>*<
Юньмэн Цзян, Пристань Лотоса.
Так вот, Вэй Ин шёл на поправку. От осознания того, что бесполезен, в основном, как заклинатель, поддался душевным терзаниям и сомнениям. Стал избегать людей и сбегать в леса у Юньмэна. Дядя Цзян пытался с ним поговорить, но тщетно. Мужчине только и оставалось, что неодобрительно качать головой. Мадам Юй лишь хмыкала на реакцию мужа, так как «мальчишке нужно развеяться, оставь его». При этом всем своим видом показывала, будто бы не об Усяне говорит. Нарвался под ночь на гуля, когда вышел к берегам озера. Было тяжело без духовной энергии, но он справился. Сам, своими руками, при помощи своего меча, который будто чудом оставался при нём. Самое верное оружие. Но Вэй Усянь чувствовал, как тёмная энергия нечисти… как бы правильней сказать? Без Золотого Ядра ему словно нечего бояться. Пусть всю тьму из него пытались извлечь день ото дня, хотя ни у кого не получалось лучше, чем у а-цзе или, как ни удивительно, у Лань Ванцзи, что-то оставалось в нём. Как будто тьма Луаньцзан крепко-накрепко обосновалась в глубине его души. Присев у берега, он тут же подскочил. Можно было подумать, что померещилось. Но насколько память подсказывала, над этим озером заклинатели Юньмэн Цзян сражались со смертниками из Цишань Вэнь. И на что последние рассчитывали? Так вот, они довольно быстро стали гулями, которые явно собирались выбраться на берег вслед за тем, которого Вэй Ин уничтожил. Но застыли с протянутыми руками, не успев показаться на поверхности воды. Ох, лучше бы луна не светила сегодня так ярко. На ухо слабости нашёптывали, что теперь он, лучший ученик своего ордена, ни то ни сё. Но всё это ушло на второй план, когда он замер в позе, говорящей о желании убежать. Почему-то вспомнилась теория, за которую Лань Цижэнь был готов прибить его или привязать к стене с правилами, как собаку. … Вэй Усяня передёрнуло, но он тут же подумал о главном. Мысль подчинить гулей, просто попробовать, была чересчур соблазнительной. Пусть голос разума и велел ему возвратиться домой и сообщить дяде, чтобы тот отправил людей разобраться с этой проблемой. И всё же запретный плод так сладок, что невозможно устоять. Что ему будет от какой-то догадки? — Ко мне… — и всё же страх с ним. Только вот нечисть и с места не шевельнулась. Тогда почему замерла? Смекалка не подвела! Когда этот молодой господин с гневом выкрикнул: «Да отстань уже!» — хотел, чтобы гуль остановился, а затем разрубил оного пополам. Удобрение земле не помешает. Попытка с большей уверенностью также не возымела успеха. Хотя парочка из десятка покачнулась. Странно, что не сорвались с места вообще. Теперь Вэй Ин точно знал, что они держат его за своего. Если так подумать, то уничтоженный гуль как раз не нападал на него. Это Усянь не стал рисковать. Жизнь дорога и голова на месте, всё ради спокойствия домашних. Но даже если нечисть теперь его не трогает, вряд ли это можно считать за что-то хорошее. По крайней мере, пока он не приспособится. Да, в голове этого мальчишки возникла новая, многообещающая и придающая ему уверенности, идея. Он избавится от возникшего комплекса неполноценности и станет нормальным заклинателем настолько, насколько это возможно. А пока надо вернуться домой, поспать и набраться сил.>*<
Как ни странно, но в последнее время сны Вэй Ина чередовались: то кошмары, то приятные воспоминания о семье. Мальчишка был рад узнать, что его отец жив, но смерть матери не могла не печалить. Казалось бы, он давно смирился и забыл, но вот Вэй Чанцзэ — живой. Тогда почему его мать, сильная и талантливая Цансэ-саньжэнь мертва? Но в этой несправедливости, если можно так сказать, Усянь не собирался винить отца. Просто понадобилось время — всего семь-восемь дней — и ребёнок отошёл. А ещё через пару дней Вэй Чанцзэ покинул Юньмэн вместе с Вэнь Вэньлунем. А ему, А-Ину, оставалось думать о лучшем.>*<
В своём кабинете в Башне Золотого Карпа Цзинь Гуаншань сидел над картой, разглядывая расставленные фигуры. Красный цвет мозолил глаза, но пока он не был рядом с жёлтым, можно не трепыхаться. Мужчина усмехнулся. Отложив в сторону веер, он опёрся руками о стол. Несколько жёлтых фигур всё же пришлось передвинуть на территорию провинции Гусу. Пусть его дорогая и многоуважаемая супруга и говорит, что они отделались довольно легко, намекая на решение императора. Этому лису было мало. Цишань Вэнь перехватывал отряды с провиантом и оружием. Радовало только, что с тем уже успехом подобное проделывал Чифэнь-цзюнь со своими людьми. И всё же продвижение к Нечистой Юдоли казалось главе Цзинь непозволительно медленным. В голове даже шутка проскочила про себя ненасытного и жадного. Теперь, из-за молодого господина Вэнь, которого про себя этот лис поносил разными словами, ему после всего вряд ли удастся стать Верховным заклинателем. У него очень тяжёлые отношения с императором. Сын Неба, а правильней сказать — безвольная кукла на троне, решил, что пора брать бразды правления в свои руки? Это будет интересно, ведь он давно собирается собрать с Ланьлин Цзинь всё, что причиталось стране. Только думать об этом глава Цзинь не мог. На карте красные фигуры отрезали ото всех часть голубых и фиолетовых. Цзэу-цзюнь и Ханьгуан-цзюнь были в ловушке с одними из лучших заклинателей Юньмэна, которых для них Цзян Фэнмянь не пожалел. Его старый друг и товарищ, как всегда, чересчур добр и скор на безвозмездную помощь. Аж плакать хочется, правда. На карте была также одна чёрная фигура. После возвращения девы Вэй и некоторых открытий, связанных с ней же, он не мог не следить за ней. Было бы жестоко сказать, что эта девушка и создала все проблемы, но небезызвестный Вэнь Лунь оставил ей не самое приятное наследство. А чёрная фигура стояла среди зелёных, в то время как, по последним сообщениям, Вэнь Жохань не спешил направить против заклинателей Цинхэ Не дополнительные силы. Гуаншаню даже пришлось обойти стол пару раз. Что о себе думал Верховный заклинатель? К Безночному Городу полноценная армия из самосовершенствующихся подступить не могла. Но было несколько брешей в защите, пути, по которым небольшой отряд мог пройти. Как бы отряды вэньских псов не меняли своего положения, подобная дорога оставалась. Вэнь Жохань прекрасно знал, что никто из глав не мог покинуть своего поста, что наследников никто не отправит, а только убийц. И попытка с последними была, да провалилась. Что́ лишний раз напоминало, насколько сам по себе силён глава Вэнь. Само собой, не оставалось других вариантов, кроме того, что это специальное приглашение для Вэй Гаоцунь. Слава Небесам, ей хватало ума не лезть на рожон. Оказывается, этот златой лис мог проводить время и вне своих потех и утех с всякого рода красавицами.>*<
Гусу Лань, Облачные Глубины.
На фоне вековых деревьев и гор всё было незначительным, казалось, местность у подножия, вокруг деревушки Цайи, продолжала пребывать в состоянии покоя. И только с высоты, доступной птицам, всему небу, можно было видеть сражение у Облачных Глубин, и того, что от них осталось. Заклинатели Гусу Лань знали свою территорию и приобщили к этому знанию друзей из Юньмэн Цзян. А с высоты небес можно было наблюдать, как спокойный ветер свирепеет от яростных атак заклинателей. И неважно, кто кому друг, а кто враг. От этих порывов меняются потоки воздуха, влияя на давление кругом, но дальше от битвы они ослабевают и рассеиваются в огромном потоке ветра, идущего своим путём. А деревья содрогаются и вместе с землёй орошаются кровью. Ещё никогда эта чистая земля не была запачкана грехом братоубийства. Ведь все они связаны, а ввязались в войну друг против друга. Ханьгуан-цзюнь прикрывал Цзэу-цзюня. Потому что, хоть и можно было не идти на это, а людей Цишань Вэнь было слишком много. Для адептов Гусу Лань и особенно членов клана Лань не было удивительно, что два Нефрита находились в первых рядах сражающихся. Кто бы мог подумать, что мечи этих заклинателей, подобных небожителям, будут омыты кровью? Однако невозможно сохранить жизнь всем. Одним павшим из Вэнь перед смертью воображение нарисовало ужасную картину. Белый — цвет смерти и траура. Оттенки голубого по краям и ленты с облаками. Ни ночь, ни день не влияли на размытые образы перед глазами. Ощущался холод, как в самую свирепую метель. Многим и так было страшно, но теперь нельзя было не обращать внимания на это чувство. Но разве возможно, чтобы человек, стоящий на крови, успевший себя замарать, оставался таким же прекрасным? Спина к спине стояли не люди, а посланники смерти. Могли ли эти люди из Вэнь подумать, что нефритовое сияние будет последним, что им перепадёт от жизни? Личные заботы, или проблемы, — назовите, как хотите, суть не изменится — не могли занимать головы Первого и Второго Нефритов. Сейчас дело было превыше всего. И всё же в некоторые моменты они давали слабину, думая о чём-то, кроме своего ордена и дома. Благо, пока это не привело их к фатальным ошибкам. Небу оставалось быть милосердным и дальше, отводя беду от своих любимцев. Любимцев? Нет, это не оговорка. Не могли выдающиеся люди быть не любимы Небом и Землёй. Но что их ждёт тогда, короткая жизнь, пока они ещё чисты и прекрасны, или долгая жизнь в трудностях и лишениях?>*<
Пограничье между тремя провинциями — Цишань, Гусу и Цинхэ.
Вэнь Цин, или же Жолань, была лекарем и им оставалась. Положение одних из ближайших родственников к главной ветви клана позволяло отдалить себя и брата от сражений. Но это не отменяло того, что она должна была спасать жизни. Своих соклановцев. Ведь Цишань Вэнь не брал пленных, если не было вероятности, что те перейдут на сторону «солнца». Это одновременно злило и печалило девушку. И вот она вместе со своим братом прибыла к границе трёх провинций, трёх о́рденов, с единственной целью — лечить. Одиннадцатилетнему брату, Вэнь Нину, ещё предстояло многому научиться. Жолань и так приглядывала, почти не сводила глаз. А теперь Цюнлинь едва ли мог сделать шаг в сторону от а-цзе. — Третий дядя, — то бишь второй двоюродный брат Верховного заклинателя, — говорит, что мы должны отстоять Илин, чтобы сохранить возможность создать новые пути через Гусу к Юньмэну, — девушка объясняла причину своего гнева младшему брату. Тот внимательно её слушал. Только это и мог. А между тем Вэнь Цин продолжала негодовать: сколько людей должно умереть ради сохранения Илина?! Может быть, с точки зрения главы и старейшин они могли позволить себе такую «роскошь». Но сколько ещё подобное будет продолжаться? Жолань знала, что нельзя быть абсолютно добрым или абсолютно чистым. Но неужели господство в Поднебесной стоило подобных жертв? По крайней мере, не только Вэнь Цин думала, что всё ведёт именно к этому. Только Вэнь Жохань ничего не объяснял, он просто делал то, что хотел, что было нужно ему как для самого себя, так и для клана, и для всего ордена. Сама последовательность говорит о приоритетах. Но копаться в душе дяди Жолань не собиралась. Дядя из настоящего и дядя из прошлого, о котором рассказывала мама, его старшая сестра, разнились. Вэнь Цин знала почему. Но как эта причина повлияла на него, к каким привела изменениям? И разбираться страшно. А между тем она стояла у стола и мешала в ступке травы для отвара. Цюнлинь подавал то одно, то другое. Она думала о многом, но в первую очередь о том, как всё закончится. Победит Цишань Вэнь во главе с Вэнь Жоханем, тогда ей будет меньше беспокойств. Никто не тронет Вэнь Нина. А что будет в случае поражения? Что будет не только с ней и диди, но и с другими, невиновными и теми, кто пытался избежать участи проливать кровь. Начнутся ли гонения — или чего ещё похуже? Ещё она волновалась о своём глупом кузене, о старшем глупом кузене, младший был просто туп, идиот, ничего не скажешь. Так вот, Вэнь Сюю даже не пришлось долго убеждать её. В чём? Ну, если углубиться в вспоминания, то именно она подлечила Вэй Юэ, чтобы у той хватило сил бежать. Вэньлунь обещал, что всё уладит. Уладил? Мысленно язвила дева Вэнь, но надеялась-таки, что этот, по условиям времени, дезертир в порядке. Ну, жив хотя бы, и это уже хорошо. Жолань приостановила работу и присела на простой скромный стульчик. Совесть не позволяла жить на широкую ногу пока «друзья» и «враги» друг друга убивают. Цюнлинь тихонечко подошёл ближе. Со небольшой чашей воды, который держал двумя руками. Он старался не двигаться от слова совсем, отчего вздрагивал резче, когда цзецзе поднимала на него свой задумчивый взгляд. Кульминация войны началась, но никак не могла закончиться. Для этого Цишань Вэнь нужно было сохранить Илин и снова отобрать Облачные Глубины. Или Аннигиляция должна отвоевать Нечистую Юдоль. Вот тогда и будет ясно, кто станет победителем. Потому что все устали, все хотят, чтобы это закончилось. И никто не хочет проиграть — страшно. Но победа будет за теми, кто в итоге приложит больше усилий, несмотря ни на что. Вэнь Цин «Золотые руки». Её не просто так назвали. Среди многочисленных её заслуг были и секреты, один из которых отвар, придающий сил. Его особенность заключалась не просто в быстром восстановлении, а ещё и в том, что никаких отрицательных последствий в будущем за этим не следовало. О нём Жолань никому не рассказывала. И, по её убеждениям, не стоит и сейчас, и после. Только вот смерти продолжаются, им нет конца. Она не хочет оказаться на стороне проигравших из-за страха за будущее своей семьи. Но и люди, которые восстали против Верховного заклинателя… какая участь может ожидать их?>*<
Как так получилось, что из пятерых «принцесс» во временном лагере ордена Цинхэ Не собрались аж четыре, непонятно. Хотя этого и не случилось в одно и то же время. Например, Не Жоси с самого начала не собиралась отсиживаться в Пристани или Башне. Девушка сражалась вместе с старшим братом и была готова жизнь отдать за дом родной. Лань Люэр же прибыла сюда помочь чуть погодя. Пусть она и казалась внешне равнодушной, на самом деле была слишком эмоциональна, чтобы сражаться за родные Глубины. А здесь её разум оставался чист, потому и пользы было больше. Конечно, дедушка и прочие родственники волновались за неё, но эта заклинательница была тверда в своём решении. Зато красавица-сестрица, точнее дева Шан, не собиралась участвовать в сражениях. Но она отвечала за снабжение. Каким образом получилось, что в итоге эта заклинательница осталась в Цинхэ? Ну, так получилось. Она должна была следить за тем, как распределяются ресурсы. Это, конечно, важно, но не настолько, как требуют вышестоящие. Вот уж точно зажрались… вслух Хаомэй об этом не скажет. Вэй Гаоцунь, как говорилось ранее, после месяца домашнего ареста отправилась сюда. Естественно, у «сестриц», да и не только у них, были вопросы. Официально её помолвка с Чифэнь-цзюнем не расторгнута, это случилось только на словах в Пристани. Но, можно догадаться, новость быстро разлетелась. И народ, желая хоть как-то отвлечься от мыслей о крови, убийствах и жизни, задались вопросом: а значит ли это что-то? Например, не был то случай лишь отвлекающий манёвр. Хотя все знали и видели, что на поле боя дева Вэй сражается вместе со своим отцом и, что до сих пор удивительно, с Вэнь Сюем. У многих подгорает, проще говоря. Но Не Минцзюэ был спокоен, а значит остальным стоит помалкивать. Печаль только, что никто ответов на вопросы не давал. И даже когда Вэй Юэ пришла в палатку девы Лань, куда пришли и девы Не и Шан, тайна осталась тайной. Тавтология, да. А что можно сказать? Не И имела право знать, что думает Вэй Юэ по поводу этой ситуации. Поскольку своеобразный ответ от старшего брата она уже получила: тот сразу хмурился так, что стоило убежать и спрятаться. А этой хоть бы хны. Как села столбом с округлившимися глазами, так и сидела, пока чашу не опустошила. Само собой, издевается. И куда подевалась вся её разумность? И хотя в Гусу Лань было запрещено сплетничать, а слухи о том, что их новый глава питает тёплые и глубокие чувства к невесте Чифэнь-цзюня, обсуждались достаточно активно. Если бы не условия войны, старейшины подыскивали бы Лань Сичэню достойных невест. И это вызывало смех у Лань Люэр. Устои клана противоречат сами себе. Пускай и дозволено выбирать человека по сердцу, одного на всю жизнь, Лань Хуань не первый, кого планируют поженить с «чужим» человеком. Но вот дядя Цижэнь, кажется, так не думает больше. Так вот! Попытки поговорить о чём-то отвлечённом святая троица напротив Вэй Гаоцунь отвергала и прожигала девушку взглядом. Та стойко терпела, смотря то на чай, то на светильники, то куда-то вверх, прислушиваясь к уличным звукам. Не могла же она признаться, что не оставила смелости на разговор по душам с собственным женихом. От такой новости Жоси впервые бы потеряла сознание, ибо привыкла за шесть лет видеть обратное.