Crimson Heritage/Багровое Наследие

Это было ошибкой. Пока стоящий на кухне Дьяволо осматривал весь этот беспорядок, его дочь сидела со скрещенными руками на своем высоком стульчике для кормления. Когда живот Триш снова заурчал, ее хмурый взгляд превратился в недовольную гримасу и слезы потекли по ее лицу. Однако, даже тихо рыдая, она не заслуживала жалости. В конце концов, она сама виновата. Он принес все, что может понадобиться ребенку: еду, подгузники, игрушки, одеяла, полотенца. Только скажите, и он это купит. Частично из паранойи, частично из гордости. Если он собирается заботиться об этой мелочи, то, по крайней мере, он должен быть готовым ко всему. Дьяволо не собирается выставлять себя каким-то неподготовленным идиотом с капризным ребенком. Нет. Он достигнет такого уровня подготовки, что будет стоять выше всех остальных родителей. Однако Триш, по-видимому, не собиралась ему в этом помогать. Когда он впервые привел ее в свою квартиру, прихватив с собой все необходимое, она открыла совершенно новое для себя место. Сантиметр за сантиметром, она доползла до неведомых чудес и удобной мебели, на которую все еще не могла заползти без его помощи. Конечно, были и пару опасных моментов. Ему пришлось смягчить все острые углы и запереть шкафы. Отсутствие интереса Триш к розеткам избавило его от дополнительной работы, но вскоре он обнаружил, что у нее прорезаются зубы. Впрочем, он не возражал. Мебель стоит здесь годами. Когда все пройдет, он просто купит новую. Да. Все шло прекрасно, пока он не обнаружил у нее одну неприятную привычку. Когда он подносил ложку к ее рту, она, словно теннисистка высшей лиги, тут же отбрасывала ее в сторону. Нарезанные персики вскоре присоединились к очищенному винограду, прилипшему к кафельной стене. Дьяволо пораженно вздохнул. Он не ограничился одними лишь персиками и виноградом. Он перепробовал все. Детское питание, яблоки, бананы, каши. Все, что он приносил к столу, немедленно отвергалось. Отлетало с неожиданной силой, которая исходила от ребенка. Чертов ребенок! Ребенок, который плакал, потому что был голоден и в то же время ребенок, который не позволял ему накормить его. Это просто не имело смысла. — Чего ты от меня хочешь? — вздохнул мужчина. Конечно, Триш что-то невнятно пролепетала в ответ. Она знала лишь такие слова, как «мама», «кукла» и «ты». Она любила называть его последним словом. — Ты! — кричала она таким тоном, каким королева подзывает слугу. Тогда он неохотно отрывался от своей работы и удовлетворял ее простые потребности. Из-за ее упрямства ему обычно требовался час, чтобы выполнить то, чего она от него хотела. Это было, мягко говоря, непросто. Дьяволо часто проводил бессонные ночи, уделяя внимание потребностям дочери. Как же хорошо, что он сам себе босс. Говоря об этом, несмотря на свои опасения, связанные с Триш, Пассионе выросла в геометрической прогрессии за эти несколько коротких месяцев. Из тех подчиненных ему нескольких групп, банда сумела распространиться по всей Италии. Отмывая деньги через казино, теперь он был главой огромной преступной организации. И все же, Пассионе, возможно, слишком уж сильно разрослась. Если в ближайшее время не отыскать стабильных источников финансирования, он уверен, она рухнет под собственным весом. Деньги, которые он первоначально использовал для финансирования организации, уже заканчивались. Первоначальные миллиарды сократились до миллионов. Он часто задавался вопросом, должен ли он продать последнюю стрелу. Ах да, стрелы. Он украл их с археологического объекта, на котором работал. Поначалу он принял их не более, чем за антиквариат, но вскоре заинтересованная покупательница раскрыла их истинное предназначение. Если порезаться наконечником стрелы, то есть шанс заполучить станд. По ее словам, станд — это физическое проявление духовной силы человека. Конечно же это все брехня. Как может какая-то стрела даровать человеку магическую силу? И все же, он продал ей только пять. Вертя стрелу между пальцами, он задался вопросом, были ли ее слова правдивы. Если бы он использовал стрелу на себе, смог бы он проявить свой станд? Конечно бы смог. В конце концов, он же Дьяволо. Но он не сделал этого, хотя бы потому, что покупательница упомянула, что в итоге он может умереть. Очевидно, стрела была разборчива со своими целями, и если человек оказывался недостоин, он умирал уже через несколько минут. Он отказывался пойти на такой риск. Да ему и не нужно. Поэтому-то он и оставил стрелу. Конечно, он мог бы отдать ее одному из своих наиболее доверенных капо, но если он ее не использует, то никто этого не сделает. Если станды действительно так сильны, как покупательница ему сказала, то он не может рисковать. Он и не станет. Так что сейчас стрела просто лежала в комоде в его спальне вдали от крошечных любопытных ручек. Он ведь не был глуп. Однако с этим надо что-то делать. Если Пассионе рухнет, то начнется борьба за власть, и он был уверен, что кто-нибудь за ним да придет. Враги уже окружали его со всех сторон. Даже члены Пассионе убили бы его, будь у них шанс. Поэтому-то он и держится в тени. Когда он основал организацию, он лично виделся с некоторыми из своих подчиненных. Вместе они создали Пассионе с помощью предоставленных им денег и того количества людей, которых они собрали. В конце концов, когда банда достаточно окрепла, чтобы нормально функционировать, он сделал то, что должен был сделать. В отличие от Цезаря, в спину которого вонзили нож, первым ударил Дьяволо. На мраморный пол Курии рухнул не он, а Брут и его союзники. Нет. Вместо этого он занял подобающее ему место императора. У него есть команда, у него есть власть… — Ты! — крик Триш проник в его мысли. Взгляд на мгновение опустился на невинное дитя, после чего лицо Дьяволо приобрело растерянное выражение. Он подумал, что она окликнула его, но вместо этого ее внимание было приковано к чему-то другому. Проследив за ее пристальным взглядом, он обнаружил, что смотрит на чашку с грязным столовым серебром. Вертя в руках пластмассовую ложку, его наконец осенило. Кривая улыбка вскоре растянулась на его лице, и, опустив пластиковую посуду в раковину, Дьяволо схватил чистую металлическую. Разыгрывая роль падающего самолета, он не мог не сказать: — Серебряная ложка, негодница.