***
Столкнулись они много позже собрания, и, честно говоря, Шан Цинхуа не мог с полной уверенностью обозначить это именно словом "столкнулись". После серии стратегических побед, включающих даже согласие Лань Цижэня с тем, что стоит переписать книги ордена, они все вышли из зала в приподнятом настроении. (Где-то на задворках сознания Шан Цинхуа "Самолёт, стреляющий в небо" с ума сходил от мысли, что владельцы одной из величайших библиотек этого мира даже не задумывались о необходимости копий книг. Он припомнил тот катастрофический день своей смерти и захотел попросту крикнуть им: "Не повторяйте ошибок этого предка!") Вскоре после совета они оба решили навестить в лазарете своего сына, который всё ещё оправлялся от последствий происшествия с Водной Бездной. — Знаешь ли, ты вообще-то должен отдыхать, — сухо подметил Шэнь Цинцю, увидев комнату. Клочки бумаги валялись повсюду на полу, а всё ещё полная чернил кисть небрежно лежала на неиспользованной стопке рядом с кроватью Вэй Ина. Лань Ванцзи быстро убирал бумаги из-под неё, когда чернила были готовы сорваться и испортить их. Великое множество талисманов в форме кроликов, птиц, лягушек наполоняло всю комнату и неустанно ползало туда-сюда. Шан Цинхуа заметил, как Вэй Усянь, складывающий ещё одну бумажку, на этот раз в форме рыбки, дёрнулся от звука его голоса и улыбнулся до ушей. — Отец! Папа! — проведя кистью с ци по рыбке, он послал её в направлении своих родителей. — Знаю, знаю, я должен отдыхать, но ко мне пришёл Лань Чжань! Каким бы хозяином я стал, если бы спал в это время? Услышав это, Лань Ванцзи нахмурился. — Я... извиняюсь. Не хотел нарушать отдых Вэй Ина. Бедняжка, он и в самом деле, кажется, сожалел всем сердцем! Но прежде чем Шан Цинхуа успел вмешаться и объяснить беспечное поведение своего ребёнка, Вэй Ин неожиданно взял на себя всю ответственность: — Э? Лань Чжань, о чём это ты? Я бы всё равно не спал, даже если бы ты не пришёл! Я никогда не умел правильно отдыхать, хахахаха. Я рад, что ты зашёл, ладно? Не смей использовать это как оправдание, чтобы не навещать меня! Лань Ванцзи кивнул. Мочки его слегка покраснели, и Шэнь Цинцю пришлось ущипнуть себя, чтобы сдержать рвущийся наружу умилённый писк. Шан Цинхуа всё равно заметил это и закатил глаза. — Ладно, ладно, — проворчал он, — Цинцю, останься здесь и расскажи им обо всём. Я схожу и принесу нам чай. В ордене вроде Гусу Лань такое задание поручили бы слуге, но тени жизни в Цан Цюн не просто преследовали Шан Цинхуа. Его друг шутил, что если бы им повезло узнать друг друга в своём мире, то ему бы никогда не потребовался сантехник, электрик или какой другой мастер, учитывая опыт Шан Цинхуа во всевозможных областях. Но он в свою очередь попросту наслаждался подобным: успокаивающие и незыблемые задания оставались единственным напоминанием о прошлой, второй жизни, о которой он не мог не вспоминать порой. Затерявшись в своих мыслях, он не замечал человека прямо перед собой вплоть до того момента, как они чуть не столкнулись. Он инстинктивно согнулся в поклоне: — Мои извинения, этот отвлёкся, — сказал он искренне, хотя и мог не говорить подобного по статусу. Выпрямившись, он наконец взглянул на свою неслучившуюся жертву. Цзян Фэнмянь всё так же нежно улыбался, но Шан Цинхуа почувствовал, как на затылке у него встали волосы. — Глава ордена Цзян, — снова поклонился он. — Господин Шан, нет надобности в такой вежливости, — ответил Цзян Фэнмянь и всплеснул руками, чтобы удержать его полупоклон, но тут же опустил их по бокам. — Наш недавний разговор оставил нам всем много пищи для ума. Шан Цинхуа машинально сузил глаза на самую малость. — Тем не менее, я всё ещё извиняюсь. Этому стоило быть осторожнее. Я думал, что в такое время коридоры будут пусты. Все уже разошлись по комнатам и наслаждаются отдыхом, — намекнул Шан Цинхуа, — почему Вы не в своих аппартаментах, глава ордена? Цзян Фэнмянь слишком хорошо понимал оставшиеся неозвученными слова. — Ах, я и вправду хотел отдохнуть. Но как я мог расслабиться после такого волнения? Поэтому я и направился навестить ребёнка. Его сын обучался в Облачных глубинах, и понятно было, что никто не мог помешать ему, как и в случае с Шан Цинхуа и Шэнь Цинцю. Но тем не менее... Цзян Фэнмянь не упомянул, какого именно ребенка он собирался навестить. Шан Цинхуа взглянул на почти невидимую дрожь его рук, на появившиеся от стресса морщинки вокруг глаз, и понял, что уже знал имя этого ребёнка, даже не услышав его из уст главы ордена. Он неспеша осмотрел человека прямо перед собой. Сразу после того, как "Основатель тёмного пути" закончился, на всех посвящённых ему форумах разгорелись ожесточенные споры о том, кто же на самом деле виноват во всех трагедиях книги? "Вэнь Жохань", — настаивали первые, и их тут же пожирало море фанатов этого персонажа. "Вэнь Чао", — говорили вторые, и люди жаловались, что тем самым ему уделяют слишком много внимания. "Цзинь Гуаншань", — предлагали третьи и получали кучу яростного согласия. "Цзинь Гуанъяо", — говорили четвёртые и ещё больше людей соглашались с ними. Шэнь Цинцю недавно поведал ему, что настолько разочаровался в этих спорах, что написал: "Система классов, отчуждающая все низшие социальные группы", и моментально получил пожизненный бан на сервере за такой занудный ответ. Раздумывая над этим теперь, он понял, что всё было не так из-за самой формулировки этого обсуждения. Произошедшее в книге было не одной огромной трагедией, а наслоившимися друг на друга маленькими: закон Мёрфи хватал в свои лапы жертв безо всякого разбора. Этот несчастный человек... был ли он жертвой? Был ли он виновником той семейной трагедии, которая была жива ещё долго после его смерти? Шан Цинхуа понимал, что это мало что значило в тот самый момент, когда они переписывали всю историю под себя, а этот человек становился уже третьестепенным персонажем. Но всё же… Глава пика Шан Цинхуа взглянул на главу ордена Цзян и улыбнулся, счастливо прикрыв глаза. — Глава ордена Цзян, — сказал он, — боюсь, Ваш сын находится на другом конце Облачных Глубин. Невысказанные слова всё равно явно прозвучали в воздухе: "Так что перестаньте пытаться присвоить нашего".Глава 17. Советы Шан Цинхуа по воспитанию для полных чайников
7 марта 2020 г. в 16:53
Шан Цинхуа ни капли не пытался скрыть своё злобное удовлетворение от происходящего вокруг.
Право слово, эти ублюдки из Вэнь, следующие по пятам и раз за разом мешающие исследованиям, порядком раздражали! Он даже не мог сосчитать, сколько раз братцу-Огурцу приходилось удерживать его от похода войной на целый орден и от превращения его шпионов в кровавую пасту и обратно. Подобное преследование и вмешательство в жизнь — во время погони за знаниями! — какое же большее оскорбление можно нанести двум учёным?!
Их вышеупомянутый поиск знаний и так был нелёгок: труды о демоническом совершенствовании чаще всего были неимоверно запутаны, чтобы помешать кому-либо ещё последовать этому пути. Чёрт возьми, не было даже известно, будут ли они вообще полезны, раз до старейшины Илин никто на этом пути не преуспел. Надоедливые мухи, жужжащие прямо над ушами, стали малейшей искоркой, которая в свою очередь превратила разожжённый ранее огонь в ебучий взрыв.
— Я думаю, — сказал Шэнь Цинцю, — что нет ничего плохого в активных действиях для того, чтобы наебать Вэнь.
Шан Цинхуа ответил:
— А я думаю, что полностью с тобой согласен.
Если честно, в этот момент времени они практически ничего не могли сделать. Предложенная ордену Не конференция, новости о которой главы орденов передавали друг другу из уст в уста, была лишь наилучшим способом смягчить ущерб.
— По правде говоря, орден Вэнь ни разу прямо не нападал на наши территории. Но я рискну предположить, что в ближайшие годы подобное не будет слишком уж противоречить их составленному образу в умах людей. Судя по этим мелким оскорблениям, со временем они становятся только бесстыднее и наглее, — пояснил Шан Цинхуа.
Шэнь Цинцю поднялся на ноги и сказал:
— Именно поэтому мы должны действовать сейчас, пока ещё есть время, — подчеркнул он. — Прежде чем станет слишком поздно предпринимать какие-либо усилия против них.
Цзян Фэнмянь нахмурился и наклонился вперёд.
— Я понимаю ваше недовольство, господин Шэнь, господин Шан, — заговорил он, — но это... это довольно-таки весомое обвинение ордена Вэнь. Как вы и сказали, до сих пор они открыто не выражали агрессию. Как мы сможем объяснить свою сплочённость против них в подобных обстоятельствах?
— Это будет не общая сплочённость против них, а простая самозащита, — убедительно ответил Шан Цинхуа. — Усиление защиты на границах, защита важного наследия своего ордена — в этом нельзя обвинить никого!
Лань Цижэнь задумчиво погладил бороду.
— Если орден Вэнь действительно собирается установить на всех землях свою тиранию, подобные действия они могут истолковать как восстание, советник Шан.
Невероятно разочарованный Шан Цинхуа распахнул рот (серьёзно, собрание шло уже несколько часов, и ему хотелось только пойти и поесть, мать вашу; это было даже ещё хуже, чем ожидание конца артблока, когда можно будет снова написать пару порно-глав), но Шэнь Цинцю легко положил руку на его локоть и нежно сжал, не дав вымолвить и слова.
Они провели вместе достаточно времени, чтобы Шан Цинхуа моментально понял, что это означает.
Не заводись. Дай мне разобраться с этим.
— Господин Лань, — заговорил Шэнь Цинцю неожиданно торжественным голосом, — Вы не думаете, что для подобных переживаний уже слишком поздно?
Лань Цижэнь вопросительно приподнял бровь.
— Что Вы имеете в виду?
Шэнь Цинцю говорил спокойно, да и к тому же стоял неподвижно и собрано. Лань Цижэнь задался вопросом, как эти двое смогли породить тот самый ураган, который носился по его залам, намереваясь разнести весь дом до основания ещё до конца сезона.
— Происшествие с Водной Бездной случилось всего пару дней назад, — ответил его спутник, — и какой бы ущерб он не нанёс Гусу Лань и его ученикам, на жителей Цайи он несомненно повлиял намного сильнее.
Он ненадолго замолк, позволив всем в комнате осознать только что изложенные факты.
— Вы и правда думаете, что Вэнь на этом остановятся? — предыдущее спокойствие в его голосе обернулось холодом. Шэнь Цинцю тут же продолжил, куя железо ещё горячим. — Сколько ещё тварей они загонят на наши территории, прежде чем неизбежно проявят агрессию открыто? Сколько ещё "маленьких" проявлений наглости мы им позволим? Сколько ещё жертв мы, уважаемые совершенствующиеся, призванные защищать людей, допустим прямо на наших глазах?
Несмотря на то, что Шэнь Цинцю же сказал Шан Цинхуа успокоиться, он не на шутку разозлился сам. Если говорить начистоту, то орден Цан Цюн не был так самоуверен, когда дело касалось жизней простых людей.
Шан Цинхуа с интересом смотрел на своего друга, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу смех. Даже если Шэнь Цинцю не говорил и слова, он всё равно ясно представлял мысли прошлого лорда пика Цин Цзин.
Лань Цижэнь, Цзян Фэнмянь, Не Минцзюэ — пятьдесят кругов вокруг горы, живо!
(Можно вытащить няню из садика, но, видимо, нельзя вытащить садик из няни. От старых привычек трудно избавиться, и даже если Шан Цинхуа и знал, что отношение к главам орденов, на союз с которыми они все так надеялись, как к невоспитанным ученикам не сулит ничего хорошего, он не мог не пожелать ещё большего накала ситуации вплоть до того, пока его компаньон не взорвётся и лорд пика Шэнь Цинцю не станет вновь главным страхом целой горы.)
Не Минцзюэ тяжело и нетерпеливо вздохнул.
— Прошлые советы господина Шэнь и господина Шан принесли нам только пользу, — заговорил он, — орден Не не видит причин игнорировать их мудрость сейчас.
Он наклонил голову в их направлении.
— Мы начнём создавать защитные массивы в удалённых городах, — он выпрямился, губы его дёрнулись вверх. — В конце концов, не у всех нас есть под рукой Вэй Усянь, способный сделать невозможное возможным и разорвать на части неубиваемое существо.
Шэнь Цинцю, взволнованный речью главы Не, облегчённо засиял, что тут же шокировало Лань Цижэня.
В любое другое время Шан Цинхуа с удовольствием посмотрел бы на то, что с любовью называл про себя "передвижной цирк совершенствующихся", который моментально появлялся, стоило только Шэнь Цинцю проявить хоть каплю положительных эмоций на своём лице, или сделал бы пару заметок для будущих написаний. Но в данный момент всё его внимание было сосредоточено на чём-то другом.
Они начали обсуждать карты и измерения, но Шан Цинхуа никак не мог выгнать из головы вид Цзян Фэнмяня, распахнувшего глаза после того, как они упомянули имя Вэй Ина.