9 сентября.
Она бродила по Министерству подобно привидению Хогвартса — в длинном сером свитере, рукава которых скрывали ужасные жёлтые пятна на запястьях, оставленные Рональдом. Её состояние медленно, но верно приближалось к истерии. Помощник прекратил отправлять ей послания. В течение трёх дней не было ни одной весточки. В «Ежедневном Пророке» о нём было сказано лишь несколько слов — «Временно отбыл на задание в Румынию, чтобы урегулировать ситуацию с сиренами». «А если он не вернётся?», — с ужасом подумала Гермиона, застыв на месте. «Вдруг с ним что-то случилось, и я осталась одна? Мы уже на половине пути. Без него я не справлюсь». Слёзы невольно навернулись на её глазах, а всё вокруг поплыло тёмными пятнами. Она вдруг ощутила, как за её спиной остановилась Смерть. Она обнюхивала её, ощущая страх испуганной девушки, касалась её спины когтями, показывая, что Гермиону уже ждут там, на другой стороне. Смерть скалилась, клацала зубами, подобно злой собаке, и как-то утробно и мерзко хихикала. Она вздрогнула и тут же бросилась бежать. Как можно скорее, подальше от неё, своего самого страшного кошмара. Гермионе показалось, что вслед ей Смерть кинула проклятье, обрекающее её на погибель. Повернув по коридору, не сбавляя бег, девушка вдруг резко остановилась, ударившись головой о преграду. И этой преградой был Маклагген, который тут же ошарашенно обернулся и удивился, увидев Гермиону в её нынешнем состоянии. — Гермиона? — переспросил Кормак, опустив руки ей на плечи и вглядываясь в её лицо. — Гермиона, что произошло? Но девушка лишь всхлипнула, чувствуя, как силы и терпение покидали её. Она в жизни больше не будет так ошибаться, как она это сделала четыре года назад. Она больше не будет никого умолять ей помочь. Гермиона вернётся в прежнюю себя, и больше не будет бояться чёртову Смерть. Она не позволит ей захватить свою душу. Но только потом. После смерти собственного мужа. — Ну-ну, всё в порядке, — тихо прошептал Кормак, придвинув напуганную девушку к себе и обняв. — Всё хорошо. Ты в безопасности. Что произошло? — Я… — выдавила из себя Гермиона, но тут же замолчала, так как слёзы с новой силой побежали по её щекам. Ей было страшно, как никогда. А если Помощник бросил её? Вдруг он уже давно мёртв, и Гермионе только и остаётся, что пойти вслед за ним? Ведь пока он был в другом месте, она казалась сама себе такой беззащитной и одинокой. — Давай, выпей, — прошептал Кормак. Девушка даже не заметила, как сама обнимала Кормака, пока мужчина успел достать пузырёк с сумки. — Здесь Успокоительное зелье. Выпей. Гермиона схватилась за спасительную бутылочку и, подняв голову вверх, стала жадно глотать зелье. Вместе с каждой каплей, которая проникала в её тело, девушке становилось всё легче и легче. Смерть отступала, прячась в тенях коридора, а страх — вслед за ней. Оставалась лишь лёгкая слабость и спокойствие. — Спасибо, — прохрипела Гермиона, вытирая рукой слёзы, поток которых уже иссяк. И только сейчас она заметила, что рукава спустились вниз, обнажая взору Кормака её пострадавшие запястья. Девушка замерла, как и сам мужчина. Между ними воцарилась тишина, и Гермионе даже казалось, что её сердце стучало слишком громко для этого коридора. — Это он? — прохрипел Кормак, пока девушка быстро пришла в себя и вновь натянула на руки свитер. — Это Рон?! — Неважно, спасибо, — быстро пробормотала Гермиона и уже хотела было уйти, как Маклагген схватил её выше локтя и остановил. — Тебе нужна помощь, — серьёзно произнёс он, тут же отпустив её, боясь причинить боль. — Ты знаешь, что я готов это сделать. Но девушка мотнула головой и, пока мужчина не пришёл в себя, бросилась в противоположную от Кормака сторону. Подальше от всех. Быстрее к работе. «Где же ты, Помощник?», — мысленно пробормотала Гермиона, коснувшись серебряной брошки. Украшение холодило пальцы и устраняло любые негативные мысли. Гермионе же осталось ждать.***
Вечер она провела возле речки. Пронизывающий холод то и дело проникал под мантию с каждым порывом ветра. Девушка ёжилась от прохлады, но возвращаться домой она не желала. Там ведь будет Рон. И Джинни. Подруга определённо будет спрашивать о происходящем. А если Гермиона покажет руки — пойдёт разбираться с братом, и тогда он узнает о её «беременности». Нет, она не могла так рисковать, ведь иначе Рональд поведёт её к врачу. Тогда может вскрыться её обман. Гермиона сидела на мокрой траве, обхватив колени и придерживая пальцами материю, пытаясь оградиться от холода. Её ладони уже давно обледенели, а она продолжала сидеть и ждать не пойми чего. Возможно, здесь ей было легче переносить отсутствие Помощника. Гермиона не знала бы, куда себя деть, если бы вернулась в Нору. Возле речки было намного тише и спокойнее. Больше всего на свете, Гермиона желала увидеть в темноте ночного небосвода его чёрную сову с белым пятном на спине. Она так хотела, чтобы Помощник написал ей. Он бы не успокаивал её, нет. Он бы подарил ей надежду. Дал бы ей понять, что она не одна в своём горе. Дал бы мнимое ощущение защиты. Гермиона так нуждалась в нём. Отогнув полог своей мантии, девушка неосознанно сняла брошь и повертела её в онемевших руках. — Вернись, — прошептала она, обращаясь к незримому Помощнику, давшему ей это украшение. — Ты так мне нужен. Но ответа не последовало. Ещё бы, он ведь в Румынии. И не ясно, когда собрался возвращаться. Вся эта ситуация давила на девушку. Сначала Забини, затем Рон, а теперь ещё и… Помощник. Ей захотелось удавиться от обиды и жалости к себе. Гермиона, некогда пышущая гордостью и смекалкой, вдруг потеряла какой-либо смысл в этой жизни. Годы, превратившиеся в череду скандалов с Роном, угнетали её, укрощали, делая её менее строптивой, менее конфликтной и послушной. Но разве эта жизнь была для Гермионы лучшей? Вовсе нет. Девушка подняла взгляд в небо, ощущая, как на глазах вновь наворачиваются слёзы. Как же это было тяжело — каждый день встречать рассвет, зная, что, возможно, сегодня Рональд всё узнает. Что он придёт в спальню и бросит в неё непростительное. Она так устала. Зажмурившись, Гермиона дала волю своим чувствам. Её никто не сможет понять. Никто, кроме Помощника, не сможет её защитить от такой глупой смерти. А его нет. И только сейчас она ощутила всю свою немощность. Гермиона не могла никому противостоять. Всё внутри неё сжалось, сдавило кости и органы, словно тиски. Как вдруг перед ней что-то зашуршало. Девушка, ранее опустив голову на колени, встрепенулась и с испугом посмотрела перед собой. Возле её ног сидела сова — чёрная. С белым пятном на спине. И к её лапе была привязана записка. Гермиона вдруг едва ли не засмеялась от облегчения. Та боль, что преследовала её, вдруг отступила, открывая девушке возможность почувствовать себя на мгновение счастливой. Бережно, словно это был мираж, она протянула ладонь к птице, которая, вдруг узнав получателя, прильнула к её пальцам и позволила слегка погладить её крыло. На лице девушки расцвела улыбка. «Он не бросил. Он вернулся», — повторяла у себя в голове Гермиона, поглаживая гладкие перья совы. «Он поможет». Опасливо оглядевшись в сторону Норы, девушка попыталась увидеть членов семьи Уизли, но все, кажется, уже легли спать. Но паника и паранойя, с которыми теперь жила Гермиона, не отступали. Поэтому как можно быстрее девушка отвязала от лапки совы записку. Птица, ободряюще ухнув, взмахнула крыльями и улетела ввысь, оставив Гермиону одну. Девушка провела взглядом сову, а затем, достав палочку и прошептав «Люмос», распечатала письмо и тут же накрылась мантией с головой, боясь, что свет могут увидеть в доме.«Потерпи. Я в Лондоне. Скоро всё закончится.»