Увядая, он опадает пеплом

Смерть какое-то время размышляет над тем, где ей взять деньги. Потому что в ближайшее время собирается выбираться к людям не раз и не два. А Чимину нравится сладкое. Ест он его не так часто из-за танцев, но любит сильно. Еще любит всякие напитки и походы в различные места. Гулять по улице тоже не против, но не в начале марта, когда время от времени идут дожди, да и температура поднимается не выше четырнадцати градусов. Такое себе удовольствие расхаживать по парку, получая по лицу дождем и промозглым ветром. Ветер Смерть сегодня уже оценила, дождь как-то не хочется. А трясти каждый раз деньги из Чимина, пользуясь его несуществующим долгом, неправильно. Смерть тормозит на этой мысли и глаза закатывает. Еще бы ей о правильности думать. Но в любом случае сам Чимин тоже навряд ли станет вечно платить за новообретенного хёна из своего кармана. Значит… В общем и целом Смерть может найти себе работу в разных областях. За несколько тысячелетий наблюдения там и тут знаний набралось достаточно. Она даже успела выучить больше десяти языков, не говоря уже о диалектах. Но чтобы устроиться на работу, нужны документы, чтобы сделать документы нужно время, средства и… Есть, конечно, еще вариант спуститься вниз и через отдел финансов открыть банковский счет. Но там придется заполнять бланк и писать заявление. Что, куда, зачем и почему. Не то чтобы прям в подробностях, но Смерть ненавидит отчитываться. Да и что ей говорить? Буду развлекать вечно краснеющего ребенка и сама тоже развлекаться? Смерть ведет плечами, практически передергивается. Ей кажется, что это недостойно занимаемому ей посту. Она не в курсе, ходят ли другие боги смерти на землю. Общаются ли с людьми — она не интересовалась. Точнее, спрашивала в самом начале, разрешено ли это. Разрешено. Без каких-либо ограничений и правил. Хотя правила, скорее всего, есть, но Смерть могла прослушать. Например, как про тот же отдел финансов. Когда она только оказалась в розарии, ей достаточно быстро стало скучно. Из-за слишком ярких воспоминаний прошлых жизней, к которым открыли доступ, чтобы Смерть сразу была разумной и здравомыслящей, она по началу не могла привыкнуть к абсолютной тишине и покою. Ей не хотелось возвращаться к людям, но как побороть скуку без привычного телефона, компьютера и телевизора, она не знала. Потому нашла одного подростка и наслаждалась тем, как он играет в компьютерные игры. Самой особо не хотелось, ей хватало просто взгляда со стороны и мнимого участия. Но в какой-то момент, компьютер у человека сломался, а Смерть успела привыкнуть, потому вместо того чтобы найти новый объект для слежки и развлечения, решила дать деньги на новый. Или незаметно подкинуть, способ не важен. Покинула розарий, спустилась на нужный этаж и узнала, что нельзя просто получить нужную сумму. Нужно отчитываться. Что за бред? Во-первых, с каких пор бог смерти докладывает о своих нуждах, во-вторых, как бог смерти скажет, что хочет купить компьютер ограниченному в средствах подростку, чтобы тот играл в игрушки. Это низко, глупо и не по статусу. Так что Смерть просто окинула взглядом бланк и, фыркнув, ушла восвояси. Человек потом сам купил технику, но Смерть к наблюдению уже не вернулась, начав перестраивать мышление и мировоззрение. А что в итоге? Смерть меряет шагами мраморные плиты, жалеет, что дорожки цельные. Чимин частенько прыгает через стыки, кажется, это весело. Весело. Конечно. Смерть фыркает и думает, что можно ограбить банк, но идею отметает быстро. Шум, паника, пестрящие сводки новостей. Нет, это слишком. Найти-то ее не найдут, но шумиху поднимать не хочется лишний раз. Потом Смерть вдруг вспоминает балладу про Робина Гуда и улыбается. А почему бы и нет? Забрать у богатых и… оставить себе. У Смерти нет денег, так что чисто гипотетически она тоже бедная. Все по сценарию, Смерть не воровка, она хочет помочь… себе. А собственно, почему нет? Дальнейшее блуждание по розарию производится уже с определенной целью. Сначала она осматривает жителей Кореи, чтобы не усложнять себе жизнь обменом валют. Но потом решает, что нужна достаточно большая сумма и пихать ее по сумкам будет максимально неудобно. Также не много людей хранят наличность в сейфах. Бо́льшая часть денег томится на счетах в банках. И зачем придумали эту систему? Одни сложности. Походив еще немного, Смерть в итоге решает брать наличные в евро. По курсу они гораздо выше, так что, даже через наемных людей, с учетом оплаты процента за обмен, выйдет вполне себе прилично. Смерть в какой-то момент ощущает себя какой-то мафией и ей становится забавно. Еще более забавным она делает кражу денег, выбирая никого иного, как дилера наркотиков, берущего в оборот достаточно большие партии. Этим она вызывает несколько незапланированных смертей его приближенных и чувствует себя от этого еще лучше. Наблюдать за людьми интересно, прослеживать их цепочку мыслей и догадок смешно. Следить за ошибками — сплошное наслаждение. Или было бы так, если бы Смерть не перестала испытывать эмоции давным-давно. Сейчас некоторые из них возвращаются, что раздражает, но связаны они в основном с одним человеком. Интересно, что подумал бы Чимин, расскажи ему Смерть о своих махинациях? Скорее всего, он бы не поверил, а если бы поверил, то навряд ли оценил. Слишком уж добрый. В Корее Смерть находит уже непосредственно тех, кто вне банков обменивает валюту. Процентная ставка немного ниже и еще сверху надо приплатить, но в общем и целом Смерть остается в плюсе. Иронично, учитывая то, что после круглого нуля любая имеющаяся сумма пошла бы в плюс. Чимина Юнги встречает у колледжа через три дня после их общения в кафе. У Юнги уже есть кожаный кошелек в кармане, который он, кстати, купил, с аккуратно сложенными в нем купюрами и новая кожаная куртка. Более плотная, с толстой подкладкой. Чем больше слоев одежды, тем лучше. Юнги еще приобретает шарф, тканевую маску и перчатки. Джинсы остаются старые, потому что Юнги успел устать за время, потраченное на предыдущие покупки, а еще: «Какого черта делать вещи с дырками?!». Серьезно, зачем делать прорези в одежде, она ведь создана для того, чтобы закрывать тело, если люди хотят оголяться, то могут просто не одеваться. Смертные максимально нелогичные существа. Юнги, будучи одним из них в прошлом, сейчас категорически отказывается понимать бывших собратьев. — Привет, — Юнги отлепляется от стены и вылавливает Чимина из общей толпы студентов, спешащих покинуть колледж. — О, хён! — Чимин расплывается в широкой улыбке, а потом удивленно поднимает брови. — А ты что, тоже здесь учишься? Юнги поднимает бровь в ответ и показательно осматривает себя. Наличие формы или хотя бы намека на нее не наблюдается. — Нет, просто проходил мимо, глянул на время и решил, что, возможно, сегодня ты заканчиваешь, как в предыдущие дни, и подождал немного. Чимин размыкает губы, складывает их в привычное «о» и сбивается с шага. — Ого… Это… клево. Да, точно, именно так. Я думал, что надоел тебе еще в кафе. Ошибся? — Чимин забегает немного вперед и пытается заглянуть в глаза. Юнги это неожиданно веселит и он коротко улыбается, растягивая губы буквально на пару секунд. — Я скажу, если ты станешь мне надоедать и если станешь слишком навязчивым, я тоже скажу. Хорошо? — А если тебе будет неловко мне такое говорить? — Вряд ли, Чимин, вряд ли. Я не думаю, что мне может быть неловко, кроме того, я не привык ограничивать себя в чем-то. Личное пространство, приятная компания и хорошее настроение входят в этот перечень, и если ты начнешь вредить одному из этих пунктов, я непременно тебе об этом сообщу. — Приятная компания? У тебя много друзей? — Совсем нет. — А что поднимает тебе настроение? Юнги внимательнее смотрит на шагающего рядом Чимина и прищуривается. — У тебя маниакальное желание меня разговорить, как я посмотрю. — Но все попытки тщетны… Ты что, какой-то преступник и скрываешься от полиции? Юнги хмыкает и кивает. — Именно, убиваю людей, профессия такая, — голос абсолютно серьезный без тени насмешки. Чимин хмурится, прикусывает верхнюю губу, потом нижнюю, затем отдирает взгляд от асфальта под ногами и снова забегает вперед, заставляя Юнги притормозить. — Это же шутка? Да? Я не всегда понимаю черный юмор и сарказм, так что… Мне стало немного неуютно. — А ты сам как думаешь? — Юнги клонит голову к плечу и не отводит взгляд. Чисто ради развлечения можно было бы сменить цвет глаз. Но Чимин, скорее всего, испугается до смерти, а это в планы не входило. — А сколько тебе лет? — Чимин продолжает вглядываться чуть ли не в самую душу, пытаясь найти ответ. Наивный ребенок. Глаза, может, и зеркало души, но его легко закрасить в нужный оттенок. — Двадцать один, — Юнги вспоминает, что уже успел сочинить, а потом вспоминает еще один факт. — Девятого марта день рождения. Чимин ахает и подпрыгивает на месте. — Так сегодня же, хён! Сегодня твой день рождения. А у меня подарка нет… Юнги мысленно пролистывает календарь, фыркает и называет себя идиотом. Нужно было выбрать другую дату, как-то он не учел. Хотя какая разница? — Во-первых, ты не знал, во-вторых, я не праздную, ничего страшного. — Как это? А Почему? — Чимин продолжает стоять на месте и преграждать дорогу. Люди начинают посматривать в их сторону, Юнги это не нравится. Он вытаскивает руку из кармана, кладет ее на плечо Чимина и поворачивает того без труда, после чего подталкивает вперед. — Стоять посреди тротуара не лучшая затея, мы мешаем. А не праздную, потому что… какой смысл? Чимин вздрагивает от прикосновения, но после объяснения начинает послушно идти. Юнги прячет обтянутую перчаткой руку обратно. Его пальцы тоже подрагивают, как и Чимин. Прикосновения к нему вызывают сильное напряжение. Юнги не нравится. Еще ему не нравится, что организм так реагирует. Напряжение и тремор тоже своего рода ограничения. Они помогают быть настороже и не убить случайно этого ребенка, но раздражают все равно. — Смысл в том, что это твой день! Нужно радоваться, получать подарки и есть вкусности! — Мой день? А другие не мои, чужие? — Нет, но… — Чимин замолкает и, судя по его сосредоточенной мордашке, думает. — Все дни твои, но этот особенный. — Почему? — Юнги идет немного позади, следит за тем, чтобы случайно не наступить на задники обуви Чимина, и понимает, что издевается. Совсем немножко, но издевается. — Потому что в этот день ты родился! — Нет, я родился в другой день. И прошли годы. А дата — это просто дата, в ней нет ничего особенного. Она повторяется каждые двенадцать месяцев, как любая другая. Чимин делает шаг в сторону, равняется с Юнги и, повернув голову, смотрит очень внимательно, поджав губы. — Я не чувствовал себя так растерянно и мне не было так печально, даже когда папа сказал, что Санта-Клауса не существует. Юнги начинает тихо смеяться, но быстро перестает, замечая, что у мелкого глаза блестят и ресницы во внешних уголках влажные. — Только не реви! — Юнги в ужасе расширяет глаза. В памяти тут же проносятся картинки с маленьким Чимином. У Юнги разорвет ушные перепонки к чертям от крика, а здесь они вполне реальные, так что будет как минимум неприятно, как максимум Юнги вернется в розарий и больше никогда не выйдет из него. — Я и не собирался. Чимин опускает голову, прячет в карманы дутой куртки ладони, которыми до этого постоянно жестикулировал, и делает вид, что влажный асфальт очень интересный. Даже интереснее Юнги, и последнего это не радует. — Эй, я правда не считаю этот день особенным. Но если ты считаешь иначе, то эм… — Юнги запинается, потому что не успел сформировать мысль до конца. То — что? — Вообще, я думаю, что мы можем зайти в кафе и поесть чего-то вкусного. Я могу купить тебе пирожное или торт. Люди на дни рождения едят торты. — Люди? — Чимин, приподняв голову, смотрит искоса и исподлобья. — Люди, которые отмечают праздники. Чимин фыркает. — У меня все равно нет подарка, так что я могу сам купить торт, тебе. И еще нужны свечки. Чтобы задуть и загадать желание. Юнги смотрит на Чимина и думает, зачем обворовал бедного дилера, если ребенок сам рвется все оплачивать. Но потом вспоминает, что семья у Чимина не богатая. Они с трудом потянули обучение в колледже искусств, и Чимин, купив торт, явно потратит карманные выделенные на несколько дней. А ему еще два раза в неделю до танцевальной студии добираться и обратно. Пешком далековато. Да и кушать на учебе нужно. Юнги ловит себя на беспокойстве и заботе, но его это на удивление уже не раздражает. — Подарки покупают, если предупредили заранее и пригласили на праздник. Так что торт куплю и свечки тоже. Можешь даже вместо меня желание загадать. — Нет, хён, так нельзя! — Почему? Чимин морщит нос, и на переносице образуются небольшие складки, как у тигров при зевоте или рыке. Юнги осекается. Сейчас он собирается делать не то, что хочется, а что важно для Чимина. Юнги просто не хочет оглохнуть. Вот и все. Из двух зол, как говорится. — Чимин, на данный момент меня все устраивает в жизни и мне просто нечего желать. Поэтому я могу свое желание подарить тебе. Или занять. А когда будет твой день рождения, загадаю вместо тебя. Вдруг тогда мне что-то понадобится? Чимин поднимает голову, перестает коситься, но смотрит все равно неуверенно и как-то недоверчиво. — Это странно… — Втыкать в торт парафин, поджигать его, а потом задувать, думая, что случится магия и мечта исполнится — не странно? — Юнги не сдерживается и думает, что Чимин сейчас опять обидится, но тот начинает улыбаться. — Дело не в свечках и торте, ты ничего не понимаешь, хён! — восклицает, а потом щеки окрашивает румянец и Чимин тупит глаза. — Извини. Юнги не обращает внимание на поведение Чимина, ему, в общем-то, плевать на манеру общения. — Но я и правда не понимаю, — с легкостью соглашается и тормозит у нужного кафе. — Пойдем, если передумал, то можно без торта, но тебе хотя бы нужно умыться. Чимин подносит руки к лицу, прижимает ладони к щекам, слегка их сплющивает и шумно выдыхает. — Я ужасно выгляжу, да? — произносит ртом-рыбкой, из-за съежившихся от давления губ. — Сейчас смешно. Чимин резко одергивает руки, и Юнги хочется самому прикоснуться. Потому что скулы опять обдало смущенным румянцем и это слишком мило. Но не решается тянуть лишний раз руки, во-первых, Чимин может испугаться, во-вторых, Юнги переживает, что ткани перчатки окажется недостаточно и она не защитит. В итоге Юнги просто кивает на вход в кафе и первый подходит к двери, открывает и пропускает Чимина вперед. Через десять минут, когда он возвращается за стол посвежевший, без покраснения в глазах и на кончике носа, Юнги подталкивает ему меню и просит выбрать самостоятельно. Чимин пытается выспросить о вкусах Юнги, но у Юнги нет вкусов на сладкое. Он не помнит ощущений от сливок, шоколада и пропитанных сиропом бисквитных слоев. Да и вспоминать не особо торопится. Он собирается скормить все Чимину, а свой выбор остановить на эспрессо, но Чимин не согласен с таким положением дел. В итоге он уговаривает Юнги на эклеры, один из которых забирает себе, а второй оставляет «имениннику». Юнги долго сопротивляется. После приходит официант и приносит маленькую свечку с голубыми полосочками, о которой спрашивал Чимин. Он же втыкает ее в свое пирожное. Официант поджигает, Чимин на пару секунд прикрывает глаза, а потом открывает и задувает пламя. Работник забирает уже ненужный огарок и уходит, удостоверившись, что все в порядке. — Я загадал, чтобы ты, Юнги-хён, съел эклер и улыбнулся, потому что на празднике должно быть праздничное настроение. — Ты мог загадать миллион долларов, знаешь? Или там… машину. На худой конец сдать все тесты в конце года. — Хён, ты правда думаешь, что если я задую свечку, то найду миллион долларов? — Мне показалось, ты веришь в чудеса… Чимин хмурится, отламывает ложкой кусок эклера и, приподнявшись, тянется с ложкой через стол. — Я загадал желание! Юнги чувствует прохладу на губах и скорее от удивления, чем по желанию, открывает рот. Сладкое нечто тут же вываливается на язык, а Чимин вместе с ложкой быстро подается назад, садится и широко-широко улыбается. — Вот видишь, хён, дело не в торте и парафине! Главное момент! И желание обязательно сбудется. Юнги медленно пережевывает, раскатывает заварной крем по полости рта и понимает, что это ни разу не вкусно и вряд ли может воскресить праздничный дух. — Мелкий, ты охренел, — негромко произносит, кое-как сглатывая мерзкую кашу и в срочном порядке запивает это дело кофе. Чимин тут же сдувается, опускает глаза и, отложив ложку, начинает ковырять ногтями стол. Юнги вздыхает, меняет тарелку Чимина и свою местами, отдавая ему целый эклер и берет в руки меню. Возможно, если Юнги лучше покопается в своей памяти, то вспомнит, что именно из сладкого он любил. Потому что заварной крем явно не его лакомство. В итоге он останавливается на сливочном мороженом. Чимин говорит, что в прохладную погоду есть мороженое такое себе занятие, но последнее, чего боится Юнги, это простудиться. В конце концов умереть от пневмонии ему не светит. Хотя было бы комично. Юнги даже улыбается неосознанно, пока Чимин не начинает хлопать в ладони и говорить, что наконец-то хёна посетило праздничное настроение. Юнги тогда перестает улыбаться, Чимин перестает хлопать, но остается максимально довольным, потому что звонким голосом начинает напевать: «С днем рождения». Юнги слушает, примостив локоть на столе и подперев тыльной стороной ладони щеку. Свободной рукой ковыряется в вазочке с мороженым. Оно ему, в общем-то, нравится, но все равно непривычно. Поэтому Юнги решает не налегать, изредка отправляя в рот подтаявший пломбир. В то время как Чимин зашел уже на второй круг и поет, прерываясь на смешки, чем все же вызывает еще одну улыбку у Юнги. В кафе в общем счете они проводят пару часов, после чего Чимин с явно неохотой поднимается и говорит, что ему нужно домой. Юнги расплачивается и идет провожать. Слушает очередную смешную историю. Потом слушает про его недавно приобретенного друга Тэхена и планирует завтра тоже встретить Чимина. И послезавтра. Потом, возможно, сделать перерыв, а может быть, и нет. — Я не думаю, что ты убиваешь людей, — Чимин заканчивает их путь этой фразой, останавливаясь около своего подъезда. — Правда? — Да. Ты сказал, что тебе двадцать один год, я думаю, что в таком возрасте киллерами не становятся. Вот. Чимин говорит и смотрит так уверенно, что Юнги просто не может не согласиться. — Думаю, ты прав. Для киллера слишком рано. Нужен многолетний опыт, связи и, возможно, предрасположенность. — Откуда ты знаешь? — Чимин хмурится. — Это логика, ты что, фильмы не смотрел? Во-первых, нужны умение и опыт в обращении с оружием, нужны связи, чтобы это оружие приобрести незаконно, а предрасположенность… Ты сможешь убить человека? Чимин отрицательно мотает головой и вылупляет глаза. — Нет, конечно! Хён, ты чего?! — Вот я про то и говорю. Так что на роль киллера я не подхожу, возраст не тот… Чимин пару раз кивает и привычно начинает улыбаться. Делает шаг к Юнги и разводит руки в стороны. — О, нет… Без объятий, я не люблю прикосновения. Очень сильно не люблю. Чимин плавно опускает руки и сцепляет их в замок перед собой. — Извини… Больше не буду. Юнги слабо улыбается и пару раз хлопает Чимина по плечу. — Обойдемся этим, ладно? Чимин расцветает на глазах и согласно кивает. После чего машет ладошкой на прощание и скрывается за дверью подъезда. Юнги стоит на месте еще секунд десять, после чего неспешно направляется в нужный проулок.