Потерянное время или 50/1

      Мерный стук земли о дерево заставил её вздрогнуть. Дёрнувшись, Хазан попыталась двинуться, но не смогла, что-то сковывало движение, не давало повернуться. Мягкое, рыхлое. Земля. Вокруг была сырая земля, а сверху, она знала, находилась деревянная крышка, сколоченная из неплотно пригнанных досок.       - Нет, нет, пожалуйста, не надо, - она начала извиваться, стараясь освободиться, но наркотик всё ещё действовал, тормозя реакции. – Прошу тебя, не надо, отпусти меня. Не делай, не делай ему больно, не трогай.       Кое-как высвободив руки, Хазан начала царапать доски, пытаясь сдвинуть крышку с места, но та была приколочена на славу.       - Нет, нет, не надо, пожалуйста, - стонала она, и земля забивалась ей в рот, падала на глаза, а мерный стук всё не прекращался, - не надо, не трогай, не делай. Не трогай меня!       Хазан выдернули из сна две большие руки, прижимающие её голову к широкой груди. Учащённый глухой стук под ухом отзывался в голове и заставлял её собственное сердце биться в такт, а дыхание выравниваться. Земля о крышку стучала по-другому, совсем не так быстро, почти с перебоями. В объятиях смерти не было так хорошо, как сейчас, не так спокойно.       - Тише, девочка моя, тише, всё прошло, - Ягыз прижимал её голову к груди и шептал, успокаивающе гладя по волосам, плечам, спине, обнимая так сильно, чтобы защитить её ото всех. – Ничего нет, ты не там, ты здесь, со мной. Она больше не притронется к тебе. Я не позволю ей.       Он спрятал лицо в её волосах на макушке, стараясь не показывать, как сильно испугался за неё. Хазан всё ещё дрожала, цепляясь за его руки и постепенно успокаиваясь.       - Не отпускай меня, - шептала она. – Не отпускай.       - Не отпущу, - он сел на постели, облокотившись на спинку кровати, подтянул её повыше, прижимая к себе, накрывая одеялом, жалея, что не может унять её дрожь мгновенно, обнимал, гладил, целовал в макушку. – Не отпущу, не бойся.       Хазан прикрыла глаза, снова и снова вслушиваясь в стук его сердца, изгоняющий холод из тела, отгоняющий другой страшный звук. Она думала, что кошмары больше не вернутся. Надеялась, что всё прошло, но было слишком хорошо, когда они прекратились в прошлый раз. Как говорил психолог, к которому Ягыз уговорил её пойти, проблема спряталась из-за новых переживаний, связанных с её бывшим молодым человеком, а сейчас после происшедшего с Селин подсознание высвободило непережитые страхи и выпустило их в виде кошмаров. Хазан ничего не понимала в психологии, но страшные сны, которые начали мучить её после похорон, повторялись слишком часто, и только присутствие Ягыза прогоняло их прочь.       - Я разбудила тебя, - виновато проговорила она, поднимая голову и всматриваясь во встревоженное лицо любимого мужчины. Лампу в её комнате на ночь теперь не выключали, потому что Хазан не могла спать в темноте. Она снова видела крышку гроба и землю, а свет хоть немного, но разгонял тьму.       - Я испугался за тебя, - Ягыз погладил её щеку, убрал прядь волос за ухо и прижал к себе крепче, чувствуя, как дрожь постепенно проходит. Хазан выглядела бледной и испуганной, карие глаза увеличились и занимали почти половину лица, а губы пересохли и потрескались. – Ты стонала и плакала во сне, отбивалась.       - Прости, - Хазан сглотнула и уткнулась ему в футболку.       - Ради Аллаха, Хазан, - он погладил её по голове. – Ты ни в чём не виновата. Ты не виновата, что пережила страшнейшие часы в своей жизни, - он притянул её к себе на грудь, практически уложил сверху и приподнял лицо, поглаживая подбородок. – Мы справимся вместе со всем этим. Понимаешь? Мы справимся, и эта страшная женщина оставит тебя, так же как и меня.       - Ты видишь её во сне? – пробормотала Хазан, сглатывая слёзы.       - Нет, - Ягыз покачал головой, поглаживая её щёку, обнимая за спину, - я вижу тебя в том гробу и боюсь, что не успею откопать, пока ты полностью не задохнулась.       Хазан сползла с него, прижалась к боку, положив голову на плечо, обняла.       - Ты меня спас, - погладила его грудь там, где билось его большое доброе сердце. – Ты каждый раз меня спасаешь. Без тебя не было бы меня.       - Не говори так, - Ягыз не хотел думать о том, что было бы, если бы не успел откопать её. Он бы сам лёг рядом и умер.       - Это правда, - Хазан подняла голову и снова посмотрела на него. – Ты спасаешь меня каждый раз, когда я оказываюсь там. Без тебя я боюсь не проснуться.       - Скоро это пройдёт, Хазан, - Ягыз посмотрел на неё, подтянул повыше и поцеловал. – Твои кошмары пройдут и больше не вернутся.       - И ты больше не сможешь оставаться рядом со мной, чтобы их отгонять? – Хазан прикоснулась к его губам своими, расстроившись. Она привыкла к тому, что за последнюю неделю то Ягыз оставался у неё ночевать, то она приходила к нему, когда долго не могла заснуть. Ночная лампа в его комнате тоже не выключалась, потому что он знал, как Хазан боится темноты. Ягыз научился спать при мягком рассеянном свете, уткнувшись лицом в макушку любимой.       - Если ты захочешь, я по-прежнему буду оставаться у тебя ночевать, пока не перееду обратно в Тузлу, - он мягко улыбнулся, целуя Хазан в щёку, поглаживая место поцелуя и всматриваясь в её лицо. Кожа перестала быть бледной, дыхание выровнялось, и она уже не цеплялась за него так крепко. Психолог посоветовал как можно больше разговаривать о случившемся, преодолевать страхи, особенно темноты, и стараться доставлять Хазан как можно больше положительных эмоций. Всё, что свалилось на них в последнее время, только усугубило психологическую травму, да и самого Ягыза сильно потрепало. В первый раз он просто отключился у неё в комнате, морально измотанный теми двумя сутками правды, свалившейся на них всех. Во второй раз он остался у Хазан в комнате после похорон. Они разговаривали, лежали, обнявшись, и незаметно уснули, но в ту же ночь ей снова начали сниться кошмары про кладбище и Кереме, и Ягыз просто не смог оставить её одну.       - Мне нравится твой дом, - вздохнула Хазан, задумываясь над тем, что с удовольствием переехала бы к нему, если бы только это не нарушало столько приличий, о которых так пеклась её мать. Госпожа Фазилет и так следила за ними, как коршун, всю последнюю неделю, и Хазан удивлялась, что у них до сих пор не состоялся «серьёзный» разговор по поводу ночёвок друг с другом.       - Он всегда в твоём распоряжении, Хазан, ты же знаешь, - Ягыз прикусил губу, чтобы сдержаться и не попросить её переехать к нему. Рано же ещё, они вместе всего неделю, и переезд Хазан к нему вызвал бы бурю в умах, хотя Ягызу, на самом деле, было всё равно на мнение остальных, но репутация Хазан для него была очень важна. Несмотря на то, что ночевали вместе, в остальное время они вели себя очень сдержанно и не давали никому поводов для сплетен.       - Знаю, - они снова посмотрели друг на друга и потерялись во времени.       В рассеянном свете лампы глаза Хазан приобрели золотистый оттенок и казались совершенно бездонными. Ягыз всегда посмеивался над глупыми выражениями в романах. «Он утонул в её глазах», «мир остановился, пока они смотрели друг на друга», «ничто не могло отвлечь его от неё, разве что атомный взрыв». «Какая чушь», - думал он, а сейчас понимал, что почти не чушь, и он действительно тонул в её карих глазах. Смотрел и не мог наглядеться.       Она тоже смотрела на него и любовалась тем, как голубой цвет его глаз меняется, темнеет, и от взгляда Ягыза становится жарче. Щёки покраснели, и Хазан облизнула пересохшие губы. Совсем некстати вспомнились слова матери о том, что она видела, как «его холодные глаза пылают ярким пламенем», почти как сейчас. Как она раньше не замечала, что его глаза были такими живыми? Красивыми.       - Хазан…       - Да?       - Нам…, - Ягыз перевёл дыхание, - нам нужно поспать, ты устала…, - он смотрел на неё, не двигаясь и по-прежнему сжимая в объятиях.       - Конечно, - Хазан потянулась к нему и легко поцеловала в губы, поддаваясь появившемуся желанию сделать это немедленно. От одного поцелуя ничего плохого не случится. Ягыз выдохнул и положил ладонь ей на затылок, прижимая к себе, отвечая на вполне невинный поцелуй. Все благие намерения, которые он себе придумал, пошли прахом, когда она робко прошлась языком по его нижней губе. Застонав, Ягыз прижал её к себе крепче, углубляя поцелуй, повторяя её простые и невинные движения. Разум активно стучал всем, чем можно, в черепную коробку, пытаясь привести его в чувство, но душа и тело требовали продолжения, ещё немного, совсем чуть-чуть. Уловить её дыхание при поцелуе, почувствовать вновь сводящее с ума движение тёплого языка. Ягыз чувствовал себя подростком, глубоко целующим девушку в первый раз. Хазан ухватилась за его плечи, инстинктивно стремясь быть ближе к возлюбленному, забываясь в поцелуе и забывая обо всех правилах приличия.       - Хазан…, - Ягыз перевернул её на спину и навис над ней, переводя дыхание. Старался смотреть только в глаза, не опуская взгляд ниже, только не смотреть на манящие пухлые губы, нежный изгиб шеи и бурно вздымающуюся под пижамой грудь, иначе придётся сбежать от неё как подростку.       Чёлка снова упала ему на глаза, и Хазан убрала её, провела ладонью по щеке, и Ягыз прикрыл глаза, прижимаясь к тёплой коже. Да, так намного лучше, так он успеет успокоиться, и они лягут спать.       - АААААААААААААААА!!!!!!! – крик раздался с нижнего этажа и перепугал их до смерти. Они подскочили и бросились вместе к запертой двери. Ягыз успел вытянуть руку и повернуть ручку, выпустить Хазан перед собой, по дороге столкнуться с выскочившим из своей комнаты Ясином. Тот метнул на них хмурый взгляд и спустился вниз, пробормотав, что-то об Эдже. Хазан сбежала по лестнице и бросилась в комнату хозяев дома, увидев, как сестра сидит на полу, вцепившись себе в волосы, рядом лежала разбитая лампа.       - Господи, Эдже! – Хазан забежала в комнату, не обращая внимания на взгляды мужчин. К Ягызу и Ясину присоединился заспанный Гёкхан. Последнюю неделю он до и после работы ездил в больницу к Ясемин, которая вышла из кратковременной комы совсем недавно, а на работе все силы отдавал на то, чтобы ещё раз оценить степень катастрофы и понять, возможно ли спасти фирму «Эгемен» от окончательного разорения.       - Что случилось? – мимо них протиснулась госпожа Фазилет, запахивая халат. – Так, молодые люди, - строго посмотрела на них, заметив расхристанное состояние младшей дочери, - думаю, вам нужно уйти, это дело между матерью и дочерью. Эсма, детка, - повернулась к прибежавшей снизу девочке, - позови Севду, пусть принесёт свой прибор и успокоительное, а потом зайдёт к малышу. Он совсем один.       - Я схожу к сыну, - спохватился Ясин, понимая, что ничем не может помочь. Ягыз и Гёкхан устало потёрли глаза.       - Пойдём вниз, кажется, сегодня точно уже не уснём, - Ягыз спустился в кухню, достал из шкафа пузатые бокалы. – Будешь? – Старший брат кивнул, увидев в руках Ягыза бутылку выдержанного скотча. – Захвати стаканы.       Они вышли в сад, чтобы не мешать тому, что происходит в доме. Ягыз поставил бутылку на столик, поглядывая в сторону мастерской, где сейчас не горел свет. Гёкхан расставил бокалы, а потом сходил на кухню за закуской, оставшейся после ужина. На голодный желудок пить он не хотел, помнил, что было с ним в последний раз.       - Эдже, девочка моя, Эдже, - Фазилет закрыла дверь и обняла дочь, прижимая к себе её голову.       - Нет! НЕТ! Не трогай меня! – Эдже оттолкнула мать от себя, продолжая смотреть в одну точку и вцепляться в свои волосы.       - Сестра, милая, пожалуйста, - Хазан присела рядом на безопасном расстоянии, стараясь не раздражать её ещё больше. – Пожалуйста, не надо. Отпусти, не дёргай.       - Сестра! – Эдже повернулась к ней и уставилась огромными ничего не видящими глазами. – Тебя не было здесь, ты не видела. Не было, не видела, - она снова заплакала, смотря в точку на полу. Хазан поняла, что там, скорее всего, была голова Селин, когда та застрелилась. – Зачем? Зачем она это сделала? – Эдже вскочила и отошла на несколько шагов назад. – Почему? Она не должна была этого делать! Из-за неё Хазым теперь в таком состоянии!!!       У Хазыма Эгемена диагностировали инсульт. Его привезли в больницу после того, как он упал на дорогу в приступе после случившегося на похоронах, но время было упущено. Левую сторону лица парализовало, рот перекосило, говорить он уже не мог, рука почти не шевелилась, а двигаться он мог только с чьей-либо помощью или на инвалидной коляске. Пока он наблюдался в больнице, привыкая к собственному состоянию, Эдже каждый день навещала его вместе с сыном, выполняя обещание, данное когда-то на могиле, и сердце её разрывалось от его вида. Ягыз и Гёкхан тоже приходили к отцу, помогали, консультировались с врачами. Перевезти его обратно в особняк было возможно, но требовался постоянный уход. Если в дом ещё скоро вернётся Ясемин, то будет двое больных, за которыми нужно будет смотреть. Было принято решение нанять сиделку. Севда, учившаяся на медицинском факультете, могла помочь по мере сил и возможностей. Эдже тоже стремилась оказать помощь, но её время занимали последние экзамены в школе. Что бы ни происходило, но девушке нужно было получить образование. Этого хотел Хазым, хотела сама Эдже. Она мечтала поступить в университет, изучать экономику и получить достойную работу, чтобы воспитать своего сына.       - Севда, помоги нам, - Фазилет позвала вошедшую девушку, несшую в руках тонометр и бутылочку с успокоительным.       - Нет, нет, нет! – Эдже отступала дальше к окну, но запнулась и упала в кресло. – Не нужно мне успокоительное, мне нужно, чтобы она больше не приходила, ясно?! Не пускайте её ко мне больше!       - О чём она? – Хазан вопросительно посмотрела на мать.       - Не знаю.       - Она приходит ко мне, понимаете? Мучает меня! Не хочет никак уходить! – Эдже снова вцепилась в свои волосы и начала раскачиваться из стороны в сторону.       - Тише, Эдже, детка, пожалуйста, - Фазилет села у дочери в ногах и начала растирать холодные колени. – Не рви на себе волосы, подумай о ребёнке. Эдже, подумай о маленьком Озгюре. Ты его кормишь грудью, а молоко может пропасть. Пожалуйста, дочка, не надо так.       - Озгюр? – Эдже среагировала на имя сына, отпустила одну руку и уставилась куда-то перед собой. Севда тут же подошла и накапала в стакан положенную дозу успокоительного, потом начала растирать Эдже запястье, что-то тихо приговаривая. С другой стороны, Хазан присела рядом на колени и погладила вторую руку, высвобождая из пальцев сестры волосы.       - Озгюр, твой сын, Эдже, твой маленький мальчик, - Фазилет говорила успокаивающим голосом, стараясь не сорваться на плач. Ей нужно быть сильной ради дочери, не время рыдать, нужно помочь маленькой девочке, пережившей страшное. – Ты так старалась, чтобы его получить, столько вынесла. Всё перенесла, моя бедная девочка. Всё выдержала и сейчас выдержишь.       - Я не могу, мама, - Эдже закрыла глаза и плакала, опустив руки. Севда начала измерять давление, пока подруга не шевелилась. – Я так устала. Она является мне, мама, приходит ко мне и хочет забрать моего сына, потому что не смогла родить своего. Я же ей ничего не сделала. Я не отнимала у неё отца, не отнимала мужа, ребёнка. Я просто хотела, чтобы у Озгюра был хороший папа, а не человек, который предал меня.       Хазан гладила сестру по руке, растирала запястье, целовала, смотря на неё и не сдерживая слёз. Её маленькая сестра столько вынесла, столько пережила, а она сама не смогла ей помочь. Они обе переживали своё горе, стараясь поддерживать друг друга, но всё равно чего-то не хватило. Хазан так долго заботилась о семье, так устала от интриг матери и того, что Эдже всегда была на её стороне, что когда представилась возможность, с головой окунулась в собственные переживания, впервые занимаясь самой собой, а не кем-то другим, и вот что получила взамен. Она не была с сестрой, когда та пыталась спрыгнуть с обрыва - её спас Хазым Эгемен - не была с сестрой в день её совершеннолетия, плача у Ягыза на плече из-за клеветы Синана. Не была с ней много раз, занятая своими проблемами, когда Эдже переживала за неё, не была с ней в день гибели Селин, уничтожая память об отце и снова плача в объятиях Ягыза. Хазан понимала, что не была настолько хорошей сестрой, какой должна была быть.       - Прости меня, - шептала она, - прости.       - За что? – Эдже отвлеклась от собственного горя и уставилась на сестру. Севда поднесла ей стакан с водой, и девушка послушно выпила лекарство, даже не заметив хитрых манипуляций подруги.       - Я не была с тобой в тот день и другие дни, когда должна была быть, сестра. Я не была тебе хорошей сестрой, отцом, матерью, как обещала, - Хазан плакала, потирая запястье Эдже.       - Сестра! – она обняла её, расплакавшись пуще прежнего.       Фазилет глазами показала Севде, что, видимо, всё начало нормализоваться, и подруга просто присела рядом ради моральной поддержки.       - Ты ни в чём не виновата, сестра, - Эдже гладила Хазан по волосам, обнимала, сползая на пол и забывая о мучающих её призраках. – Ты нисколько не виновата в том, что произошло. Я виновата во всём. Понимаешь? Я поступала необдуманно, за что и платила.       - Но я не спасла тебя от необдуманного побега, не спасла от прыжка с обрыва, от брака.       - Я сама принимала эти решения, понимаешь? – Эдже гладила сестру по голове и смотрела в карие глаза своими зелёными. – Я сама решила сбежать с Ясином, когда мама ударила меня, не подумала, что вы будете переживать, на что будем жить, как, что будет потом. Я сама решила переспать с ним. Как будто нам не рассказывали, что происходит потом. Я же знала, а потом всё покатилось как снежный ком. Понимаешь? Я думала, что все отвернулись от меня и только Хазым понял, и я согласилась на этот брак, желая своему ребёнку достойного отца.       - Я должна была отговорить тебя, забрать, - Хазан обнимала сестру, вспоминая роспись и злость, которую испытывала на неё, на Хазыма, Ягыза, доказывающего, что сестра вышла замуж ради денег, но дело было в маленьком Озгюре.       - Но ты пыталась сестра, помнишь? – Эдже потрясла Хазан, напоминая. – Ты пыталась, отговаривала, а я оттолкнула тебя. Разве я была права? Я лгала всем, чтобы у Озгюра был отец. Хазым всё знал с самого начала, а каждый из вас лишь часть. Вы старались вразумить меня, кто-то меня поддерживал, кто-то осуждал, но никто не знал полной правды. Я сама портила себе жизнь, не отпуская Ясина и обманывая Хазыма. Не знаю, как он всё это терпел.       Эдже уселась на пол, расплакавшись теперь от чувства вины перед мужем.       - Он был так добр ко мне, а я бегала за Ясином, плакала, переживала, что он с Селин, что он не понимает меня, не слушает. Мама, ты всегда была права насчет него, а я не могла тебе поверить, думая, что знаю, его лучше, - Фазилет смахнула слезу, наклонившись и поцеловав маленькие ладони младшей. Севда прислонилась к кровати и тоже плакала, переживая за подругу. – Я ненавидела её, - Эдже снова уставилась на то место, где умерла Селин. – Я хотела сделать ей больно так же, как она мне, когда пришла на свадьбу с Ясином, когда забеременела. Я хотела ей смерти, правда, однажды, но не так. Я не хотела, чтобы она умерла вот так, пытаясь убить моего сына и меня. Мам, я выстрадала его, понимаешь, я хотела его больше всего на свете.       Фазилет кивала, прекрасно её понимая. Она не хотела Хазан, старалась убить её в утробе, но старшая дочь всегда была сильнее её, поэтому родилась и стала отрадой отца. Младшую же дочь Фазилет ждала как манну небесную. Она не простила мужа ни за что, но всё равно была с ним как жена, а потом родила своё маленькое зеленоглазое чудо, которое холила и лелеяла, стараясь вырастить собственное более красивое подобие. О, госпожа Чамкыран прекрасно знала, что такое выстрадать собственное дитя и пытаться дать ему всё, что только можно, урвать лакомый кусок, чтобы отдать любимому птенцу.       - Понимаю, девочка моя, понимаю, - потянулась и обняла Эдже, погладила по голове.       - Я не могла допустить, чтобы она убила Озгюра, не могла. Как она могла? Она сама потеряла своего сына. Разве она могла убить ребёнка Ясина, ребёнка собственного отца?       - Селин была больна, Эдже. Ей надо было лечиться, как Ниль, - Хазан разговаривала с Ягызом по поводу его сестры, стараясь понять её поведение, не принимая его, но честно стараясь. Ягыз рассказал ей, что Селин проходила терапию, но они сами не доглядели и пошло всё так, как пошло. Когда Ясин бросил её, какое-то время лекарства помогали, но Фазилет сделала всё, чтобы вернуть мужа жене, и их общая ненависть усугубила состояние девушки.       - Но она же лечилась, - вспомнила Эдже, - а потом всё снова вернулось на круги своя. Она никак не могла отпустить Ясина, накручивала его, а тот и слушал, - Эдже горестно вздохнула, перестав плакать. Видимо, успокоительное начало действовать. – Он так и не смог понять меня. Всегда слушал всех, кроме меня, а я не смогла объяснить, прячась за гордость, но мы сами виноваты в том, что с нами произошло.       Эдже прилегла на колени сестры, прикрыла глаза рукой.       - Мама, Севда, не могли вы уйти, пожалуйста? – попросила, не глядя на них.- Пожалуйста. Я хочу побыть с сестрой наедине.       - Мама, Севда, пожалуйста, - Хазан умоляюще посмотрела на них. Севда кивнула и собрала всё, что принесла. – Спасибо, - Фазилет смотрела на них, тоже кивнула и, молча, ушла вместе с Севдой. – О чём ты хотела поговорить? – спросила спустя несколько минут, гладя сестру по голове.       - Как… каково это быть счастливой с любимым человеком? – Эдже не завидовала, она просто хотела знать, искренне радуясь за сестру и их с Ягызом выстраданное счастье.       - Это…, - Хазан не задумывалась над этим, просто проживая свою любовь с Ягызом каждый день, - это… как быть единым целым, - попыталась она сформулировать. – Понимать, что он хочет сказать, на полуфразе, смотреть туда же, куда и он, разделять общие увлечения, стараться понять, что он любит и как. Не знаю, как у других, но так… Ты же знаешь, что любовь началась не так давно.       - У тебя, да, а у него – очень давно, - улыбнулась Эдже, подпирая щёку ладонью.       - То есть? – Хазан вытерла слёзы и посмотрела на сестру.       - О, ты не знаешь, - Эдже посмотрела на неё, - точнее, ты знаешь всё, но никогда не задумывалась над этим, правда ведь?       - Над чем? – недоумевала Хазан.       - Над тем, почему Ягыз так хотел узнать обо всём тогда, встречался со мной, когда вы все подумали, что у нас «роман», - Эдже изобразила пальцами кавычки, вспоминая, как внимательно Ягыз слушал её рассказ о том вечере перед номером отеля, как ничего ей не рассказал о себе и своих мыслях.       - И почему же? – Хазан вся обратилась в слух. Тогда она его ненавидела, а потом его загадочные слова: «Я встречался с ней из-за тебя… И до этого, и после этого из-за тебя… То, что я сказал, это всё».       - Потому что хотел знать, какая ты на самом деле, потому что его сердце не верило тому, что видели глаза и говорил разум. Он уже тогда был в тебя влюблён, - Эдже посмотрела на сестру снизу вверх. Хазан закусила губу, нахмурившись. Да не может этого быть.       - Но я же ненавидела его тогда, - прошептала она, прикладывая ладонь к покрасневшей щеке.       - О да, совершенно искренне и очень сильно, - Эдже повернулась на спину, полностью расслабившись, - а он не мог не думать о тебе. Нет, нет, - поспешила перебить сестру, - он ничего не говорил мне, я сама додумалась. – Кажется, успокоительное подействовало на неё сильнее, чем было необходимо. – Когда поняла, что Ягыз любит тебя, я стала вспоминать и поняла, что он не просто так выспрашивал о тебе, не просто так злился.       Хазан слушала и краснела ещё больше. Вспомнив слова про Агву, почти задохнулась. Ведь Агва была тогда, когда Ягыз их помирил. Он всё устроил, чтобы свести их с Синаном снова, а сам тогда уже любил?       - Он признался тебе в Агве? – спросила, смотря в окно, гладя сестру по волосам.       - Нет, я догадалась раньше, - незачем сестре знать, что Эдже стала свидетельницей не самого приятного разговора между братьями, а Хазан от правды спасли наушники. – В Агве он пил и не пускал меня к тебе, чтобы я вам не мешала. Мы говорили о том, что он решает за тебя, быть вам с Синаном вместе или нет, но видела бы ты его глаза, полные боли и понимания того, что ему будет плохо. Я тогда достала его своими разговорами, а он всё не хотел слушать, отталкивал правду о том, что отказывался любить из-за себя, а не из-за брата, боялся. Я считала себя тогда такой умной, думала, что понимаю его, ведь сама переживала разочарование в любви.       - Но …, - Хазан запнулась, вспоминая второй день, когда они с Синаном вышли из того дома, - но он же нас помирил, он видел, как Синан меня поцеловал…, - она сидела оглушённая пониманием. Как же ему должно было быть плохо! Если она ревновала, видя поцелуи в щёку от Фарах, то как он переживал всё внутри, видя её вместе с его братом? Хазан прикрыла лицо ладонями, расстраиваясь окончательно. – А я ничего не понимала, да? Совсем ничего не видела?       - Ты думала, что влюблена, девочка моя, - Эдже похлопала сестру по колену. – И ты сама ответила на свой вопрос тогда о доверии. Ты доверяешь Ягызу?       - Конечно, - не задумываясь, ответила Хазан. – Как только мы подружились, стала доверять ему безоговорочно.       - Вот именно, детка, вот именно. Просто до кого-то очень долго доходило, - Эдже поднялась и убрала волосы с лица. – Кажется, Севда переборщила с успокоительным.       - Тебе плохо?       - Нет, в сон клонит очень сильно.       - Пойдём, - Хазан помогла сестре подняться и повела к выходу. – Больше не приходи сюда и…       - Не говорить Ягызу, о чём мы беседовали? – Эдже усмехнулась. – Я всё-таки твоя сестра, не его, - она снова улыбнулась, - хотя от такого старшего брата я бы не отказалась. Интересно, он купил уже кольцо на помолвку?       - Эдже! – воскликнула Хазан, хватаясь за дверной косяк, потому что от одной мысли о предложении руки и сердца у неё затряслись колени.       - Хазан! – довольно точно изобразила она Ягыза. – Ты думаешь, такой правильный здравомыслящий и всё контролирующий мужчина, как твой парень, не составил три основных плана и пятнадцать дополнительных о будущих событиях, просчитывая, как и когда сделать тебе предложение?       - Шшшш! – Хазан огляделась, поднимаясь вместе с сестрой по лестнице. – Нас могут услышать! Ты о чём вообще говоришь? Мы встречаемся чуть больше недели! Какая свадьба?       - Очень красивая. Тебе пойдёт белое. Вы знакомы больше года, Хазан, знаете друг друга, спасали друг другу жизнь, хммм, - ухмыльнулась, понизила голос, - ночуете в одной комнате…       - Сестра! – пискнула Хазан, краснея ещё больше.       - Ой, да ладно тебе, - прошептала Эдже. – Весь особняк знает, что вы по очереди ночуете друг у друга. Что в этом такого? Или…?       - Эдже..., - Хазан закатила глаза, стараясь не толкать девушку впереди себя, - тебе пора спать!       - Ладно, ладно, - младшая сестра улыбнулась и чмокнула старшую в щёку. – Потом ещё поговорим. До завтра.       - До завтра, милая. Мама, - зашла в комнату, - как там наш малыш?       - Спит как ангел, - Фазилет поправила одеяльце Озгюра. – Всё в порядке?       - Более чем, – Хазан спрятала глаза, - у Эдже, кажется, передозировка успокоительного.       - Понятно. Я отправила Эсму спать, а Ясин, кажется, спустился вниз к братьям. Видимо, у них там наметились мужские посиделки.       - Ясно, - Хазан поцеловала Озгюра в лобик, попрощалась с матерью и ушла к себе. Решила, что не стоит, наверное, сегодня ждать Ягыза и попытаться поспать.       Тем временем в саду мужчины заканчивали уже вторую бутылку скотча и нацеливались на третью. Закуска давно была съедена, и они пили и разговаривали. На самом деле, говорил почти всегда один Гёкхан, выплёскивая собственные негодование и боль. Ясин кивал, осоловевшим взглядом обводя сад и глядя на звёзды, а Ягыз сидел, подпирая щёку ладонью, и периодически улыбался, по большей части молча.       - Нет, ты представляешь? Как он посмел? – Гёкхан в который раз вернулся к тому, что случилось на похоронах. – Как он посмел назвать женщин нашего дома, дома Эгемен, шл..? - тут он замолчал, чтобы не повторять гадость, посмотрел на хмурого брата, которому неприятно было вспоминать тот инцидент, и снова обратился к Ясину. – Какая разница, что было в прошлом? Да? Ясин, брат мой, ты же не считаешь, что можно так называть женщину? – Ясин покачал головой. Спиртное заметно ударило ему в голову. Он никогда не пил настолько дорогого алкоголя и сейчас чувствовал себя почти важным.       - Нет, брат Гёкхан, надо было его побить хорошенько. Как он посмел? Зачем он пришёл? – Ясин злился, но как-то устало, потирал лицо рукой, скрывая слипающиеся глаза.       - И это на похоронах сестры! – Гёкхан снова разошёлся, и Ягызу пришлось на него шикнуть. – Да, брат, прости, я не буду кричать, но ты сам понимаешь. Семья собралась, отец, мы все, чтобы проститься с Селин, а он пришёл и оскорбил нас всех. Он не только женщин оскорбил, он нас всех оскорбил, так же когда он уничтожил семью, рассказав о тебе..., - Гёкхан залпом выпил очередную порцию скотча и налил ещё.       - Не стоит вспоминать, - Ягыз пытался рассуждать здраво, но алкогольные пары на него тоже повлияли, и сознание было затуманено. – Оно того не стоит. Когда-нибудь Синан поймёт, что натворил.       - Поймёт он, - старший брат хмыкнул. – Он до сих пор ничего не понял, Ягыз. Вот ты, - Ягыз показал на себя, насмешливо подняв брови, - ты, да, ты столько трудился над нашими проектами, столько сил отдал, а из-за его выходок тебя сначала выкинули из фирмы отца, а потом из твоей собственной фирмы. Синан хотя бы трудился хоть немного? Он что-нибудь делал?       - Делал: заключил кабальный контракт с Ниль и проводил фотосессии, - пробормотал Ягыз.       - Ага, а к чему он стремился? Ты стремишься работать, приносить пользу, я тоже хотел всегда работать и быть главным после отца, а он? – Гёкхан повернулся к зятю. – Что ты хочешь от жизни, Ясин?       - Я? – Ясин округлил глаза и запнулся, Ягыз тоже внимательно посмотрел на зятя, заинтересовавшись. – Я всегда хотел заниматься баскетболом и достичь в этом вершин, хотел пробиться в сборную, зарабатывать деньги и жить семьёй с Эдже…, а теперь хочу воспитывать сына, но она не позволит.       - Вот! – Гёкхан поднял бокал, и они чокнулись с ним своими, выпили и налили по новой. – Человек мечтает быть звездой спорта, иметь семью и поднимать ребёнка. Отличная мечта, даже план. Уверен, что у тебя всё получится, если ты приложишь усилия, а с Эдже и сыном наладится. Она … девушка мудрая, - скривившись, пробормотал Гёкхан, неохотно признавая сей факт. Ягыз усмехнулся, думая о том, что Эдже бы посмеялась над его характеристикой.       - А ты чего хочешь сейчас, Гёк? – он назвал старшего брата детским прозвищем, которое Гёкхана страшно бесило когда-то.       - Сейчас хочу, чтобы с женой всё было хорошо, а ещё сына хочу, - Гёкхан облокотился на ручку сиденья, уперся в щёку кулаком. – Понял, что хочу своего ребёнка от Ясемин. И ещё спасти компанию, не хочу потерять наше наследие, особенно, когда отец в таком состоянии.       Они все помолчали, вспоминая, как выглядел Хазым Эгемен после похорон Селин. Самое точное определение - «старая развалина». Сильный крепкий мужчина, глава семьи, поддержка всего клана Эгемен, на которого равнялись дети, исчез и остался сломленный очень больной человек.       - Думаешь, будет лучше перевезти его сюда? – Ягыз откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.       - По крайней мере, пока, - Гёкхан снова выпил, - не хочу оставлять его одного. Здесь за ним будут ухаживать, а потом посмотрим.       - Если особняк не удастся сохранить? – у Ягыза не было пиетета по отношению к дому, из которого его отправили в другую страну в детстве и где не было даже комнаты, ему принадлежащей. Потерять его не было для него кошмаром и ужасом, а Гёкхан и остальные росли здесь и жили с семьёй, и даже подумать не могли, чтобы его продать.       - Не знаю, брат, - Гёкхан пил на пару с Ясином, не задумываясь уже ни о чём, - не хочу сейчас думать об этом.       - Ладно, не будем пугаться раньше времени, - Ягыз тоже присоединился к ним, выпивая.       Они продолжали пить, иногда переговариваясь, что-то вспоминая. Ясин плакал, когда говорил о жене, сожалел, что не смог сделать её счастливой, и просил прощения у Ягыза за то, что пытался застрелить его когда-то. Ягыз хлопал его по плечу, сам почти расклеившись от воспоминаний о сестре, переживая вновь и вновь мысль о её утрате и том, что они могли бы её спасти, если бы действовали по-другому. Если бы их семья не распалась после смерти мамы, если бы взаимные обиды, злость, зависть не застили им глаза. Такая дружная была у них семья, с виду, а внутри всё бурлило. У семейства Чамкыран проблем было не меньше, но они всегда были дружнее, чем Эгемены, и, сравнивая их между собой, Ягыз выносил вердикт не в пользу собственной семьи.       - Ладно, парни, думаю, пора расходиться, - он поднялся, когда увидел, что Ясин повесил голову и негромко похрапывает. – Уф, - его повело и, ухватившись за стул, Ягыз выровнялся, глубоко дыша. – Кажется, я немного перебрал.       - Дааа, - Гёкхан потормошил Ясина и подхватил его под плечи, поднимая, - не помню тебя пьяным, - усмехнулся.       - Обычно я более сдержан, - Ягыз помог брату довести зятя до дома.       - Ты просто расслабился, братишка, наконец-то, - Гёкхан улыбнулся и неловко похлопал его по плечу.       Вместе они нестройной шеренгой довели Ясина до его комнаты на верхнем этаже. В доме было тихо, видимо, все уже легли спать, и мужчины старались не шуметь, что получалось у них не очень хорошо. Уложив зятя, Гёкхан осторожно спустился вниз к себе. Ягыз помедлил у комнаты Хазан, но не стал её беспокоить, думая, что она наверняка спит, а мешать не хотелось. Проверив спит ли брат, он вернулся в свою нелюбимую комнату и попытался раздеться. Кроссовки полетели в сторону, настала очередь футболки. Ягыз почти стянул её, подняв руки, как раздался негромкий стук в дверь. Издав невнятный звук, он попытался тащить футболку выше, но его повело, и получилось не очень.       - Погоди, погоди, - нежные руки поддержали его, обхватив за торс, отдёрнулись, прикоснулись к плечам, шее, помогли высвободиться рукам. – Вот так лучше.       - Спасибо, - Ягыз натянул футболку обратно, смущаясь перед вошедшей Хазан. «Сколько тебе лет, парень? Ты краснеешь как мальчишка перед ней», - раздался голос разума, но заглох, когда Ягыз увидел, как заалели её щёки. – Я думал, ты уже спишь. Поздно.       - Да, я хотела, но не смогла заснуть, - Хазан сцепила руки в замок, чтобы не кинуться снова обнимать его. В комнате горела лампа, и в её свете девушка успела разглядеть татуировку у него на груди, чуть больше, чем в прошлый раз. Захотелось провести по ней пальцами… - Прислушивалась к вашим посиделкам, а потом услышала, как вы разошлись. Ты не зашёл.       - Я хотел, но думал, что ты уже спишь, - кажется, он повторяется, - и ты не любишь находиться рядом с пьяными.       - Действительно, - она кивнула и поправила волосы, не зная, куда деть руки. – А я вот решила проверить, как ты себя чувствуешь.       - Пьян немного сильнее, чем думал, - Ягыз присел на свою кровать, стараясь держаться ровно, но уже почти отключаясь.       - Думаю, что тебе пора лечь спать. Кофе варить не буду, - она улыбнулась. Ягыз посмотрел на неё и завис на несколько секунд. «Какая же она красивая». – Спасибо, - Хазан наклонилась к нему и нажала на плечи.       - Я сказал это вслух? – удивился он, укладываясь.       - Сказал, - улыбнулась, поправляя подушку под его головой, накрывая одеялом. – Засыпай.       - Я говорил, что ты будешь очень хорошей женой? – Ягыз повернулся и посмотрел на неё почти трезвым взглядом. Хазан вспыхнула, вспоминая слова Эдже о том, что у него может быть много планов сделать ей предложение, но откинула эту мысль как несостоятельную. Всё придёт со временем.       - Говорил, - она снова поправила одеяло и собралась уходить.       - Останься со мной, - попросил, засыпая, и улыбнулся, почувствовав её тепло у себя под боком. Притянув любимую к себе, обнял, зарывшись лицом в волосы, и уснул.

***

      Утром Хазан осторожно, чтобы не разбудить, выбралась из объятий Ягыза и из-под одеяла, вышла из комнаты и столкнулась с собственной матерью, поднимающейся по лестнице. Госпожа Фазилет осмотрела старшую дочь с ног до головы, отмечая растрёпанные волосы, помятый вид, потянулась к ручке на двери, но Хазан перехватила её руку.       - Не нужно, он ещё спит, - негромко проговорила, чтобы никто не услышал.       - Хорошо, дочь, тогда поговорим с тобой, - и потянула Хазан наверх в её комнату, не обращая никакого внимания на возмущение.       - Мама, я ещё даже не завтракала и не умывалась.       - И поешь, и умоешься, всё сделаешь потом, - Фазилет усадила дочь на разобранную с ночи кровать, уставилась на неё во все глаза, погрозила девушке пальцем. – Ты что такое творишь, а?       - Мам, - попыталась вставить своё слово Хазан, но была перебита жаркой отповедью.       - Я так тебя растила? Я так тебя воспитывала, чтобы ты из своей постели ночью в постель к мужчине прыгала? Нет, госпожа Хазан, так дело не пойдет! Мне всё это не нравилось с самого начала, но я молчала, потому что в доме был траур, а сейчас ты переходишь всяческие границы! Посмотри на своё поведение!       - Мама, мы просто ночевали вместе, ничего не было, - Хазан потупила глаза, стараясь не вспоминать недавний страстный поцелуй, чтобы не покраснеть и не выдать себя.       - Просто ночевали?! – воскликнула Фазилет и, сев рядом с дочерью, понизила голос. – Одна уже просто переночевала со своим хулиганом, и сколько проблем мы из-за этого получили? – мать нервно сжала руки, постучала ими по коленям. – Ты совсем с ума сошла с этим парнем, дочка. Совсем.       - Мам, но мы действительно просто спали вместе. У меня кошмары, он помогает мне их преодолеть, тем более, ему тоже тяжело, ты же понимаешь…, - Хазан погладила руки матери, смотря в глаза.       - Я понимаю. Я-то понимаю, к чему такие ночёвки могут привести! Не девочка уже, мать двух дочерей, но их я родила в законном браке, а вы что делаете? Вы не обручены, вместе без году неделя, а если что-то случится? Кто будет отвечать? – Фазилет понимала, что перегибает палку, потому что Ягыз зарекомендовал себя как очень разумный и хладнокровный человек, но она видела, как он смотрел на Хазан, а подобные страсти трудно сдерживать, какая бы сила воли не была.       - Ягыз никогда не сделает мне ничего плохого, я это знаю. Он заботится обо мне, заботился обо мне всегда, ты же знаешь, не допустит ничего такого, что навредило бы мне или бросило какую-то тень, - Хазан снова погладила руки мамы и посмотрела в её глаза. – И мы не делаем ничего дурного или неприличного, честно, - она снова погладила и заметила усмешку Фазилет, прищурилась. – Но ты и так это знаешь, да? Поэтому мою комнату убирает только Севда, да? И его постель она тоже проверяет, а потом рассказывает тебе, что видела? Серьёзно, мама? – Хазан спрятала лицо в ладонях, стараясь не думать о том позоре, который испытывает Севда, когда выполняет поручение матери. – Средневековье какое-то! Мы же взрослые люди!       - Вы взрослые, да, а ведёте себя как дети! Будто я не видела вас вместе! – Фазилет снова приняла свой обычный насмешливый вид. – Я ему не доверяю.       - А я верю, мама, - Хазан по-настоящему разозлилась, - я верю ему и доверяю. Он спас мне жизнь, спас меня от того, что могло случиться, когда Синан увёз без спроса неизвестно куда, он окно ради меня разбил, чтобы вытащить из того дома! И если между нами что-то случится до свадьбы, это будет только наше решение, и никто нам не помешает! – решительно бросила она.       - Вы говорили уже о свадьбе? – тут же начала выспрашивать Фазилет.       - Мама, - простонала Хазан и снова уткнулась лицом в ладони, - ты как Эдже, честное слово. Вы помешались, что ли, на том, чтобы выдать меня замуж? Мы сами примем решение относительно нашего совместного будущего.       - Ладно, тебе решать. Ты взрослая, всё знаешь, всё видела, - Фазилет поднялась и направилась к двери.       - Мам, я просто не хочу, чтобы ты переживала за меня. Ничего… такого, - она махнула руками, - не происходит.       - Хорошо, - кивнула Фазилет, берясь за ручку двери, - но чтобы ночёвки прекратились! – махнула рукой. – Я скоро не смогу остановить этих сплетниц, а они уже горазды чесать языками о вашем поведении. И «Холодильнику» своему передай, чтобы руки не распускал! – и вышла из комнаты с гордым видом.       - За что мне это всё? - Хазан упала спиной на постель, прикрыла глаза, глубоко и печально вздыхая. Мама была права, конечно. Пора прекращать совместные ночёвки, если они хотели избежать сплетен. Как же ей будет тяжело удержаться от того, чтобы не чувствовать его рядом во сне, не слышать биение сердце, когда её голова лежит у него на груди, тепло обнимающих её рук, поцелуи, которые он оставлял, когда зарывался лицом в волосы на макушке. Поцелуи и крепкие объятия, а ещё его татуировка. Хазан почувствовала, что краснеет, и приложила ладони к щекам. Аллах, о чём она только думает? Совсем не нужно думать о его крепком сильном теле, которое она вчера обнимала, пока удерживала от падения, будто бы она в первый раз обнимала его. Хазан вспомнила, как увидела полуголого Ягыза в первый раз, вчера был второй. Так, ей срочно нужно в душ.       Ягыз проснулся и недолго полежал под одеялом, не желая вылезать из тёплого кокона, пахнущего его Хазан, которой, к сожалению, не оказалось в его постели с утра. Ему казалось, что он слышал её голос в коридоре, но не был уверен, потому что расслабленное состояние не давало соображать быстрее. Выбравшись из постели, направился в душ, вспоминая о том, что было вчера. Пришлось сначала включить холодную воду, потом перейти на горячую. Контрастный душ взбодрил его, но воспоминания о невинном прикосновении Хазан к его обнажённому телу никак не желали отпускать. С каждым мгновением, что они проводили вместе, ему хотелось быть с ней всё сильнее и чаще. И как он мог думать раньше, что гипотетических звонков по телефону и разговоров по видео-чату было бы достаточно? Да он бы истаял вдали от неё, если даже сейчас он не может и утра провести без того, чтобы не желать видеть её, не говоря уже о чём-то другом.       Они встретились на лестнице, направляясь в столовую.       - Привет, - поздоровался он и взял её за руки, становясь на пару ступенек ниже, чтобы их глаза были на одном уровне.       - Доброе утро, - улыбнулась она, наклоняясь и целуя его в губы, пусть будет, что будет. – Как ты?       - Был расстроен, когда не увидел кое-кого с утра, - ответил он негромко, отвечая на поцелуй.       - Не хотела тебе мешать спать, а то я обычно ворочаюсь, когда просыпаюсь, - потупила глаза Хазан.       - Я знаю, - с удовольствием отметил выступивший на её щеках румянец. Дразнить её было одним из его любимых моментов с Хазан.       - Хм, - она сжала его руки, смущаясь, закусывая губы, неосознанно отвлекая его внимание от её глаз, - а потом я встретила маму…       Ягыз приподнял брови, стараясь прочитать по её лицу дальнейшее. Смущение, крепкое пожатие, Хазан не смотрит на него.       - Посмотри на меня, пожалуйста, - она подняла на него свои карие глаза. – Вы поговорили, - сделал вывод он. – Сильная была выволочка?       - Могла быть и сильнее, - Хазан пожала плечами, - она беспокоится о том, что происходит.       - Мы взрослые люди и сами вправе решать, что нам делать, - спокойно ответил он, прикидывая, как поговорить с госпожой Фазилет и вежливо намекнуть, чтобы она не лезла не в своё дело. Сейчас-то ей что не нравится?       - Я ей так и сказала, но она потребовала «прекратить эти ночёвки» и передать тебе, чтобы не распускал руки, - Хазан хмыкнула, потому что он-то руки как раз не распускал в отличие от неё. – Глупость какая. Как будто нам по шестнадцать лет.       - Если тебя успокоит, иногда я чувствую себя рядом с тобой как мальчишка, - наклонился и прошептал ей на ухо. Почувствовав охватившую девушку дрожь, улыбнулся, поцеловал в ухо. – Я уже говорил, что мы многое будем делать вместе впервые.       - Да, - Хазан облизнула губы и посмотрела на него большими глазами, - но она всё равно давит.       - Она переживает за тебя. Не так, как я, но тоже переживает. Вы много пережили в прошлом, а сейчас она перестраховывается.       - Ты поддерживаешь её? – Хазан недоверчиво изогнула брови, чем вызвала новую улыбку.       - Скажем так, - Ягыз погладил её щёку, - стараюсь её понять. Она твоя мама, благодаря ней ты у меня есть, - наклонился и поцеловал. – Нам нужно идти на завтрак, иначе опоздаем.       - Да, да, нужно идти, - они спустились вниз, взявшись за руки, и дождались, пока соберутся все, чтобы поесть.

***

      После завтрака, пока Хазан гуляла с племянником по саду вместе с Эдже, Ягыз попросил госпожу Фазилет поговорить с ним.       - Итак, господин Ягыз, о чём вы хотели со мной поговорить? – они сидели в гостиной и пили кофе, настраиваясь на серьёзный разговор.       - О том, что я благодарен вам, - Ягыз смотрел на неё и видел, как мама его девушки приготовилась возмущаться, спорить, но не смогла и слова сказать, удивлённо хлопая глазами. – Я благодарен вам за то, что рассказали мне про то, что пережила Хазан и что пережили вы…, - госпожа Фазилет взяла кофейную чашку и сделала глоток, не смотря на него. – Я был зол и не мог рассуждать адекватно после того, что случилось, но ваше признание многое прояснило и, в какой-то мере, вправило мне мозги. Я понимаю ваше беспокойство по поводу наших отношений. Они всегда вызывали у вас определённые возражения, но хочу напомнить, что мы взрослые люди и вправе сами решать, что нам делать.       - Поговорила с тобой дочка, - пробормотала Фазилет, смотря на него. – Не мне говорить, господин Ягыз, что в этом доме приняты определённые правила, установленные вашей же семьёй, и не моей дочери их нарушать.       - Я понимаю, госпожа Фазилет, и не хочу доставлять вам ещё больше неудобств. Мы с Хазан встречаемся и будем проводить много времени вместе. Отсюда я съеду, чтобы не поддаваться…, чтобы не ставить Хазан в неудобное положение, но вы должны понимать, что мы будем поступать так, как посчитаем нужным, не под крышей этого особняка, - прямой и открытый взгляд Ягыза подкупал. Как бы Фазилет не хотела злиться на парня, но не могла, понимая, за что его любит Хазан.       - Хорошо, но всё должно быть в рамках приличий.       - Договорились, ничего неприличного, всё в рамках разумного, по обоюдному согласию.       Фазилет уставилась на него, понимая, что где-то есть подвох.       - Я хотела бы знать о намерениях, дальнейших намерениях в отношении дочери.       - Вы узнаете, когда придёт время.

***

      Маленький Озгюр наблюдал за тем, как тётя Хазан строила ему рожицы, удивлялся, округлял глаза, но чаще всего рассматривал огромное небо над головой. Эдже перечитывала лекции, готовясь к выпускному экзамену, и делала пометки на полях. Хазан слегка подкидывала племянника на руках, надеясь, что тот засмеётся, но Озгюр был ещё слишком мал.       - Кто у нас тут? – Ягыз не хотел напугать их и окликнул издалека. Подойдя, наклонился, посмотрел на брата и погладил щёчку пальцем. Озгюр уставился на него и завозился в пелёнках, закряхтел.       - Он хочет к тебе на руки, - рассмеялась Эдже, наблюдая за ними.       - О, - как и любой мужчина, Ягыз не очень умел обращаться с младенцами, точнее, совсем не умел. Он считал их ворчливыми, крикливыми и непонятными.       - Возьми, - Хазан улыбнулась и, наблюдая за его смущением, протянула племянника Ягызу. – Он не кусается.       - Надеюсь, - Ягыз осторожно взял малыша на руки, привыкая к неожиданной тяжести. – Он большой, - посмотрел на Хазан, поправляющую пелёнку.       - Уже почти шесть килограмм, быстро набирает, - ответила она, наблюдая за племянником, не замечая полного обожания взгляда, но его заметила сестра.       - Вы хорошо смотритесь с ним на руках, как настоящая семья, - улыбнулась Эдже и продолжила чтение, будто и не устраивала провокации.       - Эдже, - прошипела Хазан, стараясь не смотреть на Ягыза, чувствуя, что снова щёки покрываются румянцем. Ягыз закатил глаза, не поддаваясь на намёки мачехи, и покачал малыша, который снова уставился на него и высунул язык.       - Посмотри, а он дразнится, - улыбнулся и, перехватив Озгюра одной рукой, погладил щёчку другой. - Такой милый и маленький, хоть и тяжёлый. Мне кажется, я ему нравлюсь, - усмехнулся, покачивая ребёнка и не замечая, как смягчается его взгляд.       - Конечно, ты не можешь не нравиться, - ответила Хазан, обнимая его за пояс и кладя голову на плечо.       - Тебе я тоже нравлюсь? – Ягыз повернул к ней голову и посмотрел необыкновенными голубыми глазами.       - Очень, - Хазан смотрела на него и снова потеряла счёт времени.       Эдже поглядывала на них и усмехалась. Готовая же семья. Родители держат на руках сына, а сами обожают друг друга до невозможности. Она прикидывала, когда услышит счастливую весть о свадьбе. Два месяца? Много. Месяц? Скорее всего. Дольше они не продержатся.       Ягыз снова покачал малыша на руках, наслаждаясь мгновениями покоя. Он вышел, чтобы поговорить с Хазан об отъезде, но решил отложить разговор. Слишком хорошо сейчас ему было рядом с ней и маленьким на руках.       - Ты хотела бы родить ребёнка?.. Когда-нибудь…, - сам собой вырвался у него вопрос. Хазан посмотрела на него и задумалась.       - Когда-нибудь хотела бы. Мне кажется, из меня вышла бы неплохая мама, - улыбнулась она, представляя сына с голубыми как у отца глазами.       - А из меня, наверное, вышел бы неплохой отец, - пробормотал он, стараясь не краснеть. Звучало как предложение…, а он ещё обещал госпоже Фазилет вести себя прилично, да уж.       - Уверена, ты бы научил своего ребёнка всему хорошему, что знаешь сам, - Хазан не допустила мысли о том, что что-то не так, и продолжила играться с пальчиками племянника.       - И его мама бы мне помогла, - Ягыз пытливо посмотрел на Хазан. Они снова застыли, забывая обо всём на свете, пока Озгюр не расплакался, привлекая к себе внимание.       - Так, ребёнок хочет есть, - Эдже подхватила книги и тетради, подошла к ним и забрала сына, - а вы оставайтесь, поговорите, выберите имена будущих детей.       - Сестра, - простонала Хазан, уткнувшись в плечо Ягыза, а тот лишь прыснул, обнимая её за талию.       - У тебя очень смешная сестра, - сказал он ей на ухо и повёл к скамейке. – Я поговорил с твоей мамой, - начал он, не дожидаясь, когда она спросит его.       - И что? – Хазан держала его за руки, волнуясь.       - Придётся съехать, чтобы соблюсти приличия, - Хазан заметно расстроилась и положила голову ему на плечо, погладила запястья. – Я и не собирался задерживаться в особняке надолго, только до похорон, а потом … не смог уехать.       Она поняла, что из-за её кошмаров и того, что не могла спать по ночам, Ягыз остался в доме, который не считал своим. Не только из-за неё, конечно, из-за брата и отца, но она была первопричиной.       - Хазан, - он поцеловал её в макушку, потёрся носом, - я хочу, чтобы у нас всё было правильно, как и должно было быть.       - Как это, правильно? – она сдвинула брови, сжимая его руки.       - Ну, как бывает у обычных людей, - Ягыз мало что на самом деле знал об этом. Почти все его приятели обычно заводили себе любовниц и устраивали жизнь легко и непринуждённо. – Свидания, ужины, походы в кино, поцелуи под луной.       - Ты хочешь целоваться под луной? – Хазан недоверчиво посмотрела на него, еле сдерживая улыбку.       - А ты не хочешь? – он улыбнулся, видя её реакцию. Такая милая и забавная. – Обычно девушкам нравятся подобные вещи.       - И многим девушкам ты предлагал целоваться под луной после свидания в кино и ужина? – Хазан подозрительно посмотрела на него.       - Только тебе, - он искренне не понимал выражения её лица. – Я до тебя никому и цветов не дарил, даже матери.       - Ты будешь ещё дарить мне цветы? – Хазан снова положила голову ему на плечо, улыбаясь.       - Конечно. Я читал, что это нужно делать на свиданиях и не только на них. Думаю, всех ромашек в предместьях Стамбула не хватит…       Хазан уже откровенно смеялась, слушая его, повернула голову и поцеловала в плечо, скрытое футболкой-поло.       - Читал он… да уж, какие у нас будут свидания, если мы о них только в книгах и читали.       - Романтические, - Ягыз поцеловал её в лоб.       - Мне нравятся не только ромашки, хотя они в приоритете, конечно, - улыбнулась Хазан, поднимая лицо.       - Запасись горшками, милая, - ответил он в её губы. Прыснув, она поцеловала Ягыза, наслаждаясь теплом его губ и почти летним солнцем, греющим их обоих.       - Скуплю все магазины, - снова пошутила, отрываясь от него. – Мне было тяжело уходить от тебя сегодня, не знаю, как буду без тебя теперь каждый день.       - Мой дом всегда в твоём распоряжении, ты же знаешь, - Ягыз смотрел в её глаза, зная, что будет страшно скучать по ней. – Если будут сниться кошмары, звони. Слышишь?       - Да, - Хазан кивнула.       - Нет, Хазан. Я знаю, что не станешь меня будить, чтобы не волновать, - он приподнял бровь, и девушка почти растаяла. – Ты будешь звонить, как только тебе будут сниться кошмары. Я не хочу, чтобы ты переживала их одна. Или ложись спать вместе с Эдже, если не хочешь волновать меня.       - Хорошо, хорошо, - он знал, на что надавить. Не будет Хазан волновать младшую сестру, которая кормит ребёнка и готовится к экзаменам. – Тебе нравится контролировать всё и вся, да? – поцеловала его, стараясь смягчить резкость слов.       - С тобой у меня плохо получается, если честно, - Ягыз целовал её, обнимая и прижимая к себе. – Выходит себе дороже.       Она улыбнулась и крепко обняла его, прижимаясь губами к правой щеке.

***

      Ягыз вернулся к себе в Тузлу, и наступили долгие дни, когда они могли видеться друг с другом, не обращая внимания на взгляды госпожи Фазилет, и не менее долгие ночи, когда разговаривали по телефону, не желая расставаться. Сны их обоих были беспокойными, томительными, наполненными яркими красками. Хазан честно выполняла данное слово и звонила Ягызу, когда снова слышала, как на крышку гроба падает земля. Просыпаясь в холодном поту, девушка пыталась отдышаться и прийти в себя, брала телефон, переживая всякий раз, что будит его, но звонила. Как только слышала его сонный хриплый голос, сразу успокаивалась и извинялась, но Ягыз и слушать не хотел, прося рассказать, что снилось. Так они общались день за днём, ночь за ночью, скучая друг по другу.       В остальном же жизнь постепенно вошла в свою колею. Эдже заботилась о постепенно растущем сыне, готовилась к экзаменам, переживая, что всё провалит и не сможет никуда поступить. Мама и сестра успокаивали её и старались оградить от внешних воздействий. Когда Хазыма Эгемена выписали из больницы, Эдже взяла на себя обязанности заботы о нём: кормила его, поила, укладывала спать, гуляла, разговаривала. На долю нанятой сиделки приходилось лишь купать его и помогать разрабатывать тело после инсульта. Эдже надеялась, что постепенно Хазым заново научится ходить, хотя бы с помощью трости, чтобы гулять вместе с подросшим Озгюром.       Семейство Демиркол вернулось в свой дом на окраине Стамбула. Эсма не могла больше находиться в особняке, зная, как погибла Селин, а Ясин не видел смысла больше оставаться. Он всё так же работал в автомастерской Огуза, продолжал тренироваться и играть в баскетбольной команде Эгеменов, делая значительные успехи и набирая очки у тренера. Раз в неделю, по договорённости с Эдже, Ясин навещал сына и играл с ним, пока она готовилась к экзаменам и заканчивала учёбу. Иногда к ним приезжала Эсма, но чаще Ясин приходил один.       В компании Эгемен закончилась полная аудиторская проверка, и Гёкхан понял, что нужно полностью распродавать имущество, выходить из начатых проектов, чтобы спасти хотя бы фирму отца. «Эгемен групп» перестала существовать. Вследствие состояния отца Гёкхан как старший сын и единственный, кто из семьи числился в компании по сей день, потому что Синана он самолично уволил без воскресного пособия, взвалил на себя обязанности по роспуску группы компаний. Часть намеревались продать напрямую покупателям, часть активов должна была уйти с молотка, контракты расторгались. Отель и апартаменты в шикарных домах тоже выставлялись на продажу. Гёкхан с сожалением отдал поместье, которое строилось для них с Ясемин, покупателю за рыночную цену. Дом отца остался в их ведении, потому что ничего не стоил. Ягыз выкупил у компании домик Хазан, который когда-то купил Синан, намереваясь отремонтировать его и сдать.       Жену Гёкхана выписали из больницы и прописали полное спокойствие, здоровое питание и полноценный уход. Сиделка, нанятая для Хазыма, занималась и ею, потому что Севду Ясемин не хотела подпускать к себе по только ей одной известным причинам. Девушки еле терпели друг друга, но их объединяла любовь к Омрюм. Девочка очень переживала, когда узнала, что мама болеет, обрадовалась, когда Ясемин вернулась, и постоянно старалась находиться рядом, не желая отпускать. Севде приходилось буквально силой укладывать ребёнка спать, чтобы госпожа Ясемин могла выспаться в своей постели. С госпожой Фазилет у неё тоже не ладилось на почве того, кто теперь является хозяйкой дома. Они ругались, шипели друг на друга, проявляя одинаковую неуступчивость и стервозность, но Ясемин ещё не оправилась после ранения, поэтому «Фазиш» окончательно стала хозяйкой разорённого дома Эгемен. С гордостью и достоинством приняв поражение, «рыжая бестия» решила, что её время ещё не настало, и заметно успокоилась.       Госпожа Фазилет прекрасно понимала, что однажды им с Эдже придётся съехать из особняка, когда дела у Эгеменов совсем пойдут туго, только куда. У неё на руках была молодая мать с ребёнком и немощный зять. С Эдже Хазым ведь так и не развёлся. Об отце молодые люди позаботятся, а кто позаботится о них с Эдже? Хазан? Влюблённая дурочка, которая только и делает, что бегает на свиданья к своему парню, проводит с ним целые дни и не думает помогать матери? Фазилет вздыхала и подыскивала новое жильё на деньги, что ещё оставались у них от Хазыма.       Однако мать не совсем была права относительно старшей дочери. Хазан, конечно, «бегала на свиданья к своему парню», но они не только обнимались, целовались, читали стихи и гуляли целыми днями. Ягыз продумывал план о том, что будет делать дальше. В Америке у него осталась небольшая строительная фирма, за которой он следил и получал все сведения, зная, что дела идут хорошо. Документы подписывал электронно, строя свою жизнь в Турции. Теперь же, когда все проекты, к которым он, так или иначе, приложил руку, были сорваны, больше его в этой стране ничего не держало, кроме одного.       Они лежали на пледе посреди цветущего ромашкового поля и смотрели на проплывающие в небе облака, точнее, Хазан лежала на Ягызе, который обнимал её и гладил по волосам.       - Вот это похоже на автомобиль, - она улыбалась, показывая на новое облако, - а вот это на кляксу.       - Они все похожи на кляксы, - рассмеялся Ягыз и поцеловал её в макушку.       - Может быть, - Хазан перекатилась на спину, повернулась на живот и легла так, чтобы можно было обнимать его, уткнувшись в плечо, - но всё решает воображение, друг мой.       - И что же ты видишь? – Ягыз говорил медленно и расслабленно, зная, что сегодня им точно никуда не нужно торопиться. Вино они выпили, закуски съели, а теперь нежились на июньском солнце.       - Медведя, - Хазан поцеловала его в плечо, потёрлась щекой.       - Большого, да, косолапого, - Ягыз улыбался и обнимал её одной рукой. – Вот это медвежонок. Похож на нашего Озгюра.       - Нет, - Хазан рассмеялась, - не похож. Малыш не такой … круглый.       Они расхохотались и продолжили нести всякую ерунду.       - Хазан, - через какое-то время Ягыз решил сказать ей то, о чём думал в последнее время.       - Да? - она приподнялась, оперлась на локти, чтобы лучше видеть его.       - Ты хотела бы увидеть Америку? – спросил он, глядя в глаза.       Хазан закусила губу, смотря на него и раздумывая. Вот почему он был так задумчив в последнее время.       - Да, - просто ответила она.       - Ты хотела бы поехать туда со мной?       - Да.       Она ждала ещё какого-нибудь вопроса, но Ягыз просто смотрел на неё, ничего не говоря. Как будто она совершила что-то очень правильное и нужное. Погладив его губы кончиками пальцев, спросила:       - Это все вопросы?       - На сегодня, да, - Ягыз решил не задавать сейчас самый главный вопрос. Он только что попросил её переехать вместе с ним в Америку, и она согласилась. Нужно было свыкнуться с тем, что мечты продолжают сбываться.       - И ты не расскажешь мне о том, как прекрасно мы с тобой будем там жить, как будем ходить по местным ресторанам и делать различные вещи, свойственные влюблённым?       - Вообще-то я собирался там работать, - рассмеялся Ягыз, смотря на неё, - но твои идеи мне нравятся. Я не знаю, как мы там будем жить, если честно. Мы сами решим. Квартира у меня есть, она ждёт меня ещё с прошлого раза. Ресторанов и остальных увеселительных заведений в Нью-Йорке предостаточно, так что скучать мы не будем.       Хазан наклонилась ниже и поцеловала его, с трудом оторвалась от любимых губ, погладила его щёку пальцами, глядя в глаза. Он прижал её ладонь к щеке, смотря в ответ.       - Я уверена, что мы будем счастливы в Америке. Не важно, где, мы будем счастливы, потому что будем вместе, - она снова поцеловала его, прижимаясь всем телом, не отпуская и не давая отстраниться. Ягыз обнял её за талию, потянул на себя, не размыкая губ, снова и снова пробуя их на вкус, проводя по ним языком. Хазан сделала короткий вдох, и он смог проникнуть меж губ, столкнуться с её языком, ласкать его, пока она отвечала сначала робко, а затем смелее, прижимаясь к нему крепче. Ягыз перевернул её на спину, продолжая глубоко целовать, провёл ладонью вдоль тела, закинул ногу на своё бедро. Они оказались прижаты друг другу так тесно, что у Хазан из горла вырвался громкий стон, отрезвивший Ягыза.       - Аллах Всемогущий, - с трудом оторвавшись от неё, он опрокинулся на плед и закрыл глаза, приходя в себя. «Терпение – добродетель, Ягыз, терпение – добродетель», - говорил сам себе, пока дыхание выравнивалось, а сердце переставало биться так часто. Терпеливый человек всегда вознаграждается, как однажды сказала ему Хазан. О, если бы он только мог удовлетвориться одними поцелуями…, но ему с каждым разом всё было мало, а терпение почти на исходе. Ягыз резко поднялся и пошёл в сторону поля.       - Ягыз? – Хазан повернулась на живот, смотря на него и ничего не понимая. Щёки горели, голос охрип, саму её бросало то в жар, то в холод, тело будто жило собственной жизнью. Она совершенно забылась с ним и не собиралась останавливаться. Нисколько не жалела о том, что происходило.       Он не обернулся, а лишь махнул рукой, потом пропал среди ромашек, встав на колени. Хазан снова улеглась на спину, потрогала щёки, всё ещё пылают. Если бы Ягыз не остановился, она бы… они бы действительно…? Зажмурив глаза, покачала головой, стараясь отогнать провокационные картинки, в которых Ягыз без рубашки наклонялся к ней и …       - Хазан? – она распахнула глаза и увидела его, наклонившегося к ней, но только одетого. – С тобой всё в порядке? – между бровей залегла складка беспокойства.       - Да, да, - Хазан села и уставилась на кустик ромашек в его руках.       - Как я и говорил однажды, тебе не хватит горшков на все ромашки, которые я подарю, - протянул ей цветы, улыбаясь. Хазан растроганно приняла их, улыбаясь, наклонилась и поцеловала любимого в щёку, от греха подальше.       - Спасибо, - проговорила она, гладя нежные лепестки. Они упаковали их в пакет, оставшийся от овощей, спрятали в корзину, а потом долго ещё лежали, наблюдая за облаками.

***

      После памятного пикника прошло почти две недели, в которые Хазан фактически переехала в дом Ягыза. Сначала у него в ванной появилась вторая зубная щётка, потому что Хазан нужно было чем-то чистить зубы после того, как она проснётся в его кровати, заснув на диване. Потом она перевезла к нему одну из своих пижам, потому что спать в его футболке и штанах хоть и было здорово, но уютная домашняя Хазан в его слишком большой футболке будила в нём различные совершенно аморальные мысли, а штаны не мог удержать ни один пояс, а спать в его «семейных» трусах Хазан категорически отказывалась. Затем шкаф в гостевой спальне постепенно заполнился некоторыми её вещами.       В первый раз, когда Хазан осталась у него ночевать, Ягыз позвонил Эдже и предупредил, что сестра не вернётся в особняк, и мачеха пожелала удачи. Во второй раз – тоже, потом уже просто Хазан скидывала ей сообщения на телефон, чтобы не тревожить лишний раз понапрасну. Эдже только посмеивалась и предупреждала маму, чтобы та ждала дочь лишь к завтраку. Традиция семейных утренних встреч понемногу восстанавливалась в особняке Эгемен. Хоть что-то привычное в период упадка, решила Ясемин и не стала язвить по поводу отношений брата мужа и его девушки, за что Гёкхан был ей очень благодарен.       У них с женой произошёл откровенный разговор, когда Ясемин лежала в больнице, достаточно оправившись, чтобы отвечать на его вопросы.       «… - Я задам тебе всего два вопроса и хочу, чтобы ты ответила на них честно, - Гёкхан держал жену за руку, чувствуя тонкую кость и нежную, будто светящуюся изнутри кожу. Ясемин всегда была бледной, выгодно оттеняя цвет лица своими рыжими волосами, но сейчас стала почти прозрачной. Губы побледнели, на лице жили одни глаза и сейчас они занимали его половину.       - Хорошо, - Ясемин серьёзно посмотрела на мужа, не понимая, что будет дальше.       - Ты сделала что-нибудь такое, о чём я должен знать? – Гёкхан решил начать с наименее болезненного. – Что-нибудь, что сделала, и не рассказала мне раньше.       - Я …, - Ясемин зажмурилась, пытаясь вспомнить, что могла натворить до того, как в её жизнь вновь вернулся Кудрет. – Да…, - посмотрела на мужа, сжимая пальцы, - подменила шприц-ручку с инсулином Севде на ту, что с витаминами.       Гёкхан дёрнулся, но не отпустил руку жены. Ясемин смотрела на него умоляющими глазами.       - Тебе повезло, что с ней ничего не случилось за это время. Она могла умереть. Ты знаешь.       - Да, - могла только соглашаться с мужем.       - Хорошо, уточняющие вопросы потом, - Гёкхан собрался с силами. – У тебя было что-нибудь с Синаном? До меня?       На этот раз она сама высвободила руку из его ладони и обхватила себя, не замечая, как натягивается манжета с иглой.       - Ясемин, капельница…, - пробормотал Гёкхан.       - Ах, да, - расслабила руки и отвернулась, уставившись в окно. Ей была выделена отдельная палата, у дверей стоял охранник. Муж сделал всё, чтобы защитить её от прошлого, но оно всё равно догнало её.       - Я спала с ним. Один раз, - наконец произнесла Ясемин, не глядя на мужа. Гёкхан прикрыл глаза, потёр лицо ладонью, уставился на соседний столик, на котором в вазе стояли цветы, подаренные им, и открытка, сделанная Омрюм, рядом лежали конфеты, которые принесли Хазан и Эдже. Госпожа Фазилет сама испекла Ясемин булочки и принесла, приговаривая, что ей нужно вернуть форму, пусть ест. – Не знала даже фамилии, потом узнала, что ты его брат. Он рассказал?       - Ударил на похоронах Селин, - Гёкхан по-прежнему не смотрел на неё, приходя в себя.       Ясемин в ужасе закрыла глаза. Как он мог? Как мог осквернить прощание с сестрой подобным? Она никогда его не понимала.       - Гёкхан? – с осторожностью прикоснулась пальцами к его руке, муж не убрал, но остался безучастным.- Я всё ещё твоя жена?       Он повернулся к ней и долго смотрел в глаза. Ясемин почти поверила, что окончательно потеряла его.       - Да, - выдохнул и сжал её ладонь. – Ясемин, у меня условие: чтобы всё по-честному, никаких выходок, интриг, никаких козней. Моя семья и так разрушена, я не выдержу, если потеряю ещё и тебя.       - Хорошо, - улыбнулась бескровными губами.       - Но почему Севда? – Гёкхан обнял её, прижимаясь губами к бледной щеке.       - Я ревновала тебя к ней, - на глазах опять появились слёзы.       - Аллах, женщина, даже смерть не смогла разлучить нас, а ты говоришь о какой-то другой женщине…».       И Ясемин честно старалась выполнять данное мужу обещание. Казалось, у них заново началась семейная жизнь с поправкой на появившуюся дочь. Новость о том, что Омрюм – родственница Фазилет и её дочерей, вызвала истерический смех. Ясемин долго извинялась, но снова смеялась и опять извинялась. Прошлое в любом случае догнало бы её. Если не в лице Кудрета, так в лице его племянниц. Кто бы мог подумать? Неожиданно, у её одинокой доченьки образовалась не очень дружная, но весьма разношёрстная семья, и это именно то, что не хватало самой Ясемин в детстве и юности. Большой семьи, частью которой она могла бы быть. Той ночью она долго плакала в подушку, пока Гёкхан не обнял её, поглаживая по голове. Возможно, впервые за всё время Ясемин почувствовала себя по-настоящему счастливой.       Эдже настолько погрузилась в подготовку к экзаменам, что не могла выкроить и минутку на то, чтобы пообщаться с сестрой. Хазан приезжала по утрам в особняк, сидела с племянником, помогала по дому, перебирала вещи, которые можно было бы ещё отвезти к Ягызу домой, пока он не забирал её и они не ехали либо гулять, либо в ресторан, либо по своим делам.       - Ой, ты могла бы сразу чемодан собрать и уехать отсюда. Зачем мелочиться? – госпожа Фазилет махнула на неё рукой, хотя и продолжала ворчать. Старшая дочь совсем от рук отбилась, повлиять можно было только на младшую. – Строишь из себя не понятно что.       - Мама, - Хазан закатила глаза, обнимая её за плечи, - зачем ты ворчишь?       - Почему мне не ворчать? Дочь не слушается мать, ночует непонятно где который день подряд, является утром, сияя как медный половник. Чем вы там занимаетесь, что мне знать не положено?       - Мы решаем свои дела, - отозвалась Хазан, действительно собирая часть вещей в чемодан. Что-то она хотела забрать с собой, а что-то могла оставить.       - Какие такие у вас могут быть дела в тайне от матери? – Фазилет очень хотелось узнать, что у них происходит, но дочь молчала, а звонить Ягызу без повода она не собиралась.       - Наши собственные. Мы заняты закрытием фирмы, подсчитываем стоимость активов, сокращаем людей. Ягыз по уши в работе, стараясь хоть что-то спасти от собственных вложений.       - Ничего не понимаю, - проворчала Фазилет. – Вложения, фирма. Вы же его выгнали.       - Да, но Ниль предложила выплатить ему компенсацию. Он отказался и согласился только на компенсацию моих потерь, хотя я практически ничего не делала, только красиво позировала.       - Ты – лицо компании, девочка. Они сделали тебя партнёром не просто так. Ты много им помогала, так пусть заплатят за это, - Фазилет сложила руки на груди.- Ишь, благородный, отказался он от денег. Где ты его такого откопала вообще?       - Хм, мама, не будем затрагивать данный вопрос, - Хазан переложила свою сумку подальше от матери, надеясь, что та не заметила фотоальбом. – Где Эдже?       - Ох, твоя сестра опять в саду. Кажется, отдыхает от учёбы с детьми. Или гуляет с Хазымом, я не знаю. Пойди и сама узнай, девочка, мне нужно сделать распоряжения к обеду. Не дом, а сплошной бардак. Ещё эта «гадюка» вернулась, житья от неё нет.       На самом деле, перепалки Фазилет и Ясемин приносили им огромное обоюдное удовольствие. Они находили в нём спасение от серых будней и неопределённого будущего. Женщины не ругались взахлёб, как могли бы делать раньше, но шипели друг на друга, подкалывая и припоминая многие грешки, не затрагивая болезненные темы. Нарин и Нармин каждый день делали ставки на булочки, кто из них перешипит другую. Общий счёт пока остановился на ничьей.       - Эдже? – Хазан вышла в сад и заметила сестру, играющую с племянником на пледе посреди сада. Господин Хазым сидел рядом на кресле и смотрел на них осмысленным взглядом. Хазан даже показалось, что он пытался улыбнуться здоровой стороной лица.       - Сестра? Ты уже приехала? Привет, - они расцеловались.       - Добрый день, господин Хазым, - Хазан улыбнулась зятю и присела на плед, сразу взяв племянника на руки.       - Подожди, пожалуйста. Хазым, ты хочешь уехать? – Эдже посмотрела на мужа, тот закивал, смотря на неё, и она отвезла его в мастерскую, где передала на руки сиделке. – Извини, он не любит, когда вокруг много народа. Устаёт.       - Ничего. Как ты справляешься? – Хазан укачивала веселящегося Озгюра, смотря на сестру.       - Очень сложно, но я стараюсь, развиваю в себе многозадачность и умение справляться в стрессовой ситуации, - гордо процитировала она очередное высказывание из прочитанной недавно книги.       - Кошмары больше тебя не беспокоят?       - Нет, а тебя? – хитро улыбнулась Эдже, поглядывая на сестру.       - Даже не думай ничего говорить, - Хазан уже почти не краснела, понимая намёки младшей. – Ничего не было.       - Совсем? – Эдже надула губы и изобразила скуку.       - Хватит, прекрати! – Хазан покраснела, вспоминая пикник. – Ну, почти, то есть не совсем, и мы не можем обсуждать это при малыше!       - Он всё поймёт, правда, жизнь моя? – Эдже забрала сына у сестры и прижала к груди. – Так что было-то?       - Почти ничего, - Хазан заправила волосы за ухо. Нужно было наконец-то постричь их, но всё как-то недосуг. – То есть, мы целовались. Он меня обнял, положил мою ногу на свою, прижал так крепко, что я почувствовала… всё, - понизила голос и отвернулась, - а потом остановился и убежал рвать мне ромашки.       Эдже расхохоталась, глядя на неё.       - Вы как дети, честное слово. Как подростки, - положила ладонь на щёку. – Никогда бы не подумала, что услышу подобное от старшей сестры. Убежал рвать ромашки. Так ещё от возбуждения никто не спасался.       - И нисколько не смешно, - проворчала Хазан, краснея вплоть до кончиков ушей. – Я забылась, понимаешь, забыла обо всём на свете, а он не хочет всё портить, поэтому остановился.       - О, да благородный Ягыз хочет дождаться свадьбы…, - Эдже посмотрела на сестру, оглядела её руки. – Он чего-то ждёт?       - Не знаю, но он говорил, что хочет сделать всё правильно, - пробормотала Хазан.       - Бисмиллях! – поняла Эдже. Он точно собирался сделать предложение и жениться как можно скорее, и только Хазан не понимала этого или не хотела понимать, живя каждым днём и радуясь ему.       - Вообще я не за этим пришла сюда, - Хазан вытащила из сумки фотоальбом. – Мы подбираем для вас дом.       - Сестра? – Эдже посмотрела на сестру, перевернула страницу. – Дом?       - Да, когда-нибудь вам всё равно придётся съехать отсюда, поэтому мы решили купить вам дом, чтобы все могли там поместиться и гости тоже, когда будут приезжать, - заметно погрустнела Хазан.       - Сестра, - Эдже насторожилась, - что-то случилось? Рассказывай, - Озгюр беспокойно заворочался в руках, и она его покачала.       Хазан оглянулась, желая убедиться, что никого нет поблизости.       - Ягыз…, - снова заправила волосы за ухо, подёргала подол платья, - позвал меня с собой в Америку, и я согласилась поехать с ним.       - Да ты что? – Эдже посмотрела на уснувшего сына, погладила его нежное тело, плотно завёрнутое в одеяло.       - Да, - Хазан смотрела на сестру, сжала её руку. – Ты как?       - Не знаю, я ещё не поняла, как к этому относиться, - Эдже посмотрела на неё. – Вы действительно уедете так далеко?       - Да, - Хазан закусила губу, размышляя. – У него здесь всё закончилось, все проекты пропали. Фирма – банкрот, семья распалась. Гёкхан сам справится и восстановит фирму отца, Ягызу нечем ему помочь, ещё одного управляющего они не потянут. Он всё выяснил, что хотел, узнал. Его здесь ничто и никто не держит, кроме меня.       - А ты? Тебя здесь ничего не держит? Как же мы? – Эдже вытерла слёзы со щеки.       - Эдже, я хочу быть рядом с ним, неважно где, но я хочу быть с ним. Мы – единое целое. Это всего лишь Америка, - Хазан начала приводить те же доводы, что и при прощании с Ягызом много месяцев назад. – Мы сможем переписываться, созваниваться, не пропадём, а тут все пока успокоятся и не будут злословить насчёт наших имён.       - Тебя волнует то, что пишут о тебе?       - Меня нет, но они ударяют по вам. Наша репутация и так уничтожена, а ваша держится на волоске. Не хочу, чтобы тебя мучили различными вопросами, тебе ещё поступать, маме тоже надоедают, Гёкхан с Ясемин только начали жить нормально.       - Я подумаю, как к этому относиться, - решила Эдже. – Не говорю, что сразу приму, но подумаю. Хазан, мне будет очень тебя не хватать, - они обнялись и погладили маленького Озгюра, вновь потребовавшего внимания.       - Он нормально себя чувствует?       - Наш Озгюр – крепкий мальчик, столько пережил за свою короткую жизнь, - сестра снова погладила щёчку сына. – Когда скажешь маме?       - Не сейчас, мы ещё не решили, когда говорить, нужно полностью подготовиться.       - Сразу поставите перед фактом, чтобы возмущалась не очень долго, - понимающе покачала головой. – Удачи вам.       - Спасибо.

***

      - О, дорогая Хазан, - Ясемин осторожно спускалась по лестнице, переводя дух на пролётах. Боль от раны всё ещё досаждала ей, поэтому настроение у невестки было не очень хорошее. – Решила навестить своих родственников.       - Ха-заааан, - Омрюм подскочила к девушке, обнимая за ноги. Эдже улыбнулась всем и отнесла сына в комнату, его нужно было перепеленать и покормить.       - Привет, детка, здравствуй, Ясемин. Как себя чувствуешь? – Хазан приветливо улыбнулась.       - Жива, как видишь, - у Ясемин просто была такая манера, она пока не могла переделать себя и разговаривать с родственниками нормально. – Хожу.       - Я рада, - Хазан снова улыбнулась, осматривая её с головы до ног. – Выглядишь намного лучше, чем в больнице. Пусть всё пройдёт.       Омрюм убежала вниз, ища Севду для очередной дневной прогулки.       - Спасибо… Хазан, - Ясемин откинула рыжую прядь с лица, решительно взяв себя в руки. – Я в больнице ничего не говорила, но благодарна, что вы навещали меня.       - Мы же семья, Ясемин, - Хазан подошла к ней ближе и протянула руку. Невестка недолго колебалась и пожала её. – Семья всегда поддерживает друг друга.       - Спасибо, - Ясемин сдержала навернувшиеся слёзы. Фазиш её, конечно, бесила, но дочери у неё были ничего так. – Я рада, что вы нашли общий язык с Омрюм. Ей не хватало друзей… раньше.       - Омрюм - замечательная девочка. Лично я очень рада, что она стала частью нашей семьи.       Кудрета Чамкырана поймали через несколько дней после похорон Селин и держали под строгим надсмотром, однако его связей и старой дружбы старшего брата с некоторыми преступными личностями хватило на то, чтобы устроить побег. Гёкхана успели предупредить об этом, и он усилил охрану дома, запретил Ясемин выходить куда-то за ворота вместе с Омрюм. Хазан проводила все дни с Ягызом, Фазилет и Эдже тоже редко выходили, если только по очень важным делам. Обычно женщины проводили отдых в саду. Возможностей похитить их у Кудрета не было. Его схватили достаточно быстро после побега, помощь Эрдала, всегда готового прийти на помощь, была неоценима. Семья узнала обо всём, когда его уже посадили в одиночную камеру предварительного заключения и была назначена дата суда. Гёкхан настаивал на том, чтобы слушание было закрытым и журналисты ничего не узнали.       Только после того, как муж рассказал о том, что Кудрета окончательно поймали, Ясемин смогла вздохнуть свободно. Несмотря на тяжёлое финансовое положение, она чувствовала себя с каждым днём всё лучше, окружённая заботой Гёкхана и любовью дочери. Гёкхан предложил официально удочерить девочку. Воспитательница, которая «заботилась» о Омрюм, сбежала с драгоценностями Фазилет, в свидетельстве о рождении матерью значилась некая Джемиле, «пропавшая в неизвестном направлении», поэтому они могли попытаться оформить для начала опеку. Решение Гёкхана негласно поддержала вся семья, что окончательно тронуло Ясемин. Её девочка теперь может быть с ней и мужем всегда. Ясемин раньше и мечтать об этом не могла. Продолжение следует ...