Увядая, он опадает пеплом

Чимин перетаскивает свои вещи с особым усердием. И Юнги уже как неделю зовет его хомячком. Абсолютно ручным и запасливым. Юнги не понимает, как столько добра помещалось в однокомнатной квартире, которую они с Виен снимают на двоих. Квартира, конечно, двухъярусная, но на втором место только под матрас. Это место целиком и полностью принадлежит Виен. Потому что чем выше, тем лучше связь с космосом. Теперь Чимин успешно теснит Юнги, при этом продолжая мотаться туда-обратно со спортивной сумкой и увозит он гораздо меньше, чем привозит. Юнги, ерзая мышкой по коврику, натыкается в очередной раз на маленький кактус и поджимает губы. Кактус тоже не его. Он принадлежит Чимину, как и импровизированный зимний сад в гостиной. Чимин занял весь подоконник и угол у окна цветами, и скорее всего... Юнги выглядывает из спальни, которая по совместительству его рабочий кабинет. И да, Чимин снова перетащил ковер и теперь валяется с книгой под пальмой, точнее «хён, это не пальма, это ливистона из семейства пальмовых!» Юнги уже давно в курсе, потому что именно он ухаживает за цветами. И нет, Юнги это не нравится, у него просто нет выбора. Хорошо, что Чимин не захотел щенка. Хотя, с прошлых выходных он напевает без конца: «Подарите, подарите, подарите мне собаку. Подарите мне собаку барабаку». А Юнги с тех же выходных прикидывается валенком. Потому что он не собирается ему придется с ней гулять. Хорошо, что Чимин пока только поет, а не идет в прямое наступление. Юнги верит и надеется, что это не больше чем песня. — Хён? Съездишь сегодня со мной? Там снежок выпал, красиво. Погуляем немножко по пути, м? — Зачем на этот раз? Юнги подходит и присаживается на свободный край ковра, Чимин тут же крутится и кладет Юнги на колени ступни. — Хочу взять книги. Я думаю, что вот сюда можно поставить стеллаж. Чимин показывает на противоположный от цветов угол. Юнги приподнимает бровь. — А что? Он же все равно свободен, ну хён... Юнги вздыхает. Такими темпами здесь не остается абсолютно ничего для Юнги. Все углы заняты, все поверхности на которых можно сидеть или лежать, тоже. Потому что Чимин мигрирует по всей квартире с книжками. И даже на рабочем столе стоит Чиминов кактус. Он, конечно, для Юнги, чтобы защищать от вредоносного компьютерного излучения, но кто его туда впихнул? — Может ты уже переедешь с концами? — Хён, слишком рано. Юнги смеется. Последний раз, когда Чимин это сказал, они переспали в тот же вечер и Чимин оповестил добрую половину дома своими стонами, что они совсем не друзья. Так что, в скором времени Юнги придется освобождать еще одну полку в шкафу. Похлопав Чимина по коленке, он уходит за телефоном. Юнги отвлекся, чтобы заказать еды. А его тут на всякие прогулки разводят и в бесплатные грузчики записывают. Юнги ковыряется по сайту ресторана, кидает в корзину привычный набор. И кричит из спальни: — Кушать будешь? — Хочу гулять. Юнги цокает языком и закрывает приложение. Придется заходить куда-то по дороге. Юнги уверен, что Чимин устроит скачки по заснеженным тротуарам и его потом придется откармливать и отогревать. — Тогда теплее одевайся. Но вместо Чимина тепло одевается Юнги. Вспоминает свое прошлое и напяливает десять слоев одежды. На лоб натягивает шапку по самые брови и оборачивается в шарф. На улице не настолько холодно, просто Юнги знает, что... — Хён! Юнги только успевает отойти от подъезда и оборачивается на Чимина. Четко в лоб впечатывается снежок. Да, вот именно поэтому. Пока Юнги раздумывает, есть ли смысл бежать и спасаться. В него прилетает еще пара снежков, и Юнги сдается. Под заливистый смех Чимина, он, конечно, изображает неловкие попытки увернуться. Но ему, во-первых, слишком лень, во-вторых, слишком много одежды, чтобы он мог свободно двигаться. Так что Юнги живой мишенью неуклюже петляет по дорожке, пока не оказывается в сугробе вместе с Чимином. Сугроб этот не естественный, образованный из счищенного с прохожей части снега, потому уплотненный и жесткий. Но Юнги слишком хорошо упакован, чтобы ему было больно, а Чимин приземлился на мягкого Юнги и тоже не страдает. Он радостный донельзя, смотрит немного сощуренными от улыбки глазами и взгляд его до того лучистый, что Юнги готов в этом сугробе жить. Но Чимин на такое не согласен, потому, поваляв Юнги в снегу еще немного, помогает подняться и тащит в ближайшее кафе есть, и отогревать красные щеки и нос. Собственно, как Юнги и предполагал. *** Юнги напрягает тишина. Чимину хоть не три года, а двадцать три, он все равно немного ребенок. И если вдруг становится слишком тихо, Юнги нервничает. Он привык постоянно быть начеку, потому, даже когда Чимин читает, Юнги концентрируется на шуршании страниц. А тут абсолютный вакуум. Юнги оставляет работу, которой начал уделять пару часов в день, чтобы не засиживаться до самого утра, и спешит в гостиную. Чимин сидит, скрестив ноги, перед новеньким стеллажом и сосредоточенно тыкает в экран телефона. А вокруг стопки из книг, достающие ему до макушки. — Что ты делаешь? Юнги приближается и осторожно огибает бумажные башни. — О... — Чимин отвлекается, улыбается и почесывает указательным пальцем висок, — Я смотрю года написания. Хочу составить все книги по авторам и в порядке выпуска. — Зачем? Чимин пожимает плечами. — Не знаю. Чтобы упорядочить. — Поставь по цвету. Или по размеру. Чимин отмахивается. — Я так уже делал. Нужно разнообразие. Юнги смеется и наклоняется к Чимину, чтобы обнять. — Мой маленький дизайнер. — Ну хён! — Ну что? — Ты мешаешь. Юнги как обычно ни капельки не стыдно, так что он начинает мешать еще больше. Забирается руками под домашнюю майку, чтобы легонько пощекотать. А когда это не помогает переманить все внимание на себя, вытаскивает ладони из-под верха и опускает наоборот вниз. Оглаживает внешнюю часть бедер и переходит на внутреннюю, но уже с большим давлением. Чимина ведет. Он продолжает хныкать свое: ну хён. При этом вытягивая ноги и разводя их в стороны. Юнги продолжает незатейливую ласку, пока «ну хён» не трансформируется из возмущенного в просящий. Тогда он забирает телефон у несопротивляющегося Чимина и откладывает подальше. А потом запускает руки под штанины достаточно свободных шорт и гладит пальцами нежную кожу у края трусов. Чимин постепенно увеличивает громкость, а когда ткань на паху вздыбливается, хватает Юнги за правую руку. — Хён, с другой... с другой стороны. Чимин сам оттягивает резинку шорт и пытается приподнять бедра, чтобы их стянуть. Юнги давит левой рукой, не позволяя этого сделать, и освободив из хватки правую, опускает ее на член поверх одежды. Очерчивает пальцами контур, а после обхватывает и медленно надрачивает сквозь ткань. Чимин выгибается и пытается поднять таз, чтобы увеличить трение, но Юнги продолжает давить на левую ляжку прижимая к полу. — Хён... ну что ты издеваешься... — Пока еще нет. Юнги шепчет на ухо тягучем шепотом и сжимает губами мочку уха, большим пальцем обводит головку, трет подушечкой по скользящей ткани шорт. Чимин давится стоном и стучит пятками об паркет. — Юнги, я сейчас кончу... — Спустишь в трусы, как мальчишка? Юнги ослабляет хватку и переходит на ленивое поглаживание, пока Чимин тонко хнычет и елозит макушкой по его груди. Юнги садится сзади поудобнее, придвигается плотнее и целует в острую скулу. Прихватывает нежную кожу ниже, добиваясь того, чтобы Чимин запрокинул голову и выцеловывает шею. Рисует языком узоры, делает выдохи протяжнее, чтобы холодило влажную кожу. Чимин весь идет мурашками и дергает ногой, цепляя книги. Вздрагивает и задыхаясь просит: — Хён. Хён, перестань... — Прямо сейчас? Спрашивает хрипло и кусает основание шеи, после чего действительно почти полностью отстраняет руку, пробегаясь по паху лишь кончиками пальцев. — Нет! Чимин взвизгивает и хватается за ладонь Юнги прижимая ее обратно к члену и выдает что-то совсем высокочастотное, почти сразу расслабляясь. — Ты кончил. — Юнги даже не спрашивает. Чимин на это замечание никак не реагирует пару минут, а как только его дыхание немного успокаивается, глубоко вздыхает и на выдохе припечатывает: — Бесит, когда ты так делаешь! И, вырвавшись, поднимается на ноги. Юнги вину не признает и смотрит самодовольно. За это Чимин толкает его, не жалея силы. Бумажные башни рушатся, погребая под собой Юнги, а Чимин уходит в душ с высокомерным: — Ха. Оставляя Юнги смеяться под завалами. Сейчас этот комок радиации остынет, превратится обратно в теплое солнышко и полезет провоцировать сам. А потом опять будет беситься. Потому что, если сначала Чимин преследовал романтическую цель кончить одновременно, то теперь у него идея фикс довести Юнги до оргазма первым. Вот уже месяц Чимин терпит полный крах, а Юнги временами нападает со спины обезоруживая. Он очень надеется, что это и дальше будет восприниматься, как небольшое соревнование и Чимин не начнет принимать близко к сердцу. Так как иногда он бывает настолько быстрым, что Юнги даже не успевает как следует подразниться. Из душа Чимин выходит все еще недовольный и Юнги спешит его задобрить. — Ты будешь чай? — Нет. — А сок? — Нет. — Сладенькое? — Нет. — Минет? — Юнги, иди... — Куда? — Работать! Чимин наконец перестал попадаться на эту уловку и уже как неделю в задницу не приглашает. Юнги не гордый, он и без приглашения может, но не сейчас. Сейчас Чимин влажный после душа, а не от Юнги. И пожалуй нужно немного подождать. — Еще и все перемешалось! Ну, хён! Ты знаешь, что это не две минуты занимает? Обязательно было все портить?! — Неправильный ты какой-то, Чимини. Люди после оргазма добреют обычно, а ты психованный. Чимин медленно поднимает злобный взгляд. Выплевывает целую тираду нецензурщины на английском и для полноты картины швыряет в Юнги книгу. Книги для Чимина священнее Христа, так что Юнги и правда ретируется от греха подальше. Не бессмертный он теперь в самом-то деле, стоит поостеречься. *** — Когда ты познакомишь меня со своими родителями? Юнги понимает, что вот и пришло время расплаты. — Зачем? — Ты недостаточно уверен во мне? В нас? Юнги улыбается в темноту и наощупь находит Чимина, чтобы погладить его по голове. Любовь к банальным и пафосным фразочкам в трудную минуту у них «семейное». — Я не уверен в родителях. Юнги давит зевок и готовится к сложному ночному разговору. Вообще-то он сегодня задержался. Уже четыре утра и Юнги безумно устал. Чимин напротив лег еще в девятом часу вечера и теперь полон сил на большие свершения. — Они что, гомофобы? В наше-то время? — Нет, они не гомофобы. Наверное. Не в том дело, просто я не особенно делюсь с ними своей личной жизнью. — У вас плохие отношения? — Нет, обычные. — В обычных отношениях на первом месте честность и искренность. Юнги закатывает глаза. Тон Чимина становится назидательным и это к добру не приведет. Юнги садится на кровати и начинает разбирать баррикаду из подушек. Они с Чимином не маленькие невинные мальчики, но все равно спят на двух разных половинах выстраивая барьер между. А все потому, что Чимин пинается каждый раз и Юнги каждый раз страдает. Можно было конечно уходить в гостиную на диван, но Чимин обижается, да и самому Юнги не по себе без Чимина рядом. — Если ты сильно хочешь, то можем съездить на рождество. Мама любит его отмечать. — Так скоро? Юнги откидывает последнюю подушку и раскрывает объятия в которые Чимин потянулся за мгновение до. — Если ты хочешь, почему нет? Но ты должен запомнить одну важную вещь. Мама любит детей и хочет внуков, поэтому дети это не маленькие опасные, непредсказуемые людишки приносящие головную боль, а милые малютки и они у нас с тобой обязательно будут. — Хён, я вообще-то люблю детей. — Я знаю, ты мне это напоминай просто... Чимин булькает смехом куда-то в шею Юнги и оплетает его конечностями, как маленький осьминог. На самом деле, разница в габаритах у них минимальная, просто Чимин любитель строить умилительные мордашки и складываться в мягкие комочки. — Хён, а давай заведем собачку? Для тренировки? Ответственность там, забота. Юнги рисует себе недалекое будущее под звучащее в голове: Юнги, давай купим домой собачку. Давай купим собачку. Она такая хорошенькая. — Она сожрет твои цветы. И книги. И обоссыт твой ковер. — Ну не прям сейчас же, хён! Через годик... ов десять? Может быть? — Через годиков десять мы еще раз подумаем. Юнги очень рад и счастлив, что Чимин у него такой понимающий, и что они так подходят друг другу.