Старые воспоминания порождают новые мысли. Анатолий Рыбаков
По всей ближайшей округе раздался звук школьного звонка, оповещая о начале урока. Маленький, ещё не окрепший, мальчишка-акула по имени Кайн быстро плыл на урок. Сегодня он уже не особо надеялся на то, что все будет, как обычно, его всю дорогу что-то тревожило. И это "что-то" сказалось на его хмуром виде, которого пугались абсолютно все прохожие, мимо которых он проплывал по пути. Он не обращал на них внимания – привык. Акуленок лишь поправлял на плечах портфель и грустно вздыхал. Все дети уже были выстроены в ширингу на улице, а учитель медленно проплывала перед ними, подсчитывая число присутствующих учеников. Кайн успел встать в ряд в самый последний момент, вежливо перед этим попросив прощения у своих одноклассников за то, что он раздвинул их в стороны. Те даже пикнуть об этом не успели, как сразу после этого дали ему гораздо больше места, отплывая от него подальше с шокированными лицами. Маленький Кайн посмотрел на них непонимающе и мелко улыбнулся, когда понял, что он все же успел и учитель его отметил. – Итак, дети, я заметила, что успеваемость нашего класса заметно снизилась, – начал учитель после переклички. Дети тут же замолчали. – Сразу после контрольной многие перестали понимать суть новой темы. Кроме Кайна, правда. Акуленок улыбнулся, понимая, что не зря всю ночь мучился, готовясь к той злополучной контрольной. – Знаешь, я бы очень хотела, чтобы ты помог и остальным разобраться в новой теме, чтобы поднять нашу активность, – обратилась она к Кайну, заглянув в журнал с учениками. – Вот, например, у Торакса все очень плохо. Что скажешь, Торакс? Учительница с надеждой подняла взгляд на ученика, но тот от такого состроил испуганно-удивленное лицо, переключающееся то на самого Кайна, то на учительницу. В следующий момент ученик поднял мелко трясущуюся руку вверх. – Да, Торакс? – М-м-можно это будет кто-нибудь другой? – проговорил он. Все ученики ахнули и начали активно перешептываться, ведь никто при всех, особенно при Кайне, такого бы не осмелился сказать. Сам Кайн нахмурился, смотря на него. – С чего это вдруг? – удивилась учительница. – Он... – заикаясь продолжил Торакс. – Он...слишком злой. Все замолкли, даже учитель. Ученики только пытались держать себя в руках, отплыв от Кайна на метр подальше. Кайн от отчаяния стиснул свои острые зубы и сжал кулаки, не в силах что-либо ему ответить. Почему-то он вмиг понял, будто весь чертов мир обернулся против него. Опять... Акуленок не в силах больше слушать шепот его одноклассников, просто уплыл в класс, подальше ото всех. Учительница даже не стала этому перечить. – Хммм... Тебя снова так назвали? – Угу... – И прямо перед всем классом..? – Угу... Маленький Кайн все же после школы вернулся домой, но абсолютно опустошенный этим случаем. Это уже не впервые и он бы, наверное, даже не начал сегодня говорить об этом, если бы не его дедушка, генерал Гамшу. Его дедушка был чрезвычайно спокойным и добрым, готовым на все, ради акульего народа и его защиты. С его-то чистой душой Кайн всегда чувствовал себя в сохранности, ничего не боясь. Гамшу ещё никогда не отправлял сам себя в самоволку и всегда выглядел на все тридцать с его-то мускулистым телом, которое даже сквозь годы не потеряло свою форму. Именно от дедушки у Кайна такое целеустремление и напорство. Вот только этих качеств он уже давно не видел у него, они будто погасли, как в ещё не неокрепшем разуме. Сейчас мальчик сидел на холодной скамье рядом с домом, а дедушка маячил прямо перед ним, размышляя. – Что ж, тебе нужно просто не обращать на таких внимания. Они сами виноваты, что тебя таким видят... – Что ты имеешь в виду? – Кайн поднял на него взгляд и нахмурился. Дедушка лишь хохотнул от его непонимающе-детской мордочки, покачал головой и подплыл ближе. – Слушай... – он наклонил к нему голову. - Ты сам выбираешь, кем будешь, независимо от чужого мнения. Или тебя волнует только то, что кто-то что-то тебе сказал? – Но... Если я никому не нравлюсь таким, какой я есть... – на этом моменте Кайн досадливо шмыгнул носом. – ...то как я могу понять, где мне быть и что мне делать? Кайн поднял на дедушку взгляд, полный надежды. Гамшу, удивлённо посмотрев на эти большие детские глаза, задумчиво провел рукой по своей маленькой бородке и опустился прямо перед ним так, чтобы их глаза были прямо друг напротив друга. – Просто запомни: никогда никому не позволяй говорить тебе кто ты. Только когда ты это поймешь, может быть, кто-то и сможет разглядеть в тебе добрую душу и сможет сопровождать тебя всю жизнь. Глаза Кайна в этот момент будто засияли новыми яркими лучами надежды. Хоть теперь все и казалось гораздо сложнее, но зато появилась вера в то, что он хотя бы найдет друзей. Не сейчас. В будущем. Дедушка всегда был для него всем в этом мире. Когда родители Кайна погибли, он остался его единственным опекуном. Кайн, смотря на ежедневные тренировки дедушки, учился исскуству боя прямо налету. Гамшу, смотря на растущего прямо на глазах малыша, долго лелеял ему славу, гордое имя и светлое будущее, в котором он станет похожим на него и обязательно станет, как минимум, генералом. И он ни в чем не ошибся. Как и всегда. Вскоре, восемнадцатилетний Кайн стал генералом и, в прямом смысле, понес знамя дедушки. Его слова навсегда отпечатались в его голове. "Никогда не позволяй никому говорить тебе кто ты". Эти слова повлияли на его дальнейшее будущее. Его армия была полностью автономна и послушна во всем. Ни упреков, ни унижений, ни шалостей во время строя не было. При виде Кайна они кланялись, обязательно здоровались, отдавали честь. Если даже это все было из-за того, что они его боялись, то Кайн готов был пользоваться этим до самого конца. Он стал уважаемым членом Совета Акул. Сюда мечтал бы попасть абсолютно любой. Наиветлейший храм справедливости во всех океанах. Тем более, он был довольно недалеко от его места жительства. Ему это было только наруку. Многоуважаемые советники – так он их всегда называл – относились к нему, как и требуется: с взаимным уважением и верностью. Они относились к нему по-доброму, что для самой акулы было ново. Совет стал его вторым домом, о котором он всегда мечтал. С ним начали разговаривать. В детстве Кайн так и не знал толком, что такое социализация из-за постоянных унижений и оскорблений со стороны ровесников. Только когда его начали уважать, к нему начали сами приставать за советами о том, как он такого добился, да и во столько-то лет. Кайн молча проплывал мимо них. А если разговор заключался в другом, то уже спокойно говорил "Да", "нет", "не знаю", будто отвечал на какой-то психологический тест, только там все подкреплялось ответом собеседника. Толком он так и не научился разговаривать с чужими. Он просто этого не хотел. Кайн понял, что в разговорах действительно нет никакого смысла, если в них не чувствуется теплоты, поддержки и заботы, как это было с дедушкой или членами альянса в Акульем Совете. Ответное огрызание на всех, как в детстве, сохранилось и не отходило ещё долгое время. Вскоре, когда ему исполнилось двадцать, дедушка умер. Кайн был безмерно ему благодарен за все время, что тот провел с ним, за все советы и уроки, что ему были даны. Это помогло ему двигаться дальше. Теперь его жизнь была полностью в Совете Акул. До поры до времени. Та огромная ошибка, что он совершил по отношению к океану и суше гложет его до сих пор. Кайн был настолько зол, что его родину засоряют и медленно убивают какие-то сухопутные, что это выбило его из колеи и он послушал первого, кто попался ему на пути — ремору. Но после всего, что он натворил, он ненавидел сухопутных. За то, что они это начали и за то, к чему это привело. Но какой бы самый конченный идиот мог подумать, что в итоге он с ними подружится и настолько сильно привяжется? Да, они многим отличались от морских обитателей и, все же, чем-то они его зацепили. Вскоре, благодаря какому-то умному филину, имя которого он так и не запомнил, он стал прям как они, с ногами, что вызывало странные эмоции, даже смешанные. Хорошо это или плохо, что он так отдаляется от своего народа? Да, он мог вернуть хвост с плавниками, ведь эффект зелья был временным, но... По океану он больше не скучал. Океан сохранил в себе много плохих воспоминаний, к которым он не хотел возаращаться. Отчего-то именно это он посчитал своим домом, как только в его жизни появились сухопутные друзья. Его первые друзья. Из всех друзей он охотно выделил бы Макса. Этот неугомонный лев, изображающий из себя пуделя, постоянно следующего за ним, будто оберегал его ото всех. При каждой встрече Макс каким-то образом мог поднять ему настроение одним своим видом. Макс улыбался практически постоянно, причем такой улыбкой, будто она только-только сошла с рекламного постера, а Кайн в такие моменты ничего не мог с собой поделать. Отчего-то сильно жало грудную клетку. Нет, за все это время они многое прошли. Их первая встреча у вышки, сражение друг против друга, когда Кристалла Океана и в помине не было, спасение Макса из портала, его пожертвование собой в Белом храме, чудовищная схватка с Мастером Теней... Все это пронеслось у Кайна перед глазами за одно мгновение. Если хорошенько подумать, то они с Максом заметно сблизились, но все же существовала между ними какая-то преграда. Кайн никогда не мог понять, о чем он на самом деле думает. Они не часто встречались, и казалось, что улыбка у Макса всегда была одна и та же. Злость на лице Макса чаще появлялась только во время драк, а намеренно заставить его злиться было бы сравнимо с концом света. В общем, для него Макс был странный. Он не понимал, как он может быть со всеми так добр, даже если перед ним была бы самая бесящая и злая личность из всех. Он все равно натянет на себя эту улыбку и будет ее держать до конца. Если говорить уж совсем честно, то Кайн для Макса и лучшим другом-то не считался, как, например, Лина, Твич и Спайк. У них не было общих увлечений кроме драк, в гости друг другу они не ходили и не переводили темы на личные. Кайн вдруг подумал о том, что не знает даже, есть ли у Макса родители или нет. Кажется, он никогда не говорил о них. Он никогда не рассказывал о себе. Каким было его детство? Какие у него отношения с семьей? Вроде бы, Макс – единственный ребенок в семье. Было ли ему когда-нибудь одиноко? – Кайн. Как же так получилось, что он совсем его не знает? А ведь, вроде бы, это его единственный друг. Может просто ещё время для этого не пришло? Прошло ведь от силы несколько месяцев... Нет, для дружбы это уже хоть что-то. Кайн, что ж ты творишь? – Кайн? Но как такое возможно? Ни знакомые из его армии, никто из акульего совета, никто из абсолютно всего его округа не смог дойти за всю жизнь до такого уровня отношений, сколько сделал этот лев за несколько месяцев. – Кайн! "Кто для меня Макс?" – пронеслось в его голове. Действительно, кто? Ни лучший друг, ни враг, ни знакомый. Определенно, друг, но что-то в этом слове не так. Кто? Кайн понял, что совсем не понимает свои чувства. Это что-то новое, что-то необъяснимое. Он стал для него как-то...дороже. "Никогда не позволяй никому говорить тебе кто ты." – Кайн!!! – А? Он открыл глаза и лицезрел открытый океан. Он все это время рефлекторно плыл вперед, пока за ним небыстро плыл Феникс. Слева шла дорожка из кораллов и водорослей. Красиво. Кайн обернулся и тут же столкнулся взглядом с слегка рассерженной львицей. – Что с тобой? - спросила она, сжав руль. "Без понятия", – подумал он про себя. – Все хорошо, – ответил он совершенно спокойно. Лина аж удивилась, что Кайн не ответил ей очередной грубостью, это даже показалось странным. – Не верю, – усмехнулась она, попутно рассматривая местность. – Ты что-то скрываешь. То, что произошло дальше удивило Лину не меньше всего. Кайн покраснел. Ей это не кажется? Нет, он точно изменился окраской. Она замолчала и какое-то время смотрела на него, пытаясь разобраться в его состоянии. – Где Макс? – неожиданно спросил он и Лина уж совсем выпала в осадок, когда начала понимать в чем дело, но виду не подала. – В каюте. Обсуждает с Профессором план действий, – незамедлительно ответила львица, наконец отведя от него взгляд в сторону. Кайн хмыкнул, на что Лина решила не реагировать, окунувшись в свои мысли. Но они тут же распарились, когда дверь шумно распахнулась и в отсек ввалились Твич и Спайк о чем-то громко споря. – Да ты не сможешь съесть яблоко под водой, Спайк! А как же скафандр? – Н-но в спор не входило условие, ч-что после того, как я его съем, я должен оставаться без него! – Да? А скафандр по-твоему умеет откачивать воду, гений? – поставил хамелеон свой аргумент, из-за чего Спайк моментально замолк. Он хотел что-то сказать в ответ открывая-закрывая рот, но понял, что проиграл в споре. – Новые костюмы позволяют это сделать, – присоединилась Лина. – Я улучшала не только Феникс, поэтому теперь Спайк сможет есть под водой что угодно. Кайн повернул голову к ним, заинтересовавшись в разговоре. – Что это значит? – Теперь на горло будет вешаться специальный прибор, похожий на ошейник, который будет транспортировать кислород сразу в трахею и прямиком в лёгкие при помощи небольшой иглы, похожей на шприц. Поэтому теперь, если, например, скафандр треснет, то вы сможете ещё дышать какое-то время, но очень недолгое. Повисла тишина, от которой львице стало неуютно. – Да, ощущения поначалу будут неприятными и привыкать придется долго, но разве это того не стоит? – попыталась она выкрутиться из ситуации. – Я ничего не понял, – произнес Кайн и Твич с Спайком моментально с ним согласились, качнув головой. – Я повторять не буду, – усмехнулась она. – Все равно я их ещё не проверяла. Львица поняла, что именно они даже после нескольких десятков раз объяснений ничего не поймут из ее заумных слов. Твич и Спайк из-за своей непонимающе-детской натуры, а Кайн из-за своего пофигизма. Рация неподалеку от нее неприятно затрещала, заставив всех напрячься на секунду, но друзья моментально выдохнули, услышав знакомый голос старого филина: – Лина, недалеко отсюда есть большая деревня, нам стоит высадиться там. Лина нажала на кнопку, чтобы спросить: – Это ещё зачем, Профессор? Твич и Спайк начали шептаться на фоне всего, но это не мешало им всем услышать ответ: – Там, возможно, нам смогут рассказать хоть что-нибудь про Кристалл Жизни, нам нужно хоть с чего-нибудь начать. Меняй курс на 2.7.0. – Вас поняла, – она убрала палец с кнопки и поменяла направление на указанное. Феникс легонько качнуло, но это был секундный момент. – Что ещё за деревня? – спросил Твич. – Одна из самых больших деревень в этом океане. Даже, можно сказать, целый город, – произнесла темпераментная акула. Он хмурился и ни на что не реагировал, будто все, что есть в этом мире – то, что он видит перед собой, и ничего более. Уже по этому виду Лина поняла, что Кайн не особо хочет об этом разговаривать. Она не сомневалась в его знании океана, как никогда раньше, но все это было странно в любом случае. – Откуда ты это знаешь? – все равно спросила она это, подозревая неладное. Мысли о Максе постепенно отступили на второй план, что для самого Кайна было чем-то невероятным, ведь они не уходили практически все утро, заставляя его нервничать о своем самочувствии. Нет, он здоров, как никогда, да и акулы никогда не болеют, но что-то явно происходит. Сердце бешено колотиться в грудной клетке, как сумасшедшее. Это серьезно может повлиять на их путешествие, если он сейчас же не успокоится. "Это пройдет. Просто… временное помешательство," – пытался убедить себя Кайн. – Главное – не попадаться ему на глаза.” Единственное здравое решение для него стало совсем перестать о нем думать, пока не стало хуже. Даже перестать смотреть на него, перестать слышать его, словно его в этом мире и в помине нет. Да, так будет лучше. И ведь было понятно, что Кайн уже просто начинает врать самому себе. Лина заметила, что его взгляд стал прежним и она удивилась такой его быстрой смене настроения. – Я там жил когда-то, – наконец ответил он, заставив ребят притихнуть на долгое время.❖
– Итак, мы на месте! – чуть ли не торжественно произнесла Лина, радуясь тому, что она смогла-таки проплыть огромную дорогу из кораллов, при этом не повредив корабль. Огромное колличество плохих слов тогда было сказано с ее уст, что даже Профессор понимающе начал затыкать Твичу и Спайку уши, а Кайн смеялся чуть ли не всю дорогу. – Ваууу... – завороженно произнесли ребята, лицезрев открывшийся вид. Огромная деревня, состоящая из небольших, но очень уютных домиков, простиралась настолько далеко, насколько могла, а жизнь здесь кипела, словно в самом настоящем мегаполисе: рыбы самых разных видов торговали на роскошном рынке, товары на которой заставляли глаза разбегаться даже у того, кто просто "мимо проплывал". Дети весело кричали и резвились на площадке, а родители спокойно общались, плавая размеренно и небыстро или же сидя на лавочках. Весь город словно сиял. Гирлянды из кораллов и роскошных камней украшали улицы, создавая впечатление, что ты попал в сказку, из которой совсем не хотелось выбираться. Всё здесь казалось таким приветливым, спокойным, что ребята будто почувствовали себя, как дома. Твич и Спайк аж слезу пустили. – Ладно, давайте осмотримся, команда, – произнес Макс, выплывая из Феникса в своем скафандре. Вот оно. Кайн вздрогнул от его слов и посмотрел назад, на того, кто только что оказался рядом с ним. "Не видеть, не слышать, не чувствовать." И тут же развернулся обратно, представив, что его даже рядом нет. Это будет сложно, но акула просто надеялась на лучшее. Вскоре все оказались под водой, даже Профессор, про костюм которого Лина уж просто не могла забыть. Да, Хигге придется долго привыкать к нахождению под водой, но он просто не мог бросить команду. – То есть мы сейчас просто поплывем в неизвестное поселение и у каждого будем спрашивать дорогу? – недоверчиво произнес Твич, сомневаясь во всей этой затее, но, чтобы не потеряться, все равно плыл за остальными. – З-зато мы там сможем поесть, т-там же столько едыыы, – протянул Спайк, зацыклившись взглядом на огромном рынке неподалеку. – Тебе бы только о еде... – Тише, ребята, мы же не хотим распугать народ, – попыталась Лина их успокоить. – Мы их скорее распугаем при одном упоминании Кристалла Смерти, – возразил Твич, деловито подняв указательный палец вверх. Все прохожие, находившиеся неподалеку от них, тут же ахнули и отплыли от команды на приличное расстояние, некоторые даже начали искать место где спрятаться. Все остальные, смотря на них, как на сущее зло, начали шептаться. Твич, не понимая, что происходит, тихо ругнулся, добавив все это тихим "ой". Лина, поставив руки в бока, осуждающе посмотрела на виновников всего. – Я ведь не специально! – начал он оправдываться. – Спайк, скажи, что я не специально! – Хм, что-то заставило их испугаться этого слова. Никто об этом кристалле не знал до нас. Всему ведь есть причина, – сказал Профессор, посмотрев на Макса, который начал догадываться в происходящем. – С ними, наверняка, тоже что-то случилось, – произнес Макс, сделав свой вывод. Он задумчиво посмотрел перед собой, пытаясь соображающим умом сложить два и два и вычесть из этого корень. Пока получалось пять, но не факт, что это не было правильным ответом. – Мне кажется... Макс начал было свою мысль, но Кайн, будучи более проницательным под водой, нежели его союзники, понял все гораздо раньше. – Ложись! – крикнул он, утягивая их на песчаное дно. Над их головами пролетела часть чьего-то дома, заставив Твича и Спайка закричать от страха. Темперамент напрягся, но тут же поднялся и достал свой гарпун с акульим кристаллом, приготовившись к драке. Жители ринулись кто куда, пытаясь запереться в своих домах, которые, вероятно, тоже будут разрешены, делая вывод из увиденного. Макс и Лина поступили так же, как Кайн, достав свое оружие. Местность окутала песчаная пыль, из которой сложно было разглядеть что происходит, но вскоре неподалеку быстро промелькнула чья-то тень и так же быстро исчезла. Твич, Спайк и Профессор практически задрожали от ужаса. – Мастер Теней...? – тихо прошептала Лина. – Нет, кто-то другой, – так же тихо проговорил Кайн, пытаясь всматриваться в очертания местности. Тень мелькала то в одном месте, то в другом. Она была настолько быстрая, что сложно было поймать даже взглядом, но Лина заметила, что она движется циклично по кругу, словно пытаясь из окружить. Прицелившись, и просчитав нужный момент, она выстрелила из лука, попав прямо по существу, которое, закричав, быстро остановилось. – Ой-ёй... – вымолвил Спайк, смотря на существо неподалеку от них. Пыль наконец улеглась и его уже можно было вполне подробно рассмотреть. Оно было похоже на одного из тигровых акул, но кожа полностью черного цвета и размером она была в полтора раза больше Кайна. Бордовые глаза моментально со всей злостью стрельнули на них, заставив всех напрячься и чуть ли не затрястись от ужаса. Глаза, полные злости, нахмурились и существо медленно направилось за них. Никто из ребят даже не смел вдохнуть, настолько было страшно и неизвестно, что делать с таким амбалом. – Назад, – прошептала Лина, рукой давая понять самым маленьким из их команды, что лучше отступить на недалёкое расстояние. Они так и поступили, боясь что-либо сказать. Кайн уже хотел было ринуться в бой раньше, чем его зазевавшихся союзники, но мимо что-то громко просвистело, заставив всех вскрикнуть от неожиданности. Большой молот врезался в голову существу и он растерялся на какое-то время, но все равно, будто только и ожидал хоть каких-то действий в свою сторону, рассвирепел. Все устремили взгляд туда, откуда мог прилететь этот молот и из пыли выплыли две знакомые им фигуры. – Жак? Гунхильда? – не веря своим глазам, произнес Макс. Две акулы разных видов медленно направлялись на врага, всем видом показывая, что они готовы к схватке. Существо, мысленно поняв, что здесь его ситуация явно становится невыгодной, на что уже намекала сама готовность команды, решило быстро ретироваться как можно дальше. На него тут же метнулась целая куча удивлённых взглядов. – Что за... Быстрее за ним! – выкрикнул Кайн, уже собираясь моментально рвануть за акулой, но был прегражден Гунхильдой. – Поверьте, то, что оно уплыло, настоящая удача. С ним лучше не драться, – серьезно посмотрела она на друзей. Кайн исподлобья посмотрел на нее, но все же отступил. Жители, понимая, что угроза миновала, показались из своих укрытий и постепенно возвращались к привычному ритму жизни, будто ничего не произошло. Профессора это удивило, но спрашивать он не стал, так как его перебил вопрос, заставивший всех перевести взгляд на другие объекты разговора. – Постой ка, не ты ли тот самый Кайн? – Гунхильда недоверительно скосила глаза, направив указательный палец на акулу. Ему такое обращение к себе любимому, естественно его натуре, не понравилось и свободной рукой он отвёл от себя ее палец в сторону и таким же тоном спросил: – А мы знакомы? – Нет, но я наслышана о тебе. Именно ты когда-то отнял у меня звание верховного вождя, – на последнем слове она величаво стукнула себя кулаком по груди, отчего у Кайна появилось неприятное чувство, что его сейчас морально сожрут. Остальные ребята напряглись. – Аа...Так это он натравил свою армию на ту деревню... – присоединился Жак. Кайн хотел было ответить им грубостью в ответ, но его несильно отодвинули назад, как и Гунхильду. Между ними возник Макс, настроенный серьезно. – Стойте, – начал он. – Кайн изменился, он больше никому не причинит вреда. – Но вы же говорили... – хотела она возразить. – Это в прошлом. Он наш друг теперь. Скорее только твой, и то с натягом, –подумалось Кайну, когда он осмотрел ребят. Те молча наблюдали за этой ситуацией, будто не зная, стоит ли помогать Максу его защищать или же, наплевав, отдать такие "почести" только ему. Кайн не удивился, но то, что случилось дальше, заставило его чуть ли не поперхнуться ни от чего. – Тем более, это его родная деревня. Даже если ему бы и хотелось ее уничтожить, он бы это навряд ли сделал. Верно, Спайк? – Д-да. Чёртовы два мелких гения... Кайн готов был завыть от того насколько ценная информация сейчас наверняка была услышана не кем-то, а именно Максом. И он был прав – лев даже обернулся на ребят, будто решив узнать не послышалось ли ему. Теперь он наверняка не отстанет от Кайна в будущем с глупыми вопросами. Он обещал самому себе не разговаривать с ним, но судьба, похоже, решила его замять в угол окончательно. – Ну, что ж, мы вам поверим, – сказал Жак, тоже пытаясь отойти от услышанного. – Ваши друзья – наши друзья, верно? Я думаю, нам стоит уединиться где-нибудь и все обсудить. – Хорошая идея, – согласилась Гунхильда, все ещё не отводя свой недоверительный взгляд с Кайна, который и так уже был на пределе своих нервов. Ребята, успокоившись, направились за Жаком, который начал что-то рассказывать об очередных своих невероятных путешествиях в открытом океане и никто не смел его перебивать. А Кайн ещё какое-то время оставался на месте, смотря стеклянным взглядом на жёлтый песок под собой. Моментально, он понял в какой же огромной и беспросветной заднице он оказался, приплыв сюда, в свою родную деревню, где родился и рос. Отношение к нему здесь никогда не менялось и, наверняка, никогда не изменится. Воспоминания тех дней резко нахлынули на него и, когда он попытался сдвинуться с места и поплыть за ними следом, почувствовал, как тело покрылось неприятными мурашками. Настолько неприятными, что злая обида на всё и всех в этой чертовой деревне вернулось с новой силой.❖
Тем временем время близилось к вечеру. Становилось темнее. На улицах медленно начинали поочерёдно загораться лампочки в высоких фонарях. А люстры в больших окнах таких небольших домиков тоже выполняют свою основную функцию. Красивые виды расстилаются перед глазами друзей, которые хоть и знали, что это деревня, но с каждой минутой все больше удивлялись насколько она огромная. "А я говорил", – раз за разом повторял им Кайн. Но ребят это все равно радовало. Они завороженно наблюдали за ночным городом, пока Кайн нетерпеливо фыркал позади. Блестящие глазенки Твича и Спайка шастали по каждому бугорку в зоне видимости. Спайк то и дело цеплялся взглядом за ларьки с едой, на что Твич не смог не обратить внимания. – Может, мы его уже покормим наконец? А то он мне все мозги вынес своим нытьем! – начал жаловаться хамелеон. – Мы почти пришли, так что не волнуйтесь об этом, – коротко ответил Жак, поправив свою шляпу, уехавшую набок. Кайн хотел что-то буркнуть в ответ, но тут же закрыл рот, понимая, что его все равно мало кто поддержит. Вскоре друзья приплыли к дому, который неплохо выделялся среди остальных своими размерами в несколько этажей. Здесь на удивление было очень тихо, по сравнению с городским гулдежом, который они слышали чуть ли не всю дорогу. Здание давно заросло водорослями и кораллами, которые никто не убирал уже десять лет уж точно. Наверху, на уровне второго этажа, еле-еле виднелась эмблема в форме креста. Старая и потёртая. – Больница? – неверяще спросил Профессор, уставившись на старое здание, которое даже элементарно жилым назвать было сложно. Оно выглядело настолько старым и поломанным, что смотреть было больно. – Странно, а ведь раньше лечился здесь... – прошептал Кайн, почесав затылок. Жак и Гунхильда преспокойным взглядом осмотрели друзей. – Но именно там мы и поговорим. Это важно. После этого они повели всех внутрь. Дверей и окон там уже давно не было, поэтому попасть внутрь им ничто не мешало. Внутри все было гораздо плачевнее и, по мнению Твича и Спайка, гораздо страшнее. Если снаружи стены пожелтели, то внутри цвет прогнил до невозможности и, казалось, что, если до них дотронуться, то они и вовсе развалятся. Некоторое медицинское оборудование все так же находилось здесь, никем от ненадобности не тронутое. И все равно эта обстановка сильно накаляла. Даже Жаку и Гунхильде, которые здесь уже были, до сих было не по себе, поэтому поспешно начали разговор. – Я, пожалуй, начну, – предложил меч-рыба и все молча кивнули, боясь даже нечаянно чихнуть перед этими хрупкими стенами, несмотря на наличие скафандра. – Как вы уже знаете, меня та деревня наняла для защиты от молотоголовых, но после того, как вы нам помогли, мои услуги через какое-то время стали не нужны, ведь наши народы стали жить в мире. Мне пришлось искать новую работу, но кое-кто за мной увязался, – с некоторым осуждением в голосе произнес он, посмотрев на Гунхильду, которая немного обиженно поджала губы. Но она не умела на него долго обижаться. – Мы вместе отправились в другую деревню, чтобы найти мне работёнку. – И вы набрели на эту деревню, – сделал Профессор свой вывод, напряжённо оглядываясь по сторонам. Чем дальше они продвигались дальше, тем темнее становилось. Лунный свет и свет от уличных фонарей перестал сюда проникать, заставив двух шутников начать дрожать от страха и цепляться друг за друга, дабы не потерять. – Эта деревня одна из самых больших и приключений здесь наверняка побольше, поэтому мы не могли не обратить на нее внимания. Но что самое интересное... На этом моменте он остановился посреди кромешной тьмы в большой комнате. Прозвучал щелчок и над ним загорелась большая лампа. Наконец увидев свет друзья зажмурились и расфокусировано посмотрели на тело перед ним, лежащее на медицинском столе. В крови. Твич и Спайк моментально закричали от страха и поспешили быстрее удалиться из комнаты, но только тем самым напугали всех. Кайн, дернувшись, случайно заехал им локтем по скафандру, отчего их повалило вниз. – Ой, – ни о чем не жалея произнес он, но все равно помог им встать. Тело шевельнулось и команда заметила, что он был полностью при сознании, но крепко-накрепко связан. Это была обычная худощавая акула, но своей кожей она местами отличалась по цвету – черные пятна покрывали половину его тела. Акула стонала от боли и извивалась на столе, тяжело хватая ртом воздух. Это заставило друзей отойти на какое-то расстояние подальше. – Это только одна из жертв, – начала Гунхильда. – В этом здании мы оставили ещё нескольких, но их пришлось разделить, они очень агрессивные. Мы подобных рыб начали замечать только вчера, после того, как пошли слухи о нападении на ваше королевство. Макс нервно сжал кулаки. – Значит во всем виноват он... – Кто "он"? – настороженно покосился на них Жак. – Мастер Теней. Он замешан в этом, я точно это знаю. Макс не врал, он ясно чувствовал, что все эти мутации появились не просто так. Цель его врага – набрать войско, хоть и таким же изощрённым и чудовищным способом, как Кайн когда-то... Молотоголовая и меч-рыба нахмурились. – Мы, конечно, не знаем кто он такой, но раз вы его знаете, то он и наш враг тоже, – произнес Жак, развернувшись к медицинскому столу неподалеку. Он взял шприц и медленно наполнил его жидкостью прозрачного цвета. – Слушайте, нам нужно найти способ предотвратить мутации, – начала Гунхильда серьезным голосом. – Но главное, чтобы никто в городе не узнал о том, что мутации начались и в их деревне тоже. Там и до массовой паники недалеко. Жак сделал небольшой укол акуле и через какое-то время стоны боли утихли и стало намного легче разговаривать дальше. Профессор сразу же пометил для себя, что это наверняка было какое-то сильное обезбаливающее. – Мы мало знаем этот город и их жителей, поэтому ... – Я знаю того, кто может помочь, – Кайн перебил ее, сказав это дотошным голосом, будто не хотел говорить, но пришлось. Все посмотрели на него и молчали какое-то время, пока тот задумчиво сверлил взглядом пол. В какой-то момент Максу даже стало за него страшно. – Ну, и чего же мы ждём? – Профессор первый нарушил эту тишину. – Мы вчетвером осмотрим библиотеку, если она тут, конечно, есть и попытаемся найти информацию про Кристалл Смерти. А Кайн возьмёт с собой кого-нибудь, чтобы сходить куда нужно на случай, если понадобится помощь. Кайн напрягся. – Я могу, – вызвался Макс, решив, что поговорит с ним по поводу его состояния, ведь уже вся команда поняла, что у Кайна сейчас не лучшее настроение и его можно было понять. Акулу моментально всего передернуло. Словно разряд электрического тока прошел сквозь сердце. Он быстро задышал, словно ему не хватало воздуха, то ли от злости, то ли от отчаяния. Это тревожное чувство, когда подумал о том, о чем категорически нельзя думать. Он сам себе пообещал о нем не думать, не видеть, не слышать. Только не это. – Да черта с два я с ним пойду! – вдруг вскрикнул он, испугав тем самым ребят. И только потом он понял, что сказал, когда увидел непонимающе лицо Макса. – Точнее... Отправьте меня с кем-нибудь другим, да и он лучше разбирается в библиотеке, чем остальные. Отчасти он был прав, и Профессор с этим не поспорил. Филин всегда просил Макса о помощи в библиотеке, поэтому эти двое быстрее всех находят нужную книгу, несмотря на то, в какой именно поочередности положены и по какому методу. Но прямо сейчас лучше отправить двух существ, способных за себя постоять, чем менее способных. В конце концов, в библиотеке всегда тихо и ничего плохого, о чем только можно подумать, не случится. Хигга уже собирался возразить, как в дело вступил Жак: – Лучше послушай старого филина, дружок, – развел руками, убирая шприц на место. – Сейчас в такое время лучше никому не перечить, особенно старшим, и молча действовать как они говорят. Кайн, отчаявшись, зло посмотрел на него, не в силах возразить. Прямо сейчас он очень хотел треснуть по какой-нибудь стене и выпустить накопившийся пар, но здание и так еле-еле держала свои стены, поэтому бить по ним просто так со всей дури считалось самоубийством. Темперамент тяжело вздохнул, решив подчиниться, и качнул головой. – Что ж, раз все согласны, разделимся.❖
Кайн всегда знал, что ночью в деревне было намного оживленнее, чем днем: зажигались переливающиеся под водой фонари, рыбы выбирались наружу, чтобы заняться другими делами, какими не смогли заняться днём, да и ночная атмосфера была подстать сказочной – только принцесс приглашай и диснеевскую Русалочку снимай. Здесь почти все больше любили спать днем и вставать ночью, чтобы насладиться красотами открытого океана. На полях, как и всегда, трудились рабочие, собирая урожай, который цвёл только при лунном свете. Все прохожие были приветливы и любезны, постоянно здоровались со всеми знакомыми. Оживленнее всего было на рынке – каждый давал кусочек какой-нибудь еды на пробу, чему никто не противился и с радостью баловался. Темперамент бы и сам попробовал, продолжая наслаждаться этой по-домашнему приятной атмосферой, если бы не одно доставучее "но", плывущее позади него. Не видеть, не слышать, не чувствовать. Пока что все соблюдается, как надо и пусть так продолжается дальше. Кайн молился всем богам, чтобы он просто молчал. Молчал и не подавал никаких признаков того, что он вообще находится рядом. Просто молчал. – Это правда, что ты жил здесь? – послышался невинный вопрос позади него. Твою мать. – Да, – неохотно ответил он. – Но вам это было необязательно знать. Лина проболталась. – Важно! – вскрикнул лев, подплыв ближе к нему. Кайн нервно сглотнул. – Если бы она не сказала это, то тебя бы серьезно обвинили! – Я привык к такому, – холодно произнес он, пытаясь не смотреть на Макса. Пока мимо них проплывали жители о чем-то шумно разговаривая, терпение Макса закончилось. Его терзало чувство отрешенности. Что этот Кайн возомнил о себе? Уж если не хочет разговаривать с ним или вообще не желает находиться с ним рядом, то пусть катит на все четыре стороны. Но какое-то время спустя он остыл. У Кайна наверняка была причина так себя вести и Макс просто со всеми своими жизненными устоями не мог на него накричать. – Кайн, я не знаю, что сделал не так или чем разозлил, но я прошу прощения, хорошо? Это прозвучало настолько жалобно, что у акулы мурашки прошли по телу. Он развернулся. Макс не поднимал головы и его пальцы дрожали. Понятно. Макс всегда дважды подумает, прежде, чем что-то сказать или сделать, потому что друзья ему слишком дороги. Лев всегда думает и заботится о друзьях, которых иногда раздражает его пристальное внимание, не разрешающее и шагу ступить без его согласия. Особенно это относилось к Твичу и Спайку. Кайн же наоборот осторожничает гораздо меньше. Если ему нагрубят или как-то обидят, то он либо избавится от объекта, либо напугает настолько, что тому дорога только в сумасшедший дом. А прямо сейчас он довел льва именно до такого состояния. Черт... Он не этого хотел. — В чем моя вина? – спросил Макс притихшим голосом. Кайн вздыхает, и ему почему-то хочется и смеяться, и плакать. Смеяться - от выражения лица Макса, которого раньше, делайте ставки, не видел никто, а плакать - от абсурдной жестокости всего происходящего. Причем эту же жестокость Кайн и сотворил. "Дедушка, почему все так жестоки ко мне?" Акула впала в ступор. Он видел перед собой себя, маленького, беззащитного, не знающего что делать и почему с ним никто не хочет разговаривать и дружить. Игнорируют так, словно его нет и боятся, словно он монстр. — Я не понимаю тебя, Кайн, — через силу продолжает Макс, — Я знаю, что ты ещё не очень дружен с Линой и Профессором, но это ведь дело времени. Просто нужно попытаться найти общий язык, — он замолкает на секунду, — Мы пытаемся, Кайн, но ты нас отталкиваешь. П-почему ты это делаешь? Вопрос виснет в воздухе. Кайн не знает, как на него ответить. Что-то наверняка движет им, что-то высокое и благородное, но сейчас не время об этом думать. Он оборачивается и замечает то, от чего сердце пропускает несколько ударов. И Макс это замечает. — Макс, — он делает глубокий вдох. – Ты молчишь, не вертишься под ногами и не задаешь тупых вопросов, хорошо? Макс сначала вопросительно смотрит на него, собираясь что-то спросить, но тут же закрывает рот. – Хорошо. Он остался на месте, смотря, как Кайн куда-то уплывает. Он остановился у какого-то цветочного ларька и через пару мгновений выплыл с, хоть и не очень роскошным, но все же красивым небольшим букетом. Макс даже ахнул. Не впервой увидишь бунтаря с букетом цветов. Сначала он даже подумал, что он собирается их кому-то подарить. Возможно, любимой девушке, живущей здесь, с которой он дружил в детстве, или маме, которая решила остаться в родной деревне, не взирая на работу своего сына... Но именно от мыслей про девушку Максу стало как-то тошно. Кайн итак ему мало что рассказывает о своей жизни. Только о работе и ничем больше. Если он скрыл такую важную новость, то лев и вовсе почувствует себя лишним. Но мысли отступили, когда Кайн поплыл в другую сторону от домов. Там были заборчики и много плит, вкопанных в землю. – Оу... – только и посмел произнести он. Макс медленно поплыл за ним, смотря, как Кайн с осторожностью кладет цветы на землю, непрерывно смотря на одну из плит. Лев проплывает сквозь железные ворота, дальше по узкой тропинке. Он движется медленно, пытаясь никаким образом не "спугнуть" друга. Он останавливается. Кайн, наконец заметив льва боковым взглядом, тихо вздыхает. Ничему его жизнь не учит... Но быстро смирился с названным гостем, после чего долго смотрел в бледные буквы на камне. Макс был не слишком далеко от него, но решил дать ему немного пространства. Акула, видно, была потерянна, опустив голову, и смотрит, думая о чём-то своём. Макс тоже думает, но только о друге. Ему не показалось, Кайн и правда горбит плечи. Он выглядит бледнее обычного, и единственное, на чём останавливается его взгляд – выгравированные даты под именем. И тут Макс цепляется взглядом за фамилию на камне, отчего все более-менее складывается. Гамшу... Так звали умершего, но фамилия Кайна. Это его родственник? Отец? Дядя? Размышляя, Макс забывает проверить, сколько они стояли так. В конце концов, Кайн двинулся и тихо поплыл обратно на улицу, к домам, и Макс последовал за ним, бросив последний короткий взгляд на могилу. Какое-то время, перед тем, как добраться до нужного места они не говорят ни слова. Они оба молчат, не с состоянии завязать хоть какой-то разговор. Макс отчаянно хотел задать один малейший вопрос: "Кто это был?", но боится, что этим вновь разозлит его. – Это мой дедушка. Макс поднял на него удивленный взгляд. В его глазах читался вопрос, как он узнал, что хотел спросить, но Кайн тут же отвечает: – Тебя даже уговорами не заткнуть, поэтому это было очевидно, – и замолкает, смотря только вперёд. Кайн думал, что все пройдёт через пару дней, он знал, ведь дедушка просил не плакать о нем, когда он умрет. Никогда. Но это не прошло ни через месяцы, ни через год. По крайней мере, всегда проходило. Скорбь не может быть острой беспрерывно. И он резко опустил голову, чтобы Макс не видел, что с ним сейчас творится. Пальцы задрожали, губы поджаты и глаза прикрыты, чтобы не пустить слезу. Дедушка просил и он выполнит обещание. Вдруг его плеча касается ладонь. – Тебе не обязательно быть одному в такой момент, — взгляд Макса устремлён в песок. Он чувствовал, что надо что-то добавить, но добавить нечего. Он боится поднять глаза на акулу, боится услышать очередные усмешки в свою сторону или почувствовать очередную отрешённость... Но Кайн останавливается, снимает с своего плеча его руку, но не отпускает ее. Держит его если не крепче, то точно с такой же силой, как и лев его. Макс отчётливо чувствовал на себе его взгляд. Что теперь? Сломает ему руку? Или оттолкнет, как чужого? Но Макс понял, что просто себя зря наворачивает, когда слышит негромкое "спасибо". Лев наконец поднимает голову и видит его улыбку. Теплую, успокаивающую. Он не верит своим глазам. Теперь Макс узнает его, настоящего Кайна. Того, кто после всего стал ему верным другом, кто никогда его не предаст. Того, кто спас его от верной смерти вчера. Того, кто сейчас улыбается ему самой настоящей улыбкой, пока прохожие непонимающе смотрят на них. Теперь Кайн смирился с тем, что не может не смотреть на Макса, не может игнорировать его, вопреки желаниям, пока он так лучезарно улыбается ему в ответ. Его сердце пропустило несколько ударов, а к щекам быстро прилила кровь. "Что со мной не так?"❖
Библиотека пустовала, но это и понятно. С чего бы ей быть забитой, когда были каникулы, и школьники могут, наконец-то, посидеть дома и поиграть во дворе, а не сидеть и зубрить материал в, пускай и уютной, но такой надоевшей им за учебный год библиотеке. Тут всё ещё была парочка рыб, так как читать осенью никто не перестаёт, наоборот, у многих появляется свободное время, которое они хотят занять знаниями. Ночью здесь было уютнее всего. Хоть здесь и было освещение не совсем подстать чтению, но здешних рыб это, похоже, не останавливало, а даже наоборот. Твич и Спайк не любили книги. Их воротило от скучных страниц, на которых были только буквы, буквы, буквы и никаких весёлых картинок. Но прямо сейчас им всем приходилось разбирать одну полку за другой, пытаясь найти нужную информацию. – Нашли что-нибудь? – прокричал Профессор с верхних полок. – Только теорию Возрождения и ничего более, – ответил Жак. – Вам не кажется, что это все бесполезно? – О, мой друг, это не может быть бесполезным, – начал филин, подлетев ближе к ребятам. – Жители явно что-то знают о Кристалле Смерти и как ещё они могли о нем узнать, если не в библиотеке? Это казалось логичным. Эта библиотека была единственной на всю деревню и являлась единственным источником знаний. Книг здесь было предостаточно – от детских сказок до энциклопедий. Вот только оставалось перебирать всего лишь несколько полок, а у них не было ни единой зацепки. Лине вся эта скучная библиотечная тишина очень надоела. Так и хотелось специально навести побольше шума, чтобы поиски были веселее, вот только здешняя библиотекарша строго-настрого с самого порога предупредила их о правилах, иначе одними словами "выметайтесь вон!" они не отделаются. Львица проплыла мимо высоких рядов, понимая, что они уже действительно раскопали почти все полки. Она остановилась у входа, рядом с дверью и заметила стол библиотекарши, которая с самого начала проводила их приветливой улыбкой до нужных стендов и незамедлительно куда-то удалилась. На ее столе в открытом виде лежала книга с знакомой обложкой. – Эй, Профессор, а вы разве не точно такую же книгу спасли из замка вчера? – прикрикнула она. Профессор незамедлительно подплыл к ней, усевшись на стол. Он поправил очки, взяв в крылья книгу с черной обложкой, и многозначительно хмыкнул. – Очень странно... Та книга, которую я спас, выглядела очень старой, а эта как новенькая... И страницы не вырваны. Друзья, услышав разговор, заинтересованно присоединились к ним. Вскоре стол библиотекарши был буквально окружён ими со всех сторон. – Там сказано что-нибудь о кристалле? – Посмотрим... Хига нашел нужную страницу, которая не была оборвана, нежели в той, которая сейчас валялась без дела в Фениксе. И текст был отчётливее. Прямо на странице было нарисовано два кристалла – Смерти и Жизни. Наконец они смогли его рассмотреть: голубой круглообразный кристалл с такого же цвета дымом внутри. Через этот дым можно было разглядеть изображение сердца. – Хмм, а он почти всем похож на Кристалл Смерти, только вот выглядит приятнее, – хмыкнул Твич. – Не так страшно что-ли... – Ты прав, Твич. Очень красивый, – сказала Лина, засмотревшись на картинку. Профессор пытался настроиться на чтении. Вот только он ничего толкового в тексте не нашел. – Здесь ничего не сказано где его искать. Про Кристалл Смерти то же самое, – сделал филин вывод, закрывая книгу, ведь ничего толкового они так и не нашли. – Н-но как тогда Мастер Теней его н-нашел? Ведь нашел к-как-то... – возразил Спайк. – Мы это когда-нибудь узнаем, а сейчас нам пора искать Макса и Кайна. Здесь больше делать нечего. Профессор с этими словами спустился со стола, бесцеремонно забрав с собой книгу. Никто ему не возражал. Пока все направлялись убирать свой беспорядок в процессе поиска, Твич остался на месте, уставившись размышляющий взглядом на стол библиотекарши. – Эмм, ребят, а меня тут...ну как сказать...кое-что смутило... – начал он медленно, будто пережевывая слово за словом. – Что именно? – нетерпеливо спросил Жак, который находился ближе всех к нему, и моментально замер, заметив чью-то медленно проплывающую тень за хамелеоном. – А зачем библиотекарше эта книга? – Вот черт... Только и успел произнести Жак, как Твич взвизгнул, оказавшись в охапке женских акульих рук позади себя. Пистолет был моментально направлен дулом прямо в голову хамелеона, отчего тот закричал, привлекая внимание всей библиотеки. Обычные читатели мигом выплыли из библиотеки, побоявшись быть пристреленными. Лина хотела было достать свой лук, но лишние движения могли только рассердить акулу. – Кто ты такая? – спросила она. – Отпусти его! – Сначала вы ответьте на мои вопросы! – яростно произнесла она, прижимая к себе Твича ещё крепче, пока тот тихо поскуливал от страха. – Где мой муж?! Друзья переглянулись. – Кто, простите? – Я знаю, что мой муж у вас! – продолжила она. – В той заброшенной больнице! Вы отобрали его у меня! И запрещаете всячески к нему приближаться! – Потому что на то есть причины, мэм, – спокойно сказала Гунхильда. – К сожалению, мы не можем пока что его вам вернуть, но обещаю... – Всё вы обещаете! – чуть ли не плача продолжала акула. – Я теперь все знаю! Ее руки дрожали, как и пистолет вместе с ними. Наконец ребята смогли её рассмотреть, когда она выплыла из тени вместе с Твичем. Неопрятная потёртая одежда, мешки под красными глазами, наверняка от слез, мозолистые пальцы на руках, морщинки на лице. Все говорило о том, что она уже давно не спит и поэтому не следит за собой. Все ей моментально поверили. – Это ведь не излечить...? – жалобно произнесла она. – Мой муж превратится в таких же тварей, как и та, что напала на нас днём? Тишина. Никто не был в состоянии ответить ей, ведь все и так уже знали правильный ответ, но боялись, что Твич не особо возрадуется пуле в своем виске. Прямо сейчас Лина поняла насколько всё-таки тишина в библиотеке бывает приятной и такой необходимой...