Илин.
Улицы оживлённые, жители ничем не обременённые. Только с недовольством и бранью вспоминают вероломства недавно укатившего восвояси отряда ордена Цишань Вэнь. От этой новости у старушки в чёрном отлегло. Она сидела за столиком между своими «внуками», допивала чай. Ребятки: одному тринадцать, другому восемь — также одеты в чёрный, бледно-чёрный. Один стреляет лукаво глазками, готовый совершить пакость. Но на самом деле он в нетерпении. Совершенно игнорирует сетование своей «бабули» на то, что ему следовало остаться дома. Другой спрятал все свои длинные волосы под шляпу доули. Бабуле даже пришлось заплести их настолько нелепо, чтобы белая лента с облаками оказалась спрятанной. Тихий, милый мальчик. Хорошо, что доули прячет его прекрасный лик. Между делом говоря, в Пристани Лотоса подобному самовольству были не рады. Но Вэй Гаоцунь удалось переговорить с Ханьгуан-цзюнем вскоре после рассвета, и тот согласился даже не ждать завтрака. Необходимые вещи Лань Ванцзи, само собой, уложил в цянькунь куда быстрее неё. Потом через несколько часов почтенный Второй Нефрит поймал Сюэ Яна, который мог сутками не спать и чувствовать себя прекрасно. А потому ему удалось не пропустить их побег (?). Не важно! Мальцу было всё равно. Ему просто требовалось отправиться с ними. От маскировки, то бишь смены личин, Юэ-цзе А-Ян приходил в восторг, он совершенно не собирался думать, как и почему у неё такое получается. А вот Лань Ванцзи над теорией задумался. В будущем чисто ради интереса, жажды познания, поинтересуется. В более мирное время. Но — увы — ответа не получит, ибо Юэ сама этого не понимает. Да и не собирается познавать все тайны Вселенной. Себе дороже! До Илина эта троица добралась быстро, отдыхая только тогда, когда выдохнется Сюэ Ян. Ему пришлось выложиться на полную, чтобы смочь угнаться за Ханьгуан-цзюнем. С ним на мече пришлось лететь и Вэй Юэ, которая была то в обличии старой бабули, то женщины-воительницы, то лысого юноши. Она чудом не свалилась, поскольку едва ли держалась за плечи Лань Ванцзи. Ни на миг не забывала, что чужих прикосновений он не терпит. А у Сюэ Яна пока силёнок не хватало таскать за собою такую тётьку. И всё же Гаоцунь им гордилась. В таком возрасте да отхватить себе меч! Ух, этот шалун куда нетерпеливее Вэй Ина. Небеса уберегите, если он вдруг перестанет её, Вэй Юэ, слушаться! Впрочем, это всё мелочи жизни. Наконец они прибыли. Обосновались они на постоялом дворе, самом обыкновенном, взяли самую простую комнатушку на двоих (кто-то должен будет сторожить). Задерживаться и медлить никто не собирался, но никто не мог сказать этим детям, как быстро они справятся, а ночевать где-то нужно. Можно сказать, что все трое были готовы и от отдыха отказаться, если уж не будет просто легко, но Вэй Гаоцунь ещё имела в запасе рациональные зёрна. Лань Ванцзи старшей перечить не собирался, а Сюэ Яну оставалось следовать его примеру. Вещи в комнатке оставлять они не собирались. Всё было в мешочках цянькунь, и хорошо. Заплатив за два дня вперёд, они вышли из гостиницы, а затем из города. На их пути возвышалась Луанцзан. Она не казалась такой уж зловещей, даже когда они подошли к самому подножью. Хотя атмосфера кругом и подавляла не только морально, но и физически. Как будто на твои плечи упала сама гора, а не витающая на ней тьма. Естественно, внизу не так туманно, если это можно сказать, чем дальше, вглубь. Юэ покосилась сначала на Лань Ванцзи, что стоял слева, затем на Сюэ Яна справа. — Ищите с неба что-нибудь… необычное, только не слишком высоко, держитесь недалеко друг от друга. Хорошо? — волнение было, о мелком. А-Ян догадывался, но предпочёл не язвить и не вредничать. Как-никак адепт своего ордена, надо бы держать лицо в присутствии важных личностей. Хотя! мелкая зараза вспомнил о письмах своего гэгэ и усмехнулся. Но перечить всё равно не стал. Ханьгуан-цзюнь согласно кивнул. И, может, собирался кое-что уточнить. Но Сюэ Ян опередил его: — А-цзе, а что делать, если обнаружим? — интерес и задор! Впрочем, как и всегда. Только этот ребёнок должен понимать, что его Юэ беречь будет в первую очередь. Ответ уже был предопределён! — Ты отправишься сюда, к месту встречи и будешь ждать меня! — получилось как-то грозно, с нажимом. Улыбка с лица мальчика пропала. Он почувствовал волнение заклинательницы и некий страх. А Вэй Юэ действительно с неохотой шла вперёд. Нет, по-прежнему она собиралась найти А-Ина, живого А-Ина! И вернуть домой. — А лучше! — она достала из своего верхнего свободного рукава цянькунь бамбуковый сосуд с заговорённой водой и протянула А-Яну. — Отправь за мной, — тот с неохотой забрал и спрятал в свой, такой же, рукав. Как только мальчишки взлетели, Юэ посмотрела им вслед. И продолжала смотреть, пока в небе не остались лишь редкие облака. Оставалось лишь самой шагнуть навстречу тёмной энергии. Сердце на мгновение замерло, оглядывая редкую вблизи, но непроглядную и густую вдали тьму. Девушка прислушалась к своим ощущениям.>*<
Тьма окутывала Луанцзан огромным одеялом, устрашающим лишь в самую непогоду. А так жители Илина уже привыкли к тому, как этот «туман» смирно лежит и не тянется дальше. Так дела обстояли лишь для окружающего мира. На деле же, чем ближе к центру, тем резвее и неспокойнее эта тьма. Энергия не преобразуется, а лишь пожирает себя, не имея никакого результата. Не уничтожить, не разрастись. Лишь носится вокруг эпицентра, «источника своей жизни» — вот и вся участь. Хаос первичен, и тьма Луанцзан знает это, а потому довольствуется тем, что есть. Хватает и иногда заблудших душ. Ведь уже когда-то давно, что никто и не помнит, тысячи, десятки тысяч питали эту землю кровью, призывая зло. Размышлять так философски Вэй Ин был не способен. Он не понимал, в порядке ли его тело. Но кое-как он двигался. Несмотря на всю слабость, которую тёмная энергия наверняка чувствовала, она игралась с ним практически без перерывов. Как маленький ребёнок! Вэй Ин, будь при силе и здоровье, подметил бы сие с интересом, даже с некоторым научным, как говорит сестра, интересом. Исследовательским, вот! Но ни о чём подобном сейчас не могло быть и речи. Потому как бездумно юноша двигался по дуновению… то есть повелению тьмы. Которая словно стала крепче и водила его за руки. На смену предсмертным крикам, вою и плачу, а также его собственным неприятным воспоминаниям пришёл детский смех. Непонятно, добрый или злой. И такой знакомый — его? Усяню кажется, что он чувствует себя хорошо. Будто и не падал с высоты небес. Он уже не слышит голосов своих шицзе и Цзян Чэна с А-Яном. Его не зовёт дядя Цзян. Не ругает мадам Юй. Даже на грани чего-то неизвестного (ему не позволят умереть сейчас) Вэй Ин не может вспомнить хоть что-то о своих родителях. Ни дороги, ни ослика, ни колыбели. Он во власти абсолютной тьмы, казалось бы, уже давно. Ему только кажется, что где-то рядом а-цзе и Лань Чжань. Второй почему-то ближе. Чей-то крик был готов вернуть его в реальность, но Вэй Ин только что полностью потерял сознание.>*<
Сюэ Ян в нетерпении расхаживал из стороны в сторону. Как только они с Ханьгуан-цзюнем обнаружили подозрительный вихрь в спокойном океане тьмы, недалеко от места падения Вэй Усяня (да, Лань Ванцзи запомнил), юный заклинатель понёсся к месту их разделения. Но заговорённую им и Юэ воду он выпустил ещё по пути, чтобы не терять время. Она должна была найти сестрицу и отвести как можно ближе к вихрю. Ханьгуан-цзюнь же не стал медлить со спуском вниз. А Сюэ Яну оставалось только ждать и волноваться, потому что аргументов для подкрепления веры в лучшее не было. Туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. Несколько криков успели вырваться из груди без его на той воли. Он был в порядке! Но терпения не хватало. Хоть сейчас ворвись в эту тьму! Да так мальчик создаст ещё больше проблем для сестры и Ханьгуан-цзюня. Нет, Сюэ Ян не посмеет!!! Уже одна мысль о том, что гэгэ при смерти или уже умер, заставляла мальчишку замирать на месте столбом. Он не знал, что Юэ доверилась некому шестому чувству и уже направлялась к тому самому месту, хотя с каждым шагом было всё тяжелее. Она использовала защитные заклинания, но не делала барьер слишком широким. Сюэ Ян мог только догадываться, о том, что бродить в ловушке у тёмной энергии, страшно. Так и было. Сюэ Ян беспокоился и о Ханьгуан-цзюне. В конце концов, что мог сделать Второй Нефрит против самой тьмы Луанцзан? Казалось, оставшийся в стороне мальчишка вот-вот поседеет, а может, сразу полысеет. Пока А-Ян боролся с позывами старой вредной привычки погрызть ногти, Ханьгуан-цзюнь уже пробивался к Вэй Ину сквозь вихрь невероятной силы, что с неба казался чересчур сильным ветром лишь для обычного человека. К удивлению подоспевшей за ним Гаоцунь, Лань Ванцзи пробился к Усяню. Вихрь успокоился, и даже на некоторое время территория вокруг них перестала пребывать во мраке. Заклинательница увидела бледного, но ещё дышащего брата, которого Ханьгуан-цзюнь подхватил на руки. Однако сам теперь выглядел не лучше. Если семейная бледность кожи в клане Лань завораживала, то сейчас она являла собой признак дурного самочувствия–мягко говоря. А Сюэ Ян ждал. Всё быстрее, но не на большом расстоянии расхаживал туда-сюда. В итоге мальчишка свалился на спину, когда из тьмы показался довольно маленький барьер из печатей золотистого цвета (энергия огня). Яркий цвет и количество рисунков он узнал: Юэ вышла первой. Когда на землю за ней ступил и Лань Ванцзи с Ин-гэгэ на руках, А-Ян быстро подскочил. Девушка убрала барьер и перехватила Вэй Ина в свои руки. Сюэ Ян подхватил Ханьгуан-цзюня за руку, стараясь не сильно прикасаться. Заметил, что адепты Гусу «за ручки не ходят». Хоть сейчас была иная ситуация! Лань Чжань притянул другую руку ко лбу. Тёмная энергия успела повлиять на него. Всё-таки этот юноша ещё не так силён, чтобы выдержать подобное давление. И всё это время Вэй Ин был беззащитен? Лань Чжань успел посмотреть на него прежде, чем потерял сознание под взволнованный возглас девы Вэй. Они нашли его, он нашёл Вэй Ина, всё ещё живого. Теперь…>*<
Пристань Лотоса.
Прошло несколько дней, но пока никто не заговаривал о самовольстве Ханьгуан-цзюня и девы Вэй. Это «пока» прервалось к обеду, когда, позабыв про какого-то мальчишку (то бишь Сюэ Яна), Цзинь Гуаншань заговорил об этом первый. Он привёл весомые доводы. А что, если их поймают Вэнь? А не лучше ли было остаться, чтобы сражаться за свой орден, людей, чем отправиться в неизвестность? Даже Чифэнь-цзюню не удалось заткнуть этого лиса. Гуаншань ещё больше начал напирать, когда Не Минцзюэ признался, что именно он «отпустил» Вэй Гаоцунь. — А куда смотрел клан Лань, позвольте спросить? — конечно, глав и наследников устраивали вместе со старейшинами в главном зале. Как раз так получилось, что глава Цзинь сидел напротив главы Лань. Цзэу-цзюнь, сидя с прикрытыми глазами, спокойно улыбнулся. Само собой, старший брат переживал за младшего, но в тоже время Лань Хуань знал, что А-Чжань справится. И дева Вэй, мало того, что будет искать своего брата, не обделит Ванцзи заботой. Так получилось, рядом с Цзинь Гуаншанем посадили Лань Цижэня, который, как и племянник, сохранял спокойствие. Первому это не понравилось — а как иначе? На его немой вопрос учитель Лань пожал плечами. Причём это было так естественно, что невозможно придраться. Да, Лань Цижэнь ещё и не такое умеет! И Цзинь Гуаншань понимал, что не стоит на того давить. Ох, а ведь и не скажешь, что по молодости этого учителя легко было довести до точки кипения. Прикрыв лицо веером, глава Цзинь снова покосился на Чифэнь-цзюня, которого будто бы и не волновал самовольный уход невесты. Что-то ещё, кроме состояния войны, происходит в этом мире. И Гуаншань близок к разгадке, но никто не поднимает важную (а он уверен) тему, и поэтому ему только остаётся ждать. Возможно, не последуй Вэй Юэ с подачи Не Шаня зову сердца, останься она здесь, глава Цзинь понял бы. Однако воля Неба пошла другим путём. В любом случае, всех заткнула мадам Юй. Разве можно чего-то иного ожидать от Пурпурной паучихи? Она пожелала Чифэнь-цзюню успехов, так как после возвращения в Башню Золотого Карпа орден Не отправится к границам. То есть основная часть уже, а вот командование запаздывает, так как были мелочи, требующие отдельного внимания. Вести всё приходили, не все малые ордена добрались до Пристани Лотоса с окраин провинции и земель Гусу Лань. Некоторые оттуда стремились в Башню, что было более успешно, потому как границы Ланьлин Цзинь ещё оставались нетронутыми. Однако по возвращению Цзинь Гуаншань получит дурную весть, и уже придётся задействовать своих людей. С неожиданным исчезновением девы Вэй и Ханьгуан-цзюня планы в вопросе о наследниках стали такими: Не Хуайсан уговорил дагэ оставить его в Пристани Лотоса, а вот Гуаншань слушать сына не собирался, поэтому перед отправлением Цзинь Цзысюань пытался найти деву Цзян. Да, он до сих пор не извинился. Почему-то какие-то мелкие неурядицы появлялись одна за другой, а среди них затесались страх и неуверенность в самом себе, да и слова этот баловень (не стоит отрицать) подбирать не умел. Шаблоны шаблонами, а ему хотелось попросить прощения от чистого сердца. Между тем, Вэнь Чао сокрушался: Верховный заклинатель приказал возвращаться. И пусть Вэнь Чжулю объяснил, что разделившиеся ордена в будущем будет легче раздавить, чем выжидать, пока Пристань начнёт голодать. К тому же совершенствующиеся могут и не питаться (в зависимости от уровня сил) долгое время. Поэтому лучше ускорить процесс разделения их сил, пусть продвинутся ближе к Цишань Вэнь. И уж тогда второй молодой господин повеселится. Только Вэнь Чао всё равно остался недовольным: его старший брат — предатель, а его ещё считают господином. Разве отец не желает лишить его головы? Второй молодой господин Вэнь всегда знал, что был любимцем отца, возможно, он даже догадывался, а больше предполагал, что Жохань ненавидит своего первенца. И всё равно не смеет причинить ему вреда! Оставшийся в Пристани, Вэнь Сюй не сошёл с ума только благодаря поддержке папы Цзэ. Господин Вэй не оставлял его одного, но при этом вёл себя так, что назвать Чанцзэ нянькой язык ни у кого не поворачивался. Кроме мадам Юй! Но мужчина только приветливо — и искренне — улыбался жене Фэнмяня. Юй Цзыюань на это фыркала, но уходила молча. Инь Чжу и Цзинь Чжу в основном были при ней, исчезая по очереди. Делались приготовления: несколько смешанных отрядов Юньмэн Цзян собирался послать к границам, так как у разведчиков появились тревожные опасения. Потому некоторым из них Цзян Фэнмянь приказал вернуться в Пристань Лотоса. Он не мог позволить себе потерять умелых заклинателей и, вместе с тем, воинов из-за азарта разузнать хоть ещё что-то. Лань Сичэнь, не успев попрощаться с дагэ, был пойман дядей для разговора. Они нашли тихое место в одном из дальних двориков. Мимо проходящая Яньли издалека заметила их, а потому велела никому туда не приближаться. Ведь не могли дядя с племянником уединиться просто так. Тема их разговора, само собой, не волновала Яньли. Она ведь не сплетница какая-то! Да и какому счастливому человеку — будем считать за все пятнадцать лет — нужно совать свой нос в чужие дела, особенно если не просят? Однако не успела дева Цзян разобраться с этим делом, как её саму поймал молодой господин Цзинь. И тоже хотел уединиться! И, хотя правила приличия не позволяют молодым людям оставаться наедине, особенно людям их положения, Яньли отвела Цзысюаня в своё тайное место: небольшой старый причал — о котором знает только семья, но не трогает. Как и в случае её шицзе! Не Хуайсан неохотно прощался со своим гэгэ, но они оба признали, что А-Фэну будет спокойнее в Пристани. Он только попросил Не Минцзюэ убедить матушку, госпожу Кикё, что всё в порядке. Во что сам глава Не верил не особо: эту мать успокоить может только сам сын, живой и здоровый. Не Хуайсан на это посмеялся. Однако с уходом людей орденов Не и Цзинь ощущения пустоты и тишины не наступило. Кругом все были заняты делом, подготовкой. Единственная тишина — ожидание молнии среди ясного неба. Пусть джонки клана Вэнь и скрылись, направляясь, действительно направляясь в ближайший порт своей провинции, вряд ли это означало что-то хорошее для четырёх великих орденов. Но вряд ли сейчас можно о нём (величии) говорить. А люди пребывали в страхе, в ожидании, готовые сражаться за своих близких, за себя. Каждый считал, что он прав. История и правда на стороне победителей, и многие поддерживали свою решимость именно этим. Это не было истиной, но никто не хотел умирать. И убивать не все хотели. Люди просто подчинялись приказам.>*<
Лань Ванцзи открыл глаз, прислушиваясь к своему ровному дыханию. Незнакомое место. Под землёй. Уже по движению холодного воздуха и гулу можно определить, что это место какой-то лабиринт. Но разве может быть такое место под Луанцзан? Он помнил, как потерял сознание. Но место вокруг как живое, не похоже на сон. Самый простой выход, как принято считать, ущипнуть себя — проверить наличие боли. Но Ханьгуан-цзюню подобное ни к чему! Почему? Уж точно не из-за его талантов и одарённости. На удивление и опасение брата и дяди, иногда Лань Чжань всё же чувствовал некоторое недомогание. А сейчас у него раскалывалась голова, как и до потери сознания. Нет, на самом деле, боль стала меньше и уже не мешала воспринимать окружающий мир. Вокруг, однако, было не так уж и темно. На расстоянии в пятьдесят шагов на почти ровных стенах, вытесанных из самих скал (видимо, не так уж и глубоко под землёй это место) висели факелы. Похоже, Лань Ванцзи может с кем-то встретиться. А к добру ли? Второй Нефрит прикрыл глаза и потёр переносицу. Что-то вокруг изменилось — и он насторожился. Тут же его похлопали по плечу — Лань Чжань не успел обернуться, как хлопнули по второму! Только он не стал поворачиваться в другую сторону, продолжил в ту же. И всё равно кто-то сумел вывернуться так, чтобы просунуть своё туловище у него под рукой и приобнять. Лань Чжань замер, а Вэй Ин рассмеялся. — Лань Чжань, а Лань Чжань, — неугомонный мальчишка смотрел прямо в лицо своей жертвы, слабо освещённое отблесками огня, — испугался ведь? — Ванцзи нахмурился. Теперь нужно понять, Вэй Ин перед ним реален или всего лишь плод собственного воображения. А Усянь продолжал: — А! Ханьгуан-цзюнь, так нечестно, это же мой сон! Ты должен был проявить хоть капельку эмоций, раз появился здесь, — и не отпускал. Сон? Но ведь совсем не похоже! Не успел Лань озвучить свой вопрос, как Усянь его освободил и стал перед ним лицом: — Убожество, — стоило признать — что не узнать себя сложно. Раньше бы он разозлился. Но ситуация явно не подходящая. — Вэй Ин! — мальчишка в одеждах Юньмэн Цзян вздрогнул. — Почему ты уверен, что сон? Разве ты не чувствуешь холод и ветер? — Вэй Ин надул щёки. А тем временем глаза Лань Ванцзи видели, как пальцы Усяня дрожат, под глазами — синяки. Точно такой, каким его и нашли. — Разве что есть немного хочется, — ответил и рассмеялся. Ну что за человек? Когда собеседник вздохнул, Вэй Ин повёл бровью и подошёл непозволительно близко. Тут-то произошло неожидаемое: — Ауч, Ханьгуан-цзюнь, зачем ты меня ударил? — Усянь запрыгал на одной ноге, потирая рукой пострадавшую голень. — Всё ещё уверен, что просто спишь? — Лань Чжань казался совершенно спокойным, хотя поводов волноваться, реальных и надуманных, становилось всё больше и больше. Усянь, ставший перед этим к нему спиной, обернулся. В его взгляде так и читалось: «Ханьгуан-цзюнь, ты невероятно многословен!» Почему-то это раздражало. И Лань Чжань снова нахмурился. — А, Ванцзи-сюн, морщины появятся, перестань! — как будто ему совершенно не страшно. Перед кем он разыгрывает комедию? У самого Ханьгуан-цзюня появилось желание проигнорировать своё воспитание — они ведь спят, так? — и стукнуть Вэй Усяня по лбу, чтобы не строил из себя героя. Только вот к его лбу, чуть ниже ленты, где сошлись брови, прикоснулись указательным пальцем. Взгляды серых и очень светлых карих, даже золотистых, глаз встретились. Лань Чжань сделал шаг назад, и то маленькое тепло, что шло от холодных рук (!), исчезло. Вэй Ин удивился, но снова рассмеялся. В этот раз его не стали останавливать. Отсмеявшись вдоволь, мальчишка ответил-таки на заданный вопрос: — Убедил, Ханьгуан-цзюнь, это не сон, но и не реальность. Я точно помню, что упал и не мог двигаться, — развёл руки в стороны. А у Лань Чжаня сжалось сердце. Конечно! После падения с такой высоты Вэй Ин не мог остаться невредимым. Кажется, важный орган пропустил удар, другой. А Усянь всё смеётся. Ну не дурак ли? Хотя Лань Чжань так не думал и не собирался. Волновался, только и всего. Хотя до конца ещё не признавал, потому что природа этого волнения была… неправильная? — Давно ты здесь? — и всё же он не выдал себя, вопрос был задан спокойно, без запинок, без дрожи в голосе. Усянь призадумался. Что же ответить этому молодому господину? — Не знаю. Как потерял сознание, — и пожал плечами. — Не отходи далеко, — Лань Ванцзи пошёл вперёд, откуда дул ветер, так как в том направлении мог быть выход. Вряд ли бы это помогло вернуться им в реальность, но ничего не делать нельзя. А спросить, что Вэй Ин узнал об этом месте, отчего-то не получалось. Вопрос застревал в горле, язык словно немел. Что-то подсказывало: не стоит. — Хорошо, — однако вместо того чтобы просто идти рядом, молодой господин Вэй ухватился за его запястье. Слишком близко! Лань Ванцзи обернулся, готовый увидеть то невинное выражение лица, которое Вэй Ин часто ему показывал. Однако сейчас родное лицо не скрывало своих истинных чувств. Человеку рядом с ним ужасно неуютно. — Ну, Ханьгуан-цзюнь, никто не видит, потерпи меня немножечко, — напрямую признаваться, что боится, Усянь не собирался. Хотелось спросить, но снова не получилось: ты всё время был один? Даже через ткань Ванцзи ощутил холод чужой руки. Естественно, когда человек испытывает отрицательные эмоции, в организме также происходят изменения. Вэй Ин был один — и чувствовал себя точно так же. Однако предчувствие подсказывало Лань Чжаню, что в реальности они рядом. Осталось только убедить в этом самого Вэй Ина. Однако на его слава Ханьгуан-цзюнь только кивнул, чем вызвал у (пока ещё маленького) Героя Юньмэна тёплую улыбку. Да и самому Лань Чжаню стало легче. По привычке, так как его сестрица воспитывала как-то иначе, чем принято, Усянь добился-таки своего: и они держались за ладони. Да, Лань Чжань должен был что-то сказать. И хотел! Но когда он увидел естественно расслабленное и спокойное лицо Вэй Ина, который даже и не думал сейчас дразнить его, промолчал. В конце концов, рука самого Ванцзи была тёплой. Пусть греется. Лань Чжань в оставшийся путь намеренно будет смотреть куда-то в сторону от Вэй Ина, пытаясь скрыть своё смущение. Но Усянь и покрасневших ушей не заметит. Для первого этот жест значит куда больше, чем для второго. Однако Вэй Ин прекрасно понимал, что за руку он привык хватать а-цзе, намного больше, чем шицзе Яньли. Даже не так! Вэй Ин прикусил губу и осторожно покосился на Второго Нефрита. Так, как сейчас, он держал только руку родной сестры, потому что доверял ей безоговорочно. Почему-то осознание, что за не такое уж долгое знакомство Лань Чжань удостоился той же привилегии, нисколько не возмутило разум Усяня. А даже повеселило! И он широко улыбнулся, сощурившись. В этот момент на него взглянул Лань Ванцзи. Ему понравилась эта улыбка.>*<
— Дядя, о чём ты хочешь поговорить? — не выдержав давящего молчания, Лань Сичэнь подтолкнул старшего к разговору. Лань Цижэнь стоял рядом с молодым главой своей семьи и своего ордена. Хотя хотелось отойти чуть вперёд, чтобы племянник не видел его лица. Нервы. И мужчина тянет пальцы к бородке. — Ты отдал ленту деве Вэй? — да, рано или поздно дядя обо всём узнал бы. Точнее — уже догадался. Лань Хуань даже не притворился удивлённым. Конечно, сейчас начнутся разного рода нотации и нравоучения. А всё пойдёт от главного-противного: Вэй Гаоцунь невеста его названого брата, Чифэнь-цзюня. Хотя и это уже под вопросом. Затем должны последовать упрёки о том, что, какие бы надежды она ни подавала, эта девушка остаётся безродной. А какой характер? А как воспитала брата! Да, так всё и было, если обобщать. Пусть Лань Хуаню было и неприятно слушать всё это, он молчал, не смел перебивать. К тому же благоразумнее выслушать дядю до конца, а потом отвечать. А между тем, Сичэнь ничего не знал об отношении Лань Цижэня к Вэнь Луню. — Так ты отдал ленту деве Вэй? — однако Лань Хуань не совсем понимал, зачем после всего своего монолога дядя вновь спросил об этом. Разве непонятно? И всё же он тихо, с почтением дал ответ: — Так и есть, ведь Вэй Юэ — мой человек, — из других уст, кого-то не из Лань, подобные слова прозвучали бы по-собственнически, неприемлемо. Но это семья Лань: мой — значит «я за него умру», «я с ним живу», это дороже даже обретения бессмертия! И всё же Лань Сичэнь несмело поднял взгляд на дядю. Тот осматривал ближайшее дерево. Так неуютно было среди домашних слив Юньмэна, вернуться бы их кедрам, локве, сандалу. Пальцы дяди замерли у подбородка, он собирался опустить руку, но почему-то замер. В его глазах появился странный отблеск. Нет, не слёзы. Вряд ли дядя не примет его выбор до такой степени! Похоже, он вспомнил о чём-то своём. Вокруг будто бы всё пропиталось ностальгией. — Несмотря на всю неприемлемость данной ситуации, я рад, что ты решился на это, — голос дяди уже не был полон раздражениями и опасениями. Лань Цижэнь успокоился. И это были его искренние слова. Лань Хуань замер. — Дядя… — только и прозвучало. Но на этом мужчина не закончил! — Потому что в своё время, — из-за той самой неприемлемости подобных отношений в обществе, — я не смог, — Лань Цижэнь выдохнул так, будто с него наконец-то сняли тяжёлые цепи. И правда, то, что он хранил в себе на протяжении многих лет, больше не тяготило так, как до признания. Отпустил, отпустил свою ошибку и сожаление. Хотя в душе его всё ещё присутствовало волнение и сомнение. Вэнь Лунь и Вэй Юэ. Что ему делать? К старшей дочери семьи Вэй он относился мягче, чем к шаловливому младшему сыну. Можно сказать, что он даже не думал о ней слишком много, чем следует, пока дева не вернулась в обличии Вэнь Луня. Он замечал, что среди соперниц-заклинательниц на важных мероприятиях она выделялась в его глазах. Эта аура спокойствия, очень тонкого, но нерушимого единения с окружающим миром… — И хотя твой дядя рад, он всё ещё боится, что его племянники могут пойти по стопам отца, особенно ты, — поскольку пошёл в него. Но Лань Сичэнь сделал вид, что не понял, или он действительно не догадался: — Я не смогу привя… — Лань Цижэнь вскинул руку, призывая к тишине. — Мне не нравилась ваша мать, но если бы не она… — дядя замялся, и Лань Хуань был изумлён. Поскольку дядя очень редко говорил что-то от души. И не хотелось его перебивать, чтобы мужчина не махнул рукой и не ушёл. «Если бы не она…» — Мне не нравится Вэй Юэ, — Лань Хуань сдержал смешок, — мне не нравилась ваша мать, — точнее её поступок, — но у меня нет причин возражать тебе, — ведь если бы Вэнь Лунь был жив, не было бы и Вэй Юэ. Лань Цижэнь уже всё понял. И не мог отнять шанс на счастье с любимым человеком у своего племянника. Сейчас он немного покраснел, как во времена своей молодости, полной неконтролируемых эмоций. Ха! Кто вспомнит, уже себе не поверит. Хотя благодаря одному юному господину Вэй старейшины Лань хорошо посмеялись, вспоминая старые добрые дни. Тогда Вэнь Жохань казался самым обычным наследником, который ни на шаг не может отпустить своего подчинённого Вэнь Луня. — Дядя! Благодарю, — Лань Хуань поклонился, но выпрямился только с позволения дяди. Лань Цижэнь повернул в его сторону только голову. Для благодарностей рано. — Только не мешай деве Вэй, если она отправится к нему, — а на немой вопрос племянника добавил: — Не уверен, что Вэй Гаоцунь знает, что нужно делать. Но ей и без нас помогут, — ветер раскачивал ветви сливы, тихо и умиротворённо. Лань Цижэнь не мог думать, что его мнение вскоре круто изменится. — Дядя, вы знали Вэнь Луня? — Цижэнь к нему не повернулся, он поднял взгляд на небо. На вопрос — кивнул. — Почему Вэнь Лунь, то есть Вэй Юэ… действительно может остановить Вэнь Жоханя? –глубокий вдох и выдох. Естественно, ему доложили о «грозной атаке» Вэй Юэ на дядю. Эта девушка посторонних не стеснялась. Однако слишком неразумно ловить его на улице да ещё по такому вопросу. Если действительно знает о его отношении к Вэнь Луню. «Вы ведь были близки!» — в голове, как живой, раздался голос заклинательницы. Но в нём отсутствовала уверенность. Она могла только догадываться. Лань Цижэнь нахмурился: правда, не стоит ей мешать? Неужели Вэй Юэ совсем ничего не знает? — Если дева Вэй ничего не знает об их общем прошлом, боюсь, сделает только хуже, — не столько племяннику, сколько себе он едва ли понятно произнёс последние слова. — Нужно отправить Люэр в Илин, пусть вернёт Вэй Гаоцунь и Ванцзи в Пристань Лотоса, — сейчас более благоразумного предложения быть не могло. Лань Хуань прочувствовал всю серьёзность намерений дяди. Не дожидаясь вопроса, Лань Цижэнь сказал: — Нашли они Вэй Усяня или нет, от их жизней зависит безопасность тысячи людей. Пока Люэр доберётся, у них ещё будет время, а остальное — на милость Неба, — слова о жизнях людей не были простым предлогом, они шли вровень с тем, что им были неизвестны планы Вэнь Жоханя. — Тогда я поговорю с главой Цзян об этом, — не успел Лань Цижэнь кивнуть или что-то сказать, Лань Хуань уже отправился к Цзян Фэнмяню. На печаль самого Цижэня, разговора по душам у них не вышло. Он так и думал: если речь зайдёт о Вэй Юэ, всё сойдётся на Вэнь Луне. Как же давно его не бесили?.. А, неделю! Вэй Усянь!..>*<
Вэй Усяню казалось, что они шли очень долго, хотя времени прошло всего ничего. И дело было не в молчаливости Ханьгуан-цзюня. Наоборот, Вэй Ин чувствовал себя уютно. Но он так давно один, хочется говорить, говорить и говорить. Только с одним пока невозможно определиться: хочется, чтобы Лань Чжань был настоящим или плодом разыгравшегося воображения. Однако ладонь Ванцзи тёплая, и Усяню показалось, что сплетённые пальцы вспотели. Сон и реальность? Ни то, ни другое. Они находились в каком-то странном месте или же на грани? Одиноко и страшно — было. А с Лань Чжанем спокойно. Даже исследовательский интерес проснулся. Сам Лань Ванцзи весь путь молчал, слушал его, Вэй Ина. И даже не пытался угомонить! — Ах, Ванцзи-сюн, ты так спокоен ко всей моей болтовне! Это действительно ты? — не отпуская руки, преградил ему путь, вместе с тем продолжал идти, но очень медленно. Нахмурился! Ах, точно Лань Чжань. «Мгм» — таков и был ответ. Вэй Ин даже скис. Но снова приободрился: — Правда-правда? — и даже не представлял, как сильно влияла эта буря эмоций на человека рядом с ним. «Мгм», — и Усянь рассмеялся. — Ханьгуан-цзюнь, неужели ты говорить разучился? — может, если бы этот неугомонный вспомнил глаза Лань Чжаня, его взгляд, когда он, Вэй Ин, падал во тьму Луанцзан, притих бы. Его живость в этом непонятном пространстве давала Лань Чжаню надежду, что, очнувшись, он сможет увидеть Усяня живым и здоровым. На последнее надеяться глупо, и Ванцзи понимал. Но надежда — это такое чувство, которое не будет отпускать до последнего, особенно если сильно-сильно чего-то хочешь. И не столько для себя, сколько для другого. А этот лабиринт всё не кончался. Они доверились ветру, но сейчас зашли в тупик. Перед ними было большое разветвление: пять путей. Из трёх дует ветер — куда идти? где безопасно? какой путь приведёт к выходу? Усянь поделился своим мнением, предложив пойти прямо. Лань Чжань засомневался, но не в выборе Вэй Ина, а в ветре, который оттуда шёл. Он был слишком тёплым. Откуда под землёй такой тёплый воздух? На протяжении их пути холод сбавлял обороты, но на контрасте сейчас из двух других тоннелей дул холодный ветер. Вэй Ина вело любопытство. — Что такое, Лань Чжань? — и ему было интересно знать, о чём Ванцзи задумался. По той же причине? — Почему ты хочешь пойти именно туда? — на его вопрос лучший адепт Юньмэн Цзяна начал топтаться с ноги на ногу, пока не выдал честное: — Не знаю! — и всё, тишина. Ханьгуан-цзюнь потёр переносицу. Интуиция? Пусть вреда им ничто и не нанесло, место оставалось опасным. Довериться интуиции в такой момент? Нужно хорошо поразмыслить. Вэй Ин спокойно стал рядом. Мысли о безумии уже вертелись в этой чёрной голове. Но наблюдение за тем, как Лань Чжань осматривает три входа, усердно думает, выбирая путь, опустошило дурную голову. Стало легче дышать. Но тут, споткнувшись, вылетев из тоннеля, выбранного Усянем, землю поцеловал лысый мальчишка с татуировкой на голове и руках. Монах в оранжевом. Лань Ванцзи уже видел — и понял, что Вэй Гаоцунь принимает облик не только Вэнь Луня, что было удивительно. Подумал он на заклинательницу лишь потому, что при нём Не Хуайсан и Цзинь Цзысюань обсуждали странный диалог между господином Вэй и молодым господином Вэнь. Монах… в оранжевом. В таких же одеждах Вэй Юэ вернулась в обличие Вэнь Луня. Значит, это она? Пока они оба были удивленным появлению лысого мальчишки, тот подскочил на ноги и рассмеялся. Тем самым вызвал расположение Вэй Ина. — О, молодой господин или же монах? Как твоё имя? Я Вэй Усянь, а это Лань Ванцзи, — Усянь потянул их мальчишке. И всё же Лань Чжань схватился за рукоять Бичэня. Мальчишка уставился на них, подперев подбородок. Повёл носом в одну сторону, другую. — Моё имя? Не помню, не имеет значения, — заговорил тот, — хотя сейчас правильно — не уверен! — меня стоит называть Вэй Юэ, — и очень активно жестикулировал. Но, подождите, Вэй Юэ? Усянь и Ванцзи переглянулись. — Да! — продолжал мальчишка. — Вэй Юэ, сейчас я Вэй Юэ, — и хлопнул в ладоши, улыбаясь во все тридцать два. — Но почему ты так считаешь, Вэй Юэ? — Вэй Ин решил подыграть. — Потому что так и есть! — на одного из лучших молодых господ взглянули, как на дурака, который одно с одним не может сложить. — А что такое? — лысый мальчишка снова нахмурился. — Возможно, вы ищите не меня, а других Вэй Юэ? — спросил он, наблюдая, как эти двое, словно инь и ян, недоумённо переглядываются. — Другие? — переспросил Лань Ванцзи. Ветер стал прохладнее. — Дааа! — восклицание. — Я бы помог, но мы все почему-то разошлись… — «Вэй Юэ» провёл ногой из стороны в сторону пару раз. И продолжил: — Кажется, одному из нас захотелось побыть одному, — потому что никто не собирался задавать наводящих вопросов, — или не одному… там, кажется, осталась Вэй Юэ, которая живёт, — и зря! — Она была очень удивлена, когда встретила всех нас, — мальчишка задумался о чём-то своём. — Если мы пойдём по этому пути, найдём её? — как говорит а-цзе, куй железо, пока горячо. Интересное высказывание, но приелось. Мальчишка посмотрел на Вэй Ина и кивнул, а потом снова задумался. Кажется, юный монах уже не собирался обращать на них своё внимание. И Усянь потянул Ванцзи за собой.>*<
Этот причал не был таким величественным, пропитанным воздухом силы и свободы. Здесь Цзинь Цзысюань почувствовал себя умиротворённо. Несмотря на внешнюю разруху, была уверенность: доски выдержат, лотосы ухожены именно этими маленькими, изящными руками девы Цзян. Ночной свет, дневной, закат, рассвет — она всегда прекрасна. Конечно, к своей невесте он относился предвзято. Он почти подрался с Цзян Ваньинем и Вэй Усянем. Почти — явились Вэнь с приветом. Хотя… молодой господин Цзинь в глубине души признавал, что дева Цзян прекрасна. Пусть раньше, когда семья Цзян со своими воспитанниками бывали в Башне Золотого Карпа, он ни раз не удосужился нормально поговорить с Цзян Яньли. Но его очень раздражало то, как весело, искренне и легко она смеялась в компании своего младшего брата и детей Вэй. Бесило! Возможно, потому сам Цзысюань не мог себе позволить подобного. Для наследника такой семьи, как Цзинь, он был очень умён, схватывал налету. И если у него была невеста, то она должна была соответствовать ему. Соответствовать! Но дева Цзян другая. И если подумать о ней сейчас, жизнь в ордене и клане Цзинь не для неё. А он? Всего лишь мальчишка. Но ему нравится эта улыбка. Ах, как бы он хотел быть старше хоть на пару лет! — Дева Цзян, примите мои извинения, тогда, — во время их, казалось бы, небольшого и ничего не значащего выступления, — я перешёл черту дозволенного, — Яньли стояла к нему спиной, но не опустила головы. Возможно, она его не слушала? — Я солгу вам, если скажу, что всё выдумал, — мальчишка начинал краснеть. — Помолвка по воле матери, не такая уж большая разница в возрасте, ваше не столько несоответствие… я завидовал вам, — последние слова на выдохе. — Правда, завидовал, — плечи Яньли дрогнули. Она чуть было обернулась, но не стала. Только голова её замерла в обороте, краем глаза, но не ясно виднелось золото одежд Ланьлиня. — Всякий раз, когда мы виделись, дева Цзян терпела моё безобразное отношение к себе, хотя могла в любой момент отказаться от этой помолвки, — и это было действительно так. Отчего-то А-ли почувствовала себя немного виноватой. Она осознавала свои обязанности как дочери главы с раннего детства. Её не смущало решение матери и госпожи Цзинь, молодой господин Цзинь даже оказался мил сердцу, несмотря на их «разницу» в возрасте. Но в то же время Цзян Яньли знала, стоит ей сказать — и отец поддержит её. Несмотря на авторитет и силу матушки, последнее слово оставалось за ним, главой Юньмэн Цзян. Яньли повернулась к Цзысюаню, сложив ладони ниже груди. Как только они посмотрели друг другу в глаза, молодой господин Цзинь стал невероятно красным, что было заметно на фоне «золотых» одежд. Замялся. И мог бы так до бесконечности кривляться. Но в один момент у Яньли появилось чувство, что его молнией поразило. Ну, почти, одной невероятно милой улыбкой, смущённой и чуть-чуть виноватой. Не думала юная госпожа ордена Юньмэн Цзян, что ей по силам довести Цзинь Цзысюаня до такого состояния. Даже как-то стыдно… вот же глупая! Если Юэ расскажет, та точно посмеётся. Не помешало бы. У самой А-Ли щёчки тоже без изменения не остались, покрылись румянцем. Хорошела на глазах! И молодого господина как понесло… ей чистосердечно признались во всех совершённых и не- грехах! Яньли слушала, а время шло. Уже люди Ланьлин Цзинь уже стали искать своего господина. Даже перешли на крик, добравшись до садов. Цзысюаня будто бы ведром воды обдали, когда очередной крик раздался слишком близко. И что же сделала Яньли? Она, как наученная старшей сестрой, чмокнула молодого господина в щеку, в другую и выпроводила из своего убежища! В маленьких прекрасных ручках обнаружилось много силы. Молодого господина Цзинь бросило в жар, затем в холод. Хотелось вернуться, а было страшно. И в то же время разум понимал, что дева Цзян не хочет видеть посторонних в своём месте. Цзысюань дотронулся до своих щёк, всё ещё красный, чем заставил подошедшего подчинённого обеспокоиться его самочувствие. Но того быстро заткнули. Рубрика вопросов и ответов: Кирин /глаза горят адским пламенем/: Хоть и сказала, что отказываюсь, а вернула-таки! Возможно, она теперь пойдёт вместо примечаний. — Вэй Юэ, что выдумаете о своих взаимоотношениях с Цзэу-цзюнем и Чифэнь-цзюнем? ВЮ /уставилась большими глазами/: Почему-то нет уверенности, что в обычной жизни такое действительно происходит. Происходит… но почему со мной? Кругом столько всего происходит, столько мыслей! Не могу я отвлекаться на подобное. — То есть… ВЮ /стыдно за следующие слова/: Можно я пока не буду думать о них как о мужчинах?.. Кирин /обнимает мелкого ВИ/: Усянь, нас, меня и честной народ интересует, как вы с Цзян Чэном засыпали, когда колыбельные вам пела Гаоцунь? ВИ /улыбается/: Если Вэнь Сюй думает, что у а-цзе нет таланта, то он ошибается. Она просто стесняется, даже меня! Иногда мы с Ваньинем засыпали у неё на руках, а после я мог проснуться — и Юэ-цзе всё ещё пела, очень красиво пела, а не напевала без слов. — В чём смысл названия главы? Кирин: Хм, это могло бы быть название работы, и половины бы читателей сюда вряд ли бы заходили. Я так думаю. Но! У главы, даже слишком, открытый финал — не хотелось драмы к Новому Году! Я же не совсем изверг, чтобы портить праздничное настроение. Вот и итог.