ах!.. Когда кто-то по-собственнически протягивает свои загребущие руки к твоей заднице, становится уже не до финансовых вопросов. — Забудь про деньги, — прохрипел Рик, оттягивая зубами тонкую кожу рядом с его кадыком. — Считай, я их тебе п-подарил, хотя… Хотя какой в этом смысл? Они все равно улетели в трубу… Морти бы поспорил, да не получалось — только не в объятиях этого ублюдка, который откровенно лапал его, залезая под желтую майку, и не давал ни единого шанса вырваться. — Ты дурной мальчишка, — шептал ему Рик. — Ты дерзкий, непослушный и вечно лезешь на рожон, по-хорошему, тебя еще воспитывать и воспитывать, но знаешь, что? Ты заслуживаешь большего. Определенно большего, чем думаешь сам… "Да что ты понимаешь?!" — крикнул бы Морти, если бы у него нашлись силы. О да, он бы много высказал этому козлу, если бы только мог, но увы — случилось то, в чем он должен был винить уже не копа, а самого себя. Разум его вопил одно, но тело, чертово подростковое тело, в котором гормонов было едва ли меньше, чем воды, среагировало на наглые прикосновения к себе вполне определенным образом. Морти просто, черт бы все побрал, завелся! Завелся, и еще никогда в жизни ему не было так стыдно за собственное возбуждение, а Рику только того и надо было… Кровать натужно скрипела от каждого толчка. Гребаный коп издевался над ним даже здесь — прижимал руки парня к матрасу, не давая дотронуться ни до чего, и трахал, трахал с оттяжкой, тараня огромным членом узкое отверстие. — М-морти… Мооорти… Глаза старика были полузакрыты, воздух со свистом вырывался из-за сжатых зубов, и так хотелось стереть бисеринки пота с его лба. Запустить пальцы в седую гриву, разлохмачивая ее еще больше — но все, что мог Морти, так это выгибаться и стонать, кричать до хрипа, уже не владея собой. До чего же паршиво! — Р-рик, я… я х-хочу кончить!.. — Не дождешься, — ухмыльнулся коп, вцепившись зубами в его шею и оставив красный след, как метку, на самом видном месте. — Ты кончишь, когда я скажу… Ну разве это не омерзительно — то, что он чувствует? Будто яд разливался у Морти по венам, и чем дальше, тем больше, но остановиться он не мог. Лечь под Рика. Принимать его в себя. Стонать, извиваясь, как последняя сучка, и молить о большем — разве он не делал этого раньше? Делал, но… — Р-рик… Рик!.. Когда его руки наконец освободились, он тут же повис у копа на шее, вовлекая его в жадный поцелуй, толчки стали быстрее, и вот оно, еще немного — Санчез зарычал, содрогаясь всем телом, и в унисон с ним закричал Морти. Вот и все. Очередной акт инцеста закончился, и он недовольно всхлипнул, почувствовав опустошение в заднем проходе. От стыда захотелось провалиться под землю, и юноша невольно сжался в комок — впрочем, Рик понял это по-своему, поймав его в кольцо рук и прижимая к себе, согревая теплом тела. — Моя д-детка… Да что за твою мать?! Несмотря на хороший секс, Морти чувствовал себя хреново, а уж когда Рик обнял его, и вовсе еле удержался от того, чтобы разреветься, а все потому, что он больше не мог искать себе оправданий, и неприглядная правда предстала перед ним во всей красе. Об этом не хотелось даже думать. От этого хотелось бежать куда подальше, но куда ты денешься сам от себя? Морти больше не мог отрицать этого, насколько это ни было бы ужасно, ведь… Это очень, очень хуево и я совсем этого не хочу, но я, наверное… влюбился?