☆☆☆
Минако вернулась на своё рабочее место, чтобы ещё раз просмотреть дело Усаги Цукино, которое ей предстояло сдать. Потянувшись за папкой, она вдруг обратила внимание на предмет, оставленный кем-то на краешке её стола. «Не реагируй, — приказала Айно себе, хотя внутри неё всё закипало от гнева. — Даже виду не подавай, что тебя это задело!» Стараясь не смотреть на огромный золотистый член, Минако открыла папку, которую ей когда-то вручила Каори Найт, взяла лупу и стала пялиться на фотографии из дела, сделанные на месте преступления отца Каори, делая вид, что увлечена их исследованием. В кабинете воцарилась тишина. Айно чувствовала на себе взгляд Харуки Тэно, которая, конечно же, только и ждала, пока та взорвётся. «Не дождёшься, сука! Ничего у тебя не выйдет!» Девушка сосредоточилась на фотографии, отображавшей кадр, сделанной с камеры видеонаблюдения, запечатлевшей предполагаемых убийц. Изображение было плохого качества, но Минако удалось разглядеть расплывчатые фигуры двух подозреваемых, двигавшихся в тени здания. Если поначалу детектив смотрела на фотографии Каори Найт лишь потому, что хотела сохранить невозмутимость, то теперь она стала пристально всматриваться в них. Айно прочитала отчёт судмедэксперта и детективов, которые вели расследование. Потом она ознакомилась с фотороботом одной из подозреваемых, выполненным со слов случайного свидетеля. На Минако взглянуло притягательное лицо молодой девушки с красивыми высокими скулами и изящно изогнутыми бровями. Её прямые светлые волосы были стянуты на затылке ярко-красной лентой. А васильковые глаза выглядели немного испуганными. Потрясение оказалось слишком сильным. Трясущейся рукой Айно потянулась к рабочему телефону и набрала номер Алан Блэка. — Алан, это я… — пробормотала Минако не своим голосом. — Ты можешь кое-что для меня сделать? — Конечно, о чём речь? — Мне нужно, чтобы ты связался с полицией Токио и запросил у них дела об убийствах с обескровленными телами в период с 2009 по 2010 год. Знаю, это ещё та задачка. Но агенту Интерпола они не откажут. — Зачем это тебе? — Долго объяснять. Просто сделай это… прошу тебя… — Хорошо. Как только у меня появится информация, я тебе сообщу… — Тебе дали новое дело? — спросил Кайто Эйс. Айно подняла глаза и очень удивилась, увидев, что он стоит возле её стола. — Нет… это просто… в общем, мне нужно кое-что проверить… Последовала пауза. Потом Эйс спросил: — А это что? — Фотографии с убийства одного клерка из Токио. — Нет. Я имею в виду, зачем тебе эта штука на столе? Минако выдохнула и вновь подняла голову. Она увидела, что Кайто хмурился. — А ты не видишь? Это резиновый член, покрытый золотой краской. Видимо, кое-кто считает себя крайне остроумной, — она красноречиво посмотрела в сторону Тэно, которая изо всех сил делала вид, что её это не касается. — Да она просто охуела! — выругался Эйс. — Ты должна сообщить лейтенанту! — Забей, — фыркнула Айно. — Мне плевать. С этими словами детектив схватила свой рюкзак, собрала фотографии и вышла из офиса. Она уже стояла возле лифта, когда её окликнул Кайто. — Мина! — Отвали! Я могу сама за себя постоять, — огрызнулась она. — Но ведь это переходит уже все границы… Положить тебе на стол… эту… штуковину… — Блядь, Эйс, называй вещи своими именами! Это член. Ебучий резиновый член! Неужели это так сложно сказать вслух?! — Почему ты опять на меня злишься? — Кайто развел руками. — Я ведь пытаюсь тебя защитить! — Послушай, Эйс, мне не нужна защита! Я большая девочка. К тому же Оуэн мне не поможет. Я напортачила. Серьёзно напортачила, и теперь пожинаю плоды своей глупости! — Но это ведь не повод орать на меня. Помнишь, ещё недавно мы были напарниками и работали над одним делом! Не знаю, как тебе, но для меня это много значит! Минако вздохнула. Эйс был прав. К тому же он поддерживал её, когда она только пришла работать в Скотланд-Ярд. — Извини… просто… после всего, что произошло, я сама не своя… — Я знаю. Это всё Коу… Минако опустила голову. При упоминании о Ятене, она вдруг почувствовала себя уязвимой как никогда. Айно потянулась к кнопке лифта, показывая, что разговор окончен, но Эйс перехватил её руку. — Расскажи мне про Коу. Её смех показался Эйсу колким, как стекло. — Открой The Times и прочитай. Там о нём много чего написали. Как и про меня. — Я прочитал. — Значит, ты всё знаешь. — Не всё. Минако подняла на него глаза. — Что же ещё ты хочешь знать? — То, что известно только тебе, — он взял в ладони её лицо. — Между вами существует какая-то связь… или узы, природу которых я не могу объяснить… — Не называй это узами, чёрт возьми. — А как бы ты это назвала сама? — Мы трахались. Жёстко трахались. Всё просто, Эйс. — Судя по тому, что у тебя сейчас текут из глаз слёзы, всё было не так уж и просто. Может, ты не хочешь сама себе в этом признаться, но всё-таки эти узы существуют, — он немного помолчал. — Коу убийца. И я очень боюсь, что ты увязнешь в его паутине, а потом станешь ещё одной жертвой. — Не стоит преувеличивать. — Ты так думаешь? А мне кажется, что ты это понимаешь, но не хочешь признавать. Ну же, Минако, пораскинь мозгами! Ятен Коу прирождённый охотник. Он питается страхом. И его просто как магнитом тянет к эмоционально подавленным женщинам. Боль, страдания, страх, показушная уверенность… Коу тонко чувствует такие вещи и легко может определить душевное состояние своей будущей жертвы, улавливая тонкие психологические нюансы. Только хищники, подобные ему, обладают способностью выделить из толпы страдающую женщину. Ведь именно такая ему и нужна! — Никакая я не жертва! — Теперь ты жертва. Он сделал тебя такой. — Эйс придвинулся ближе, так близко, что Минако напряглась. — Но прежде чем Коу нанесёт свой последний смертельный удар, ему необходимо поставить свою жертву на колени, предварительно разорвав её жизнь в клочья. Именно это он проделал с Усаги Цукино, заставив её испытать смертельный ужас. Не удивлюсь, если Коу долго запугивал её, ведя психологическую игру. И она не знала, когда он возникнет в очередной раз, откуда нанесёт удар. Но Усаги осознавала, убийца явится за ней. А теперь настала твоя очередь… Готов поспорить, что именно он пустил слух в СМИ, чтобы превратить твою жизнь в ад. — Наоборот. Ятен приложил усилия, чтобы я осталась работать в Скотланд-Ярде. — Но какой ценой? Теперь ты ещё больший изгой, чем если бы просто лишилась работы. — Перестань, Кайто. — В каком-то смысле Коу заявил свои права на тебя, выставив на растерзание журналистам. Это напоминает мне прелюдию к тому, что он тебе готовит. — Я сказала: хватит! — Думаешь, такой, как он, может влюбиться? Брось, Мина. Ты не хуже меня знаешь, о чём мечтают серийные убийцы и что их заводит. Да, ты заводишь Коу. Вернее, то, что он планирует с тобой сделать! — Заткнись, чёрт тебя задери, Эйс! — заорала Айно. Её гневная вспышка явилась неожиданностью для них обоих. Минако молча уставилась на своего напарника, мысленно кляня себя за несдержанность и неожиданные слёзы, которые вновь брызнули из её глаз. Когда-то она дала себе зарок, что никто и никогда не увидит её слабой, и Айно не собиралась открывать душу Эйсу, только потому что тот неожиданно озвучил её собственные подозрения и страхи. Минако глубоко вздохнула и тихо произнесла. — Пропусти меня, Кайто. Я знаю, как мне поступать… — Я лишь прошу тебя прислушаться к собственной интуиции. И принять меры предосторожности… Минако нажала на кнопку вызова лифта. — Увидимся, детектив Эйс. Когда дверцы лифта стали закрываться, Кайто сказал: — Ты не всемогущая воительница с супер способностями, Мина. Помни об этом…☆☆☆
То, что дверь в её квартиру была открыта, Минако поняла, едва она вставила в замочную скважину ключи. Она как будто очнулась ото сна, расстегнула куртку и вытащила пистолет, с которым никогда не расставалась. Наверное, ей стоило бы вызвать подмогу. Кто знает, что могло скрываться, поджидая Минако в её собственной квартире. Да и вообще, глупо было соваться туда одной. Она вдруг вспомнила последние слова Кайто и это отчего-то сильно разозлило её. Включив свет в коридоре, держа пистолет наготове, она двинулась вперед, обследуя квартиру. Жалобно мяукая, ей навстречу вышел Артемис, при виде которого у Минако вырвался вздох облегчения, потому что она уже и не надеялась застать его в живых. Айно проверила кухню, ванную и кладовую. Ничего. Пройдя в гостиную и никого не обнаружив, Минако все же не опустила пистолет. Её сердце бешено стучало. В квартире был посторонний. В принципе, такое вполне могло произойти, и её незваным гостем мог оказаться какой-нибудь слишком любопытный журналист. Но Айно отчего-то знала, что взломщик не был журналистом, потому что оставил после себя сладковатый запах смерти и крови, который бы Минако ни с чем не спутала. Пройдя немного вглубь комнаты и взглянув на пол, она вдруг застыла как вкопанная, уставившись на нарисованную кровью тринадцатиконечную звезду, в центре которой стояла голова чёрного козла с нарисованным значком козерога меж рогов. Минако бросилась к двери и заперла её на замок. Потом включила телефон и набрала номер Кайто Эйса.☆☆☆
Из утерянных воспоминаний Минако Айно. Я приоткрыла глаза. Уже была глубокая ночь. Солнце давно село, хотя казалось ещё минуту назад оно давило мне на затылок своим нестерпимым жаром. Удивительно, но именно здесь, в пустыне, солнце ощущалось по-другому, нежели в Токио. Днём оно нещадно палило, а в тёмное время суток исчезало, окуная оазис в непроглядную тьму, как будто его и вовсе не существовало. И хотя с приходом сумерек изрядно холодало, сейчас в этой тихой заводи озера, среди зарослей камыша, я чувствовала себя тепло и хорошо, что было странно после такого насыщенного тяжёлым физическим трудом дня. Верный своему слову, Коу послал меня наводить чистоту в огромную полуразвалившуюся пристройку дворца, служившую когда-то отхожим местом. И хотя этими выгребными ямами уже давно никто не пользовался, мой господин решил, что их уборка отучит меня от привычки совать нос в чужие дела. Таким образом Коу мстил мне за мою беспечность по отношению к Усаги. Уборка заняла у меня почти весь день. За это время я умудрилась дважды сбегать к самой высокой из трёх пирамид, стоявшей справа от дворца, и пробежаться по её извилистым коридорам. Быстрый осмотр не дал никаких результатов. Хотя я и сама не знала, что мне нужно отыскать. Луна подозревала, что шифр, который мне дала Усаги, должен был открыть тайный проход, ведущий в сокровищницу Ятена, где хранился меч «Свет Надежды». Но где именно находился этот проход, оставалось для меня загадкой. Каменные блоки и гранитные плиты, из которых была построена самая большая пирамида, выглядели монолитными и настолько точно подогнаны друг к другу, что казалось даже волос не мог проскользнуть между ними. Если уж тайный проход и существовал где-то здесь, то был однозначно надёжно спрятан. Луна предположила, что секрет могли хранить бесчисленные барельефы и письмена, покрывавшие стены пирамиды изнутри. Но существовала одна маленькая проблема — несмотря на мою способность интуитивно воспринимать любой язык, иероглифы в пирамиде не торопились приоткрывать для меня завесу своей тайны. И это было очень странно. Потому что они разительно отличались от древнеегипетской письменности и какой-либо другой известной мне языковой системы. Вот так, пребывая в глубоких раздумьях, выгребая старые нужники, я совершенно не заметила, как прошел день. Чтобы немного передохнуть после трудового дня, я решила отправиться к озеру и сама того не заметила как уснула в камышах, но перед этим не отказала себе в удовольствии искупаться. Я поднялась на ноги. Мои волосы были по-прежнему влажными, и чтобы стряхнуть остатки сна, я подошла к кромке озера, зачерпнула воды и плеснула себе на лицо. Внезапно меня поразило царившее вокруг безмолвие. До меня доносился лишь еле-уловимый плеск волн. Все словно вымерло. Слегка встревожившись, я стала оглядываться по сторонам, а потом я услышала… это. Необыкновенная по своей красоте песня звучала сильным, уверенным, немного хрипловатым мужским голосом. Я не понимала её языка, отличавшегося сложным фонетическим строем, но совершенно не сомневалась, что она была о любви, потому что об этом говорили чувства, которые певец вкладывал в свою песню. И это было… нечто удивительное. Песня лилась словно долгожданный дождь в пустыне, которого здесь отродясь не было. Этот голос просто околдовал меня. И клянусь, я бы без сомнений расплатилась даже своей кровью, самым ценным, что у меня было по мнению моего господина, лишь бы иметь возможность слушать его. Я не знала, кем был исполнитель — магом, сеющим волшебство в душе или коварным колдуном, зачаровывающим сердца. Мне было даже не важно, как он выглядит, красив ли или, напротив, безобразен. Мне не нужно было знать историю его жизни. Ибо подобное исполнение снимало с него все грехи, и в этой исповеди я чувствовала, как в сердце певца расцветал диковинный цветок… Я сделала несколько шагов и почувствовала приступ удушья, словно тьма, рассеянная по всему оазису, вдруг обернулась вокруг меня плотным коконом, а воздух сгустился до состояния желе. Голова закружилась, в ушах зашумело. Я хотела закричать, но смогла издать лишь тихий писк. И тут я увидела её… Ту рыжеволосую девушку из своего сна с ликом ангела. Только ангелом она не была, я это знала точно. На ней было длинное шёлковое платье и держалась она словно истинная леди. — Азазель, Азазель, — вздохнула она. И сколько же скорби было в её голосе. — Где он? — требовательно спросил зеленоглазый мальчик. По сравнению с моим предыдущим сном он заметно вырос, став юношей, и теперь совершенно точно я могла сказать, что это был Ятен. — Кто? — спросила девушка, улыбаясь. — Ах ты проклятая лживая сука! — заорал Ятен и с силой, которую вряд ли от него ожидала рыжая, схватил её за горло. Она дёрнулась, но он крепко держал её, и тогда лицемерная сладкая улыбка сползла с её карминовых губ. Ятен сжал свои пальцы ещё сильнее, наблюдая, как в ужасе расширяются её тёмные глаза. — Где «Свет Надежды»?! — повторил Ятен, наклоняясь к её искажённому мукой лицу. — Где он, сука, отвечай мне, если тебе дорога твоя жалкая вонючая жизнь! Девушка закатила глаза и обмякла. Выругавшись, Ятен разжал пальцы и она рухнула на пол. Рыжая открыла рот и стала сипло втягивать воздух. — Где «Свет Надежды»? — в третий раз спросил Коу. — Верни его мне. Сейчас же. Она вновь улыбнулась. — Ты всегда был так нетерпелив, мой дорогой Азазель. И несмотря на то, что я стала твоим донором, так и не научился верить мне. Отчего же… — Я убью тебя, — пообещал Ятен. — Убью, если не отдашь мне «Свет Надежды»! — Как скажешь… Она прикрыла веки, и тут же в её руках материализовался необыкновенной красоты меч, от которого исходило голубоватое свечение. — Он ведь последний в своём роде… Зачем «Свет Надежды» такому, как ты? — спросила рыжая с упрёком. — Ты больше не херувим. У тебя нет на него прав. — Как и у тебя, Лилит, — фыркнул Коу, вырывая диковинный меч из её рук. — Да, — ответила рыжая, подумав мгновение. — У меня тоже. Но я знаю того, кто его достоин. В её руках «Свет Надежды» послужит великой цели… — Уж не о Люцифер ли ты говоришь сейчас? — фыркнул Коу. — Это её ты называешь достойной? — По крайней мере у неё определённо может хватить сил, чтобы избавить нас от ханжества Старейшин. Ведь ты теперь тоже служишь Тьме, а значит, должен думать о будущем. — Я вовсе не выбирал Тьму. Я просто не хотел оставаться один. И тебе это хорошо известно. — А как же Металлия? Неужели тебе не хочется отомстить ей за смерть своей семьи? — Я отомщу. Но не руками Люцифер. «Свет Надежды» останется у меня. Лилит рассмеялась. Она подошла к Ятену, и её холеная белая ручка легла ему на плечо. Он не вздрогнул и даже не пошевелился, когда рыжая положила голову ему на спину между лопаток, прижимаясь щекой к его чёрному плащу. — Вот за это, наверное, я тебя и полюбила, Азазель… Он грубо оттолкнул её и презрительно усмехнулся. — Это правда, — сказала Лилит. — Если бы я тебя не любила, то не выбрала бы! — Значит, ты чертовски неразборчива, моя дорогая. — Что же делать. Сердцу не прикажешь, — вздохнула рыжая. — Но у Люцифер действительно есть шанс всё изменить. — Шанс — вероятность. Не более… — Не страшно. Если не получится у неё, придёт кто-то другой. Так ведь всегда происходит… В конце концов мы уничтожим Старейшин и тогда станем полноправными хозяевами голубой планеты… — Ты ведь знала заранее, что будет с моей семьёй, когда пришла к нам и попросила убежища? Уже заранее знала, что они… что их принесут в жертву, чтобы началась эта треклятая война? — Жертвы, — сказала Лилит с чувством, как будто пробуя это слово на вкус. — Ты ТАК это видишь, мой дорогой? Что ж… вполне может быть… Наш Бог мертв. Он оставил нас, своих детей, бросив умирать на этой вшивой планете! А местным богам людей, как оказалось, нужны жертвы, иначе они палец о палец не ударят. Новые времена требуют радикальных решений. Ты ведь умный мальчик и должен понимать правила игры. Выживает сильнейший… — Чертовски верно, — сказал Ятен, поднимая руку, сжимавшую меч, направляя его остриё в область сердца Лилит. — Значит, по закону нового времени за твоё предательство я должен убить тебя, ведь я намного сильнее… — Хочешь моей смерти? — хохотнула рыжая. — Но как же ты выживешь, Азазель? Ты ведь любишь меня, а значит, только моя кровь может поддерживать твои жизненные силы! — Ты не хуже меня знаешь, что если я собственными руками убью тебя, то избавлюсь от этой зависимости. А нового донора найти не проблема. Люди, если их обратить во Тьму, вполне годятся для этих целей. Она дёрнулась, как от удара, и посмотрела на Ятена расширившимися глазами: — Неужели ты не дашь нам ещё один шанс? — Как я уже говорил, шанс — всего лишь вероятность. А такого понятия как «мы» никогда не существовало. Есть ты, Лилит, и есть я, мы оба использовали друг друга, чтобы научиться выживать: я впервые, а ты заново. Но у нас не получилось. Ты предала меня. А значит, нет никаких «нас». — Ты клялся мне, что не причинишь мне вреда! — Я забираю свою клятву. Она тихо засмеялась — в этом смехе была вся суть Лилит. Она хотела вновь обнять Ятена, но тот её опередил, крепко прижав к себе. Рука Лилит нежно коснулась щеки Коу. — Ты ведь знаешь, что если перед своей смертью чистокровный произносит пророчество, то оно обязательно исполнится? — Знаю… — Тогда я проклинаю тебя, демон Азазель. Придёт день и тебя полюбит дева чистая душой. А ты умрёшь, сгорая в огне этой любви. Так и знай. Ты сгоришь, Азазель, через её кровь… — одними губами сказала Лилит. Ятен не ответил ей. Он разомкнул объятия, взмахнул мечом, а затем голова рыжеволосой вампирши отделилась от тела и отлетела в сторону, поднимая в воздух кровавые брызги. Я пошатнулась, выбрасывая вперёд руки, пытаясь удержать равновесие. Чёрные стены вокруг меня взвились вихрем, стремительно возвращая в реальность, словно выбрасывая из морской пучины. Внезапно я снова увидела Ятена. Он заходил с мечом в чёрную пирамиду, находящуюся между двух других… А потом всё рухнуло куда-то вниз, и я увидела Коу у выхода из пирамиды, но уже без меча. Серая дымка, висевшая в проёме, поглотила его…. В это мгновение я отняла руки от лица. Я стояла на коленях в зарослях камыша, чувствуя, как пылает моя голова. Я совершенно не понимала, что произошло, но чувствовала, что случилось нечто важное. Пока у меня не было сил это обдумать. Чудесная песня закончилась. Я выползла из камышей и заметила тёмную фигуру певца, стоявшую в двадцати шагах от меня. Присмотревшись, я уже через мгновение смогла различить его черты. Вот это неожиданность! Неужели? Серебристые волосы, гордая осанка и высокомерный подбородок… Ятен Коу не отрываясь смотрел в тёмно-синюю бездну неба с россыпью ярких звёзд. Его лицо было напряжено, губы превратились в твёрдую тонкую полоску. Неужели это он только что пел? Я огляделась по сторонам — возле озера никого кроме нас двоих не было. Да и откуда здесь мог взяться посторонний? Однако долго размышлять на эту тему у меня не было времени. Ведь я только что узнала, в какой из пирамид, предположительно, был спрятан «Свет Надежды», и мне не терпелось поделиться этим открытием с Луной. Осторожно ступая по песку, стараясь двигаться очень медленно вдоль кромки зарослей, я прикладывала максимум усилий, чтобы Ятен меня не заметил. Но мои надежды не оправдались. Прежде чем я сделала несколько шагов в сторону дворца, он настиг меня и схватил за плечо. Это неожиданное грубое обращение вызвало у меня настоящий шок. Внутри у меня все скрутило от страха, и я приготовилась закричать. Однако прежде чем это произошло, Коу развернул меня лицом к себе. Его тонкие сильные пальцы больно сжали моё тело, отчего я застонала, но Ятен не обратил на это внимания. — Что ты здесь делаешь? — прошипел он. Коу был ненамного выше меня, однако от него исходила такая мощная и плотная аура, что этого вполне хватало, чтобы заставить меня поддаться панике. — Я… я… просто… — начала заикаться я. — Что ты «просто»? Я втянула воздух через нос. Спокойно, Венера! Спокойно! Он не должен догадаться! — После уборки я пришла сюда, чтобы передохнуть и видимо задремала… Я проснулась от песни, которую вы пели. Клянусь, господин, я не хотела вас беспокоить или мешать вам… Коу долго смотрел на меня оценивающим взглядом, но я выдержала, заставив себя не опускать глаза. — Ты мне вовсе не помешала, — сказал он, убирая руку с моего плеча. — Рада это слышать, господин, — просияла я, отступая на безопасное от него расстояние. Но Коу уже утратил ко мне интерес. Он повернулся спиной и вновь побрёл к озеру, давая тем самым понять, что я могу убираться ко всем чертям. Не веря в свою удачу, я уже хотела броситься подальше отсюда, но что-то меня остановило. Может, в этом было виновато немного отрешённое выражение лица Коу или нечто иное. Сложно ответить однозначно. Но неожиданно для себя самой я поплелась вслед за Ятеном. — Чего тебе? — не оборачиваясь спросил Коу, когда я подошла к нему достаточно близко. — Что это была за песня, господин? — поинтересовалась я. — Старинная баллада. Её когда-то пела мне моя мать перед сном. — Так это колыбельная? — Баллада. Я же сказал. — Какой язык? — Это древний диалект… на нём никто уже не разговаривает… — А о чём эта баллада? — О месте, откуда я родом, — он вновь посмотрел на звёздное небо. — А откуда вы родом, господин? — А ты не слишком ли любопытная? — отрезал он, пресекая мою очередную попытку задать ему вопрос. Какое-то время мы шли вдоль берега молча. Тишина не беспокоила меня. Наоборот. Она как нельзя лучше подходила под этот момент. Потому что передо мной открылся воистину фантастический вид на озеро и оазис. Звёздное небо и пирамиды отражались в глянцево-чёрной поверхности воды, отчего создавалась иллюзия, будто космос раскрыл нам свои объятия, проложив дорожку в неизвестность. — Спойте еще, господин… — попросила я, заглядывая ему в лицо. Но мгновение Коу поймал и удержал мой взгляд. И я почувствовала, что погружаюсь в таинственные зелёные глубины его глаз. Странное ощущение овладело мной, будто я дрейфовала в пучине морских волн, а потом я вернулась в реальность, потому что Ятен запел. Сильный и чистый голос, навсегда покоривший моё сердце, вновь очаровал меня. Ибо сейчас рядом со мной шёл не жестокий демон, а самое настоящее божество — бестелесное, нереальное, воплотившееся в голос. Я слушала Ятена, забывая о том, что он сделал со мной. В это краткое мгновение я прощала ему всё, ведь именно сейчас он, надменный Азазель, пел исключительно для меня одной… Мы продолжали идти по берегу, оставляя за собой цепочку следов. Во мне разливались покой неба и тишина озера. Луна зашла за облака, а кристаллы песка мерцали в полусвете, как электрические искры. Эта ночь укутывала нас с Коу уютным полотном, сотканным из звёзд. — Может, мы посидим у воды, господин? — спросила я Ятена, когда он закончил петь. Он кивнул, и мы уселись на песок. Почувствовав себя увереннее, я принялась болтать на отвлечённые темы — какая музыка мне нравится, какие книги я успела прочитать в библиотеке дворца. Я говорила и говорила, а Коу просто слушал, изредка вставляя односложные комментарии. Я уже не боялась его и впервые чувствовала себя свободно. Более того, мне хотелось, чтобы Ятен обнял меня, но я не осмелилась ему в этом признаться — что если он неправильно меня поймет, накричит или опять начнёт запугивать. А ведь мне только хотелось, чтобы Ятен стал чуточку ближе… — Вторая песня, которую вы пели, господин, тоже баллада? — спросила я. — Да. Она повествует о любви морского чудовища и юной девы, которую выбрали ему в жёны… то есть в жертву. — Это так романтично! — восхитилась я. — На самом деле ничего романтичного в этом нет, — фыркнул Коу. — Влюбленная дурочка навоображала себе всяких глупостей, а чудовище всё равно утащило её в морскую бездну и растерзало, когда поняло, что та захлебнулась. — По крайней мере, на краткий миг они смогли быть вместе. Разве это не лучшее доказательство любви? — Любви? — удивился Коу. — И какой же толк от этой любви морскому чудовищу, который хочет есть, и наивной дурочке, не умеющей дышать под водой? — Если они любили друг друга, это обязательно должно что-нибудь да значить, пусть даже всё закончилось печально, — возразила я. — С биологической точки зрения любовь действительно имеет смысл для размножения и социальных связей. — Тогда почему мы продолжаем любить людей, которые давно умерли? В этом нет никакого биологического смысла или социального значения… Коу повернулся ко мне и удивлённо на меня уставился. — Знаете, господин, пусть мне всего шестнадцать, и я мало что ещё видела в своей жизни, — продолжила я свою мысль. — Но я всегда считала, что любовь это нечто большее, чем любой из нас мог бы осознать или постичь… Что если любовь это дар, неведомый артефакт иного измерения и пространства, способный пронзать время и совершать невозможное… В этом случае становится понятно, почему вопреки ужасу и страху девушку тянуло к морскому чудовищу. Быть может, она просто хотела довериться своим чувствам, хотя до конца не понимала их сути… Я закончила говорить, а Коу по-прежнему продолжал смотреть на меня, ничего не отвечая. Заложив руки за голову, я улеглась на песок и посмотрела на звёзды. — Знаете, господин, — сказала я, чувствуя, как на меня стала накатывать сонливость. — Порой мне кажется, что мы — люди — совсем не одиноки в этой Вселенной. И всё же, когда мы смотрим в небо, восхищаясь своим исключительным положением среди прочих миров, нам всё равно приходится поглядывать себе под ноги, чтобы выжить в этой грязи… При чём здесь любовь, спросите вы… А при том, что несмотря на грязь этого мира, любовь даёт нам надежду… Не дожидаясь его ответа, я закрыла глаза, а в следующее мгновение почувствовала, что Ятен обнимает меня. Ещё недавно он просто сидел рядом на почтительном от меня расстоянии, и вот теперь он уже что-то нашёптывал мне в ухо на незнакомом, чарующем языке. Я стала осознавать, что тону. А его шёпот постепенно слился с шёпотом звёзд и озера…