Увядая, он опадает пеплом

Сентябрь уже на пороге, стучится первым числом в дверь. Стучится проливным дождем и резко упавшей температурой. Смерть давно позабыла, что так бывает. Чимин позабыл тоже. Смерть видит это в одном из моментов на девятнадцатом лепестке и откладывает поход в технический отдел. Одна из роз снова воспротивилась, решила продлить себе жизнь, и Смерть впервые не спешит эту жизнь отобрать. Смерть спешит в человеческий мир. Спешит вместе с зонтом и теплым свитшотом, который первым попался на глаза. Синоптики по всем радиостанциям передают, что резкий перепад и обильные осадки — результат циклона, пришедшего с северной стороны. Что это продлится несколько дней и нужно теплее одеваться. Чимин утром такого поворота не учел. Поэтому Юнги ловит его у ворот. Чимин за пару минут бега по территории колледжа вымок насквозь. Юнги забирает у него сумку, отдает свитшот и держит над головой зонт. — Ты мог бы позвонить мне. — Зачем, хён? Чимин натягивает сухую одежду и стучит зубами. За пару минут он успел не только промокнуть, но и продрог до костей. — Чтобы я забрал тебя. С зонтом и теплой одеждой, как полагается. До того как ты стал похож на крысу, сбежавшую с корабля. Чимин шмыгает покрасневшим от холода носом и кривляется. — Хён, не обзывайся. — А если ты простудишься? — Это все еще не повод обзываться! Чимин поправляет свитшот и улыбается. С мокрых волос капает на лицо. У Чимина слиплись ресницы и губы темнее обычного. С фиолетовым оттенком. Юнги недоволен. — Я могу сейчас забрать все, что так заботливо принес. Ты знаешь? Чимин шустро обнимает себя за плечи, сжимает ткань пальцами и снова кривляется, как малое дитя. — Не отберешь. К тому же... — заискивающе заглядывает в глаза, — у меня скоро день рождения! — Больше чем через месяц. — Ну так скоро же! Юнги удивлен. Для него месяц действительно ничто, для людей обычно долгий срок. Для детей, вроде Чимина, вообще вечность. Но Чимину, кажется, невдомек. Он довольный и согретый, прижимается плечом к плечу Юнги и быстро рапортует: — Это чтобы на меня не капало. Юнги фыркает. Чтобы не капало, как же. Но вольность такую позволяет. Между ними не меньше четырех слоев одежды — это в пределах допустимого. Юнги не хочет, чтобы Чимина зацепил дождь, но знает, что если сам из-под зонта выйдет, чтобы сохранять дистанцию, младший тут же заупрямится. Тут же начнет пихать несчастный зонт, и быть войне на фоне того, кто о ком больше переживает. В такие моменты Юнги на Чимина хочется прикрикнуть. В конце концов, не Юнги тут хрупкий смертный и не ему бояться простуды. Однако Юнги себя останавливает. Каждый раз останавливает. Потому что помнит обиженную мордашку Чимина и себя в качестве страшного хёна, который страшно ругается. — Хён, зайдем в кафе? Через два месяца я буду участвовать в соревнованиях. Сейчас начнутся усиленные тренировки и диета... Хочу сладенького поесть. — Ты весь мокрый. — Ну и что? Попросим плед. Ну пожалуйста, хён. Пожалуйста. Юнги с тяжелым вздохом соглашается и думает, почему отнять чью-то жизнь легко, а отказать Чимину — нет? Вопрос на самом деле риторический. Ответ на него не требуется. Ответ в лучистых глазах и широкой улыбке заключается. Он не вопреки, он априори. Спрашивать и спорить глупо. Юнги и не спорит. Он свыкся так же, как со своим именем.

***

Юнги открывает дверь. Чимин с почтальонкой через плечо, в вырвиглазном, кислотном дождевике с пакетом в руках. Пакет Чимин прижимает к груди с особой бережностью, а потом от себя отрывает и доверительно Юнги протягивает. — Пицца... — шепчет и с грустью добавляет: — С понедельника диета... Юнги хмыкает и пакет забирает. На кухню относит, пока Чимин раздевается. Пиццы оказывается два куска, и Юнги удивлен. Он, смотря на себя со стороны, отличия разительные замечает. Совсем очеловечился. Но вот с едой у него так и не ладится. — Хён, на. Чимин заходит следом, руку протягивает. Пальцы в кулачок сжаты. Чимин ладонь переворачивает и пальцы разжимает. У Юнги смешок вырывается. — Кофе? — Ага. Я капсулу взял специально. А то сироп предложат и я снова все испорчу. Юнги хмыкает и на стол кивает. Чимин к такому уже приученный. Капсулу на столешницу кладет, Юнги оттуда забирает, в кофеварку, все же купленную, вставляет. Перчатки никуда не делись, но тонкие слишком. Юнги не рискует забирать из рук в руки. С кофе и пиццей они идут в гостиную. Чимин подходит к столу и удивляется. — Хён, ты играешь? Юнги кивает и массивные наушники берет. Одной стороной к уху прижимает и микрофон поправляет, чтобы сообщить: — Тут Чимин пришел, закругляемся. — Хён, а это кто? У Чимина в глазах море любопытства, он ближе подступает, пытается прислушаться. — Тэ. Мы иногда играем вместе. — Тэ? Чимин отшатывается. Глаза сужает. — А чего это вы... давно вместе играете? Хотя не важно. Передай ему, что мы больше не друзья. Юнги передает конечно, но удивляется сильно. Звонок завершает, ноутбук закрывает и смотрит вопросительно. — Ты злишься? — Да. — Почему? Чимин пожимает плечами и усаживаясь за низкий стол, ноги скрещивает. — Он сказал, что сегодня не придет на пары. Сказал, заболел и умирает. Если умираешь, умирай, а не играй с моим хёном. Ясно? — Ясно. Чимин кивает и открывает одну треугольную коробочку, подцепляет кусок пиццы и откусывает здоровенный кусок, который прожевать сразу не может. Юнги наблюдает за Чимином и делает маленькие глотки кофе. — Ты хотя бы жуй. Чимин к этому времени справляется с первым куском и тянется за вторым. Тянется и останавливается на полпути. Все еще прищуренный взгляд на Юнги поднимает. — Хён, мне вот тут интересно. А откуда это у тебя столько времени, а? — Времени на что? Юнги оглядывает Чимина более внимательно и пересаживается с пола на диван. Смотрит сверху вниз. Смотрит так, чтобы Чимин не вздумал пересекать грань. А он хочет. Юнги это не только видит, он это чувствует. — На игрушки всякие. И вообще... Где ты работаешь, а? Я как ни приду, ты всегда дома. Что это за работа такая? И друзей у тебя нет. Я сначала думал, что ты меня с ними просто не знакомишь. Но ты даже не разговариваешь ни с кем. И в телефоне кроме моего номера, Тэ и Хосока никого нет. — Почему? Есть еще доставка. Юнги любит издеваться. Но Юнги не любит допросы, тем более если они происходят неожиданно. Юнги смотрит на злого Чимина и ясно осознает, что тот действительно зол, но вот в чем причина не догадывается. — Да, конечно. Доставка — это же такой важный контакт. — Ты много ешь, так что да, важный. — Хочешь сказать, я тебя объедаю? И вообще, не отходи от темы! Ты не ответил на мои вопросы. А еще в самом начале знакомства ты говорил про киллеров. Хён, ты что действительно нарушаешь закон? Юнги закатывает глаза и продолжает пить кофе. Пока Чимин плюется обвинениями, Юнги все пытается понять, с чего это началось, потому что пришел Чимин абсолютно точно в хорошем расположении духа. А сейчас, вместо привычного солнышка, Юнги видит маленького дьяволенка. Его глаза тоже сверкают, но недобрым светом. — Во-первых, остынь, — Юнги наклоняется, чтобы поставить на стол пустую чашку, — Во-вторых, с чего ты взял, что можешь задавать мне эти вопросы таким тоном? В-третьих, с чего ты взял, что после этого можешь спокойно сидеть здесь? Я хочу, чтобы ты встал и вышел из моего дома. Чимин бледнеет. Юнги молча ждет. Он не обижен на Чимина и даже не разозлен. Его наполняет недоумение, но Чимину об этом знать не обязательно. Чимину нужно успокоиться и прийти в себя. Юнги знает, как этого добиться. — Хён? — Я жду. — Хён, прости. Юнги продолжает смотреть прямо. Продолжает держать непроницаемую маску на лице. А Чимин продолжает сидеть на месте. Оглядывается беспомощно по сторонам, пытаясь за что-то зацепиться, что-то придумать. — Хён... Я не хотел кричать. Прости, пожалуйста. — А почему начал? Чимин открывает рот и запинается, чтобы после произнести: — Я больше так не буду. — Я рад, но я спросил, почему это вообще случилось? Чимин опускает глаза и, игнорируя вопрос, снова повторяет: — Я больше не буду, хён. Извини. И Юнги понимает отчетливо, что Чимин не скажет. От него не добиться ничего внятного. Но чтобы не разжигать это все сильнее, решает пойти на уступки сам. Юнги выдыхает и говорит: — Я работаю в очень крупной компании, на достаточно высокой должности. Поэтому имею некоторые вольности в графике, но о разглашении речи не идет. Дома я хоть и часто, но работу свою выполняю исправно. А касаемо друзей... Юнги пожимает плечами. — Я никогда особо не нуждался в близком общении. У меня есть коллеги по работе и есть ряд обязанностей. Мне всегда этого хватало. Чимин на каждое слово кивает. Юнги любит, что ему можно сообщить минимум информации, а Чимин додумает сам. Так что на этом решает завершить чистосердечное. Он откидывается на спинку дивана, расслабляется и продолжает смотреть на Чимина. И несмотря на то, что говорил Юнги очень спокойно, взгляд остается тяжелым. — Хён... — Что? — Ну хе-е-ен... — Ну что-о-о? Чимин аккуратно улыбается кончиками губ, с задницы перекатывается на коленки и подползает к дивану, чтобы неуверенно забраться и усесться рядом. — Ну хён... Чимин осторожно тянет руку и дергает Юнги за рукав. — Что, Чимин? — Не злись на меня, а? Я обиделся немного. Вспылил. Я там учился весь день! Тэ меня одного бросил! Он сказал, что сильно заболел, я спрашивал, может, ему принести чего, он не ответил. Я подумал, что совсем плохо, спит. А он вон с тобой играет... Вам весело вдвоем... А я там один на парах дурацких. Хён, ну правда. — И поэтому ты решил на меня поорать? — Я не... — Ты да. Чимин перестает дергать рукав и, опустив глаза, просто теребит ткань пальцами. — Ты обиделся, да? Ну что мне сделать? — Слезть и доесть свою пиццу, пока не остыла. Чимин тут же поднимает голову, смотрит на Юнги. Смотрит на приподнятые уголки губ и шумно выдыхает. Скатывается на пол и на всякий случай оглядывается: — Я съем, а дальше что? А Юнги делает то, что делать не должен. — А дальше я пойду играть с Тэхеном. Чимин перестает улыбаться. Чимин смотрит на пиццу, будто она во всем виновата. В итоге отодвигает коробку и, не смотря на Юнги, говорит: — Ладно, я тогда пошел. — Я пошутил. — Да ну, хён! Чимин фырчит недовольно и тычет пальцем в Юнги. — Ты бываешь ужасен! — Правда? — Да! — На выходных обещали хорошую теплую погоду, думал накормить тебя сахарной ватой до понедельника. — Хён? — И всякой уличной едой, которую ты обожаешь. — Хён... — Но раз я так ужасен... — Хён, если ты не перестанешь, я кину в тебя пиццей. Коробочкой от пиццы, она совсем легкая и не навредит. — Какой ты заботливый, Чимини. Чимин затихает и задумчиво кусает губы пару секунд, чтобы потом неуверенно спросить: — Это же был сарказм, да? Юнги не может удержаться от смеха.