... Человек, который смог понять, что хуже уже не будет, перестаёт плакать и бояться и начинает веселиться. Александра Маринина "За всё надо платить"
Макс не просыпался до самого утра. А как только это произошло, то лежал до вечера, как мумия, обмотанная бинтами. В основном сейчас он чувствовал себя, как уродский сверток бумаги, которому не станет легче, пока кто-нибудь его не распакует. Ни движений, ни эмоций, просто пустой взгляд, устремленный в ничем не интересный потолок. Кто-то стоял рядом, счастливо кричал, дотрагивался, а кто-то стоял неподалеку и изредка подавал голос, словно ком в горле застрял. Но назвать все это ощущениями было сложно. Все просто проходило мимо него. Тугая повязка под его кафтаном давила ребра, боли уже не было — тело просто пульсировало, отметив отличную работу Профессора. Обкололи обезболивающим и положили "тухнуть" на кровати, учитывая, что иглы Макс ненавидел, лежать без движения — еще больше. Его терзало произошедшее, долго не выходившее из головы. Разговор с Мастером Теней со стороны казался бы нелогичным: повода не было, да и в любой момент злодей просто мог его прикончить. Но этого делать не стал. Осознание того, что теперь Макс находился в полной заднице было очевидное. Кристалл Жизни не найти. Он либо утерян, либо забыт, либо о его существовании никто специально не заикался, кроме двух авторов книг, которые Профессор добыл из королевства и дома Бэна, и то свои имена не указали. Шанс найти кристалл есть, но он так же мал, как и надежда на счастливый финал приключения. Теперь-то Макс всерьез задумался над его предложением: попытаться искать или просто смириться. Отсрочить свою "смерть" или же перестать надеяться на чудо, не терпя того, что с ним будет происходит. Даже сейчас пятно на его груди увеличивалось, миллиметр за миллиметром, потихоньку, постепенно окрашивая его шерсть в темный тон. Это сопровождало неприятное жжение и покалывание. Стоило ему повернуть голову, как сразу он встретился взглядом с львицей, сидящей с выпученными от удивления глазами. Макс долго молчал, ожидая хоть какой-то реакции, но тщетно. –Лина?.. Лучница лишь мелко и неожиданно вздрогнула, сохранив на лице ту же мимику, словно не ожидала, что Макс так быстро отреагирует. – Боже, – она облегчённо вздохнула. – Ты и вправду очнулся. Ты очень долго лежал и просто молчал. Ты как? Вспоминать о минувших болью ранах было плохой затеей, так как лев тут же принялся ослаблять бинты на груди и животе. Лина жалостливо на него посмотрела. Макс выглядел хреново. Все тело, начиная от ключиц и заканчивая бедрами, было перебинтовано, дабы хоть как-то предотвратить постепенно растущие пятна на теле. Сам он выглядел бледнее обычного, словно все соки из него выжали. И едва Макс увидел эти темные пятна, свет в глазах будто слегка потух и Лина могла его понять. Однако на мгновение она замерла, всматриваясь в спокойное лицо их лидера, словно не веря. И ведь глаза ее не подводили... Макс был абсолютно спокоен. Словно все раны, что он заработал, лев получает каждый день. Словно привык спасать любую попавшуюся под руку шкуру, которая могла и сама со всем спокойно справится, а потом без сожалений самому заживлять свои раны. Но сейчас Макс знатно с этим просчитался и, наверняка, это понимает. – Скоро должен прийти Кайн, – сказала львица. – Он отошёл к Профессору ненадолго. Лев не мог не улыбнуться. Увидеть Кайна или любого из команды – одна радость после той бесконечной темноты, словно никак не собирающейся выпускать его из своих когтистых, мохнатых лап. Вот только сам Кайн, наверняка, начнет разговор уж точно не с приятной беседы по душам, а с более серьезной темы. – Тогда... что нам дальше? – спросила Лина. – У нас нет ни единой подсказки, где можно найти Кристалл Жизни. Макс глянул на нее, задумываясь. Его взгляд переместился на потолок и лев полностью улегся на спину. Лина не отрываясь наблюдала за его действиями, словно ожидая приказа, но сейчас просто знала, что Макс, наверняка, и сам не знает что делать. – Я тогда отрубился довольно быстро, поэтому не услышал всего, что он сказал... – начал их лидер. – Он что-нибудь упоминал? – Кайн нам рассказал, что он якобы "добыл кристалл из пучины ада", – последнее высказывание Лина охотно выделила в кавычки. – Черт его пойми, что это значит, но он наврядли за все то время, что он там провел, мог набраться таких замудреных слов. Да и это нам ничего не даёт. Все-таки разговаривать о общем злейшем враге было противно и, казалось, неуместно, особенно, когда от его же рук пострадал кто-то настолько дорогой. Это злило, но действия противника Максу всегда были интересны в плане стратегии, поэтому оставалось терпеть, покрепче стиснув зубы и продолжая прожигать льва интересующимся взглядом. – Он так и сказал? – Да. Макс попытался сесть впервые за все это время, и из его горла вырвалось короткое, невнятное скуление, а зубы вонзились в губу, больно натягивая кожу. Лина моментально подорвалась к нему, удерживая, чтобы тот не упал, но напряжённое тело льва не собиралось ложиться обратно в постель. Руки расжались сами собой. – Значит мы опять в тупике, – Макс наконец уселся, и Лина убрала от него руки, прижимая их к своим коленям. Лина тяжело вздохнула, но на этот раз делая это с особым отчаянием, когда уже с болью смыкается челюсть, а кулаки вот-вот сами разорвут одежду, в которую ощутимо вцепились. Стул под ней скрипнул, когда она всем весом откинулась на его спинку, не отводя от льва сосредоточенного взгляда. Ему больно. Это заметил бы даже слепой, подметив его болезненно-хриплый голос при каждом движении, которое сделает. Дыхание львицы содрогалось каждый раз, едва лев морщился, кусал губы, сжимал пальцы в кулаки, давая понять, что с ним не все в порядке и это ещё только начало всех проблем. И под ними она подразумевала их чокнутого от шизофрении врага. Всех слов, которыми Лина хотела бы послать его в его же "пучины ада", просто не существовало в словаре, но и без этого хватало дел, которые нужно было сделать. Например... Где искать этот чертов кристалл? Как бы сильно они ни надеялись на хотя бы шанс, чтобы его найти, шанс ничтожно мал. Настолько мал, что можно даже не пытаться что-то предпринять. Но Макс наверняка думает обратное. Этот упрямый лев, вечно рискующий своей жизнью, словно перестает в самый опасный момент думать о самом себе, о том, что за него будут переживать, о том, как сильно он важен для своего королевства. Но сколько бы Лина его не ругала, сколько бы слез перед ним не лила, он все равно будет делать так, как посчитает более безопасным для всех, кроме себя. Ну вот что с ним теперь делать?.. С одной стороны, Лина готова была вбивать в него столько поучительных лекций, сколько потребуется, пока тот окончательно не поймет, что ей надоели подобные героические поступки с его стороны. А с другой... Как бы Лина поступила на его месте? Так же бы ринулась прямо под удар? Да, скорее всего. Не раздумывая. Макс слишком важен. Для друзей, для королевства, для Профессора. Для нее и Кайна. Пережив столько всего Лина действительно начала понимать многие вещи, которые Максу были постежимы гораздо ближе, чем ей. Чем многим. И это вновь навело ее на тот самый вопрос, который она и собиралась ему задать так долго. Лучше сейчас, чем мучить себя и без того тяжёлой виной на плечах. – Я понимаю, что ты сейчас не совсем в состоянии говорить... – Все хорошо, – мягко прервал он ее, улыбнувшись милой улыбкой, что вовсе добило Лину, которая видит, что ему она даётся через силу. Даже несмотря на то, что с ним произошло, он улыбается. Лина с болью сжала ткань на коленях и Макс это заметил, выгнув бровь. – Что такое? Что-то случилось, пока я был в отключке? Лина набрала побольше воздуха в лёгкие. – Все могло обернуться и лучшим образом, будь мы... будь я... более внимательной. Я ведь могла пустить в него стрелу в тот момент атаки. Голос дрогнул и Лина склонила голову, не собравшись больше с силами смотреть на его улыбку. Сказать по правде, Макс в данный момент был ошеломлён. Казалось бы, самая крепкая по духу в команде, а сейчас чуть ли не собралась слезы лить перед своим искалеченным другом, который, казалось бы, самый сильный в команде. Докатились... И иронично до жути, хоть головой стенку бей, но спустя момент, понимаешь насколько это жалко и несправедливо. Мастер Теней впервые утер им нос да так, что всех подкосило. – Ты не виновата, – а Макс продолжает улыбаться и собирается дотронуться до ее плеча, как тут же убирает руку, замечая, что ее руки на коленях сжались ещё сильнее. – Как ты до сих пор остаёшься таким оптимистичным, хотя находишься на грани жизни и смерти? Бог его знает, почему слова, произнесенные сейчас львицей, так заставили Макса нервно сбить дыхание. Почему? Потому что... хотел? Потому что не хотел никого беспокоить? Да, наверное так. Довольно странный ответ на откровенно странный для него вопрос, но особенно странно это было услышать от кого-то вроде нее. Вопрос витал в воздухе, так и не найдя ответ со стороны льва, который недоумевая лихорадочно пытался объяснить самому себе, почему сейчас все происходит именно так. – Я не успела спасти Хармони. Меня не было в тот момент, когда Уилла умирала. Не смогла спасти тебя с Кайном, хотя могла! – ее голос начал дрожать ещё сильнее, но она не поддавалась эмоциям до сих пор, пытаясь держать себя в руках. – Макс, пожалуйста, ответь, как ты с этим справляешься? Макс только хотел переспросить, что это значит, но тут же закрыл рот, не зная, что вообще можно сказать, когда получит ответ. Что он просто привык к таким вещам, как смерть? К смерти нельзя привыкнуть, как бы ты ее ни нагнул и что бы ты после этого с ней ни сделал. Но и забыть о ней сложно. Ничего более страшнее, чем вспоминать, как мама умирает у тебя на глазах, когда ты был в нескольких метрах от нее, Макс пока не наблюдал в своей жизни. А воспоминания каждый раз словно становились все живее и ощутимее. Страх, дрожь в руках, внезапная злость, жажда мести и осознание, что ты в данный момент больше всего хочешь остаться в живых. Потому что ты ещё многим нужен. Эти воспоминания теперь для него как неизлечимая болезнь – невовремя даёт о себе знать и больно бьёт по самообладанию. И сейчас вспоминать о них...о ней... не хотелось больше всего. Лина вздохнула, будто понимая, что ответ льву найти сложно и морально сдаваясь, но лев спустя долгое молчание, произнес: – Что-то мне это напоминает... Львица подняла голову, встречаясь взглядом с мягко улыбающимся Максом. Казалось бы, вспоминать есть о чем и особенно рассказать об этом. Но только не о маме. – То время, когда Кайн заразил тебя мутацией. Я не знал что делать. Было так страшно, что я могу потерять своего лучшего друга, что невольно уже начинал думать о мести. Лина склонила голову, слегка расширив глаза, словно подбирала нужные слова, чтобы на это как-то отреагировать, но Макс тихо и хрипло засмеялся, окончательно выбивая у Лины желание что-либо сказать. Просто недоумевая смотрела на него и слушала. – Только Кайну, конечно же, не говори об этом, – усмехнулся лев и продолжил: – Да и тогда, когда мы были у него в логове, я был в засаде, мог в любой момент остановить Кайна, но не мог. Лишь со страхом наблюдал, как тебя атакуют. Лина опустила глаза, вспоминая, как несправедливо Кайн тогда обращался ко всем, кто стоял у него на пути, расправляясь с ними жесточайшим образом. С неподдельным страхом смотря на превращение отца Беллы в мутанта, она понимала, что это было неизбежно и попала под ту же гребёнку. Всем сейчас плохо, прямо как тогда. Прямо на этой кровати когда-то сидела львица, почти засыпая, слушала как размеренно и спокойно ей читала книгу Белла. А прямо сейчас на ней сидит Макс и вместо успокаивающей книги слушает, как жалостливо подруга просит у него совета. Если бы не разрешение Макса, то она бы к нему не подошла ни на миллиметр, боясь затронуть его личное пространство, которое затронуть было бы сродни как заставить пациента со сломанной ногой встать и пойти. – Очень долго я думал, что мы тебя потеряем, но, знаешь, я вспомнил тогда твои слова. "Надежда живёт, пока ты в это веришь". Когда-то она это говорила, но уже вовсе забыла когда. Не зная, было ли это от волнения, прилива философских мыслей в голове или все подходило в точности под ее настроение, но она это сказала. А Макс запомнил. Только это заставило сердце Лины забиться чаще от переполняющих эмоций. – Я верил. Теперь и ты поверь. Невозможно было понять, верит ли сам Макс в свое излечение прямо сейчас, верит ли в свои силы и в силы своих друзей, но где-то в районе груди у нее приятно потеплело. От одного понимания, что он когда-то всей душой надеялся на лучшее, все-таки случилось. Лина действительно наполнилась остатками решимости. Стать более сосредоточенной, стать более сильной, ловкой и проницательной недостаточно – это она усвоила ещё во времена правления Мастера Теней. До этого она действительно начинала думать, что не годится ни под одно качество, пока окончательно не поняла, что у них самый замечательный лидер, который мог бы быть. Да и Максу нельзя было не поверить на слово. Слышать его воодушевляющий и очень уверенный голос, которому наверняка легко поддастся кто угодно, — так мощно в нём сочетались напор, вера в собственные слова и убеждения. Эта харизма и сила внушения очень ее тронули, отчего ей действительно хотелось поверить, что все, сказанное Максом, правда. Но отчего-то, в закромах мыслей, мало верилось, что Макс готов рискнуть личной жизнью для поиска, вероятно, кем-то вымышленного кристалла из кем-то вымышленной сказки, у которой даже нет автора. В коридоре послышались возгласы Твича и Спайка о чем-то шумно спорящих. По уже сложившейся бесполезной привычке Лина хотела было прикрикнуть им, чтобы они вели себя потише. Это никогда их ничему не учило и ни к чему не приводило, но, по крайней мере, хотя бы успокаивало. Но тут она услышала, как Макс хохотнул, едва услышав голоса друзей. Так спокойно и мягко, что у Лины появилось ощущение безмятежности. Все тревожные мысли, которые до этого напрягающе плыли в голове мигом смахнулись. Почему Макс так спокоен? Ему не больно и он даже не думает о том, что будет дальше? Львица хотела бы подчеркнуть, что на него это непохоже, но сейчас, когда уже неважно, что произойдет в будущем, ей действительно хотелось просто следовать за ним, за их лидером, чувствуя себя, как за кирпичной стеной, которую никакими выкрутасами Мастера Теней не пробьешь. Идти вперёд, несмотря на все совершенные до этого ошибки. Вместе всей командой. Вместе бояться смерти, настойчиво желать избежать этого, остаться в живых, мыслить, смеяться, двигаться, ощущать, радоваться, изучать чудеса мира, познавать, жить. "Нужно жить, Лина. Нужно жить..." Она стёрла тыльной стороной ладони мокрые следы под глазами и протянула другу кулак, под его удивленный взгляд. – Тогда давай станем сильнее вместе! Макс не сразу ее понял, но все равно поднял руку, медленно стукнувшись с ней кулаками. – Обязательно. Мы все, – голос льва спокойный, убедительный, успокаивающий. Как светящийся маяк в тумане, а вокруг бурное, неспокойное море и чёрная, непроглядная ночь. Лина улыбнулась ему шире, убирая руку. Дверь в комнату со скрипом открылась и в проёме аккуратно показалась акула, неся с собой поднос. Едва дверь захлопнулась и она оторвала взгляд от предмета с руках, глаза округлились, заметив льва. – Привет, – без тени улыбки произнес Макс, не отрывая от акулы взгляда. Кайн едва ли верил в то, что видел, поэтому сразу обратился к Лине, а не к тому, что, ему казалось, было невозможным. – Он... – Да, он очнулся, – без промедления ответила Лина. – Прямо тогда, когда я отлучился на пять минут?! – Я тоже рад тебя видеть, Кайн, – не без смешка произнес Макс. – Немыслимо! –развел он руками, стараясь не наброситься на итак уже потрепанного льва с расспросами как такое вообще могло произойти. И почему сейчас в кровати сидит именно он, а не кто либо еще. Макс с очаровательным и виноватым видом опустил глаза. И это окончательно добило Кайна, который всего пару часов назад думал, что больше никогда-никогда не увидит его. А сейчас Макс лежал прямо перед ним, разговаривал с ним, выглядел гораздо лучше, чем раньше, и немного смущённо улыбался, блестяще взглядывая вверх, прямо в глаза Кайну. Не может быть, что он был бы таким спокойным, если бы провалил своё задание и не нашёл-таки кристалл. Но поиски, мутанты и Мастер Теней — всё это было такой ерундой в этот момент, когда он наконец видит его более-менее здоровым. Невыносимое напряжение, острая тоска, чувство близости и боязнь снова его потерять не давали мыслить рационально или быть хоть немного сдержаннее. – Там берег виднеется, – более-менее собравшись с мыслями сказал он, поставив поднос на маленькую тумбочку рядом с его кроватью. На подносе лежали разные таблетки и стакан с водой. Видимо, на всякий случай, если у Макса случится жар. – Нам лучше обсудить план там. За нами ещё могут следовать по воде. Лина согласно кивнула, пристально вглядываясь в лицо Кайна, который с Макса с самого начала разговора глаз не сводил, будто привидение видит, но не до конца понимает этого. Но все же, перед тем, как она собиралась выйти из комнаты, чтобы подменить Профессора за рулём, Макс, поняв вопрос во взгляде Кайна, ответил: – Ничего, я побуду здесь, – Кайн услышал в голосе Макса какое-то сомнение, и его губы растянулись в усталой, но почти доброй улыбке. – Хорошо.❖
На берегу было безлюдно. Точнее, вообще ничего не было. Некоторые деревья повалены, птицы не поют и даже волны как-то слишком тихо бьют о песок. Едва ребята оказались на берегу, они осмотрелись, найдя вдалеке тропинку, ведущую в чащу леса, куда даже солнце изредка заглядывало. – Жутко... – заметил Твич. – Почему здесь никого нет? – Найдем, я уверен, – ответил Профессор. – Будьте начеку и не сходите с тропинки. Все согласно кивнули и двинулись вперёд по узкой тропинке. Кайн шел позади всех, чтобы наблюдать за всем со стороны. Профессор до этого не проронил ни слова, то ли не хотя вспоминать случившееся, то ли осознавал, что виноват во всем, предложив проникнуть в логово врага "незаметно". Кайн сочувствовал. Всем, кто шел впереди него. И тому, кто остался в Фениксе. Профессор молчаливее всех. Твич и Спайк пытались хоть как-то развеять напрягающую атмосферу. Вот только ни притихший филин, ни Лина, чудом не теряющая надежды, и ни их полностью разбитое достоинство заставляли Кайна двигаться вперёд. Не высшая цель и не жажда справедливости и мести превратила его из ворчливого генерала в трясущегося над всеми "няньку", боясь, что кто-то упадет на ровном месте. Шарахаться каждый раз, когда закончатся припасы, воровать их, боясь быть пойманными, прятаться в нежилых зданиях. Нет. Он не мог сделать такое только потому что пришлось. Всё было гораздо проще, и Кайн вдруг улыбнулся, хотя улыбаться тут было нечему. Он не мог стереть с лица эту глупую ухмылку, такую неуместную здесь, среди этих подавленных, покалеченных и растерянных лиц друзей. Пытаясь сдержать свои эмоциональные реакции, ставшие почти неуправляемыми, он всё-таки ощущал эту непроизвольную улыбку на своих губах, улыбку такую же неподходящую к нынешним обстоятельствам, как его мысли. Все ради Макса. Их потрёпанный, наполовину парализованный лидер, заставил его сменить свою тактику к разговору. В голосе теперь прослеживались тревога, обеспокоенность, забота, пытаясь прятать на второй план всю злость, которую он обязательно когда-нибудь выместит на Мастере Теней. Чертов шизофреник! Была бы возможность он бы точно разорвал его! В клочья! И на этот раз он бы уже точно не воскрес! Лина, Твич и Спайк разговорились и настроение друзей значительно прибавилось. Задумчивость Кайна отошла на второй план, пытаясь вливаться в тему разговора, но некстати услышал шорох у одного массивного дерева позади себя. Не останавливая друзей, он развернулся, пристально и с подозрением глядя на пустующую местность. Он мог пойти и дальше, если бы сразу после этого не увидел шевеление чьего-то силуэта на дереве. – Эй! Силуэт, дернувшись, попытался лишь сильнее прижаться к дереву. Друзья, заметив отставшую от них акулу, остановились, с прикриком спрашивая что случилось, но тот не отвечал. Прикинув мозгами, Кайн тяжело и раздражённо вздохнул, не зная что делать с этим бестолковым львом. – Макс, выходи! Силуэт, спрятавшийся в тени кроны дерева, сделал шаг вперёд, мягко приземлившись на тропинку и встал слегка дерганно. – Это было так очевидно? – спросил невозмутимо лев. – Ты сидел на дереве, которое находится прямо по направлению от Феникса, – слегка осуждающе сказал Кайн. – Конечно, это очевидно. – Черт... – лев виновато и с глупой улыбкой потёр шею. Лина, недавно находившаяся дальше Кайна, подошла к нему вплотную и, заметив Макса, фыркнула: – Макс... Ты выглядишь неважно для этого... И ты в таком состоянии собирался следовать за нами по деревьям? – Я ещё в нормальной форме! – голос так и не дрогнул, словно лев вложил в ровный тембр все свои остатки сил, чтобы они ему поверили. – И я должен узнать, где искать Кристалл Жизни, но без лишней опеки надо мной. Это только замедлит нас. Кайн и Лина переглянулись, понимая, что именно они двое волнуются за него больше всех. Но это не беспочвенно. Макс даже стоя на ногах выглядел скверно: выглядел он сам по себе бледнее, чем обычно, и бинты с его тела так и не исчезли, отчего были видны прямо до основания шеи под жилеткой. Несмотря на это, он стоит. Лина, когда ее заразили Кристаллом Разрушения, толком не могла встать, лишь пытаясь не закричать. На него они потратили две последние ампулы противоядия, которые сделал им дядя Кайна, но они изначально имели слабый эффект, поэтому времени у них немного. Не больше недели. А учитывая то, как осуждающе лидер относится к заботе, проявляемой к нему, ему об ампулах лучше не говорить. Поэтому Кайн и Лина друг другу кивнули. В следующий момент Макс слегка поник, доставая свой жезл из-за спины. – Но... Есть проблема с Силой льва... – начал Макс. – Видимо заклинание Кристалла Смерти отскочило тогда от посоха на меня и посох принял на себя часть удара. Наверное, именно поэтому я все ещё не превратился в... Макс замолк, боясь выговорить нужное слово, которое словно на языке вертелось, но все равно на нем и растворилась. Кайн все понял, но тоже бы не осмелился называть его кем-то настолько ужасным, как те твари. Акула в жизни бы не смогла сказать все, что он к нему чувствует, даже если бы были на грани жизни и смерти. Не до этого сейчас. Все и так на пределе. Поэтому темперамент просто молча склонил голову, произнося: – А что с Силой льва? – Её больше нет. – Что? – удивилась львица. – Когда заклинание отскочило, я перестал ощущать в посохе Силу льва, – сказал Макс. – Возможно, один из трёх кристаллов, которые он впитал в себя с самого начала, уничтожен. Теперь остались только Интуиция и Смелость. Макс криво улыбнулся. Настолько жалостливо, что Кайн зажал рот, пытаясь сглотнуть, стараясь не издать ни звука. Его грудь была такой тяжелой, и это было несправедливо, это было так несправедливо, что Макс чувствовал себя таким маленьким и таким беспомощным, когда Кайн был так полон вещей, которые он в нем любил и уважал. Вещей, которые он так сильно хотел, чтобы Макс знал, но не мог придумать, как сказать ему. Из-за как раз такой вещи, как стремление помочь другим, до которой Кайну было как до луны, сыграло с ним жестокую шутку. Он всерьез задумался о том, как бы он мог и сам "раскачать" это качество. Не только для себя и других. Для Макса в первую очередь. Он должен стать сильнее, чтобы следить, защищать, опекать, подбадривать. Делать все, чтобы он не погряз в собственных нарастающих проблемах и комплексах. Кайн тяжело вздохнул. – Ладно, пойдешь с нами. – Правда? – не поверил Макс, натягивая улыбку. – Правда? – возмутилась Лина, выглядывая из-за его спины. – Он же ранен! И почти безоружен! Акула, словно проигнорировав его слова, подошёл к Максу, который все ещё с верой в глазах ждал вердикта друзей. – Я могу пойти с вами? – переспросил лев, все ещё со слабыми положительными ожиданиями, но его улыбка тут же спала. – Точнее, ты повисишь с нами. – Что? Одним резким движением Кайн подхватывает под бедра и укладывает на плечо испуганное и побледневшее от неожиданности тело. – Пойдем, Лина, – как ни в чем не бывало сказал Кайн, двинувшись вперёд к остальным. – Угу, –совершенно спокойно отреагировала львица, пойдя с ним бок о бок, пока лев не начал буйствовать. – Пусти меня, иначе пожалеешь! – Макс не на шутку разозлился, начиная бить того по его мощной от горы мышц спине. Друзья на это реагировали так, будто так и должно было происходить. – Тебе лучше беречь силы. Ты еле стоял, – напомнила ему Лина, переместившись за Кайна и пытаясь посмотреть буйствующему льву прямо в глаза. – Я стоял так, как и нужно! Пусти меня сейчас же! Несмотря на то, что по Кайну пытались бить чуть ли не со всей силы, он ни разу не дернулся, просто шел и игнорировал все угрозы друга в его сторону. А друзья просто молча последовали за ним.❖
Солнце медленно приближалось к горизонту, отдавая небу последние яркие красно-оранжевые краски. В лесу было все так же тихо без единого намека, что остров мог быть обитаемым. Только слабый ветер медленно покачивал тонкие стволы деревьев, изгибая их кроны из стороны в сторону. Твич и Спайк, как и всегда, единственные, кто мог болтать без умолку, несмотря на ситуацию и общее настроение команды. – Если рассуждать логически... – начал хамелеон, – у абсолютно каждого мутанта есть какая-то особенность... – Суперсила! – широко улыбнувшись перебил его дикобраз. – Ну... Будем называть это так... И раз "суперсила" есть у всех мутантов, то значит и у Макса она будет? Друзья переглянулись и посмотрели на уже спокойно висящего на плече акулы Макса. Подперев один локоть о его плечо он хоть как-то держал себе голову на весу, иначе бы позорно ощущал себя пойманной охотником добычей. Лев понял, что драться с этим охотником бесполезно и смиренно принял решение друзей. Хоть и по его лицу было понятно, что он всё ещё недоволен, что выглядит крайне жалко со стороны, но, из чувства достоинства, молчал. Макс не сразу посмотрел на них, будто нехотя. Кайн шел впереди всех, поэтому, опустив глаза, он сразу столкнулся с полными интереса и любопытства двумя парами глаз. Единственный, с кем Макс ни разу не пересекался глазами, это Профессор и на то были причины. – По крайней мере сейчас я никакого прилива силы не чувствую, как видите, – явственно ответил их лидер. – Да и не думаю, что у меня что-то будет до полного обращения. – Оуу... – разочарованно протянули Там и Спайк. – Он прав, – вступил в разговор Профессор. – Если уж и узнать это, то точно не в этой жизни. Мы не допустим его окончательного обращения в мутанта. Кайн заметил вдалеке откровенно небольшой пруд и сразу не думая двинулся к нему. Несмотря на наличие пары ног и лёгких, как у сухопутных, гладкая и плотная акулья кожа, постоянно требующая влаги, никуда не делась. И подобного водного истощения у него ещё не было до этого. Все два дня он ни разу не притронулся кожей к воде, что привело к их потрескавшемуся и более блеклому виду. И все время, что они шли по лесной тропинке приносило лишь бо́льший дискомфорт. Макс адски горел. Он ощущал это даже через всю одежду, что разделяла их между собой, заставляя кожу покрываться маленькими трещинками больше, чем было до этого. – Однако ты очень горячий, – впервые вступил в их разговор Кайн. Макс вопросительно изогнул бровь. – Это комплимент? – хихикнула Лина. Кайн, пропустив это мимо ушей, зашёл в воду прямо по щиколотки и начал умывать лицо одной рукой, ощущая, как влага приятно стекает по щекам. – Ты горишь в прямом смысле. Надеюсь, что это не температура, – уточнила акула. – Нет, не температура, – честно сказал Макс. Не температура, но лев понял о чём идёт речь. Макс ощущал жар по всему телу, но чувствовал себя вполне бодро, почти не чувствуя никакого дискомфорта, по сравнению с тем, что было, когда он только очнулся. Ни боли, ни озноба, ни слабости. Только горячая кожа под одеждой и бинтами. Макс смотрел вниз, на гладь воды, не понимая, как Кайн умудряется его удерживать даже в таком неудобном положении. Полусидя, держа его на плече, он опускал одну руку в воду и плавно проводил себе по лицу. – Может, отпустишь меня? Так ведь неудобно. Кайн хмыкнул и уже в следующую секунду Макс оказывается по пояс в воде, приземлившись прямо на пятую точку. Лев удивлённо охнул, когда холодная вода полностью впитывается в одежду и заставляет кожу покрыться мурашками. Он хотел было возмутиться, однако, на свое же удивление, кожа перестала гореть моментально. Расслабившись, он смирно продолжал сидеть весь мокрый, наблюдая, как друзья устало усаживаются на прохладный песок. Несмотря на начало ноября, погода была ещё вполне приемлемая для вечерних прогулок без теплой одежды и дальнейшего обморожения на неделю, поэтому никто им не запретил этого делать. Кайн, не сразу заметив как долго Макс сидит в воде без каких-либо претензий и возражений в его сторону, повернул к нему голову. – Видимо, помогло? – спросил он интересуясь. Макс лишь тихо угукнул, не шевелясь, словно боясь, что акула могла в любой момент съязвить по поводу его не самого умного решения последовать за ними. Однако Твич на берегу хихикнул. – Видимо Кайн все такой же, – два друга моментально ехидно захихикали, пока не заметили вопросительный взгляд Макса. – Он от твоей кровати ни на шаг не отходил. Всю ночь за тобой приглядывал. Я сам-то чуть коньки не отбросил, едва тебя всего перебинтованного увидел, а он сразу как закричит на Профессора: "Помогите! Помогите!" – Ничего я не кричал! – вмешался в разговор раздраженный Кайн. – Ага, конечно, скажи это до усрачки испуганному Профессору! У него от твоего крика до сих пор перья не опустились! Друзья тут же залились смехом, замечая, что филин действительно выглядел пушистее обычного. Кайн отвернулся от них, фыркнул и продолжил молча умывать кожу, пока Макс недоуменно на него смотрел. Вот оно как... Кайн умеет удивлять, но лев не сразу подметил его состояние. Хотя может это лишь кажется, но выглядел он не выспавшимся: усталый вид, слегка прикрытые веки, хмурый взгляд и едва заметные следы кофе на воротнике лишь подтверждали слова Твича. Да и глаза у него словно на мокром месте, наверняка от раздражения. И несмотря на его едва ли беспокоещееся за него поведение, он заботился. В своей манере, но заботился и делал это так, чтобы его особо не помогали друзья с расспросами о его состоянии и состоянии Макса. В какой-то момент лев и сам не заметил, как кровь прилила к щекам. Друзья продолжали бурно это обсуждать, но Макс и Кайн словно больше не хотели этого слушать. Кайн на секунду отвернул голову и посмотрел прямо на Макса. Снова этот заинтересованно-беспокойный взгляд, медленно иследующий каждый сантиметр его тела, стараясь подмечать любые изменения. Максу хватило отваги улыбнуться ему и поднять большой палец. Кайн чуть кивнул без улыбки и снова повернулся к гладкой поверхности пруда. – Нам нужно начать думать о том, куда нам дальше идти и что делать с Максом и нашим шизофреником, – прервал Кайн весьма громкий разговор друзей. – Что за шизофреник? – поинтересовался Профессор. – Мастер Теней. Только полный кретин будет обсуждать план действий прямо перед врагом. Будто со своей поехавшей крышей разговаривал. Макс призадумался, вспоминая, как сильно их пробивал в дрожь этот его "разговор с поехавший крышей", заставляющий срастись с землёй, не отпуская, словно клеем приклеенные. Вроде Кайн был прав, с его стороны это было максимально глупо, но с другой стороны его устрашающий голос, поведение, тактичность... Все это сводило его к одной мысли – это не он. Это не может быть Мастер Теней. Мастер Теней ещё никогда не заставлял Макса бояться его до такой степени, что колени трясутся. Это не он. – А м-может он свехнулся после нескольких п-перерождений? Вот и разговаривает с кем-то невидимым, – высказал свое мнение Спайк. – Ага, со своим же призраком, – сказал Кайн, в последний раз проводя влажными руками по лицу, после чего все, не сдержавшись, фыркнули от смеха. Впервые за все время Макс и Кайн улыбнулись искренне, вместе со всеми заливаясь смехом. Это заставило впервые почувствовать себя более расслабленными, с чувством безопасности, без всей той боли и опасности, что свалились на них на весь прошедший день. Это действительно давало надежду на лучшее будущее для них всех. В кустах глухо прошелестело. Друзья моментально обернулись, напряжённо уставившись в сторону шума. Кайн протянул Максу руку и тот, приняв помощь, поднялся из воды. Ребята направили свои оружия, ожидая, когда враг высунет свой нос из едва освещённого места. – Кья! – вскрикнули из кустов и небольшой худой силуэт выпрыгнул из укрытия, вставая в боевую позу. Голос был детский, но фигура явно выражалась женская в облегающем черном жилете и черных одеяниях прямо под ним. На голове нацеплен кожаный шлем с пилотными, слегка потрепанными, очками. Вслед за ним выпрыгнули ещё шесть таких фигур, но гораздо выше с большим физическим преимуществом, чем у первой. Друзья ни на секунду не вздумали убирать оружие, направив их прямо по обе стороны от самой маленькой фигуры, которая будто не представляла никакой опасности. – А? – произнес самый маленький силуэт и снял шлем с очками. Все ахнули, когда увидели маленького розового тюленя с большими бирюзовыми глазами, с неподдельным удивлением смотрящую на них. – Белла? – произнесла Лина, моментально опуская лук. – Лина! – тюленок рванула в объятия к львице. – Я так скучала! – Я тоже, Белла. Твич и Спайк бросились к ним следом, крепко и не без слез обнимая свою подругу. Профессор сразу поспешил знакомиться с новым другом, и малышка не отказалась от нового знакомого. Макс облегчённо выдохнул, возвращая свой посох обратно за спину, радостно глядя на обнимающихся друзей. – Значит мы всё-таки на Тюленьем острове, да? – услышал он голос Кайна рядом. – Похоже на то, – улыбнулся лев, но улыбка тут же сползла едва он посмотрел на друга. Кайн был явно встревожен и лев отчётливо понимал причину. Не то, чтобы у него была отменная память, однако их первую встречу помнил он отчётливо: вот он верхом на Икаросе атакует нефтяную вышку на причале Тюленьевого острова, а вот он уже победно смотрит им вслед, прихватив с собой отца Беллы. Макс сморщился от воспоминаний, но в то же время они не вызывали негатива. Стоило только вспомнить все то, что для него делает Кайн сейчас, как сразу отметается любая левая мысль хоть как-то назвать его злым. Все как раз наоборот. – Помни, что это сделал не ты, а Ремра, – напомнил ему Макс, положив руку на плечо. – И прошло достаточно времени, чтобы малышка уже забыла это. Парни посмотрели на Беллу, которую наконец выпустили из долгих объятий и она осмотрелась. – Ох, привет, Макс! – радостно помахала она ластом. – И прив... Оу... Она замерла, заметив акулу и как-то дерганно попятились назад к Лине, спрятавшись за ней. Едва Кайн хотел что-то сказать, как из кустов вынырнула новая фигура, растолкал все предыдущие, которые на такое бескультурье даже слова не сказали. – Белла, я тебе запретил уходить далеко! – Ну пап... Маркус, отец Беллы, впрочем, выглядел даже более повзрослевшим, чем сама Белла. Темная щетина, морщинки и голубые глаза, почти потерявшие свою прежнюю яркость. Тело закрыто таким же черным жилетом и красным поясом с подсумками на бедрах. – Ох, Маркус, мы так рады вас– – Нет времени, нужно уходить отсюда! Нас окружают! – встрепенулся тюлень. – Кто? – тут же подбежала к нему малышка. – Мутанты. Нужно в укрытие. Все за мной! Едва он сделал шаг, как громкий рев разрезал пространство меж деревьев, заставив всех замереть на месте буквально на секунду и резко рвануть в темную чащу леса. – Быстро зажигайте огонь какой только у вас есть! – крикнул Маркус союзникам, по пути пытаясь поджечь палку, обмотанную в ткань, от которой за несколько метров воняло керосином. Шесть его союзников поступили точно так же, и путь стал более-менее освещен. Все лучше, чем бежать в кромешной тьме, спотыкаясь о первый попавшийся сук. Лина и Кайн постоянно оборачивались, будучи готовыми в любой момент пустить в атаку оружие в случае погони. Но было чисто. – Папа, лаз! – Белла указала в сторону, где в куче листьев проглядывался люк. – Все в люк, живо! – Да вы все чокнулись! – крикнул Твич, пока трое фигур пытались открыть люк голыми руками. – А если там тридцать метров высоты?! И я упаду?! – Неа, – сказала Белла, слегка подталкивая хамелеона к краю, слегка садистски улыбнувшись. – Это путь в канализацию, которая ведёт в центр города. И ты первый. Твич хотел было возразить, пока рев не повторился с новой силой, медленно становясь все громче. Всем стало ясно, что существо огромное и мощное, судя по гортанному, слегка хриплому, но долгому и пронзительному реву, которое приближалось все ближе и ближе. – Хорошо, слезаю, – смирился с ситуацией Твич, аккуратно, но торопливо, спускаясь вниз. Едва все оказались внизу, Маркус в последний раз осмотрелся и закрыл за собой люк.❖
Город вымер. Некогда процветающий, красивый тюлений остров стал похож на пустыню после ядерного взрыва. Никто больше не ходил по улицам, приятно беседуя с друзьями, на рынках больше не кричали заядлые продавцы, соревнующиеся в маркетинге, больше не было шума. Только тишина. Все дома до единого были обкрадены, пустовали без хозяев и гнили без ухода, собирая пыль на полу, полках и пустых шкафах. Некоторые постройки постепенно заросли уже отцвесшими сухими вьюнками, а улицы заросли сухой травой прямо из под гравированных плит. Всевозможные стекла в городе были разбиты, а техника и любые предметы, подходящие под оружие – сворованы. Город вдоль и поперек был уставлен заженными факелами, хоть как-то придающими городу живости, но сам вид города вызывал лишь опустошенные чувства тоски и потерянности. Едва друзья вышли на улицу, они это увидели и не могли не охнуть при виде неживых улиц и домов. – Что здесь произошло? – почти шепотом спросил Профессор. Маркус с усталым вздохом покачал головой. – Поговорим об этом в безопасном месте. Шли они так по улицам откровенно недолго, всякий раз боясь вновь услышать тот страшный рев. Твич и Спайк постоянно боязно озирались по сторонам, вздрагивая при любом звуке. Лина все время держала лук наготове, стараясь смотреть не только строго перед собой, но и оборачиваясь на друзей в случае атаки. Макс и Кайн шли рядом. Как бы лев ни был против того, что им нужно идти строго по цепочке, Кайн пропускал все мимо ушей раз за разом, нагоняя его и идя бок о бок. Старый тюлень внезапно почувствовал, как малышка тянет его за подол рубашки. – Что такое, Белла? – А вы нашли топливо? Лицо тюленя вытянулось и он чуть не ударил себя по лицу. – Черт... – В чем дело? – спросила львица, когда Белла и Маркус резко остановились перед ней. – В городе нет электричества, – вздохнул Маркус. – Все у нас работает на генераторах, а топливо постоянно заканчивается. – Где вы его берете? – поинтересовался Макс. – У причала, на стоянке. – Тогда вы идите в безопасное место, я принесу топливо, – отчеканил Макс и ритмичной походкой пошел вперёд всех. Взирая его уверенный взгляд и шаги, никто не осмелился его остановить. Все происходило так, будто так и должно быть. Идея глупая, нелогичная, непродуманная, но все почему-то знали, что один лев справится со всеми трудностями, как и раньше. Вот только сейчас все по-другому. – Тогда уж я с тобой, – вслед за ним сказал Кайн. Макс повернул голову, озираясь на него, и неуверенно кивнул, словно думая, а надо ли ему это. Но зная его настойчивость, легче ребенка отговорить от каруселей, чем Кайна от какой-то безумной идеи. – Тогда встретимся в центре города, в подвале большого дома, – сказал Маркус, беря дочку за ласт. – И не забудьте найти что-нибудь из инструментов на причале. В последний раз там сильно заедала гаражная дверь.❖
С каждым размеренным шагом по пустым улицам словно отдавались гулким топотом. Смотреть на пустынные, некогда живые, шумные, яркие места было тяжело. А ведь как все раньше было? Макс думал, что так же, как и у них когда-то в королевстве, пока на него не напали. Здесь наверняка радостно бегали дети, играя в догонялки, старики сидели на скамейках, любуясь красочным видом на океан, торговцы на рынке громко зазывали к себе. Жаль только, что посмотреть на это уже будет нельзя. А посмотреть очень любопытно, ведь в прошлый раз он побывал здесь только на причале, куда они сейчас и направляются. Лев уже выучил на зубок, что все то, что когда-то составляло твою жизнь, может вдруг исчезнуть — как предметы, которые растворяются в темноте, если щёлкнешь выключателем. Щёлк! И темнота. И больше ничего. Ни мира, ни тебя в нём. Проще простого, Макс. И момент, чтобы вспомнить об этом самый подходящий. Лучше и не выбрать. Вот так, смотря на все будто чужими глазами, на чужой мир. Не нужно даже представлять, как абсолютно всем сейчас плохо от одной целеустремленной неугомонной мрази, больше всего жаждящей захвата мира. Как же быстро от решения одного существа сделать что-то плохое меняется все окружение. – Где-то здесь, – послышался голос Кайна под боком и мысли Макса быстро растворились, заставляя поднять глаза. – Боже мой... – прошептал Макс. Они у причала. Того самого, где когда-то была та самая нефтяная вышка той самой жадной и эгоистичной птицы, думающей только о прибыли. Но если раньше все выглядело не так плохо, что Макс сначала даже подвоха не почувствовал, то сейчас причал выглядел как в настоящем апокалипсисе. Небо серое, затянулось темными облаками, утягивая солнце в мрачное марево, едва отражаясь в шумной воде оранжевым цветом. Только сейчас солнце почти начинало садиться за горизонт. Все окна домов заколочены досками. На одном таком доме большими красными буквами написано "Убирайтесь!". Черт пойми как житель или один из выживших добрался до второго этажа, чтобы написать это. Разобранные лодки и катера бились друг о друга, сопровождая волны металлическим скрежетом. Все выглядело таким заброшенным, неживым, что казалось, будто они остались одни в этом безумном мире. Единственные признаки жизни здесь подавали только деревья, высаженные вдоль по дороге и огороженные маленькими бордюрами. И вот, едва они вышли на вымощенную дорогу, идущую вниз по улице, мимо серых домов, они замечают табличку с названием улицы и ее протяженностью: 4 километра. – Он не сказал, какая именно стоянка, верно? – вздохнул Макс. – Ага. Я обыщу лодки. Но о причал билась лишь одна лодка на весь километр, наполовину затопленная мутной водой. Нос лодки почти что горизонтально приложен к краю причала, заставляя Макса при одном виде поморщиться. – Но она... наполовину раздолбана... – постарался он одним фактом остановить друга. – Ну да, но не исключено, что там что-то может быть. Кайн обвел взглядом лодку, оценивая ее состояние. И да, она была раздолбана. Сразу на глаза попалось то, что лодка наполовину затоплена и плавает под неправильным углом. Стало понятно, что с ней что-то не так и ловить тут нечего. Другими словами, надежда была только на содержимое самой лодки. – Ты обыщи улицу, может найдешь что путное, – предложил темперамент, на что Макс покачал головой. – Не думаю, что нам можно разделяться. Сейчас лучше держаться вместе, чтобы на тебя никто не напал со спины. Кайн цыкнул. Спорить с ним было сложно, ведь никто не знает, что здесь творится на самом деле. Он все равно ждал этого скучного заученного ответа, как и любой другой, напоминающий о безопасности его друзей. О безопасности кого угодно, но только не себя. Хотелось ответить прямо: "Ты это специально делаешь, чтобы под конец сдохнуть раньше всех?", но поспешил ответить по-другому, пока не передумал: – Там по другую сторону есть телескоп. Я всегда буду в твоём кругу зрения. Посмотри сейчас, может что и найдешь. Кайн развернулся, занявшись лодкой, и Макс понял, что здесь ему делать больше нечего, кроме как идти к телескопу, чтобы рассмотреть водную гладь. До него нужно было пройти откровенно недалеко, но даже этого льву хватило с лихвой. Взирая пустые магазинные витрины, прилавки, разорванные журналы и газеты, раскиданные по всей улице и опустошенные здания, изрисованные хулиганами, закрадывалось ощущение, что он идёт куда-то не туда. Вот, совсем недавно он гулял с друзьями по красочным улицам своего королевства, слушая шутки Твича и Спайка, в которых не было никакой доли иронии, только искренность. Вот он беседует с Линой, помогая ей с сборкой Феникса, а вот уже учит Кайна ходить на двух ногах. Что случилось сейчас? За неделю? Две? Сколько вообще уже времени прошло с начала их очередного приключения? Все сбились со счета. Но это не отменяет тот факт, что Макс хочет вернуться обратно, в те времена, когда на душе было спокойно и безмятежно, без постоянного страха потерять очередного друга из-за своей невнимательности или оплошности. Осмотрительный телескоп был прямо перед железной оградой, препятствующей вход на причал. Попробовав посмотреть в него, он увидел лишь темноту. – Черт... Пошарив по карманам, он нашел лишь единственный серебряный пятак, который у него был, незамедлительно закинув его в аппарат. Вид в телескопе ничем не отличался, чем без него. Все такие же темные воды с серым небом, только теперь их можно было разглядеть "поближе", никак не меняя представление об этом месте. Макс знал, что на пятак ему дано не так много времени и поспешил осмотреть не только океан издалека, но и берег. Кайн все так же занимался лодкой. Было видно, что ему это занятие не особо по душе, ведь он в любой момент мог нырнуть в воду. Но тратить очередную ампулу, чтобы превратить акулий хвост обратно в ноги слишком затратно. Вот ему и оставалось морщиться каждый раз смотря на водную гладь, желая окунуться в нее. Макс хохотнул увидя это, задержавшись взором на этой картине, но краешком заметил шевеление на здании за ним, по другую сторону берега. Кто-то спускался с крыши. Прыгал с одной на другую, с большого здания на более маленькое, не сбавляя свою бешеную скорость. Сначала подумалось, что это просто тень или насекомое пролетело мимо, но нет, это точно кто-то бежит. Лев попытался приблизить взор, но вновь увидел темноту. Время закончилось. – Блин, нет! Макс резко вскинул голову вверх, надеясь увидеть его так, но не заметил ни единого намека на хотя бы маленький силуэт вдали. Не зная, как на это отреагировать, он оглянулся по сторонам. Он хотел было вернуться к Кайну, пока не заметил нечто странное дальше по улице. Что-то живое возвышалось в нескольких сотнях метров. Дергалось, но особого признака жизни не подавало. Только потом, когда прибой стих, он услышал какой-то тихий грохот, звук падения тела, разнёсшийся эхом по огромному пространству улицы. Он чётко различил звуки шевеления, скрежета и стонов, больше похожих на утробное рычание. Макс ещё не успел сообразить, что делать, как его ноги сами медленно повели его к звуку. Осторожно, медленно он крался сквозь, постепенно становившимся плотным, туман. Едва образ начал постепенно открываться ему, он остолбенел. Мутанты. Целая куча самых разных мутантов, разложенных мертвой кучей поперек улицы возвышалась до самого второго этажа рядом стоящего здания, где эта линия и заканчивалась. В эту кучу было вколочено несколько железных пик, на которых были насажены полуживые мутанты, почти ничего из себя не представляющих. Свои способности они не использовали, просто рыпались из стороны в сторону, редко подавая голос. Макс первым делом закрыл себе нос. Мертвечиной и гнильем несло за несколько десятков метров. Поначалу Макс даже удивился, что они могли вот так проворонить из виду эту опасную баррикаду, которая, он должен был признать, свою работу выполняет будь здоров. Смотря на это, ему стало не по себе. Живот скрутило от одного воспоминания, что он один из заражённых. Таких как он сейчас наверняка сотни, тысячи по всему миру, которые уже не зная куда деваться "строят" подобное из почти что своих собратьев, лишь бы от них отстали. Они лежат бездыханным телами, пачкая друг друга кровью, выражая из себя всю ненависть, с которой к ним обошлись. Все из-за них. И им же поделом. Сами заразились, сами и виноваты. Теперь айда выполнять грязную работу, в которой вы хоть как-то поможете. Теперь это баррикада. Опасная, неприступная, неживая, полная их же злодеями. Лев почувствовал как рана резко стала зудеть и жечься, прямо как у пруда. Попытки почесать рану были тщетны. Больно. – Кто это мог сделать? Макс по-настоящему ощутимо вздрогнул, развернувшись и встретившись с глазами Кайна, которые тоже с неподдельным страхом смотрели на это кровавое полуживое месиво. – Кто бы это ни был, он наверняка на той стороне, – придя в себя сказал Макс. – Достал что-нибудь? – Домкрат, – Кайн показал вещь в своей руке. – А та лодка не поплывет. Трещина ниже ватерлинии и батарею кто-то спёр. Откроем стоянку, заберём что нужно и уйдем. И хватит уже на это смотреть! Кайн грубо закрыл ладонью его глаза и повел в другую сторону от баррикады. Макс не рыпался, просто шел куда его вели и, будто по приказу, пытался перестать об этом думать. Не получалось. Тот кровавый образ, он был уверен, останется ещё в его снах на несколько ночей. Рана постепенно перестала напоминать о себе, когда Кайн убрал руку и они пошли спокойным шагом прямо в ту сторону, где лев когда-то видел силуэт. Может это и вовсе был не силуэт... Дефект телескопа... Галлюцинации после долгой отключки... Кто-то из своих вылез на разведку по приказу... Что угодно, но не быстрый тюлень, прыгающий по крышам. Даже звучало смешно. Макс взглянул на друга. Настрой Кайна стал серьезным, а по глазам и вовсе яростным. Одна только аура, исходившая от него, навевала явно не хорошие намерения. Он так разозлился от того, что Макс долго смотрел на мутантов? Или от того, что их ещё ждёт много незаконченных дел? – Кайн?.. – Просто не думай об этом, – тут же сказал Кайн. – Мы тебя вылечим, ты меня понял? Не переживай. Вопрос звучал спокойно и утвердительно, отдаленно с долей заботы в голосе. И тут будто что-то щелкнуло в голове льва, заставляя мозг отключиться, забыть все, что увидел и все, что могло бы ещё долго гложить его. Они шли по улице, не обращая внимания на шум прибоя, на вывески и предупреждающие надписи на зданиях, – все это уже было неважно. Макс кивнул, не зная, как словесно можно было его поблагодарить за такое сомнительное обещание. Шансов на его исполнение почти нет, а лев, на удивление, все ещё не прикован цепями с намордником к какой-нибудь исписанной хулиганами стене в грязном закоулке. – Ну, раз так... – начал Макс. – Тогда и ты не переживай, а то ты выглядишь слишком серьезным. Макс тихо хохотнул, и Кайн тут же фыркнул, глубоко и с неподдельным наслаждением набирая воздух в лёгкие и устремив свой взгляд чуть выше зданий, мечтательно представляя, как... – Я просто представляю, как выскажу Маркусу по этому поводу пару ласковых... И довольно оскалился.