Солгу ли я тебе?

      Стив едва видит Тони после того, как обнаружил его в мастерской на грани потери сознания. Каждый раз, когда он спускается в мастерскую, Тони там нет; со спортзалом — та же история; да что там, он даже на киновечера не приходит. Тони однозначно избегает Стива — и это поистине разбивает сердце.       В конце концов Стив бросает все попытки отследить немыслимо меняющийся режим дня Тони и начинает сдерживаться: всё-таки с тех пор, как он получил этаж Башни в личное пользование, подниматься в пентхаус Тони у него больше нет поводов, — так что он коротает время тренируясь, помогая Сэму в Совете по делам ветеранов и пытаясь не думать о Тони.       Сказать, что этот человек обескураживает его, — не сказать ничего. В один момент Тони кажется высокомерной, невообразимо эгоистичной скотиной, а уже в следующий становится добрым, великодушным и столь же уязвимым, сколь и другие люди, — если не больше. Он очень многим напоминает Стиву Говарда, особенно когда рассказывает с горящими глазами о своих текущих проектах, но в остальном — например, как тогда, в ту ночь откровений, — Тони настолько… настолько Тони. Хотя со стороны Стива и странно говорить так, учитывая, что они знакомы лишь несколько недель. Это, однако, не мешает Стиву называть Тони своим ближайшим другом из двадцать первого века. Пусть Тони и избегает его уже неделю кряду, что действительно больно.       Однажды ночью Стиву снится лёд, снится, как он сам цепляется за стенку вагона; снится, как самолёт падает — и лучший друг тоже падает, и Стив не успевает его поймать. То же самое ему уже снилось и раньше — но на этот раз есть существенное отличие. На этот раз падает не Баки с поезда, а Тони из портала, и поймать его некому; Тони падает, и падает, и падает — слишком быстро, — и Стив ничего не может сделать, потому что его тело промёрзло до костей, лёд сковывает его горло, подавляя пытающийся вырваться отчаянный крик, а Тони всё падает и падает…       Стив резко просыпается, задыхаясь, подскакивает на месте. И не сразу понимает, где он находится, почему сквозь щель между штор проникает свет и почему в комнате так тепло.       Ему нужен воздух.       Ему нужны боксёрские груши, чтобы выбивать из них пыль до тех пор, пока на костяшках кровь не выступит, — и даже дольше.       Ему нужен Тони.       Однако последнюю мысль Стив усилием воли выталкивает из головы — потому что он не намерен навязываться. Он Капитан Америка. Капитан Америка не может быть жалким прилипалой.       Третья груша пролетает через весь спортзал; её содержимое высыпается через появившуюся из-за ударов прореху. И не успевает Стив повесить следующую и продолжить, как открывается дверь, и он оборачивается на звук.       — Приветик, Кэп. Тяжёлая ночь?       Стив выдыхает, когда видит Тони, — как будто первый раз с тех пор, как тот начал его игнорировать.       — Да, есть немного, — отзывается он, подхватывая очередную грушу, чтобы закрепить её.       Тони идёт по направлению к нему, и Стив замечает, что тот одет в пижаму и что его волосы взъерошены — как бывает постоянно, когда Тони бьётся (чаще всего — всю ночь) над очередной сложной задачей и в процессе трогает руками всё, до чего только может дотянуться. Плюс ко всему на нём очки для чтения, которые делают его ещё привлекательнее, чем он есть, — раз примерно в десять. Хотя на это Стив и не обращает внимания. Вовсе нет.       — Как насчёт того, чтобы ты всё-таки отвлекся от избиения беззащитных боксёрских груш и мы с тобой сходили выпить? — предлагает Тони. — Главным образом — потому что каждый раз, когда тебя заносит, что, кстати, довольно часто бывает, мне приходится покупать новые груши, но ещё и потому что ты тут торчишь уже битый час, с двух ночи вроде как, и я немного волнуюсь, всё ли с тобой в порядке.       Реальность наваливается на Стива резко и неожиданно.       — Чёрт… я разбудил тебя? Тони, мне жаль, прости.       Тони отмахивается, зевая:       — Не разбудил. Я не спал — так, хренью страдал в телефоне. Собирался лечь, но ДЖАРВИС отправил меня сюда. Мне несложно вернуть тебе долг, так что всё нормально.       Стив застывает. «Вернуть долг». Выходит, на самом деле Тони вовсе за него не волнуется.       — Что ж, спасибо за предложение, но мне и здесь хорошо, — холодно отвечает Стив, намереваясь продолжить своё занятие и заглушить мысли звуками ударов по коже — или по пластику, из чего там эти груши делают?       Внезапно Тони оказывается рядом, прямо между ним и грушей, и это бесит — потому что теперь выбора не остаётся, теперь ему так или иначе придётся выслушать, что Тони считает нужным ему сказать.       — Не надо так, Кэп, — произносит Тони. — Нам не обязательно разговаривать — просто пойдём со мной. Отсюда так и прёт негативной энергетикой, и… стой, это что, кровь?!       Стив опускает взгляд на костяшки и равнодушно пожимает плечами:       — Скоро заживёт.       Но Тони продолжает смотреть на него со смесью ужаса и печали — и у Стива сердце падает.       — Значит так. Ты идёшь со мной. Никаких «но», — командует Тони, разворачивается и выходит из спортзала. Стив послушно следует за ним.       В тишине они поднимаются наверх, на кухню. Тони усаживает Стива за стол — и возвращается через какое-то время с двумя кружками в руках.       — Я почти уверен, что напортачил в этом твоём рецепте века, — мягко говорит он и тычет одной из кружек в Стива, — но это ведь всё равно считается, да?       Тони прав: он конкретно переборщил с корицей и добавил слишком мало молока, но Стив всё равно по-настоящему признателен ему уже за само старание.       — Тони, спасибо. Ты вовсе не… — Стив прочищает горло, пытаясь подобрать слова. — Это интересная версия рецепта, — наконец находится он.       — Да брось, Кэп, ужасно же вышло, — смеётся Тони. И тут же серьёзнеет: — Так вот. Насчёт этого, — он указывает на сбитые до крови костяшки Стива (которые, впрочем, и в самом деле уже начали заживать). — Я прикажу ДЖАРВИСу следить за тобой, когда ты тренируешься, и если он сочтёт, что ты нарочно причиняешь себе боль, то предложит тебе остановиться. Послушаешь ты его или нет — зависит только от тебя, но тем не менее. Также я ограничу время твоих ночных тренировок до полутора часов. И когда они истекут, ДЖАРВИС посоветует тебе поискать другой способ снять стресс. Это как, приемлемо для тебя?       Стива тянет сказать, что всё с ним в порядке, что не нужна ему помощь, потому что он с самого детства знает, каково это — обременять своими проблемами других, а снова чувствовать себя беспомощным он не желает. Но он также осознаёт, что снова и снова доводить себя до сбитых костяшек — не слишком-то здоровый способ выпустить пар; осознаёт, что он выжат как лимон и слишком устал, чтобы спорить с Тони, — так что он кивает.       Тони облегчённо улыбается.       — Слушай, я знаю, что это прозвучит банально, но это для твоего же блага. Сначала, когда ты сказал, что тренируешься, чтобы совладать с собой, я подумал: ого, кажется, такой механизм преодоления куда здоровее моих! — но после того, как я увидел, как именно ты тренируешься… — Тони сглатывает. — Кэп, я знаю, ты неглупый парень. Уверен, ты и сам отдаёшь себе отчёт в том, что членовредительство — это хреново. Тебе, наверное, кажется, что сейчас ты ничего ужасного не делаешь, но так ты можешь докатиться и до чего похуже. — Он дотрагивается до предплечья Стива; рука Тони подрагивает, глаза блестят в темноте. — А уж что такое «похуже», я отлично знаю, и поверь на слово — оно тебе совершенно не надо.       — Извини, — тихо говорит Стив на рваном выдохе.       Да уж, извиняться и в самом деле есть за что. За то, что Тони вместо того, чтобы лечь спать, вытаскивал его из тренажёрного зала. За то, что Стив напомнил Тони, сколько тот когда-то перенёс (и о чём, очевидно, не знают ни команда, ни Стив в частности), — за то, что он заставил Тони снова мысленно переживать то самое «похуже».       — Не извиняйся, Кэп, — Тони качает головой. — Не нужно. А нужно знаешь что? Чтобы всё это отболело. Я буду рядом, если хочешь, — помогу чем смогу. Заодно, может, и с собственными загонами справлюсь. И у двух психов с ПТСР появится своя собственная маленькая группа поддержки. Согласен?       Стив смеётся и из вежливости делает глоток заботливо приготовленной Тони концентрированной корицы.       — Согласен.       Тони улыбается ему, и некоторое время они сидят молча. В окно сквозь серые облака начинает пробиваться, растворяясь в ночной тьме, солнечный свет — легко-легко, слабой линией. Стив задаётся вопросом, не испортится ли погода позже.       — Ну ладно. Хочешь поделиться, что же так сильно выбило тебя из колеи? — спрашивает Тони.       Стив знает, что это было бы правильно. Разделённая проблема уменьшается вдвое — именно так он и говорил Тони когда-то, — однако провоцировать воспоминания не хочется. И к тому же не стоит забывать, что Тони был значительной фигурой в его кошмарах, и сообщать ему об этом Стив совершенно не желает.       — Пожалуй, нет, — тихо отвечает он.       Тони понимающе кивает:       — Как скажешь. — И переводит тему, за что Стив безмерно ему благодарен: — Как вообще у тебя день вчера прошёл? Ты был в Совете по делам ветеранов, верно?       — Да, помогал Сэму с его группами поддержки.       Он рассказывает Тони, что вообще происходит на сеансах, как всё это излечивает и самого Стива тоже (хотя он никогда не признается в этом членам группы или даже Сэму), как по просьбе Сэма он организовывал распродажу выпечки, вырученные средства от которой пойдут на помощь оставшимся без дома ветеранам.       — Может, было бы и неплохо, если бы ты признался остальным, что терапия тебе помогает, — предлагает Тони. — Это бы показало им, что они не должны стыдиться своего ПТСР, раз оно может быть даже у супергероев. Это бы показало тебя простым человеком. Да чёрт возьми, это бы в принципе помогло всем, у кого есть психические расстройства. Ну типа: «Смотрите, у Капитана Америки ПТСР, и он лечится. Может, мне тоже стоит?»       — Ты и правда думаешь, что это поможет другим? — спрашивает Стив.       Ведь разве не в этом его цель? Разве не для того, чтобы помогать другим, он и стал Капитаном Америкой?       — Ну конечно. Хотя я прекрасно пойму, если ты решишь сохранить всё в секрете. Мне кажется, что если бы о своих проблемах решился рассказать я, то люди подумали бы не о том, что за моей симпатичной мордашкой, оказывается, что-то скрывается, а о том, что это всё ради пиара, да и вообще я просто выпендриваюсь.       Стив хочет ответить, что всё было бы не так, — но слова не идут. Всё-таки он понимает, что из себя представляет пресса: там те ещё любители покопаться в грязном белье знаменитостей.       — Так что, Кэп, — Тони откидывается на стуле, — какие у тебя планы на завтра? То есть технически уже на сегодня?       — Вообще я собирался провести весь день в спортзале, но на сегодня, пожалуй, достаточно. — Тони одобрительно кивает. — Может, пойду на крышу, сделаю парочку набросков.       — Ты художник? — изумлённо восклицает Тони и подаётся поближе к Стиву. — Чёрт возьми, почему я не знал? Можно мне увидеть твои работы?       — Ну, я особо не распространяюсь об этом. — Как же хорошо, что ещё темно. В темноте Тони не увидит, как у Стива горят щёки. — Эта тема почти никогда не всплывает в разговорах. Да и практики у меня маловато. Я немногое могу показать, да и то — не слишком высокого качества.       — И всё же я хотел бы взглянуть на это немногое, — возражает Тони. — Если нарисуешь как-нибудь небо, я вставлю рисунок в рамку и повешу где-нибудь. В мастерской, может. Роботам понравится. — Он понижает голос: — Мне кажется, они по тебе скучают.       Стив смеётся:       — Ну, тогда мне придётся заходить к ним почаще, других вариантов нет. — В этой фразе — скрытый вопрос. Если Тони против, он может возразить. Однако что-то Стиву подсказывает, что по нему скучали не только роботы.       — Что ж, уверен, они будут счастливы, — усмехается Тони.       За окном ощутимо светает. Тони зевает, и это как будто приводит Стива в чувство.       — Вот чёрт. Ты ведь вообще не спал сегодня, да?       Тони равнодушно пожимает плечами:       — Мне и дольше доводилось обходиться без сна. — Стив хмуро смотрит на него, и Тони, поймав его взгляд, спешно добавляет: — Но, знаешь… бессонные ночи всё-таки — не слишком здоровое времяпрепровождение, так что пойду-ка я и в самом деле чуток покемарю. Вот видишь, мы уже с тобой излечиваем друг друга. Так и психованными быть вмиг перестанем! — Он встаёт с места — хотелось бы верить, чтобы пойти в сторону своей спальни.       Стив помимо воли закатывает глаза с чувством затаённой нежности.       — Приятных сновидений, Тони, — откликается он.       Тот в ответ подмигивает и едва не врезается в дверной косяк. Стив фыркает; Тони гневно зыркает на него, прежде чем удалиться.       Стив и сам вскоре встаёт, спускается к себе, чтобы взять альбом для рисования и карандаши, и даже не пытается стереть с лица дурацкую улыбку.