Когда неудержимая сила встречается с неугасаемым оптимистом

— Это происходит каждый раз, Чарльз? — спросил Эрик, когда он приблизился к упавшему человеку. Чарльз вздрогнул от звука голоса Эрика, пронзившего его и так болящую голову. Тишина, последовавшая за этим вопросом, была тяжелой, и Эрик подумал, не решит ли телепат просто поиграть с его воспоминаниями, заставив полностью забыть эту встречу, и отправит обратно в комнату. Но, похоже, Чарльз предпочитает лгать. — Это просто головная боль, — слова наконец-то слетели с губ младшего, — Я справлюсь. Вблизи юноша выглядел еще хуже, чем с другого конца коридора. Его кожа была бледной и вспотевшей, его лоб хмурился от боли, а голос был напряженным от усталости. Было почти смешно от того, насколько было очевидно, что дело не только в головной боли. — Это непохоже на простую мигрень, — Эрик немного отодвинулся, но он сделал свой голос более спокойным, стараясь не углублять боль, которая явно билась внутри черепа телепата. Ради Чарльза, Эрик остудил свой гнев, оставив ярость глубоко внутри. Ксавьер, похоже, оценил этот жест: легкая улыбка расплылась на его утомленных чертах. С глубоким вздохом, который означал смирение, телепат открыл глаза и посмотрел на мужчину перед собой. Эрик теперь сидел на коленях перед ним, его рука была протянута вперед как если бы он хотел утешить Чарльза, но не совсем знал как. Не решив, что делать дальше, он оперся о стену рядом с головой Чарльза, чтобы наклониться ближе. — Ты должен прекратить это, — сказал он, пытаясь вложить в слова их значимость, а не страх, который пронизывал его. — Эта штука там убьет тебя, если ты не будешь осторожен. — Я должен найти их, — тихо ответил Ксавьер, глядя на Эрика, словно умоляя его понять. Когда Эрик смотрел в уставшие, полные боли глаза юноши, он не в первый раз задумался, как этот человек может быть таким чертовски добрым. И смелый, и сильный, постоянно ставящий всех остальных в мире выше себя. — У нас много времени, Чарльз, — сказал он наконец, — Самоубийство ради их поиска никому не поможет. Небольшой костерок внутреннего огня, который был в душе Чарльза, должно быть, разгорелся в этот самый момент, потому что его следующие слова были наполнены страстью и гораздо большей энергией, чем он имел: — Я единственный, кто может заставить это, — Чарльз указал в сторону Серебро, — работать. Если я погибну в вендетте против Шоу, мне нужно знать, что хотя бы я оставил много координат мутантов, которые все еще нуждаются в семье. Эрик сглотнул ком страха, который поднялся в горле при мысли о смерти Чарльза. Эрик давно признал, что его план мести вполне может закончиться его собственной смертью, но теперь, когда на кону пришла чья-то жизнь, все стало сложнее. Если эта его миссия убьет Ксавьера… — Ты дал сотни координат, Чарльз, — наконец ответил старший, когда почувствовал, что его голос не дрожит. — Где-то в этом наборе чисел должен быть хотя бы один телепат, который может сможет использовать Церебро. Мне нужно, чтобы ты был здесь, со мной, помогая остановить Шоу. Если ты будешь полумертвым из-за этой чертовой машины, то ты мне не нужен. Как только слова покинули его рот, он пожалел о фразе. То, как лицо Чарльза потемнело, подсказывало ему, что телепат неправильно понял его.  — Ясно, — ответил он сдержанным и деловым тоном. Все доверие между ними рухнуло, юноша тут же закрывается от него. — Я думаю, ты прав. Мне нужно быть наготове, чтобы я мог сделать все для твоей… миссии. — Это не то, что я… — Леншерр тяжело вздохнул, ища нужные слова, чтобы исправить ситуацию. — Я просто хотел сказать, что мне не нравится, когда ты так выматываешь себя. Да, мне нужно, чтобы ты был наготове, чтобы ты мог мне помочь, но я также хочу, чтобы ты был здоров, мне не нравится альтернатива, — похоже, эти слова не поколебали решительность телепата, но его лицо снова смягчилось, поэтому Эрик попытался воззвать к той части Чарльза, которая всегда хотела помогать другим людям. — У нас есть группа детей, они прямо здесь в комнатах дальше по коридору. Они нуждаются в тебе гораздо больше, чем во мне. Ты должен руководить ими, учить их… Сейчас мы должны сосредоточиться на них, а другие подождут. Упрямое выражение медленно сошло с лица телепата, и он, наконец, устало кивнул. — Я перестану использовать Церебро. Теперь ты можешь вернуться в постель, мой друг. Я прошу прощения за то, что вообще побеспокоил тебя.  — Ты думаешь, я просто оставлю тебя здесь у стеночки? — Эрик вопросительно поднял бровь. — Я стараюсь не доставлять тебе еще больше неудобств, чем уже смог. — Ты умрешь, если хотя бы один раз в жизни подумаешь о себе? — Этот паркет на самом деле довольно удобный. — Я сейчас сижу на этом же самом полу, что и ты, и уверяю, что он далеко не удобный, — Леншерр поднялся на ноги и протянул руку Чарльзу, — Вставай. Отведу тебя в комнату. Чарльзу потребовалось время, чтобы сделать что его попросили; он смотрел на руку в течение секунды, словно набираясь сил, чтобы просто двинуться с места. В конце концов, его рука вытянулась, чтобы схватить ладонь старшего, и Эрик поднял его. Телепат почти тут же снова упал, его колени подкосились, и Эрик быстро приобнял Чарльза за талию. Они медленно плелись по коридору, Чарльз сыпал извинениями через каждые несколько шагов. Своей силой Эрик распахнул дверь в комнату Чарльза, радуясь, что ему не нужно было отпускать Чарльза для этого. Его друг тяжело дышал, и Леншерр был уверен, что если он отпустит его хотя бы секунду, телепат снова рухнет. Они пересекли комнату, и Эрик осторожно опустил Чарльза на кровать, слегка опечаленный потерей контакта. Наблюдать, как юноша пытается прийти в себя от их прогулки по коридору, стало намного хуже, потому что он ничего не мог сделать, чтобы хоть как-то облегчить боль младшего. Эрик чувствовал себя просто бесполезным, стоя там и будучи неспособным помочь. — Почему ты продолжал делать это с собой, Чарльз? — сказал он уставшему молодому человеку. Чарльз усмехнулся:  — Мы уже говорили об этом. Ты поймешь лучше во второй раз? Эрик не удосужился ответить. Они оба знали, что его ответ будет «нет» в любом случае. Вместо этого он с любопытством осмотрел комнату. В ней было мало мебели, точно так же, как и в его комнате, но везде были книги, разбросанные по любым поверхностям, и одно только это заставило Эрика улыбнуться. Это было так похоже на Чарльза — заполнить свое жилище какими-то текстами вместо украшений. Он схватил ближайшую книгу, пролистывая несколько глав. — Что ты делаешь? — Собираюсь читать, — намешливо пояснил Эрик. Было очевидно, что Чарльз говорит не о книгах, поэтому Эрик дал нормальный ответ, прежде чем младший успел спросить снова. — Хочу убедиться, что ты действительно в порядке. Я останусь здесь, пока ты не перестанешь мертвым. Чарльз удивленно приподнял брови и рассмеялся: — Я не умираю, Эрик. Просто устал. — Отлично, отдыхай. Я все еще остаюсь, — в подтверждение своих слов Эрик опустился на кресло возле кровати. — Ладно, но ради бога, не стоит сидеть в этом ужасно неудобном кресле, — Чарльз медленно сел и подвинулся ближе к одной из сторон, чтобы хватило места для второго человека. Как только он добился желаемого, Ксавьер снова откинулся на подушки и издал болезненный стон, закрывая глаза. Пару секунд Эрик растерянно смотрел на него. В какой-то момент способность Чарльза подстраиваться под других людей должна была найти предел.А пока он просто продолжал поражать Эрика своей неизменной добротой. Этот глупый человек — с гениальным интеллектом, между прочим, — работал до изнеможения, пытаясь найти потерянные души, валялся в кридоре и извинялся на всем пути в комнату, и его все еще заботил больше комфорт друга, а не свой собственный. — Ты идиот, — вздохнул Леншерр, вставая и подходя к кровати. Она и правда оказалось намного более удобным, чем твердое сиденье кресла. Без споров он опустился на кровать, прислонившись к изголовью и вытягивая ноги. Эрик снова поднял книгу и уставился на страницу, скользя глазами по строчкам и не вчитываясь в смысл слов. Он понял, что его взгляд то и дело обращается к человеку рядом с ним, ища признаки боли или дискомфорта. Но с каждым разом Эрик с радостью замечал, что телепат выглядел чуть менее бледным, его дыхание становилось все более ровным. Морщины на лице разгладились, когда сон полностью принял его в свои объятия, и его уставший ум наконец-то смог отдохнуть. Эрик довольно быстро оставил иллюзию чтения и просто откинулся назад, наблюдая за взлетом и падением груди Чарльза, прогонявшими панику. Только тогда Эрик осознал, насколько он испугался, увидев как Чарльз лежит на полу. — Никогда больше не пугай меня так, — прошептал он спящему телепату. Леншерр слишком часто видел, как умирали дорогие ему люди. Последнее, чего он хотел — это чтобы Чарльз пополнил этот список.

***

Звук открывающейся двери разбудил Эрика, и он, моргая спросонья, увидел агента МакТаггерт, которая в шоке уставилась на него. — Простите, — пробормотала она, — я стучала, но он не ответил… Я не собиралась…» Эрик провел рукой по лицу, пытаясь проснуться достаточно, чтобы понять, о чем она вообще говорит. Только когда кто-то рядом с ним застонал и отодвинулся, все встало на свои места. Чарльз. Он все еще был в комнате Чарльза, в постели Чарльза. Он вспомнил, как отложил книгу, и что в какой-то момент у него заболела спина, поэтому он растянулся на кровати — полностью намереваясь встать и уйти через несколько минут. Каким-то образом это обернулось тем, что возле него свернулся калачиком телепат, а в дверях стоял очень смущенный агент ЦРУ, сделавший неправильные выводы. Его разум все еще пытался составить слова в связанную речь, когда Чарльз сел и спокойно спросил: — Тебе что-нибудь нужно, Мойра? Он вел себя так, как все происходящее было обычным явлением. И все же было приятно видеть его бодрым и жизнерадостным, вернувшимся к своему обычному цвету лица и не напряженным от боли. — Мы думаем, что у нас есть зацепка на Шоу, — наконец сказала Мойра, она рассматривала свои туфли, а ее щеки покраснели. — Надо немедленно отправляться в Вашингтон, чтобы встретиться с директором и составить план. Все мысли о неловкой ситуации, в которую они попали, покинули Эрик. Шоу заполнил все его мысли, он почувствовал, как в нем снова загорается та темная ярость, всегда сопровождавшая имя этого человека. Эрик практически зарычал, вскакивая с кровати и проходя мимо Мойры за дверь, бормоча: — Я буду готов. Он оставил Чарльза разбираться с любыми вопросами, которые могут возникнуть у агента. Телепат был более чем способен прояснить любую путаницу, и Эрику, честно говоря, было все равно, что подумала МакТаггерт о ситуации. Они были в машине и направлялись в Вашингтон, а Эрик не успел выпить свой утренний кофе. Однако он был удивлен, увидев, что Чарльз как-то нашел время, чтобы прихватить картонный стаканчик чая. Телепат ухмыльнулся ему, отпивая горячий чай, Эрику оставалось лишь надуться и недовольно смотреть. Знаешь, обычно, когда я делю кровать с парнем, это немного более захватывающе. В этот момент Эрик был очень рад, что у него нет кофе, потому что он был уверен, что этой мысли от Чарльза было бы достаточно, чтобы заставить его подавиться. Ему оставалось только продолжать смотреть широко раскрытыми глазами и думать, когда же именно Чарльз понял, что его не привлекают женщины. Он решил просто проигнорировать голос младшего в своей голове, предпочитая смотреть на мелькающие мимо здания. Они прибыли в округ Колумбия задолго до встречи. Однако небольшое ожидание растянулось на пару часов, когда Мойре сообщили, что «ее мутанты» не допускаются в здание ЦРУ. Тем не менее, Эрик был рад, по крайней мере, быть рядом, чтобы узнать новости едва встреча закончиться. Но эти внезапные преграды не могли не беспокоить его. Он охотился на Шоу гораздо дольше, чем любой из агентов на этой встрече. Отрезвляюще неприятный вкус дискриминации вспыхнул в нем. Все время, проведенное с Чарльзом и полное надежды и счастья, казалось, немного потускнело, поскольку Эрику снова напомнили, что люди всегда будут плохо относиться к не таким как все. Мойра посмотрела на них извиняющимся взглядом и предложила высадить их у Национальной аллеи, чтобы они могли осмотреться и пройтись по достопримечательностям города. Чарльз, всегда думающий наперед, очевидно, был готов и к тому, что их не пустят на встречу. Не говоря ни слова, он вытащил из сумки дорожную шахматную доску и решительно направился к ступеням Мемориала Линкольна. Плохое настроение Эрика немного улучшилось, когда он нежно улыбнулся в спину Чарльзу, прежде чем последовать за ним. — Я не могу перестать думать об остальных, — наконец сказал Чарльз после того, как они играли в течение почти часа. Эти слова немедленно вернули Эрика к прошлой ночи и к тому, что именно сделала решимость Чарльза найти всех с телепатом. Однако Чарльз продолжил говорить, и стало ясно, что это не попытка убедить Эрика разрешить дальнейшее использование Церебро. — Все те умы, к которым я прикоснулся. Я чувствовал их. Их одиночество, их надежды, их амбиции. Я говорю тебе, мы стоим на пороге чего-то невероятного, Эрик. Мы можем помочь им. — А должны ли мы? — печально ответил Леншерр, глядя на отражение неба в пруде перед ними, позволяя словам Чарльза течь сквозь него. Весь этот оптимизм и надежда в одном лице. Это было действительно потрясающе. Он бы хотел видеть мир таким же прекрасным, каким его видел младший. Вместо этого он видел только начало новой войны, готовясь к бою. — Опознание, — пояснил он Чарльзу, — вот так все и начинается. А заканчивается тем, что всех загоняют в клетку, ставят опыты, а потом убивают. Когда он говорил, он позволил крупицам своих воспоминаний проскользнуть в разум Чарльза, зная, что телепат увидит их. Он повернулся лицом к Чарльзу, зная, что убедить его в этой угрозе, пожалуй, самое важное, что он мог сделать для всех мутантов. Эрик нуждался в нем в грядущей войне, а мутантам нужен могущественный телепат как лидер. Чарльз был необходим в любом случае. — Не в этот раз, — Чарльз настаивал на своей обычной слепой вере в добро. Он тоже отвернулся от памятника Вашингтону, чтобы смотреть прямо на Эрика. — У нас общие враги с людьми — Шоу, русские. Мы нужны им. — Пока что да, — согласился Эрик, не желая отпускать свой цинизм. — Ну, а что произойдет, когда мы победим — мутанты станут новыми врагами? — До этого никогда не дойдет. Люди увидят, что мы им помогаем и будут только благодарны. Эрик мрачно усмехнулся при его словах. Тысячелетняя история, которую он знал слишком хорошо, не согласилась бы с его другом. — Так не бывает, — сказал он Чарльзу. — Тогда у нас есть прекрасный шанс войти в историю, — последовал веселый ответ. Слова младшего сопровождались улыбкой, и это заставило Эрика потерять терпение. — Ты наивный дурак! — резко выплюнул он. В наступившей тишине Чарльз поднялся из своего ленивого положения на ступеньках. Он не сводил взгляда с Эрика, изменения, произошедшие на его лице, были резкими и пугающими — Эрик никогда не видел такой холодности в голубых глазах юноши. — Я многое умею, друг мой, — сказал Чарльз с убийственным спокойствием в голосе, почему-то в этот миг слова «мой друг» кажутся самыми враждебными на планете, — Но наивность — последнее, в чем ты можешь меня обвинить. Уверяю тебя, я видел самые мрачные и уродливые части человечества и никогда не смогу забыть этого. Чарльз не стал вдаваться в подробности, и Эрик даже не подумал попросить его об этом. Гнева, который горел в глазах телепата вместе со вспышками горя и боли, было более чем достаточно, чтобы убедить Эрика в истинности слов младшего. По-видимому удовлетворенный тем, что он смог высказаться, Чарльз встал, отказавшись от незавершенной игры в шахматы, и пошел в направлении возвышающегося монумента на другой стороне пруда. Это был первый раз, когда Чарльз ушел от Эрика без намека на то, что старший должен следовать. Эрик остался стоять на ступенях, глядя на отступающего юношу, а потом понял, что задержал дыхание секунд на тридцать. Он глубоко вдохнул воздух и попытался успокоить быстрое биение своего сердца. Чарльз, возможно, и не использует это умение очень часто, но у него есть потенциал быть ужасающим. Он определенно не был наивным — просто невыносимо оптимистичным человеком. Эрик задавался вопросом, что Чарльз видел в умах незнакомцев, что могло вызвать такие противоречивые эмоции в его глазах. Он задавался вопросом, могли ли эти вещи сравниться с новыми ужасами, которые его собственный разум затолкал в голову Чарльза. Но больше всего он удивлялся тому, что человек, повидавший так много, все еще верит в добро. Шахматы оставались нетронутыми, пока Чарльз не вернулся; когда он вернулся, доска была быстро убрана в сумку: — Мойра собирается забрать нас, — пояснил он. У Эрика сложилось отчетливое впечатление, что, если бы Мойра не позвонила, Чарльз бы не скоро вернулся. Он улыбался, но внутри все еще чувствовался затаенный гнев, из-за которого Эрику хотелось извиниться за свои слова. Однако он лишь прикусил язык. Часть его была так же разочарована в Чарльзе, как и сам Чарльз в Эрике. Леншерр не мог понять, почему телепат не мог видеть опасности, в которой находились все мутанты. Шоу был только первым шагом, но после него у них была совершенно новая битва, и Эрик был действительно обеспокоен тем, что он и Ксавьер могут оказаться по разные стороны баррикад. Весь остаток дня между ними висело напряжение, Чарльз почти не смотрел на него, а когда он кидал мимолетный взгляд, его глаза казались чуть менее яркими, чем раньше. От этого что-то щемило в сердце Эрика. В машине Мойра рассказала обо всем, что случилось без них — Шоу якобы направлялся в Россию. ЦРУ посылает команду, чтобы перехватить его и выяснить, что он задумал. Также Мойра была рада сообщить им, что после долгих споров ей удалось получить разрешение на участие группы мутантов в операции. Чарльз поблагодарил ее за отстаивание их интересов и бросил короткий взгляд на Эрика. Они не так ужасны, как ты думаешь. Эрик не ответил. У него больше не было сил доказывать, что он просто пытается защитить своих людей. Однажды он уже видел, как его народ уничтожают, и он определенно не собирался наблюдать, как это случится снова, когда мутанты станут «слишком опасными» для правительства. Поэтому он продолжал сидел молча, позволяя своему раздражению вспыхнуть на поверхность его разума, чтобы Чарльз не смог его игнорировать. Он почувствовал лишь легкий укол вины, когда Чарльз отшатнулся от него, как будто эмоции причиняли ему боль. Когда они въехали на парковку здания ЦРУ, уже стемнело. — Мы должны собрать остальных, — сказала им Мойра. — Самолет в Россию вылетает через час. — Говорю тебе, — разочарованно произнес Эрик, — эти дети не готовы сражаться с Шоу. — Думаю, они еще удивят тебя, — ответил Ксавьер, — Эти дети — нечто особенное. Эрик хотелось выбить из него весь оптимизм.