Кофейная любовь

— Миленько у тебя тут, — улыбнулся Поперечный, оглядывая пространство вокруг. — Мы ещё даже в квартиру не зашли, это всего лишь подъезд, — рассмеялся Булаткин, пытаясь вставить ключ в замочную скважину. — Мы ещё не зашли, а мне уже нравится. — Слушай, у меня что-то не получается открыть дверь, помоги пожалуйста. Она иногда заедает, её нужно дёрнуть посильнее. — Давай, — ответил Данила, подходя к Егору сзади и кладя свои руки поверх его на дверную ручку. Резкий рывок не только помог открыть дверь, но и зажёг нечто необъяснимое в парнях. Даня плавно убрал свои руки с рук Егора, но тут же резким движением развернул парня и, прижав к стене, впился жадным поцелуем в его губы. Они уже целовались до этого, но совсем не так как сейчас. Это был другой, словно незнакомый им обоим поцелуй, слишком горячий, слишком жадный. Егор вовсе не сопротивлялся таким настойчивым движениям и, приоткрыв немного рот, переплетался языком с рыжим хулиганом, что уже холодными руками пробирался под его футболку. — Ай, холодно, — еле оторвавшись от поцелуя, возмутился Булаткин. — Тогда предлагаю войти в твою спальню, чтобы согреться, — хитро улыбнулся Данила. С этими словами, подхватив парня на руки, Даня вошёл в квартиру, непонятным образом захлопнув дверь. Пара мгновений, и Поперечный уже роняет Егор на кровать, нависая над ним и стягивая с него джинсы. — Я не думал, что ты сможешь меня поднять, — удивляется Егор, стараясь хотя бы немного подавить возбуждение в голосе, впрочем, у него это плохо получается. — Я сильнее, чем кажется, — отвечает Данила, вновь накрывая губы блондина своими, который в свою очередь, пытается снять с него футболку. Несколько секунд и одежда вместе с покрывалом летят на пол, оставляя больше места разгорячённым телам, что сейчас сгорают от желания получить друг друга. Больше, ещё больше. Поперечный проводит руками по выступающим рёбрам Егора, осыпая его шею влажными поцелуями, от чего тот тихо стонет. Данила спускается ниже, к соскам, проводя языком по бледной коже, покрытой татуировками, и оставляя на ней мокрые следы. Булаткин выгибает спину, от таких нежных и в то же время дерзких движений, по телу идут мурашки. Даня обводит соски языком и резко спускается ещё ниже. Стягивая нижнее бельё, Поперечный вслушивается в тихие стоны Егора: — Даня… — шепчет парень, прикрывая глаза от возбуждения, — Даня… пожалуйста… я… я хочу почувствовать тебя в себе… — Ты уверен, солнце? Ты можешь завтра об этом пожалеть, — обеспокоенно спрашивает Данила, на секунду отрываясь от своего занятия. Егор лишь кивает, прикусывая губу, ещё больше выгибаясь и раздвигая ноги. Даня проводит руками по его бёдрам и подставляет пальцы ко рту парня. Тот берёт их в рот и с наслаждением начинает посасывать, облизывая их. Затем Поперечный подставляет один палец к сжимающемуся кольцу мышц и плавно входит в блондина, от чего он издаёт сдавленный стон. Ещё пара движений, и Данила вводит второй палец. Егор сжимает простыни в руках. Тогда Даня вводит третий палец. Блондин, уже не выдерживая, издаёт громкий, на этот раз вовсе не сдержанный стон и ещё сильнее сжимает кулаки, от чего белеют костяшки. Продолжая растягивать парня, Поперечный наклоняется над ним и нежно целует в висок, пытаясь этим расслабить парня. Получается не очень, но через время тот всё же поддаётся и начинает сам насаживаться. Тогда, поняв, что Егор готов, Данила вынимает пальцы и подставляет член, начиная медленно входить в парня. Булаткин начинает тихо постанывать, это заставляет Поперечного просить его не сдерживаться. Егор покоряется, и вот уже его голос раздаётся в полную силу, наполняя пространство вокруг. Пара толчков и Даня кончает, еле успевая вытащить член из блондина. Тот выдыхает, но всё ещё продолжает стонать, стараясь тем самым дать понять, что тоже хочет получить желаемое. Тогда Данила кладёт руку на возбуждённый и уже пульсирующий орган Егора, от чего тот рвано выдыхает. Не заставляя блондина мучатся, парень делает несколько движений, и Егор кончает, изливаясь в руку Поперечного и бессильно падая на кровать. Даня падает рядом с ним. Сил совсем нет, поэтому два разгорячённых и мокрых тела бездвижно лежат на кровати, пытаясь перевести дыхание. Но ведь дальше — больше, не так ли?