В сочувствии не нуждаюсь

День начинался по схеме, отлаженной годами. Медар проснулся от перестука капель за окном: роботы-садовники поливали цветы и кустарники. В коридоре послышались неторопливые шаги — скорее всего, кто-то из старших бабушек. В комнате Медара, как и в других жилых комнатах комплекса, не было замка. Никому бы в голову не пришло войти без спроса. Медар немного понежился под одеялом, мысленно готовясь к рабочему дню. Затем поднялся и сделал разминку. После душевой Медар позавтракал в общей столовой, где, как обычно, держался особняком от окружающих. Еще в детстве он четко дал всем понять, что не стремится к сближению. После нескольких посещений психотерапевта Медара оставили в покое. Медар порой задумывался о переезде в другую колонию, но при этом никак не представлял жизнь без Семьи. Поэтому продолжал жить в комплексе, при этом все больше отстраняясь от родственников. На стене-экране велась трансляция традиционного утреннего приветствия правительницы Ригунды. Медар учтиво склонил голову. Выслушав пожелания удачи, он продолжил завтрак. — Привет. — За стол уселся пожилой мужчина. — Такие слухи ходят… Никто ничего не знает, может ты… — И не узнает, пока не закончится следствие, — резко ответил Медар, не дожидаясь прямого вопроса. — И потом тоже не узнает. Занимайся своими делами, Рикульф. — Ладно. — Рикульф обиженно поджал губы. — Смотри, а то оторвешься от нашей Семьи. Ты всегда был чужаком. — Я никогда не оправдывался и сейчас не буду. — Медар торопливо закончил завтрак. — Твое дело, — многозначительно сказал Рикульф. — Но не забывай, что без Семьи ты — никто. Мы и так долгие годы прощали тебе твое прошлое. Но всему приходит конец. — Это угроза? — негромко спросил Медар, глядя ему в глаза. — Или ты сомневаешься, что я не предан Семье Эйдан и нашей стране? — Нет, не сомневаюсь, — тоже тихо ответил Рикульф. — Удачного дня, троюродный племянник. Раздраженный Медар быстро вышел из столовой. Его обгоняли роботы, спеша доставить завтрак малым семьям, которые предпочитали проводить утро в интимной обстановке. Идущие навстречу родственники учтиво здоровались, но не смотрели Медару в глаза. В течение жизни его мало-помалу окружили пустотой, но Медара это устраивало. Он заглянул к родителям: сначала к матери, которая жила с новой партнершей, потом постучал в комнату отца. Все они, как и Рикульф, пожелали ему удачи, добавив, что надеются на скорейшее завершение расследования. Хотя никто из них не знал подробностей дела. — Я тоже на это надеюсь, — ответил Медар дежурной фразой. Наконец он покинул комплекс. На работу Медар, как и другие горожане, добирался общественным транспортом. В Аргайле частным транспортом пользовалась только правительница Ригунда. Наземное метро доставило Медара в полицейское управление Закрытого сектора. Он занимал должность детектива двенадцать лет. В Аргайле был почти нулевой уровень преступности. Но в районах, пограничных с Закрытым сектором, правонарушения не являлись редкостью. Граждане Аргайла периодически требовали выселить жителей сектора на любой астероид или в новую колонию. Однако результаты голосования уже который год не позволяли это сделать. — Доброе утро, детектив Медар! — приветствовал помощник. — Доброе утро, помощник Хенгист, — кивнул Медар, направляясь в свой кабинет. Там он с неудовольствием увидел письмо из правительственного дома. «Здравствуйте, детектив Медар из Семьи Эйдан! Мы внимательно изучили материалы беспрецедентного следствия, которое длится второй месяц. Доносим до Вашего сведения, что нас крайне не удовлетворило отсутствие результатов. Посему мы направляем к Вам наше доверенное лицо. Глен Магнар, специалист в сложных делах, подобных Вашему. Именем правительницы Аргайла мы наделяем его широкими полномочиями. Правительница Ригунда». Медар не в первый раз получал письма из правительственного дома, равно как и другие чиновники Аргайла. Он знал, что подобные послания лично Ригунда не составляла. Обычно этим занимались ее секретари, а за безликим «мы» стояли члены Совета. Но в контексте именно этого следствия Медару совершенно не хотелось, чтобы Совет Аргайла обращал на него внимание. Дверь открыли рывком, и в кабинете появился высокий мужчина в длинном пальто, похожем на военную шинель. Пряди длинных волос, выкрашенных в черный и белый, были затянуты в хвост ярко-красной лентой. Медару это показалось верхом безвкусицы — самые маленькие дети Аргайла никогда бы не использовали столь кричащий цвет в своей одежде. Впрочем, это даже не пришло бы им в голову. — Я получил сообщение правительницы Ригунды. Вы — Глен Магнар? — спросил Медар. — Совершенно верно, это я. — Глен занял одно из кресел напротив стола Медара. В кабинете были предусмотрены места для консультантов, но Медар давно обходился без подсказок, успев изучить психологию жителей сектора. Он и на работе держался особняком, лишь изредка позволяя себе вступать во временные команды детективов. Закрытый сектор занимал приличную по размерам территорию, и хоть там была своя полиция, все расследования вели специалисты Аргайла. Часто это увеличивало время следствия, а порой откровенно задерживало, отчего полиция сектора постоянно требовала автономности. Но для этого было необходимо изменить закон, предварительно согласовав его с Советом Аргайла. На этом этапе все тормозилось окончательно. — Не понимаю, зачем вас прислали? Мы сами вполне со всем справляемся, — раздраженно произнес Медар. — Нет, не справляетесь. — Глен отрицательно покачал головой. — Я ознакомился с делом. У вас нет ни улик, ни подозреваемых. Вы арестовали сорок два человека и почти сразу отпустили за неимением доказательств. Более того, даже применение гипноза не помогло. Ваш отдел, извините за выражение, в глубокой заднице. — Звучит мило. — Медар заставил себя успокоиться. — Раз вы в курсе, то не буду тратить время на объяснения. — Кого подозреваете лично вы? — Глен снова улыбнулся. Медар психанул: его бесила эта непонятная улыбчивость. — Лично я? — повторил он. — Разумеется, подозреваю жителей сектора. Это же логично, исходя из образа жизни моих сограждан и других. Глен достал из внутреннего кармана пальто маленький блокнот из настоящей бумаги, к которому на толстой нитке был прицеплен короткий карандаш. — Я слушаю, — сказал Медар. — Делитесь мыслями. — Хорошо, — ответил Глен. — Два месяца назад в полицию обратились жители Закрытого сектора. Кто-то убил пятерых женщин и двоих мужчин, которые занимались проституцией. Их тела были выпотрошены еще при жизни. «Старшая Родственница» никого из граждан Аргайла не отследила. Посещение Закрытого сектора гражданами Аргайла не поощряется и может привести... — Принято считать, что зрелище печального существования жителей сектора должно отбить желание вести подобный образ жизни, — перебил Медар. — По достижении пятнадцати лет детей организованно приводят в Закрытый сектор, устраивают экскурсии. Но ближе к делу. — Жители сектора обвинили в убийствах граждан Аргайла. Прямых доказательств у них нет. Они утверждают, что видели семерых, одетых в черные балахоны. — Впрочем, у нас есть что-то вроде зацепки, — снова перебил Медар, при этом подумав, что сегодня вечером придется как следует заняться релаксацией. Глен Магнар неимоверно раздражал. — Жанин Фармер удалось сбежать от убийц. Она успела сообщить подруге, что у напавшего на нее человека было крупное родимое пятно на шее. Глен сделал несколько заметок в блокноте. Блокнот и карандаш Медар добавил в копилку странностей Глена. Еще он успел заметить, что Глен использует для записей знаки — сочетания кружочков и палочек. — Крупные родимые пятна свойственны Семье Фригерид. Если убрать из числа членов Семьи детей возрастом до пятнадцати лет — они не покидают пределов комплекса — и пожилых людей, которые физически не способны на подобные преступления, то круг подозреваемых сужается до семидесяти трех человек. — Убери женщин, — предложил Глен. — Почему? — Потому что эти убийства совершили мужчины. — Если вы забыли, гражданин Магнар, то в обществе Аргайла сегрегация по любому признаку является противозаконной, — назидательно произнес Медар. — Да ладно, — хмыкнул Глен. — Людей до пятнадцати лет вы считаете детьми и не выпускаете из комплекса. Они познают жизнь исключительно благодаря виртуальным тренировками и поездкам на фермы. В день их пятнадцатилетия вы отвозите подростков в Закрытый сектор, отыскиваете там самые гнусные притоны, показываете отпетых наркоманов и пьяниц. Таким образом вкладываете в головы детей идеальность общества Аргайла и отвращение к другим людям. Медар не нашелся с ответом. — Я не буду исключать женщин из числа подозреваемых, — упрямо сказал он. — Зря, ох как зря, — покачал головой Глен. — Много веков назад жил-был убийца по имени Джек-потрошитель. Он убивал проституток, и его личность так и не была раскрыта. Убийства в секторе схожи с его почерком. — Впервые слышу о таком, — нахмурился Медар. — Уверен, что члены Семьи Фригерид тоже не слышали. Не буду скрывать, в секторе происходит много преступлений. Но подобная жестокость не была отмечена с начала основания колонии. — Ах, идеальное общество Аргайла! — Всплеснул руками Глен. — Вы настолько погрязли в своем нарциссизме, что готовы отрицать правду. Ты проверил Фригеридов? Допросил? — У меня нет прямых улик. Слов умершей женщины недостаточно. Она могла принять за родимое пятно все, что угодно. Жители сектора всегда обвиняют нас в своих проблемах. Глен кивнул в сторону блокнота. Медар нехотя взял его. На одной из страниц запись была сделана на привычном для Медара языке, и он смог прочесть: «Убивают для ритуала. Кто-то имеет доступ к базам данных „Старшей Родственницы”, удаляет записи видеорегистрации». — Не понял, — только и сказал Медар. — Набросал несколько идей по пути сюда. — Глен забрал блокнот. — Так, навскидку. — Семья Фригерид живет в моем комплексе, этажом ниже. — Убийства скорее всего совершают служители культа. — Бред какой-то. — Медар скривил губы. — Культ? У нас нет религий. В Закрытом секторе есть служители культов, но они не имеют никакого влияния. Мы следим за этим. — Я должен попасть в комплекс. — И что мешает? — А то ты не знаешь? — удивился Глен. — Посторонний человек, не относящийся к Семьям, не имеет права войти ни в один из комплексов. Но гражданин Аргайла может войти по приглашению члена любой Семьи. Вот ты меня и проведешь — Ты хорошо знаешь законы, — пробормотал уязвленный Медар. — Но ты не гражданин Аргайла. — У меня гражданство тридцати трех колоний, — небрежно сообщил Глен, протягивая левую руку. Медар провел сканером над запястьем. Развернулось полотно сообщения, в котором перечислялись колонии. — Ничего себе, — протянул Медар, убирая сканер. — Так и быть, я проведу тебя на территорию комплекса. У тебя нет родственных связей, поэтому вопросов от граждан будет довольно много. — Я не боюсь вопросов. К тому же, никто со мной не заговорит. — Глен встал. — Отправимся прямо сейчас. — Мой рабочий день не закончился. — У меня широкие полномочия, помнишь? — Глен открыл дверь. — Так вот, я приказываю тебе ненадолго оставить работу. Медар крепко стиснул зубы, чтобы не наговорить лишнего.