***
Знатно поплутав по, казалось, бесконечным коридорам, Азирафаэль наконец нашел дверь с цифрой, как на цифре на ключе и, не медля ни секунды, открыл дверь этим ключом. Дверь недружелюбно скрипнула, открывая вид на прекрасную картину: запылившуюся со временем двуспальную кровать, такие же, как и на входе в мотель, покрытые кое-где плесенью и паутиной стены, небольшая тумбочка у кровати, готовая вот-вот развалиться, старый торшер и окно метр на метр, частично прикрытое желтой шторой, чтобы в комнате присутствовал хоть какой-то намек на уют. — Ну что ж, подобного стоило ожидать, — выдохнул букинист, усевшись на кровать, отчего в воздух поднялся клуб пыли. Закашлявшись, он лег поперек кровати, уже наплевав на внешний вид своего многострадального пальто, и сложил ладони на животе, начав рассматривать грязно-серый потолок. Настолько он был вымотанным. На потолке на пару секунд показалась желтая полоса света от проезжающего мимо автомобиля. Азирафаэль снова вспомнил Кроули с его «адской колесницей смерти». Грустно усмехнувшись своим мыслям, Азирафаэль дополз до подушки, положил на нее свою белокурую голову, и закрыл глаза, мгновенно заснув.***
Азирафаэль снова оказался в «Ритце». Вокруг сновали официанты с изысканными блюдами на тарелках, люди за столиками тихонько общались, иногда слышался такой же тихий смех, звучала красивая мелодия, которую играл какой-то мужчина, закрывший глаза от получаемого удовольствия от игры. Все было нормальным. Обычным. Но нет, опять же что-то, да отличалось. И это «что-то» сидит перед ним, положив голову на свою узкую загорелую ладонь, смотря на него, букиниста, сквозь солнечные очки, которые, казалось, были вечным атрибутом его образа. Создавалось ощущение, будто рыжий молодой человек в них родился. Азирафаэль смотрел прямо в глаза Кроули, угадав, где они находятся за темными стеклами, медленно попивая вино. Тут, Энтони ему улыбнулся. Не оскалился, как он обычно делает, нет, это была улыбка, полная нежности, любви и заботы, наполнявшее сейчас всю его неописуемую рыжую голову. Белокурый, смущенно опустив взгляд на стол с опустевшей посудой, улыбнулся ему в ответ, спрятав улыбку в стенках бокала. Энтони же, не отрывая взгляда от парня напротив, тоже взял бокал с вином, выпив залпом почти половину стакана, не прерывая зрительного контакта. В этот момент в голове Азирафаэля что-то щелкнуло. Незаметно для Кроули, он подвинул стул ногами чуть назад, опустив корпус вниз, к столу, и совсем немного привстал, потянувшись к такому очаровательному барабанщику. Приблизившись достаточно близко, чтобы почувствовать чужое дыхание на своем кончике носа и губах, он подался вперед, целуя такого невероятного Энтони Дж. Кроули. Букинист начал аккуратно слизывать с губ уже-не-друга, но еще-пока-не-парня влагу от недавно выпитого вина, вкус которого буквально сводил его с ума. Энтони отвечал ему на поцелуй, углубив его и обняв двумя ладонями горячую шею белокурого, притягивая его еще ближе, и проникнув ему в рот своим юрким языком. И все равно было на людей в зале, плевать на их мнения, плевать. Сейчас, именно в этот момент, Азирафаэль был окрылен, обескуражен и абсолютно бесповоротно счастлив. Он понял: это все, что нужно ему в жизни. Это — его счастье. Спустя таких томных пару десятков секунд невероятного поцелуя, оба мужчины оторвались друг от друга. Азирафаэль, не отрывая взгляда от такого невероятно красивого человека напротив, снял его очки, положив их на стол, так мешавший им слиться в объятиях, словно одно целое, и снова поцеловал его, но уже в нос, смущенно улыбнувшись уголками губ. Барабанщик перенял ее у букиниста, вернув ему такую же смущенную, полную нежности улыбку. — Я люблю тебя. — Прошептал Кроули, расширившимися зрачками рассматривая любимое лицо напротив.***
— Я тоже люблю тебя, Энтони, — прошептал в ответ Азирафаэль, обнимая подушку, лежа на пыльной кровати. Продрав глаза, парень сначала не понял, где находится, потихоньку впадая в панику. Но вспомнив, что было вчера, ему все же удалось понять, почему он сейчас лежит на пыльной кровати, обжимаясь с такой же пыльной подушкой. — Господи, за что мне это… — замучено прошептал Азирафаэль, уткнувшись лицом в немного мокрую от слюны подушку. — Зачем я проснулся?.. — пробурчал он. Медленно поднявшись, чуть-ли не кряхтя от боли в спине после сна на слишком твердой постели, парень заправил рубашку, выбившуюся из брюк. Протерев сонные веки ладонью, он попытался расчесать пальцами волосы, что не увенчалось успехом. Мысли снова поглотили его сознание. «Почему Энтони сделал это? Что он имел под этим ввиду? Это был дружеский поцелуй, чтобы успокоить меня, или же…» — не мог успокоиться Азирафаэль, подойдя к выходу из номера и потянув за ручку. «Ладно, не важно. Нужно забыть. Нужно…» Ему не дала довести внутренний диалог до конца внезапно появившаяся перед лицом женщина со старым потрепанным временем пылесосом в руках. — Ох, извините меня, я только хотела постучаться, а вы уже тут, — пролепетала женщина, пружинисто отпрыгнув на шаг назад. На голове у нее были ярко-рыжие волосы, уложенные в причудливую прическу. Часто хлопая длинными черными ресницами, она начала осматривать уставшее лицо белокурого парня перед собой. «Да что же я постоянно на рыжих людей попадаю?» — недоумевал в голове белокурый. — Ничего страшного, мэм. Я уже ухожу, — оглядев ее сверху вниз негромко сказал Азирафаэль, по-доброму улыбнувшись. — Слушай, — быстро перейдя на «ты», сказала женщина, — ты выглядишь уставшим. Плохо спал? — Да, что-то типа того, — выдохнул букинист, почесав бугорок на носу. «Интересно, из-за чего?» — парировал в мыслях он. — Вот тебе моя визиточка, — снова пролепетала женщина, протянув ему красивую розовую визитку, которую по бокам окантовывали серебряные переливающиеся на свету узоры. — Ты симпатичный, а такому симпатичному молодому человеку я даже могу сделать скидку. Если снова устанешь и захочешь расслабиться, приходи, — подмигнув, она незамедлительно прошла в номер, потащив за собой тяжелый пылесос. Проследив за женщиной недоумевающе-пугливым взглядом, пока она не скрылась в номере и не принялась убираться, Азирафаэль неторопясь начал осматривать визитку. На ней красивым каллиграфическим почерком было написано следующее: «Услуги интимного ухода и релаксации. Работаю во все дни недели, кроме четверга» и в самом низу «Мадам Трейси». Глаза Азирафаэля от испуга расширились пуще прежнего. За кого она его приняла?! Парень, ни секунды не медля, выкинул эту визитку в приоткрытое окно, загнанно дыша. Перекрестившись, он почти бегом направился к лестнице, желая только одного: уйти от сюда, и побыстрее. Спустившись вниз, он быстрым шагом подошел к входной двери, открыв ее. — Эй, парень, куда торопишься? А ключ сдать? — окрикнул парня мистер Шэдвелл. — Ах, да, точно. Извините, — оглянувшись по сторонам, Азирафаэль подошел к стойке регистрации, протянув ключ мужчине. — Простите меня за вопрос, но Вы не знаете, кто такая мадам Трейси? — как можно тише сказал он, пригнувшись ближе к стойке торсом. — Как не знать эту шлюху. А что, решил развлечься, парень? — с нотками сарказма протянул «бывший ведьмолов». — Ох, Господи, конечно нет! Как Вы могли подумать о таком! Нет, просто… Она дала мне свою визитку, когда я вышел из номера, и я решил уточнить, в каком смысле «услуги интимного ухода и релаксации»? — оглядываясь, так же тихо спросил букинист. — Лучше не задумывайся. Эта рыжая шлюха постоянно водит в свою пещеру разврата таких же молодых и глупых людей, как ты. Молодец, что не прогнулся под гнетом ее невероятных рыжих волос и небесно голубых глаз, — последнее предложение Шэдвелл проговорил тише остальных, будто задумавшись о чем-то. — А, да, м-м, спасибо. Ладно, мистер Шэдвелл, мне нужно идти. До свидания, — поспешно ретировался Азирафаэль, стараясь как можно тише закрыть входную дверь. Оказавшись на улице, он выдохнул, оглядывая улицы, кишащие людьми. Теперь он мог спокойно спросить у кого-нибудь путь до своего района. Все же, зря он за почти 11 лет проживания в Лондоне практически не выходил из своего района, гуляя только там. Сейчас бы ему очень понадобились знания каких-нибудь мальчишек, знающих каждый уголок этого города.***
Азирафаэль оказался дома спустя целый час пребывания в неизвестной ему части Лондона. «Ну и денек» — подумалось ему. — Наконец-то я дома, — уже вслух сказал букинист, пройдя чуть дальше основного книжного зала и завалившись лицом в мягкий, но старый диван. — Господи, больше никуда не поеду на этой неделе, а может и даже месяце. Мне хватило этого приключения на целую жизнь, — продолжал рассуждать вслух он. — Почему не поедешь? — послышался встревоженный голос где-то сзади. Мгновенно сев на диване, и развернувшись лицом к обладателю этого голоса, будто забыв о своей усталости, Азирафаэль увидел того, кого уже и не ожидал увидеть. — Кроули? Ты… Как ты здесь оказался? Я же закрывал магазин, когда уходил с тобой на… — прервал сам себя парень, так и не закончив предложение. — Мне пришлось вскрыть дверь ломом, прости. Я очень сильно волновался за тебя и не смог заснуть. Я звонил тебе за всю ночь около тридцати раз, если не больше. Честно, уже устал считать. Где ты был, Азирафаэль? Я действительно чуть не откинулся, когда в магазине тебя не оказалось, — начал быстро говорить Энтони, шагая взад-вперед, нервозно вскидывая руки куда-то кверху, и осматривая уставшее лицо букиниста. — Это долгая история, Кроули. Я тебе как-нибудь расскажу, — отчужденно сказал белокурый, обиженно вскидывая нос и поправив замявшееся под собой пальто. Не успел Азирафаэль еще что-то сказать, как перед ним оказался Энтони. Такой растрепанный, в пижамных штанах и майке, с заметными синяками под глазами. «Действительно всю ночь не спал» — пронеслось в голове у парня. Барабанщик сидел перед ним на коленях, взяв его ладони в свои и смотря прямо в глаза. — Прости меня, Азирафаэль. Ты был абсолютно прав. Это я глуп, я смешон, но не ты. Я не умею держать язык за зубами, ангел, и от этого факта постоянно страдают другие, да и я тоже. Я просто… Я не считаю тебя смешным, ангел. Я имел ввиду, что ты очаровательный, и такой милый, что на тебя нельзя смотреть без улыбки на лице. Вот, что я имел ввиду, — волнуясь, сказал Кроули, пропустив несколько коротких улыбок, медленно поглаживая большими пальцами наружную сторону ладоней букиниста и не прерывая зрительного контакта. — Я прощаю тебя, Энтони Дж. Кроули, — прошептал Азирафаэль, аккуратно потянувшись к Энтони, нежно целуя его в губы.