Любовь на доверии

Зал Совета хранил мрачную тишину, предшествующую важному событию. Все двенадцать его членов уже собрались и сидели на местах, ожидая прихода основного рассматриваемого лица. Свидетели тоже были на месте и стоя в коридоре, ждали возможности быть вызванными и рассказать обо всем, что думают об этом человеке и что пережили из-за него. Тут было много людей, и среди них можно было увидеть Энакина и Асоку, стоявших возле окна. Скайуокер крепко держал её за руку и следил за каждым шагом, опасаясь как бы она не почувствовала себя нехорошо вследствие сильного душевного волнения. Люк и Лея находились возле них, не покидая поле зрения обоих родителей, Эзра так же находился с ними рядом, считая, что должен быть с друзьями в такой ответственный момент. Тут же был и его дядя, который находился сейчас в другом конце коридора и мысленно проговаривал свои показания. Как истинный работник полиции, Витор Бриджер считал, что и в качестве свидетеля он должен выглядеть на все сто, не отступая от правил. Мужчина настолько увлёкся проработкой выступления, что не заметил, как к нему неслышно подобралась невысокая фигурка в дорогой меховой накидке и в тёмных очках, украшенных драгоценными камнями. Ей пришлось дотронутся до его плеча, чтобы он наконец-то заметил внимание к себе и, повернувшись, не смог скрыть удивления: — Джена? Что ты тут делаешь? Насколько я знаю, тебя на суд никто не вызывал. Женщина в ответ повернулась к нему и сдвинув на лоб свои модные очки, сказала без тени сомнений в своей правоте: — А мне не нужно приглашение для того, чтобы поддержать своего мужа в трудный момент, тем более, если этого не сделала та, кто, по-твоему должна была бы. — Поверь, мне это не требуется, я прекрасно справлюсь и сам, — спокойно, но твёрдо ответил Витор, не позволяя Джене подойти к себе ближе дозволенного — А что касается Солы, то ей самой не следует быть здесь, чтобы не волноваться. — Тем более, когда есть о чем — скептически хмыкнула Джена — Ведь, насколько мне известно, у неё были отношения с тем, кого сейчас будут опрашивать, и длились они пять лет, такая любовь не исчезает быстро... — Не исчезает, — согласился с ней Витор — Просто со временем меняет направленность, переходя в другое понятие, очень похожее, имя которому Боль. Ловко же ввернулся, в этом ему не откажешь, Джена даже не смогла придумать достойного ответа, всё, на что её хватало, это снова напомнить о чувстве вины, что всегда было не лишне: — Лучше бы ты о дочери своей так переживал, а то уж очень легко ты смирился с тем, что я запретила тебе её видеть. Но и Витор оказался не лыком шит, не зря столько лет в полиции работал. — Не смирился — сказал он, не изменившись в лице — И потому я даже рад, что ты здесь. Вот заявление, в нем говорится о том, что ты препятствуешь моему общению с дочерью, давай сейчас же и решим этот вопрос. Джена уже совсем растерялась. К подобному она явно была не готова, желая в своих стремлениях вернуть мужа явно не этого. Суд и заявления всегда плохо отражаются на репутации, тем более, если ты владелец успешного заведения, которое посещает большое количество народа, среди которого есть и весьма влиятельные личности. А значит нужно срочно спасать ситуацию, не доводя её до крайностей. — Хорошо, прости меня, я погорячилась — произнесла женщина немного мягче — Давай поговорим об этом после суда, я уверена, мы сможем найти компромисс, мы же с тобой взрослые люди и должны уметь решать проблемы цивилизованно. Витор счёл этот довод здравым и кивнул жене, что слушание уже начинается и неплохо бы присоединится к остальным свидетелям. Чувствуя, что его вызовут одним из первых, Витор пристроился в начало, прямо за Энакином и Асокой. Тем временем в зал уже вводили основного виновника сегодняшнего схода. Альгон Тано, сильно похудевший и подурневший, входил туда в обществе двоих джедаев-стражей. Он шёл, низко опустив голову, опасаясь встречаться взглядом с другими, явно зная, что не прочтёт в них ничего, кроме осуждения, хотя и понимал, что оно заслужено. Все эти последние полгода, что мужчина провёл на переобучении, Альгон каждый день размышлял о том, как так вышло, что он, в общем-то неглупый и не злой довёл свою жизнь до такого состояния. Думал много, пока не пришёл к выводу, что толкнул его к этому всему элементарный недостаток любви и внимания от тех, от кого он хотел их добиться и неумение принять их от того, кто давал ему их. А ведь ещё Магистр Йода сказал всей его группе юнлингов, что нужно уметь с радостью принимать всё то, что даёт нам жизнь, и лишь только в этом случае она даст нам больше. Альгон же забывал об этом, стремясь урвать всё, что казалось ему доступным и привлекательным, и в результате сам сделался привлекателен...для Темного Лорда Ситхов, которого всегда окружали подобные люди, он использовал их для определённых целей, чтобы их руками обстряпывать свои жуткие дела. И он вселился в тело юного Альгона, завладев его разумом, постепенно превращая того в безжалостное чудовище, имевшее единственной целью служение своим идеалам и жажда наживы, и власти, большей и неограниченной. И путь к ней был усыпан совсем даже не розами, а трупами, причём, тех, кто даже не стоял на пути, а просто был рядом с препятствиями. Ничего не жалел ситх ради грядущего господства. Даже близких друзей и родных. И насколько же горьким явилось осознание, пришедшее в душу, никого не спросив. Неожиданно и в один момент, когда Альгон, в порыве ситского безумия, едва не убил свою сестру, которую воспитывал с раннего детства и очень любил. И теперь ничего этого было не вернуть, ни прежних отношений, ни времени, когда этого всего ещё не случилось. Осталось лишь попытаться своими поступками доказать Асоке, что он достоин быть в её жизни, что больше ей нечего его бояться. Не факт, что это получится, но и поделом. Так ему, ситскому присоску и надо. Его ввели в Зал и поставив на середину, точно в мозаичный круг на полу, так, чтобы видели все двенадцать Магистров. — Заседание открыто, подняться всех прошу я! — громко объявил Магистр Йода, вставая, вслед за ним встали и другие одиннадцать. — Вопросом сегодняшнего Совета является благонадёжность мистера Альгона Тано, успешность пройденного переобучения и возможность его стать достойным членом общества — взял слово Магистр Винду. Он выступал со стороны обвинения, защиту осуществляла Эйла Секура. Йода же был за третейского судью. Далее пришло время первого свидетеля, точнее сказать, потерпевшего, им стала, конечно же, Асока. Ей предстояло рассказать всё о жизни с братом, делая упор на тот период, когда у него начались странности. Тогруте было непросто вспомнить всё это, переживая заново все ужасы, но она справилась и голос её почти не дрожал. — Альгон сказал мне, чтобы я приняла должность преподавателя Искусства владения мечом, зная о том, что в этом случае встреча с Энакином станет наиболее вероятной. Ему было нужно тогда, чтобы мы увиделись. Именно тогда, когда со смерти Падме прошло достаточно времени, чтобы он немного пришёл в себя и был готов к новой любви. А до этого он, по наущению Сидиуса, устранил Падме. Альгон знал, как я любила Энакина и решил помочь мне быть с ним таким способом. На самом деле, он помогал самому себе, чтобы через меня, когда я внедюсь в школу и воссоединюсь с Энакином, завладеть ею и установить в Становлении свои порядки. И это получилось, почти... Асока притормозила, переводя дыхание и сглатывая ком в горле, ведь эта часть истории была самой тяжёлой, да и последующая тоже будет не лучше. — То есть, если я правильно тебя поняла, все его ужасные деяния начались с того момента, как в Альгона вселился Сидиус? — поинтересовалась Секура, вписывая что-то в протокол — До этого же ничего подобного не происходило? — Всё так — вынуждена была признать Асока — Нет, брат и прежде бывал вспыльчив, несдержан, мог ругаться, кричать, но никогда не совершал ничего откровенно злого и подлого. Эйла кивнула, сделав определенные выводы и не заставив Асоку повторять подробности похищения детей, отправила её на место, вызвав вместо неё Энакина. У того нервы покрепче, и он смог повторить всё более объективно. И успев допросить Витора, Магистры решили на сегодня закончить заседание. Но, что же будет дальше?