Цинхэ. Нечистая Юдоль.
Здесь Вэй Гаоцунь чувствовала себя, как дома, благодаря одному человеку. Как ни странно, не Не Минцзюэ. Её маленьким светом в этом достаточно мрачном, но всё же приятном месте был Хуайсан. Младший брат Чифэнь-цзюня оказался на пару лет старше Вэй Ина, то есть ему уже было одиннадцать, и теперь к нему нужно обращаться по имени в быту. К слову, в той прошлой жизни, где Юэ читала новеллу, она всё время задавалась вопросом: а какие первые имена у братьев Не? Тайна за семью печатями — была. Но в этой жизни она узнала их ещё во время первого пребывания в ордене Цинхэ Не. Как ни странно, всё было довольно просто. Если уж говорить совсем буквально, то старшего сына покойный почти что батюшка назвал «шепотом горы», то есть Не Шань, а младшего «шёпотом ветра», то есть Не Фэн. Да, имена в быту подходят им куда лучше, а ещё звучат круче. Хотя… Гаоцунь нравятся и первые. Она даже поначалу взяла пример с Вэй Усяня, который здесь ещё не успел много натворить в силу возраста. Короче говоря, она дразнила Не Минцзюэ, проверяя его уровень терпения. Ну, в новелле его легко было довести. Однако оказалось, что по юности он довольно спокойный человек. И если ему периодически играть мелодии Очищения Сердца или Гармонии, и всего того, что рекомендуют в Гусу Лань, то он вполне может сохранить нынешнюю уравновешенность. Вэй Гаоцунь часто думала об этом. И, как бы ни сложилась их дальнейшая жизнь, юная заклинательница хотела уберечь Чифэнь-цзюня от искажения Ци. Кстати, да, молодой глава ордена уже получил свой титул, как ни странно. И весьма иронично, что его ему дал Вэнь Жохань. Три раза «ха»! И как Безночный Город ещё стоит? Поскольку Нечистая Юдоль располагалась среди гор, то есть начиналась у подножия, а уходила дальше вглубь, то перед ней было одно редколесье. Здесь часто дули сильные ветра. И они не позволяли оставаться на открытом пространстве надолго. По сравнению с этим, Юньмэн казался волшебной страной. По крайней мере по тому, что сама Пристань Лотоса располагалась на открытой местности, а горы, хоть и окружали их, находились слишком далеко. Ветра тоже могли быть сильными, но не свирепыми. Хочешь — не хочешь, а в местные одежды переоденешься. И, само собой, госпожа Не Кикё приготовила для неё женское ханьфу тёмно-зелёных цветов с золотыми вставками. А нет, ещё есть и фиолетовые. Как бы такой намёк, что ты, девонька, ни то ни сё. Юная заклинательница нервно облизала губы. Нянын помогла ей переодеться. Волосы пришлось заплести, как подобает незамужней деве. Волосы распущены, и только часть с висков заплетены в косички, которые закреплены на затылке. Просто, но со вкусом — хах! Даже шпилек красивых оставили. Неужели госпожа Не действительно рассчитывает изменить привычки будущей невестки? А ещё когда-то Вэй Юэ была удивлена: имя вдовствующей госпожи пришло из-за Восточного моря, из страны Ва (Япония). Оно так понравилось её отцу, что тот назвал им свою новорождённую дочь. Да, торговцы из Ва творили с местной аристократией чудеса. Госпожа «Колокольчик», что собственно и означало её имя, только без обозначения «китайский», потому что их родина таковой не называлась, была… не по душе Гаоцунь. Юная заклинательница понимала, что женщина довольно безобидная, но от этого не менее настойчивая и раздражающая, а потому держала себя в руках, как могла. Ибо не так уж добр был к ней Не Минцзюэ, что бы мадам Юй ни думала. Нет, добр, но «сыновья почтительность» — чтоб ты в гробу перевернулся, Конфуций! — требовала вставать на защиту «матери», которая, по секрету говоря, приходилась младшей сестрой его матери. И раз на то пошло, то и Не И, Жоси которая, была его двоюродной сестрой. А на данный момент имела неустойчивое положение молодой госпожи Нечистой Юдоли. Да, жить в Юньмэн Цзян определённо проще. Затем, как бы помощница ни отпиралась, Гаоцунь помогла сменить ханьфу Нянын. После они хотели направиться к Не Минцзюэ: Юэ всегда первым делом шла к нему, а не к госпоже «Колокольчику». Но дорогу им преградил Не Хуайсан. Он выскочил из-за угла, встал, расставив руки в стороны, и нахмурился. «Моя булочка с корицей! Ками-сама, какой шота!» — взывала частичка души. Гаоцунь улыбнулась и раскрыла руки для объятий. — Хуайсан! — и мальчишка сменил гнев на милость, кинувшись в объятий. На руки лезть не стал; наверное, велели прекратить ребячество, типа взрослый. Вот не дают мальчишкам вдоволь насладиться детством, а потом выходит, мг… суп с котом. — Молодой господин, ну, как вы себя ведёте? — как уже говорилось ранее, Нянын изначально была адептом Цинхэ Не. И да, она рассчитывала вернуться в отчий дом. И, поскольку уже имела дело с Не Хуайсаном, могла его дразнить. Когда рядом не было его матери. — Ничего не знаю, — равнодушно ответил мальчишка, всё ещё крепко обнимая Гаоцунь, — Сестрица, а ты к нам надолго? — и вскинул голову. Его глаза искрились надеждой. Но Вэй Юэ могла только плечами пожать. — Выясним у твоей матушки, А-Фэн, — и провела рукой по его щеке. На самом деле, «незнайка» ластился не хуже А-Ина. И если родному братишке хотелось иметь больше воспоминаний о сестре, чтобы не забыть, как это вышло с родителями, то Хуйасан на деле был довольно жадным, когда это касалось любви. Маленький демон, он знал, что нужно делать, чтобы жить припеваючи. Но иногда доходило-таки до угроз переломать ноги. В таком случае он на некоторое время был ниже травы тише воды. Пока они шли в сад, где обычно обитала вдова Не, Хуайсан не отпускал её руки. Всё рассказывал, какой советник Ли противный и постоянно перечит дагэ, смеялся с того, что никто не может одолеть главнокомандующего Тао, когда тот пьян — и даже старшему брату это удаётся с трудом. Ну, у этого бородатого старика ещё есть порох в пороховницах. Потом он рассказывал о том, что завёл свою коллекцию вееров. И почему Юэ не удивилась? А он, маленький негодник, даже не написал об этом. Да, наследник клана Не писал ей письма. В отличие от Не Минцзюэ. Ну, он не хотел, чтобы в их, с мелкой (удар по девичьей гордости), отношения лезли посторонние. Ну, понятно же, веди они переписку, то за ней бы следили — как минимум — вдова Не и мадам Юй. А им надо? Нет. И в этом Гаоцунь была согласна с женихом. Что же, не так плохо быть за каменной стеной, как кажется. О, надо ведь сообщить, что она познакомилась с Лань Сичэнем при весьма компрометирующих обстоятельствах. Да, и не важно, что им по четырнадцать лет. Крестьянские девчушки уже имеют детей в этом возрасте. И хотя Гаоцунь не заметила чужого присутствия в ту ночь, всё же нельзя такое держать втайне от Чифэнь-цзюня. На всякий случай лучше иметь его поддержу, чем разочарование в ней. К тому же она действительно хотела полюбить Минцзюэ, пусть он и придурок временами. По её мнению, естественно. — О! — они ещё не успели дойти до вдовствующей хозяйки Юдоли, как показалась дорожка из жёлтых роз, что тридцать лет назад привезли из Ва. В памяти Вэй Юэ хранилось и другое название — керрия. Наверное, так назвали бы эти цветы варвары с запада. «Хотя и «варвары» привозят хорошие вещи», — мысль эта была немного насмешливой. Тяжело быть «человеком 21-го века» в «средних веках», хотя сама юная заклинательница не до конца понимала эти обозначения. Но она была другой, и это сложно не заметить самой. Слава небесам, среди заклинательниц в истории имелись личности, похожие на неё. Или правильней сказать, что она похожа на них? — Они цветут ещё прекрасней, по сравнению с весной, — дорожка в конце обратилась в круг, который прятал небольшой столик на пятерых. За ним сидела Не Кикё. Она не была так красива и величественна, как мадам Юй, но достаточно привлекательна. Для хитрой милой женщины. И да, Не Хуайсан пойдёт в неё. Вэй Юэ улыбнулась этой мысли очень вовремя, так как можно адресовать этот жест и госпоже Не. — Вэй Гаоцунь приветствует госпожу, — очередной поклон. — Добро пожаловать, — о, «матушка» пребывала в добром расположении духа. Наверное, и она была довольна цветением роз — хотя для этого рановато. Эксперимент? — Присаживайся, — она указала на место рядом с собой. Вэй Юэ удивилась: не заставит стоять? Могло показаться, что эта женщина уже изводит невесту «сына». Но сама она так не считала. По скромному мнению заклинательницы, госпожа Не, наоборот, не хотела её баловать. Вообще, после смерти мужа её стало кидать из крайности в крайность. Может, каким-то боком она винила Гаоцунь? А потому не могла определиться, как к ней относиться? Вэй сдержала вздох: она может не думать хотя бы пару минут на дню? Иначе она первая падёт от искажения Ци — и всё, конец истории. — Хуайсан, иди, сядь рядом с матушкой, — а, ну, она ещё могла ревновать сына к Юэ. Почему нет? Может, эта его жадность до любви и внимания от матери? Как бы ни было смешно, за два года она довольно-таки хорошо узнала Минцзюэ, что, увы, не относилось к вдове Не и Хуайсану. К тому же известный Гаоцунь статус младшего брата создал первое впечатление ещё до встречи с ребёнком. И так со всеми. Не опираться на эти знания сложно, знаете ли. Правда, чай она не пила. И вряд ли собиралась угощать Гаоцунь. Но та не собиралась обижаться на такие глупости. «И вообще… она чересчур задумчива…» — неужели вдове Не нездоровится?! Напрямую спрашивать не стоит. И тут заклинательницу осенила светлая мысль: надо развеселить госпожу. Поддавшись порыву, Гаоцунь предложила госпоже сыграть. Та посмотрела на неё недоверчиво. Вообще, эта дева помнила кучу игр, одни из которых она видела на видео со съёмок… дорам? Столько странных слов в голове. И никто их не знает, кроме неё. Так почему же они до сих пор не вылетели из её головы? Как оказалось, некоторые из них существовали и здесь. Игры. Вэй Юэ протянула ладонь тыльной стороной, госпожа должна была сделать наоборот. Ну, принцип тот же, что (почему-то более знакомого) у лебедя, летящего по синему небу или плывущего по морю. Но без всяких считалок, просто нужно хлопать ладонь соперника, которая лежит на твоей. Как-то Вэй Юэ объясняла это А-Ину, и тот ничего не понял. Видимо, пояснение простых вещей — не её мастерство, даже хуже — недостаток. Как вообще так можно? Госпожа Не сначала отпиралась, но Гаоцунь улыбнулась ей, напомнила, что в этом ничего такого нет. В конце концов, она в своём доме. Пару ласковых и немного лестных слов — и госпожа «Колокольчик» сдалась. Не Хуайсан в стороне не остался. Он пытался отвлечь то маму, то сестрицу; зависело от того, кто из них «жертва». За ним, почти забытая, Нянын старалась помогать то госпоже, то шимэй. А после они перешли к более взрослому развлечению — составлению стихов. Госпожа начинала, а Юэ должна была продолжить, но в паре с вдовой Не было сложно. Нянын даже не пыталась. Зато Хуайсан проявлял невиданную смекалку — и не казался «незнайкой». За это маленького хитреца заклинательница наказала щекоткой. Пусть он и ловко выворачивался из её рук, она всё равно его догоняла. Хотя женское платье мешало. Госпожа развеселилась, наблюдая за ними, она засмеялась без стеснений. Нянын скромно хихикала, стараясь не мешать сей чудной картине. — Догоню, догоню, догоню!!! — восклицала Вэй Юэ. Ну, подумаешь, мальчишке одиннадцать и ему надо быть на тренировке. Они ведь не каждый день видятся, можно и побеситься чуток. Ну, с госпожой Не договорились. Это был аргумент против Минцзэю. И пусть только попробует пригрозить переломать ноги — получит! Вэй Юэ не постесняется. Ведь, по сравнению со взрослым Цзян Чэном, Чифэнь-цзюнь, правда, может переломать ноги младшего брата. Почему-то в это очень верилось. Может, потому что пару раз и ему ноги ломали? Только вот дорогой жених так и не признался за что, а старые слуги молчали, когда господин смекнул, что это они выдали страшную тайну. — А, помогите, демон, демон! — Хуайсан тоже смеялся. При этом не медлил и секунды. — Демон? — Гаоцунь остановилась. Может, мальчишка на это и рассчитывал. Но он вместо того, чтобы убежать, подбежал к ней сзади. — Да! Великий и ужасный демон луны!!! — Гаоцунь обернулась, потянув руки к нему, но Хуайсану и на этот раз удалось улизнуть. — О да, — заклинательница вошла в раж, — я великий демон луны! Сдавайся! — догнав мальчишку, потому что тот явно устал, но не хотел останавливаться до последнего, Юэ и сама перевела дух. Роза, что не приносит плодов, предстала перед глазами. В голову стукнула очередная «грандиозная» мысль: а может, госпожа Не недолюбливает её, потому что они с Чифэнь-цзюнем до сих пор не женаты? «Реально камень в мой огород?!» — вслух эти слова могли прозвучать только на крестьянском жаргоне. Но они остались при ней, потому как голова ещё работала. Заклинательница опустила Не Хуайсана, то снова ухватился за её руку. Свободную руку девушка приложила к груди. «Нет, я не буду спрашивать — не надейтесь!!!» Можно было вскипеть. Но нельзя. Наказать могут, ведь вдова Не не входит в круг доверия. Она не знает, каков характер Юэ на деле. Не простит. Хотя слухи до неё доходили. И шпионы доносили о чём-то подобном. Но… Гаоцунь оказалась хорошей актрисой. — Добро пожаловать, дева Вэй! — громогласно поприветствовал главнокомандующий Тао. Почему-то этот почтенный старик обожал её, как родную внучку. Хотя и дочери у него не имелось, внучки тоже. Ему вторил советник Ли, и Не Хуайсан закатил глаза. Ну как тут не прыснуть от смеха? С весьма живым выражением лица обернулась в поклоне. — Господин Тао, советник Ли, — конечно, возглавлял их Не Минцзюэ, но Вэй Юэ его не заметила. Да, не заметила, — рада вас видеть, — выпрямилась. И не смотрела в его сторону. Ну, а что? Чужих здесь нет. Все свои, у этих стариков молодой глава на глазах рос — почти что семья. Старик Тао подошёл ближе к ней, улыбаясь. — Вы всё краше и краше, — и так каждую встречу. — А вы всё веселее и веселее, — о том, каким грозным человеком он был, легенды ходят. Но всё больше и больше он прибывает в хорошем настроении. Кажется, собирается уходить в отставку, всё на сына оставит. Тао Тао, кажется, немногим старше Чифэнь-цзюня. Почти что братья. Так почти везде, если задуматься. Ни хорошо, ни плохо — как судьба велит. — Глава… — не важно, что хотел сказать советник Ли, так как Минцзюэ велел молчать одним движением руки. Он уже был раздражён, так как знал, что будет делать Гаоцунь при их встрече. Главнокомандующий подумал, что они как дети малые. — А? — Тао улыбнулся, Гаоцунь вроде как посмотрела на молодого главу. — Хм, мне кажется, здесь кто-то есть, — кажется, у госпожи Не начался нервный тик. — А! Так это же господин-дайте-мне проблем! — на самом деле, Вэй хотела действовать по проверенной схеме. Нужно было довести Минцзюэ, чтобы он выпустил пар, а не копил негативные эмоции, после чего можно было его успокоить. За два года прокатывало всегда. Но так продолжаться не могло, и сейчас, видимо, настал конец. Молодой парень, а он пока ещё парень, уже не юноша, был готов резко высказаться. Но, сжав кулаки, он достаточно равнодушно выдавил привычное: — Не беспокойся об этом, — хотя между бровями появилась складочка, грозящая оставить там морщинку. «Рановато!» — мысленно пыхтела Юэ. Хотя раскраснелась и при людях. Она подошла к нему, схватила за руку, обернулась на старика Тао и советника Ли, мол, будьте недалеко, как и положено, и потянула за собой подальше от людей. Почтенные заклинатели переглянулись: будет весело. О, да, Юэ была достаточно смела. Не Минцзюэ думал, что этому способствует кровь её родителей, те по натуре были неслыханно вольнолюбивы и дерзки в своём мировидении. — Каждый раз одно и то же, — но, видно, сейчас она не злится. По крайней мере, не вспылила, как обычно. Они поднялись на смотровые башни. Старики, как и положено, были поодаль. На достаточном расстоянии, чтобы видеть, но не слышать. Она опустила руки на зубцы, выступы с просветами. И «стукнулась» лбом об один из них. — Тебе действительно не стоит беспокоиться, — прислонился к выступу рядом. — Не сейчас, — хэх, наступит ли момент, когда Минцзюэ будет говорит мягко, хотя бы с ней? Вэй в мыслях пролила ведро слёз. Даже забота из уст Чифэнь-цзюня звучит как угроза. Хотелось спросить: а когда? Естественно, как станет его женой. Разумнее спросить… — Почему? — своё непостоянное настроение от него Гаоцунь не скрывала. Начала доверять ему именно так. Однако… когда она сможет доверять ему полностью? Когда поделиться своими истинными тревогами? Почему бы не сейчас? — Пока думай о Пристани Лотоса, тебе не стоит брать на себя слишком много, — э… «Не Минцзюэ, ты же не думал, что если повернёшь голову, то я не замечу заботу в твоём голосе?» Это было так мило. Если память ей не изменяет, подобный разговор уже был. Тогда она спросила «когда?», тогда она воскликнула «почему?», «потому что я женщина?». Ах, юность, язык впереди головы. — Не могу, — несмотря на то, что наедине он твердит: «Ты можешь отказаться, пока не поздно». Несмотря на то, что на людях он ведёт себя холоднее, чем вот так, с глазу на глаз. — Как можно оставаться в стороне, когда не чужой мне человек так и напрашивается на неприятности? — конечно, у неё было преимущество — память о прочитанной новелле. И всё равно с живым человеком было тяжелее. Он как будто чувствовал, чего она ждёт; и всё чаще задавался вопрос — подыгрывает? Но разве сейчас она не искренна?! — Я знаю, ты ненавидишь Вэнь Жоханя, — пока только его. Вот бы так и осталось. — Ты ведь не собираешься провоцировать его напрямую? — наконец-то он посмотрел ей в глаза. Усмехнулся. — Нет, конечно, — хотя Бася при одном упоминании заклятого врага своего хозяина начинала источать жажду крови. — Однако ты должна согласиться, что будет подозрительно, если я перестану проявлять свою, — он подобрал слово помягче, — неприязнь, — Юэ показалось, что он узнал её куда лучше, чем она его. — Разумно, — не всегда ей одной быть победительницей, да? — Если на то есть причина, и смерть покойного главы уже не подходит для этого, по крайней мере, для открытого проявления, — такая точка зрения у неё была. — Или тебе нравится быть импульсивным глупцом? — хотя чересчур эмоциональна здесь именно она. Почтенные Тао и Ли притихли, хотя до этого спорили и, кажется, делали ставки (а?). — Такая уж у меня натура, — Не Минцзюэ остыл. Если бы Гаоцунь действительно стремилась понять его в этот момент, смогла бы заметить лёгкую улыбку. Её, а не очередной оскал или ухмылку. — Мне кажется, я могу понять тебя, — глава ордена Не направил взор на резиденцию. Нечистая Юдоль была тихим местом, не считая времени совершенствования владения мечом. — Думаешь, я здесь один такой? — заклинатель нахмурился. — К сожалению, не знаю, как сказать лучше, чтобы и ты меня поняла. Но кто-то в этом ордене должен его ненавидеть открыто, — нет, мысль не была сложной, — чтобы другие могли идти дальше, — а ведь мог поднять восстание, которое закончилось бы поражением. «Ты меня к этой мысли подводил?» — Тогда будем ненавидеть его вместе! — Вэй вскинула руку и сжала кулак. — Не успел твой отец умереть, как он захотел прибрать чужую невесту, — да, всё так и было. И опять Вэнь. — Совсем страх потерял! Ух, если бы не Пристань Лотоса, я бы ему устроила! — она действительно хотела бы поставить Жоханя на место, но со стороны это выглядело… пыхтящий паровоз(ик). Да, так. Не Минцзюэ не мог знать, но это было весело. И он рассмеялся. Гаоцунь замолчала и уставилась на него, вот-вот готовая выпасть в осадок. — Так нравится быть моей невестой? — и продолжал смеяться. Тао и Ли заулыбались. Может, этот молодой человек и не замечает, но они-то видят, как благотворно дева Вэй на него влияет. — Ты! — и ударила его по локтю. — Злой великан! Ты не сможешь держать меня за ребёнка вечно! — невольно она топнула ногой. — Пока издевайся вдоволь, но смотри, чтобы я не передумала, когда вырасту, — у них в силу упрямости Вэй Юэ состоялся открытый разговор, когда Минцзюэ прибыл в Пристань Лотоса после траура, чтобы сохранить помолвку. Тогда девочка поинтересовалась, а что будет, если ему кто-то понравится. «Например?» — спросил шестнадцатилетний глава ордена. На все перечисленные кандидатуры, что, по мнению Юэ, были достойны, вызвали у него насмешку. Но ведь кто-то же придётся ему по сердцу! «Точно не они». Только и ответил он. Ну да, вряд ли Нечистой Юдоли нужна нежная и беззащитная госпожа. От этого Гаоцунь только выигрывала. К тому же и матушка Не Минцзюэ стала сильной заклинательницей, чтобы прикрывать тылы. Не Кикё была явным исключением из правил. После того разговора Гаоцунь подобные вопросы не задавала, однако Чифэнь-цзюнь время от времени напоминал: «Если захочешь уйти, держать не буду». Ну, да, малявка обратных слов не услышит. Нет! Вэй Гаоцунь так не думала. Она знала: он понимает, что однажды девочка вырастет. Но продолжал стоять на своём. — Да, точно, — а? Юэ застыла. Минцзюэ протянул руку и подцепил локон, что лежал на её груди. — Ты растёшь, — и… нет, не улыбнулся. Но ноги Юэ послабели. — Как и сказал старик Тао, хорошеешь на глазах, — как это они перескочили «мягко» и перешли сразу к «томно». Его явно забавило то, как быстро она краснеет. А казалось, морально она намного старше. И всё же… он и так стоял довольно близко. Юэ язык проглотила. — Дорогой глава, не забывайте про нас! — кажется, кто-то обрадовался до безумия. — Господин Тао! — обернувшись, крикнула Юэ, и старик рассмеялся ещё больше. Локон соскользнул с давно огрубевших пальцев. — Вы громче кричать не пробовали?! — будто пар из ушей вывалил. Почтенные старики стали смеяться вдвоём. Но неожиданно прекратили, зато начал Чифэнь-цзюнь, только тихо. «Издеваешься?» Ей оставалось только опустить голову. Такое было в первый раз. — Перешёл черту? — теперь она смотрела не на выровненные камни под ногами, а на протянутую руку, предлагая за неё ухватиться. Почему-то она не злилась. За руку ухватилась — и тут же её притянули к груди. — Всё ещё не хочешь быть ребёнком в моих глазах? — он дал ей возможность развернуться. И перед Гаоцунь открылась Нечистая Юдоль. Тао и Ли отвернулись. Честно говоря, это они предложили господину коварный план. Не было ничего плохого в том, что юная заклинательница хотела узнать их господина поближе, как человека, просто человека, а не кого-то ещё. Но сама она всё торопилась куда-то, спешила сделать столько всего в качестве невесты: стать сильнее, умнее, красивее. Но юность у всех одна, губить себя из-за того, что не является неотвратимым… Эти старики были так рады, когда молодой глава поделился с ними душевными терзаниями насчёт судьбы девы Вэй. Не Минцзюэ хотел исполнить последнюю волю отца, но не собирался портить чужую жизнь, особенно той, кто добился права решать за себя. Но орден Цзян тоже не пожелал расторгать помолвку. Фэнмянь не пошёл бы против воли воспитанницы. Оставалась только дать ей время хорошенько поразмыслить. Но небеса даровали Юэ чересчур много упрямства. Нечистая Юдоль — в будущем это место может стать её домом, а для Пристани Лотоса она станет лишь гостем, хорошо, если желанным. Ей было уютно и там, и там. Не хватало только любимых братьев и сестры. Но если — никаких «если»! Нельзя заставить кого-то полюбить, иначе это не то. И всё же, если её сердце выберет его, то она сможет отпустить от себя А-Ина, А-Чэна и А-Ли. Не Минцзюэ понравилось вот так вот стоять с мелкой. Но ей он об этом не скажет. Не для того всё делалось. Он ведь хочет, чтобы она умерила свой пыл. — Мин-цзюэ, в Облачных Глубинах кое-что произошло, — она думала, что ей будет неловко рассказывать. Но теперь, когда она перекипела, слова сами срываются с языка, — в не самом чистом свете, — но хорошо, что она не может видеть лица жениха. — Я знаю, — или нет? «Эй, Чифэнь-цзюнь, почему ты так спокоен?!» — Серьёзно? — осторожно поинтересовалась Гаоцунь, едва ли скрывая удивление. — Да, — зато он был совершенно спокоен. Нет, ему не было всё равно. Просто дева Вэй благотворно на него влияла. Об этом в Нечистой Юдоли знают все, только Не Минцзюэ не хочет этого признавать. Иначе ему бы пришлось согласиться со всеми претензиями в его сторону от подчинённых. Например, о том, что он перешёл черту допустимого, ему говорят открыто. Толк в этом есть, а потому наказание не страшно получить. Ведь доверие — основа отношений между главой и адептами Цинхэ Не. Ну, да, так везде, разве что Цишань Вэнь уже можно не приплетать. Но здесь это чувствуется как-то иначе. А, проехали! — И кто же это такой шустрый? — Гаоцунь ещё была спокойна, но в голосе промелькнула угроза. Она точно уделает гада. — Сичэнь, — Чифэнь-цзунь был в предвкушении. — Что? — нет, не уделает. — Через Цин-шиди он передал письмо, в котором признался, при каких обстоятельствах смог познакомиться с тобой, — звучало так, будто будущий Цзэу-цзунь давно хотел встретиться с ней. — Но ты ведь знаешь, что без должной причины его неправильно поняли бы в клане, — и Чифэнь-цзюнь так легко к этому относится. — Думаешь, почему я так спокоен? Это в духе Сичэня: провернуть тайком, а затем признаться. — Вы общаетесь? — да, в новелле они были назваными братьями. Гаоцунь помнит, склероз пока не планируется. Но новелла там, а она здесь. — Он для меня как младший брат. Я не говорил об этом раньше, но и ты не спрашивала. Вот и представился случай, — пока Гаоцунь, расслабившись, думала над его словами. Не Минцзюэ опустил голову на её макушку. И ухмылялся, наблюдая, как старик Тао внимательно высматривает, нет ли лишних глаз. Хотя сам порывается обернуться прямо на них. А советник Ли вот не стесняется, хватается за сердце. — Но почему? — всё же интересуется Юэ. — Знаешь, на чём основывается дружба будущих глав, — заклинательница предположила, что на желании действующих глав укрепить связь, ведь это работал в случае договорных браков. — На возрасте, — ответ оказался вот таким. Раньше от этого многое менялось, но теперь всё более-менее стабильно. Гусу Лань и Цинхэ Не ближе друг к другу, как и Юньмэн Цзян с Ланьлин Цзинь, — а Цишань Вэнь просто властвует, и с каждым разом делает шире шаг. Что? Он примерно так и хотел выразиться, но смолчал. Он ещё много о чём говорил. Просил не лезть на рожон, помнить, что везде есть чужие уши, и наставлял думать о себе. Казалось, оосище! Но был ли он так глубоко прописан в новелле, по сравнению с другими? Мысленная пощёчина — рядом с ней живой человек. И она может поспособствовать тому, что его судьба сложится совсем по-иному. А сердце… сердце вспомнило о Глубинах.>*<
— Лань, Лань Сичэнь, — девичье сердце рухнуло в пятки, а мальчишка продолжал улыбаться. Ха! Лань Сичэнь, который в представлениях Вэй уже был взрослым и… т.д и т.п, на деле её ровесник. Человек, которого одна часть её души обожала до умопомрачения, всего лишь четырнадцатилетний мальчишка. (Ну, это пока.) И всё же Гаоцунь захотела провалиться под землю. «И что прикажете делать?» — Дева Вэй, может, стоит наведаться к лекарю? — юная заклинательница как будто под водой побыла. — Нет, всё в порядке, правда, — она опустила взгляд. — Ну, мне пора? — да, она теперь знает Первого Нефрита. И что? На шею ему кидаться? Она уже чуть отступила назад, чтобы повернутся и уйти. Конечно, пожелав всего доброго. — Постойте, дева Вэй, — но её не желали отпускать. — Я хотел у вас кое-что спросить, — ученица Юньмэн Цзян замерла. А затем медленно обернулась, несколько раз моргнув. — Меня? — чтобы будущий Цзэу-цзюнь хотел что-что узнать у неё? Да ведь они видятся впервой. Юноша кивнул. Он перестал улыбаться. Серьёзен. — Хорошо, — Гаоцунь стала ровно, скрестив ладони на уровне живота. Юный наследник Лань с облегчением выдохнул. И в следующий миг уже смотрел ясными глазами. — Это правда, что у вас нет постоянного меча? — хм, ничего серьёзного. Юэ кивнула. Но Лань Хуань на этом не остановился: — Но почему? — у этого юного заклинателя было куда больше слов, которые он хотел произнести, но не посмел. Юэ не скрывала своего удивления, поскольку Сичэнь был чересчур открытым с ней сейчас. Вроде бы четырнадцать, голова на плечах, а такие детские радость и любопытство, что А-Ин и не сравнится. — Ну, здесь всё просто, — она начала ходить из стороны в сторону, — началось всё с первого меча, — а Сичэнь за ней. Только границу не переступал. — Он был только для моей руки, — Гаоцунь засияла, вспомнив о «Первой радости». — Выбрав имя, я попросила написать его не на чжуаньшу, а на простом языке. Мадам Юй не оценила, она сказала, что это принесёт беду, — Юэ замерла и посмотрела на небо. Юноша сделал также, но, не увидев чего-то необычного, вернул взгляд к собеседнице. — «Первая радость» была со мной больше полгода, а затем распалась на части во время ночной охоты. Я тогда чуть не умерла, — и хотя она улыбалась, было видно, как она испугалась в воспоминаниях. — Затем был другой меч, третий, и ни один не продержался дольше. Уже на третьем я перестала давать им имена. Они… — Юэ посмотрела на свой нынешний меч и вздохнула. — Глава ордена Цзян сказал, что у меня огромная духовная сила, которую мечи не могут выдерживать долго. Вроде повод для радости, но её нет, — юная заклинательница отвернулась; заплакала. — Простите! — он не хотел её расстроить. Гаоцунь покачала головой, мол, всё хорошо. — А ведь в ордене Гусу Лань запрещено сплетничать. И по-хорошему вам нельзя было заводить со мной разговор, — однако голос её выдавал. — Но кто говорил о сплетнях? — Лань Хуань улыбнулся так широко, как мог. Не знающий, кинется обвинять в чувстве превосходства. Но юноша просто ловил момент. Гаоцунь впопыхах утёрла слёзы и обернулась. — Раз я вас расстроил, то должен за это ответить. Пожалуйста, дева Вэй, подойдите ближе, — заклинательница посмотрела с подозрением. Сичэнь убрал руки за спину, и Юэ поняла этот жест. Кажется, кругом Облачные Глубины, но всё же место — чужое ей. Только вряд ли будущий Цзэу-цзюнь подставил бы её. И она подошла на расстояние вытянутой руки: ни больше, ни меньше. — Хорошо, — он снова кивнул. И улыбнулся ещё шире: — Моё воспитание немного отличается, ведь в будущем я должен буду защищать свой клан и орден. Старейшины говорят, мир меняется, и глава уже не может быть подобен основателю, — но его улыбка стала какой-то грустной. Часть души Юэ почему-то ликовала. Она опять не видела перед собой живого человека. Вот она реальность! В её жизни, когда присутствовали фанфики, в которых личность Сичэня имела две стороны, у кого-то вторая, тёмная, часть души была выражена больше, у кого-то — меньше или (но) ярче. И вот он, Первый Нефрит признался ей в подобном. — Буду считать, что молодой господин пошутил, — она прикрыла рот, тихо посмеиваясь. Но он её понял. И от этого пробежали мурашки по коже. Сичэнь, если захочет, может увидеть человека насквозь? Сейчас они были на одной волне. — Но я не сплетничал, — а? — О чём это вы, молодой господин Лань? — он не соврал ей, не шутил. Он действительно был не так чист, как брат, хотя определённо сиял ярче. А ещё он был опасен. Его глаза — этот молодой господин открыл ей душу, но от незнания причин сего поступка и страшно. — При том факте, что мы с вами познакомились только что, вы бы рассказали, спроси я, почему вы так часто меняете мечи? — для обычного человека ничего не поменялась. Но эта формулировка вопроса наводила на странные мысли. — Я бы испугалась, — и это честный ответ. Всё зависело от тона. Любопытствующий, что всего лишь болтает, не будет ждать ответа. Спросил — и забыл. А кто по-иному спросит, словно сам не раз видел, от того в дрожь бросает. И сейчас Лань Хуань был похож на такого человека. — «Первая радость» распался на части во время общей ночной охоты в Ланьлин Цзинь из-за Яо-ху — я был там тогда, — и не только в тот раз. «Яо-ху? А! Хули-цзин, да, лиса-оборотень» — Она была слишком сильной, но несмотря на это потерпела поражение от вашей «Первой радости», — кажется, он был восхищён, что у какой-то девочки получилось победить древнюю нечисть. Нечисть, потому что эта лиса была злой. Иначе бы она не напала на юных заклинателей. — Да, но какой ценой? — Юэ сглотнула. — Десятки спасённых жизней, — кажется, он снова радовался, как А-Ину и не снилось. Гаоцунь задумалась, значит, она уже встречалась с Лань Сичэнем три года назад. Но как она могла упустить возможность познакомиться с ним?! — Простите, если наша беседа не показалась вам приятной, и спасибо. Надеюсь, на скорую встречу. Доброй ночи, — он поклонился. — Нет, что вы, — поклонилась и она. — Я была очень рада познакомиться с молодым господином Лань, — не то чтобы он вдруг стал совершенно иным человеком в её глазах. Это всё тот же Цзэу-цзюнь, о котором она знает довольно много. — Доброй ночи и вам, — просто с неё сняли очередные розовые очки. Не такой он тихий мальчик, избегающий конфликтов. И его поступок этой ночью доказывает это. Всё же пора прекращать думать о новелле слишком часто. Это может выйти ей боком. О, как же она была права. Несомненно, Хуань был истинным ребёнком клана Лань, только его учили жить иначе. Вручив маску благочестия, ему позволили использовать всё то, от чего другие в Гусу Лань должны отказываться. Не сплетничать — а наблюдать и запоминать. Не шантажировать — а идти на компромисс. Не насмехаться над другими людьми — но учитывать узнанное в дальнейшем. Не быть ревнивым, завистливым, вспыльчивым — но обозначать своё, чтобы не смели покушаться. Не обманывать — а умалчивать во благо. Не воздействовать на других людей — а направлять в нужную вам (обоим) сторону. Так можно продолжать до бесконечности. Реальность от этого не изменится.>*<
Гусу. Облачные Глубины.
Адепты ордена в этот день проходили мимо библиотеки, поскольку молодой господин Сичэнь сегодня пребывал в дурном настроении. Хоть и не переставал сиять. Он решил, что должен быть усерднее в самосовершенствовании. А потому «наказывал» себя четвёртый день подряд. Сегодня, например, стоя на руках, переписывал правила ордена, а потом решил изучить новые мелодии, что пока не по его мастерству. Старейшины нарадоваться не могли. Лань Люэр, как услышала, чем занялся наследник, заподозрила неладное. Пусть Глубины и были разделены на две половины, всё же были дни, когда мужчинам и женщинам, парням и девушкам, позволяли пересекаться. Увы, дальше этого дело не дошло. Так вот она знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что он хочет избавиться от каких-то мыслей. Или решить проблему, не имея возможности попросить совета. А зная младшего господина Лань Чжаня, тот будет упорно повторять за братом. Потому что Сичэнь знает, что хорошо, что можно, и когда это нужно. Раз наказывает себя, хоть и не за что, значит, так надо. Однако Люэр была права самую малость, просто потому, что в любой шутке есть доля правды. Вот занял Лань Хуань своё законное место и не дрогнет. С виду спокоен. Но аура такая тяжёлая, что как обходили стороной, так и продолжают. Только двери тихонечко стукнули, и место рядом занял А-Чжань. — А-Чжань? — старший брат отложил кисть, чтобы стоять ровно на двух руках, и повернул голову к младшему. — Разве ты не хотел посвятить этот день игре на гуцине? — мальчонка кивнул, а потом посмотрел в глаза брату. И тот его понял! — Как мило, — Сичэнь наконец-то улыбнулся. — Я не против, давай переписывать вместе, — но совсем тихо добавил: — Не заставляй себя, если устанешь, — и вновь взял кисть в руку. Зато Лань Чжань ещё не начал писать. — А-Чжань, я не могу сейчас на тебя посмотреть, потому не знаю, что ты хочешь сказать, — со стороны послышалось мычание. Правило за правилом, не так уж долго пришлось ждать. — Тебя что-то беспокоит, — констатация факта! Такая суровая, но милая. Сичэнь резко выдохнул: ему и смотреть не нужно, чтобы знать, насколько прекрасен его братишка, когда волнуется. Хотя и не скажешь, что эмоции проявляет. Ну, со смертью матушки это стало каким-то чудом. А ещё только он и дядя могли вывести Лань Чжаня на более-менее приличный диалог при надобности. Цижэнь был обеспокоен здоровьем младшего племянника, как и Сичэнь. Но старший брат понимал младшего, и просто старался чаще слышать голос последнего. — Да, ты прав, — улыбка, которую вызвал Лань Чжань, стала грустной. Как ни крути, снова вернёшься к нежеланным думам. — Хочешь знать? — Сичэнь как-то живо повернул голову к брату, что тот вздрогнул. Но, посмотрев в ответ, издал лёгкое «мг». Лань Хуаню захотелось рассмеяться: младший брат очень хотел узнать, но при этом всем видом говорил, что можно не рассказывать. Но всё же хотел! — Если тебе станет лучше, — неожиданно прозвучало в ответ. Сичэнь выдохнул, будто снова выбили воздух из груди. Он сам был готов помогать брату в любое время дня и ночи, когда бы тот ни попросил, вне зависимости от рода его проблемы. Но ответная забота и любовь Лань Чжаня были едва заметны для чужих глаз. И всё же раньше он не высказывался так прямо. «Растёт», — добрая улыбка снова вернулась на его лицо. И он вернулся к переписыванию правил. — Знаешь, на протяжении трёх лет я очень хотел поговорить с одним человеком, нам всё никак не удавалось познакомиться, — Лань Чжаню было интересно, но повествование брата не мешало переписыванию правил. — И недавно мне это удалось, — Лань Хуань не останавливался, а вот Лань Чжань прекратил и посмотрел на бумагу брата. — Дедушка сказал, что, скорее всего, я успокоюсь, добившись своего, — старший старательно выводил одно из первых правил ордена. — Но это не так, А-Чжань, — голос его дрогнул во время признания. На белом листе было аккуратно выведено лишь одно правило: «Нельзя иметь близких отношений с чужими людьми». — Я хочу большего, но не имею на это права. Признаться честно, не ожидал, что так случится, — кто знает, понимал ли Лань Хуань, что влюблённость его вот-вот перерастёт в нечто большее. Но если и так, вслух он об этом не признается. А пока он оказался в тупике. Сердцу не прикажешь. Но проверить свои чувства стоило, хотя бы потому, что это неприлично, неправильно, подло — крепко связывать себя с чужой невестой. Но ведь он встретил её раньше. Тогда в Ланьлине Вэй Гаоцунь ещё не была невестой Не Минцзюэ, даже не знала того. Но дева не виновата. Кто мог знать, что сердце Лань Хуаня забьётся быстрее, заметив такую красивую душу. Она боялась, как и все. И всё же кинулась к обозлённой на всех лисице. Убила, защитила. Закрыла собой своих братьев и сестёр из Юньмэна. Если бы тогда она не потеряла сознание от потери крови, изменились бы их судьбы? — Этот человек как тот, о котором рассказывала мама? — вообще, про истинное значение лобной ленты рассказывали в одиннадцать. Но матушка поведала им раньше. Довольно просты и невинны были её слова. Интересно, что она сказала бы, расскажи ей Лань Хуань о сложившейся ситуации? Примечания: Во-первых: имена для братьев Не — дань всё той же преподавательнице. Хотя я не уверенна, «шань» или «шэнь» (запуталась из-за Системы) должно быть, но верный для истории вариант выбрала. К слову, имя Шань дали вашей слуге, то есть автору, во время курсов. Во-вторых: как вы можете видеть по шапке и этой главе, я выбрала троих страдальцев для любовного треугольника. И это окончательное решение. Будем лить слёзы вместе. Почитатели Сияо готовьтесь к тому, что А-Яо будет главным шиппером Ланя и Вэй (да, это спойлер). Потому что я забыла, что хотела сказать вместо этого /(Т.Т)\ *в голове слишком много инфы для моих историй* И для шиппера А-Яо будет очень милый обоснуй. Вы ещё можете уйти, пока не поздно хд В-третьих: минутка истории — в общем, когда японцы (люди «ва») сильно ассимилировали под китайцев, это было где-то до десятого века, если мне не изменяет память. Но в этой истории обмен будет небольшим, но равнозначным. Короче, некоторые элементы лора будут явно японскими. А, ну и к западу это тоже может относиться. Ну как это без Шёлкового пути? В-четвёртых: вот вроде бы оосище Сичэня. А с другой стороны, как подобный клан — источник святости, можно сказать — существует по сей день? Я серьёзно! Может, поэтому мне нравится думать, что Лань Хуань не такой праведный, как его младший брат? Но на злую сторону он не перейдёт. В конце концов, он здоровый и уравновешенный человек, который знает меру. Да, такое воспитание он у нас получил. А вообще, киньте тапок, конкретно в этой главе я переборщила. Или нет?