***
Зато происходит ночью. Сначала они отмечают. Едят до отвала приготовленные мамой блюда, Чимин все время заглядывает в рот и спрашивает: Вкусно? Потому что крутился на кухне и помогал. Юнги безропотно кивает, потому что прекрасно знает мамины способности и прекрасно видел, что Чимин выступал скорее группой поддержки, чем реальным участником. Беспокоиться не о чем. Все довольные и счастливые. А под конец вечера, утомленные долгим днем и эмоциональным общением, устало убирают со стола. Юнги, единственный неутомленный, игнорирующий большую часть разговоров, уходит в свою комнату и устраивается за ноутбуком. Подключается через удаленный доступ к стационарному компу, что остался в их с Чимином квартире и приступает к работе. Так, конечно, приходится тратить немного больше времени на прогрузку, зато у Юнги есть доступ ко всем папкам, документам и вообще абсолютно ко всему, что не загружено в облако. Юнги к такой работе приучен, поэтому небольшие трудности его не пугают. Жить, постоянно на чемоданах сложнее. Время около двух, Юнги только успевает допить чай и доесть третье по счету пирожное, прихваченное с собой, как Чимин за спиной начинает возиться. Юнги оборачивается, чтобы посмотреть, а потом возвращает взгляд к монитору. Сохраняется, закрывает все программы и готовится получать по почкам, потому что у Юнги здесь кровать не очень большая, и барикаду выстраивать негде. — Хён?! Юнги подскакивает от вскрика и оборачивается. Чимин уже не спит, он сидит на кровати напряженный, обнимает себя за плечи и смотрит на Юнги в свете потухающего экрана. Глаза у него влажные, и губы мелко подрагивают. Ноутбук выключается, комната погружается во мрак, а потом шуршание, щелчок выключателя и яркий, режущий свет. Юнги промаргивается и недоуменно наблюдает за мотающимся по комнате Чимином. Он хватается за все сразу и пытается влезть одновременно в джинсы и кофту. — Чимини? — Одевайся. Чимин кидает в Юнги своей толстовкой, которую потом сам же и забирает. Юнги поднимается с кресла и подходит, чтобы обнять, но Чимин отталкивает и не дается в руки. Юнги сбит с толку. — Эй? Тебе кошмар приснился? Успокойся. Чимин ничего не объясняет, застегивает пуговицу на джинсах и снова повторяет: — Хён, одевайся. Сейчас! Юнги не хочет спорить, потому просто уточняет: — Ты хочешь вернуться домой? — Нет. — Ладно. Юнги сдается. Раз нет, значит, он натянет пальто поверх пижамы и достаточно. А, ну еще ботинки, конечно. В домашних тапочках по снегу будет неудобно. Юнги об этом вспоминает перед самым выходом и обувается впопыхах, потому что Чимин совсем на взводе. Нетерпеливо тянет за руку из дома. Юнги чертыхается. На улице валит снег. Дорожки никто еще не чистил, и снег попадает в ботинки через верх, потому что пижама слишком свободная и не заправлена внутрь. Юнги хочет возмутиться, и на самом деле он бы уже десять раз это сделал, если бы не был таким сонным и застигнутым врасплох. Мороз кусает за щеки, Юнги тащится за Чимином, жмурится от летящих в лицо снежинок, а потом ударяется лбом в его спину. Резко затормозивший Чимин дальше двигаться, видимо, не планирует и мямлит потеряно: — Я не понимаю... — Я как бы тоже, может, объяснишь? Юнги выходит из-за его спины и смотрит на вывеску парикмахерской. Пытается понять в чем дело, пока не слышит совсем тихое: — Не кафе... Юнги замирает рядом. — Чимини? Чимин, взъерошенный ото сна, без шапки, растерянно вглядывается в витрину и сжимает ладонь Юнги почти до боли. — Это был сон. Все сон... — говорит неверующе и приваливается к Юнги, будто его покинули все силы разом. А Юнги в это время бросает взгляды по сторонам и думает, как лучше поступить. Потому что давным давно, в другом витке времени, на другом круге жизни здесь и правда было кафе. Чимин в нем задувал свечку и загадывал желание. Знакомился с Юнги поближе и проводил с ним вместе не один час и не один день. А теперь да — тут невзрачная парикмахерская. Юнги держит Чимина за плечи. Прижимается носом к его виску и шепчет: — Давай вернемся домой? Холодно. А ты полураздетый, простудишься. Юнги треплет его по волосам, приглаживает стоящие колом пряди и пытается немного успокоить. Он хочет забрать отсюда Чимина. Вернуть в тепло, напоить горячим чаем и уложить спать. Только на этот раз лечь рядом и постараться уберечь от того, что происходит. Чимин выглядит слишком расстроенным, огорченным и запутавшимся. А Юнги не то чтобы лучший в мире вариант по утешению. Но все-таки лучше, чем ничего. Юнги осторожно тянет Чимина за плечи в обратном направлении и думает, стоит ли позвонить Виен? Они с Чимином отлично ладят, и она гораздо эмпатийнее. Юнги успевает сделать буквально пару шагов, уводя Чимина за собой. Но на третьем он отстраняется. — Ты иди, — говорит уверенно. — Что значит, ты иди? Чимин закусывает губу и пожимает плечами. — Я хочу еще... Мне надо. — Сообщает и поворачивается в сторону консерватории. Юнги тормозит его, удерживая на месте, и напряженно спрашивает: — Что тебе надо, Чимин? И получает такое же напряженное: — Хён... Ты можешь просто пойти домой? Юнги прикрывает на миг глаза, выдыхает и проговаривает четко: — Нет, не могу. Сейчас ночь, мороз, ты один в незнакомом городе. Можешь заболеть и заблудиться. — Я не заблужусь, — еще четче в ответ. — Чимин. — Хён, я знаю, куда идти! Ты не понимаешь! У Чимина загораются глаза. Начинают полыхают нездоровым блеском, и Юнги его таким еще не видел. Чимин выглядит безумным, будто в одночасье сошел с ума. И Юнги знает, почему, хоть и не понимает, как. А еще он знает, что может сделать: вырубить Чимина и оттащить домой на руках, пока еще не все потеряно. Но Юнги вряд ли на подобное решится, поэтому ему остается вздохнуть, нацепить маску и спокойно сказать: — Я понимаю. Куда ты хочешь? Дальше по аллее? В парк... К Тэтэ? Юнги достигает результата. Чимин вздрагивает и прикрывает ладошками рот, шепчет: — О боже... Юнги примеряет старый образ, закатывает глаза и не без пафоса сообщает: — Больше нет. — Юнги...? — Ага. — Хён! — Все еще я. У Чимина на лице отображается целая палитра эмоций. Но от былого страха и безумия не остается и следа. Юнги вот череп чуть не разорвало, и личность за малым не расщепилась. А Чимину хоть бы хны. Хёнкает, как обычно. Кривляется немного, но даже в обморок падать не собирается. Юнги думает об этом отстраненно, потому что чувства отключились в самозащите, чтобы не словить панику или истерику. — Хён. — Снова да. Чимин забавно тянет руку и тыкает пальцем Юнги в плечо. Потом в щеку, затем в лоб. — Чимини, ты дурачок или что? — Я все еще сплю? — Да. Пойдем я уложу тебя в кроватку? — Нет... Я хочу в парк. Юнги вздыхает еще тяжелее и, смиряясь, первым идет вперед. Парк, так парк. Еще бы потом не свалиться с воспалением легких. Чимин скачет сзади, и ему бы тоже не свалиться с воспалением. Но об этом переживает Юнги, Чимин же возвращается к истокам и чрезмерному любопытству. — Хён, а сколько ты меня искал? — Года три. — Три? — В этой жизни да. — М... А в другой? — В другой я не искал. Просто ждал. Не знаю, несколько столетий, может, больше. — Ого. Хён, а... И пока Юнги размышляет, почему не днем и почему не летом, Чимин начинает скакать уже рядом, а вместе с ним скачут тысяча и один: хён, а...? И Юнги завидует. Правда завидует. Потому что он за малым не сошел с ума. А для Чимина то ли продолжающийся сон, то ли сказка. Фиг поймешь. Но вместо первичного шока и непонимания, теперь целый океан любопытства. Ему будто снова девятнадцать, он будто еще зеленый первокурсник, который только-только начал познавать более взрослую жизнь. Еще не устал, еще не задолбался... Энергии море, и она бьет фонтаном даже в третьем часу ночи. Юнги размышляет, за что ему это все. И можно ли как-нибудь вернуться назад. К розам — в родное ничто. Без воздуха и времени. Без движения. Но, скашивая взгляд, не может удержать дернувшиеся в улыбке губы. Быстро с этим справляется и понуро идет дальше, позволяя Чимину сиять за двоих. Пожалуй, это будет самая долгая и самая волшебная рождественская ночь.***
— Хён-хён, ну подними. Ну пожалуйста. Чимин смотрит с ожиданием и крутится на месте от нетерпения. Юнги закатывает глаза и наклоняется, чтобы ухватить кровать за один из краев и поднять одним боком, будто это не тяжелее пятисотграммовой гантели. На самом деле тяжелее, и Юнги это прекрасно чувствует, но также прекрасно он управляет своим телом на совсем ином уровне. Поэтому вес кровати не проблема, если учесть, что одной стороной она осталась стоять на полу. — Доволен? Юнги ставит, как было и выгибает бровь. Чимин, как малое дитя хлопает в ладоши, а потом запрыгивает на матрас и смотрит еще более воодушевленно. — А со мной? Юнги поднимает вместе с ним и, видя взгляд младшего, в котором энтузиазм только нарастает, начинает жалобно хныкать. — Чимина, хватит, я устал. Я есть хочу, я спать хочу! — Ну хён... — Месяц! Чимин, месяц прошел. Я тебе лошадь что-ли? Запряг и хочешь укатать до смерти? — Ну хён... Юнги страдальчески стонет и, развернувшись, падает спиной на кровать. — Что на этот раз? — А ты можешь подтянуться десять раз, если я буду на тебе висеть? — А мне обязательно напрягаться физически? Давай, я тебе решу дифференциальное уравнение? — Нет, я тоже могу его решить. — У нас нет турника. — В нашем доме есть спортзал. Юнги поворачивает голову и смотрит на Чимина снизу вверх. — Я не пойду сейчас в спортзал. Юнги старается вложить в голос всю уверенность и даже капельку злости. Чимин притихает и согласно кивает, но через минуту спрашивает: — А завтра? А завтра Юнги чувствует себя Пеппи Длинным Чулком. Ручки тростиночки, рост метр с кепкой, а все туда же, побеждать силача Адольфа. И побеждает таки. По итогам у него абсолютно счастливый Чимин, все еще висящий на Юнги и визжащий в ухо, а в углу спортзала прифигевший парень качок, который наблюдал за всем со стороны. И Юнги бы порадоваться и похвастать, но он слишком устал. Он хочет самого обычного, тихого, спокойного и размеренного времяпровождения. Но оно Юнги будет только сниться, потому что: — Хён, в следующей жизни отдохнешь! Юнги смотрит на солнечного Чимина и понимает, что шанс на отдых он просрал много столетий назад. Но, щурясь от яркой Чиминовой улыбки, Юнги убеждается, что ему больше ничего и не нужно.