Любовь, книги, рок-н-ролл

      Азирафаэль, спустя почти 20 минут поисков Габриэля, уже собирался уйти из этого «сомнительного заведения», чтобы пойти домой самостоятельно, расстроенными глазами в последний раз оглядев всех присутствующих. Глубоко вздохнув, он пошел к лестнице, ведущей наружу. Как всегда Габриэль, засранец, бросил его на произвол судьбы. Хотя такое уже случалось далеко не один раз, букинист до сих пор расстраивался из-за этого. На лестнице его снова чуть-ли не снесла с ног какая-то пьяная компания, размахивая наполовину полными бутылками с пивом и, скорее кричащими, чем поющими песню, звучавшую на сцене. Азирафаэль рефлекторно поморщился от запаха алкоголя и сигарет, исходящего от этих веселых молодых людей, и наконец вышел на свежий воздух.       Вдохнув полной грудью, он перекрестился и шепотом прочитал коротенькую молитву. Все же, кто знает, какая зараза может прицепиться к нему, после нахождения в подобном месте? Там столько порочных и убивавших свои жизни людей, что становится противно только лишь от осознания того, что ты когда-то находился в таком месте. Хоть Азирафаэль и был верующим, но свою веру никогда никому не навязывал и не пропагандировал, ибо считал это пустой тратой времени. Лучше уж верить тихо, без лишних действий и слов, никому не мешая. К такому мышлению он пришел исходя от своих родителей. Они, в свою очередь, были фанатиками веры в единого Бога, постоянно везде ее пропагандировали и не давали спокойно жить обычным мирным людям, пусть многие из них и не были верующими.       Азирафаэль еще в детстве очень часто ходил в церковь с родителями. Он там не только молился по несколько часов в сутки, но еще и пел в церковном хоре, и даже пару раз выступал в разных церквях других городов. Этим небольшим достижением белокурый парень когда-то гордился, но сейчас этот факт не имел для него никакого значения. Теперь он бывал в церкви всего несколько раз в год, на Новый Год и на Пасху. Это его нисколько не смущало, ибо как говорилось ранее, Азирафаэль верил тихо. Частые походы в церковь для него стали чужды, как и походы в гости к его родителям. Они его отвергли, не имея для этого нормальных объяснений и причин, а значит он сам имеет возможность отрекаться от чего-то важного, что было в когда-то его семье. Начал новую жизнь с пустого листа, как бы выразились многие.       По правде говоря, когда родители его отвергли и перерезали все возможности хоть как-то связаться с ними, Азирафаэлю было очень сложно справиться с трудностями, так скоро навалившимися на его еще очень юные плечи. Ему пришлось переехать к своей бабушке в Лондон, которая внезапно умерла от инсульта практически сразу после окончания первого дня в университете. Парня тогда не было дома рядом с ней, чтобы хоть как-то помочь и вызвать скорую помощь. Когда он вернулся с учебы, на диване, которым так сильно дорожила его бабушка, лежало ее бездыханное бледное тело. Он тогда не находил себе места, оплакивая бедную старушку — единственного родственника, который от него не отвернулся в сложные времена. В тот день он переехал в общежитие при университете, и был еще сильнее зажат в себе, чем обычно. Соседи по комнате пытались вытащить хотя бы слово из нового молчаливого соседа, но этого им сделать так и не удалось. Азирафаэль начал совершать самостоятельные попытки хоть о чем-то поговорить со сверстниками спустя несколько месяцев, когда окончательно успокоился после произошедшего с ним. Но все равно, даже несмотря на оставивший его на время шок, который будто парализовал все конечности, и даже голос парня, он оставался все тем же зажатым, скромным и милым мальчиком, который очень любил, и по сей день любит свои книги.       «И все же, почему я такой упертый? Что такого в том, чтобы меня подвез этот Кроули? А я, как обычно, упрусь своими рогами в стенку, и не сдвинуть, не столкнуть. А сейчас бы я уже давно был дома, в тишине, среди книг, и пил какао. Все из-за Габриэля, он меня сюда притащил…» — думал Азирафаэль, пока шел домой пешком, буквально насквозь промокнув от внезапно хлынувшего дождя. — «Вот же… Несчастье» — попытался выругаться тот, но как обычно не смог себе позволить этого даже в своих мыслях. Любые ругательства он презирал, ибо они, в чем он был уверен, оскверняли язык и ум человека, заменяя все нормальные и красивые слова лишь на ругань.       Спустя целых 40 минут, букинист наконец оказался у себя в книжном магазине, в тепле и уюте. Сняв с себя полностью мокрое пальто, он, раздраженно бурча, пошел в ванную, чтобы помыться и как следует прогреть организм. «Не хватало еще заболеть» — пронеслось в его голове.       Войдя в маленькую ванную комнату, Азирафаэль выжал пальто над раковиной, в которую будто полилось целое ведро воды, и повесил мокрое пальто на крючок. Там же спустя несколько минут оказались брюки, рубашка, подтяжки, нижнее белье и носки. Включив кран, из которой полилась сначала холодная, а потом горячая вода, он вставил пробку в проток ванной, и, не дождавшись, пока вода наберется, залез в нее. Почувствовав на коже горячую влагу, он начал ждать, пока вода дойдет до бортов ванной, мелко подрагивая от до сих пор не покидавшего его тело холода.       Все же, спустя пару минут, ванная заполнилась водой, от которой исходил пар. Парень перестал подрагивать от холода, и окунулся в такую приятную для охлажденного тела горячую воду по самый нос. Он начал думать о своей семье, которую больше не сможет так называть, о Габриэле, который сегодня снова бросил его среди незнакомых ему людей. А еще он вспомнил Энтони Дж. Кроули, такого замечательного рыжего барабанщика в солнечных очках, и с невероятно обаятельной улыбкой, напоминающей оскал сытого хищника.       Вспомнив то, как их взгляды внезапно встретились и не отпускали друг друга пару минут, он улыбнулся, полностью окунув голову в воду. Посидев таким образом несколько секунд, букинист вынырнул, судорожно хватая ртом воздух. Внезапно, он услышал, как из книжного зала на первом этаже звонит телефон. Раздраженно выдохнув, и подумав, кто мог ему сейчас позвонить, он быстро, насколько это возможно для разнеженного от приятно горячей воды тела, быстро обтерся полотенцем, обернув его вокруг талии, и вышел из ванной, сразу почувствовав мурашки по всему телу от резкой смены температур. Парень, тихо шлепая босыми ногами по полу, добрался до телефона как раз в ту же секунду, как неизвестный перестал ему звонить. «Вот же… Ну как так можно? Как я теперь узнаю, кому я понадобился? Вдруг это был покупатель?» — возмущался белокурый букинист. Он начал прожигать взглядом старинный телефонный аппарат с большой трубкой и колесиком для ввода номера, будто пытаясь его загипнотизировать, чтобы ему снова позвонили. Поддавшись гипнозу раздраженного букиниста, телефон снова разразился громкой трелью, и Азирафаэль немедленно поднял трубку.       — Здравствуйте, Вы позвонили в магазин «А. З. Фелла». Я Вас слушаю, — прощебетал заученную фразу Азирафаэль.       — Приветик, приятель. Я тебе звоню не для того, чтобы что-то покупать, уж извиняй, — весело отозвался голос в трубке.       — Извините, я не очень понимаю, с кем имею честь говорить… — смутившись, сказал букинист.       — Я Кроули, тот барабанщик из бара. Ты мне еще телефон свой на салфетке написал, — уже более спокойно ответил Кроули.       — Ах, да, точно. Как я мог забыть! Здравствуй, Кроули.       — Привет, привет. Слушай, а что ты так долго не отвечал? Я уж подумал, что ты решил проигнорировать меня.       — Нет, нет, что ты! — взволнованно проговорил Азирафаэль. — Я просто принимал ванную. Очень замерз пока шёл домой. Габриэль оставил меня одного в том баре, когда я разговаривал с тобой. Ничего нового, честно говоря… Ну ладно, я сам виноват, что не спросил, куда он собирался пойти после концерта.       — В ванной был, значит, — со странной интонацией в голосе сказал Кроули.       — Да, а что такого?       — Сейчас в полотенце небось стоишь.       — Да. Стоп, как ты узнал? — вскрикнул Азирафаэль, оборачиваясь по сторонам в поисках хитрой рыжей головы.       — Просто догадки, ангел. Так все люди после ванной ходят. Я за тобой не слежу, не бойся. Я сейчас нахожусь у себя дома и помираю от скуки.       — Ну ладно, я верю тебе, Кроули. Стоп… Как ты меня назвал?       — Ангел. Я еще со сцены заметил, что ты на него очень похож. Весь такой светлый и правильный, — по-доброму отозвался Кроули.       — Ладно, — просто ответил Азирафаэль, перед этим замолчав на пару десятков секунд, слушая дыхание в трубке.       — Так, кстати, чего ты меня не начал искать, когда уже собирался уходить? Я бы тебя быстро до дома довез, и ты бы не промок. Мне ведь не сложно.       — Нет, Кроули, не нужно было. Я и так нормально добрался. Я действительно не хотел утруждать тебя своим присутствием. Я подумал, что ты в тот момент был занят, поэтому не стал искать тебя.       — Точно ангел, — тихо фыркнув, ответил Кроули. По его голосу было слышно, что в этот момент он широко улыбается.       — Что?       — Ангел ты. Не хотел он мешать. После концертов максимум, чем я занят, так это заливанием в глотку пива. Так что ты мне нисколько бы не помешал.       — Пива? Ты садишься за руль пьяным? Тогда слава Богу, что я не поехал. Еще бы в аварию попали.       — Да чего ты лепечешь? Я вожу свою ласточку, как профи, и она еще ни разу не побывала в аварии, зуб даю, — возмутился Кроули.       — Ладно, я верю тебе, но зуб лучше оставить себе, — поддавшись, ответил Азирафаэль. — Давай сменим тему.       Разговаривали эти двое очень долго, можно сказать, непрерывно. Они успели обсудить все: от бесчисленный авторов книг в магазине Азирафаэля, до имен растений в квартире Кроули. Они друг от друга не уставали, и всегда находили новые темы для разговоров. Никогда еще Азирафаэль не чувствовал себя так легко в разговоре с кем-то.       — Так, ангел, как ты насчет того, чтобы сходить со мной пообедать на выходных? Я знаю отличное место. Но ты тоже можешь выбрать, куда нам сходить, если ты согласен, — с хитрыми нотками в голосе спросил Кроули.       — Я подумаю, Кроули. Я тебе перезвоню ближе к выходным, и отвечу на твой вопрос, хорошо? — ответил Азирафаэль.       — Хорошо, как хочешь, ангел. Ладно, мне сейчас нужно идти поливать цветы, а то провод от телефона до оранжереи не дотягивается. Так что, спокойной ночи, ангел. Жду от тебя звонка.       — Спокойной ночи Кроули. Сладких снов, — мягко проговорил букинист, повесив трубку. Его взгляд метнулся к настенным часам. Стрелки показывали время «0:48». Разговор с Кроули настолько сильно его затянул, что букинист совершенно позабыл одеться, просидев все это время в одном полотенце. Благо, в доме было тепло. Даже не чувствуя себя уставшим после такого длинного разговора, он направился в спальню на втором этаже, дабы наконец лечь спать.