Неверный путь

Имперские препараты высшего качества великолепно обеспечивали пациентам длительный сон без особого вреда для здоровья. Ежедневно вводимые через исколотые вены равнодушными мед. дроидами, раз за разом, они отправляли Люка в пучину беспокойных сновидений. Это продолжалось на протяжении всего лишь одной стандартной недели, но для Люка эти дни растянулись в бесконечность, которой, словно кошмару, не было конца и края. Дроиды справлялись со своей задачей хорошо, Люк не чувствовал физической боли, но душевные муки преследовали его, что наяву, что во снах. Недавнее поражение отравляло его, но не так сильно, как неожиданная правда, навалившаяся на него со всей свирепостью. В кошмарах он снова и снова переживал события, что испытал на Беспине, и с каждым разом в нём с новой силой разгоралась ненависть к Оби-Вану, к Вейдеру, даже к Хану, который завёл их всех в западню. Люк знал, то, что сказал ему Вейдер — чистая истина. Он был прав, его сердце и Сила открыли ему, как было на самом деле. Ни один Оби-Ван со своей исковерканной точкой зрения не способен утаить от Великой Силы правду. Но был и ещё момент, который обнаружился на Беспине. Вейдер открылся ему и, Люк, в отчаянии, загнанный как вомп-крыса в ловушку, использовал те возможности, от которых его ограждали старые джедаи. Может и здесь Кеноби с Йодой заблуждались? Может они сами никогда не испытывали подобного? А может просто не позволяли ему, Люку, раскрыть свой потенциал, ибо боялись и трепетали перед ним? Но как бы там ни было, Люк сумел сделать ненависть и гнев своими союзниками, каждая частичка его налилась податливой Силой. Он использовал её, а не прислушивался к ней. В нём было такое могущество, что одним движением пальца он мог бы разрушить планету, но в тот момент ему достаточно было и одного Вейдера. Но сейчас слишком много усилий уходило, чтобы нейтрализовать эту имперскую отраву, что вводят ему ежедневно. Теперь медикамент попадает в кровь и распадается без следа. Люк слышал, как дроиды попискивают и перекликают друг друга, беспокойно шевеля манипуляторами. Он ощущал их недоумение, почти что мог коснуться его, а дроидские фоторецепторы внимательно следили за ним и данными о его состоянии. Люк не мог похвастать обширными возможностями для обучения, но ему, в конечном итоге, удалось нейтрализовать препараты и остановить их влияние на себя. В конце-концов он смог полностью прийти в себя. *** Словно психопат, опасный для общества, Люк обнаружил себя привязанным к медицинской койке множественными ремнями по рукам и ногам. Они не давали ему пошевелиться и всё, что Люк мог сделать, это беспомощно вращать головой. Его взгляду открылся неуютный медицинский блок, укреплённый и препятствующий побегу — всё равно, что тюрьма. Теперь тут был только один ворчливый дроид, будто недовольный, что за ним кто-то пристально наблюдает. Рядом с койкой Люк обнаружил стойку с передовыми вспомогательными инструментами для медицинского персонала и отвёрнутый от него экран, на котором явно отображаются данные о состоянии здоровья пациента. Помимо этого, здесь хватало и других медицинских устройств, неизвестных Скайуокеру. В воздухе витал типичный аптечный запах. Тусклый и холодный свет ламп озарял помещение. Унылое зрелище. Единственный находившийся здесь дроид проворчал что-то невразумительное и вплотную подобрался к Люку, собираясь взяться за инструменты своими манипуляторами. Он игнорировал все заверения Люка, что не стоит, не надо, что он чувствует себя хорошо, и теперь Скайуокеру пришлось призвать Силу, рискуя утратить защиту от уже введённых за сегодня медикаментов. Дроид, вооружившийся шприцами и инструментами, неожиданно остановился и задрожал. Его корпус сжимался до тех пор, пока его не замкнуло. Электрический скрежет и панический вопль — последние звуки, которые издал дроид перед тем, как рухнуть грудой металла на пол. Дверь блока раскрылась, и внутрь зашёл первый живой человек за последнее время. Это был мужчина зрелого возраста, с желтушным оттенком лица и трусливо подрагивающими усиками, что тонкой полоской росли на его лице. — Господин Скайуокер, — его голос дрожал, впрочем и сам он содрогался. Имперец перешагнул через задымившиеся обломки и склонил голову в приветствии. — Я лейтенант Кейнос Лорон, новый квартирмейстер на «Палаче». — А что с прежним? — ответил Люк на автомате. Не то чтобы его сильно это волновало, он и старого не знал, но его смутило, как подчеркнул это Лорон. — Лорд Вейдер изволил выбросить его через мусорный шлюз в открытый космос, господин, — глаза бедолаги увлажнились, из-за чего казалось, будто он вот-вот разрыдается. Люк пожалел бы имперца, но не был уверен, что хочет испытывать к ним какое-либо сострадание. — Поделом, — просто ответил Люк. Имперец, брякнув что-то невнятное, опустился перед разрушенным дроидом, бормоча извинения за неисправного медика, расспрашивая о здоровье узника и мельком заглядывая в экран, отвёрнутый от Люка. — Кейнос, — окликнул Люк имперца, и тот тут же поднялся в полный рост, выпрямившись по струнке. Люк не отрываясь смотрел в слезливые глаза этого червя, испытывая всё презрение, на какое только был способен. Но ему больно хотелось попробовать один трюк, который когда-то провернул Оби-Ван в Мос-Эйсли. — Расстегни ремни, будь добр, — сказал Люк монотонным голосом. Имперец моргнул и застыл, словно переживая внутреннюю борьбу. — Я… Я не могу, господин, — ответил Кейнос, будто сам себе не веря. — Расстегни ремни. Они давят мне на грудную клетку и, возможно, могут нанести мне увечья. Ты же не хочешь, чтобы лорд Вейдер выбросил тебя в космос? Он видел, как рот имперца раскрылся в намерении отказать в просьбе узника, но взгляд его стал стеклянным, а сам он пребывал в замешательстве. — Да, надо бы расстегнуть вам ремни, господин Скайуокер, — Кейнос дрожащими руками отстёгивал один ремень за другим, и Люк уже было поверил, что скоро, совсем скоро, он освободится от пут и в кой-то веки ему удастся пошевелить затёкшими конечностями. Пока имперец возился с ремнями, дверь с шипением открылась, и Люк почувствовал витающий в пространстве холод, столь знакомый и столь же ненавистный ему. Холод донёсся быстрее, чем так характерное неспешное дыхание и последовавшие за ним тяжёлые и неторопливые шаги. Кейнос отпустил ремни и привстал, схватившись за горло. Теперь его дрожащие руки шарили по воротнику, словно что-то там сдавливало его дыхательные пути. Он взмахнул руками, обронив стойку с инструментами и споткнулся о дроида. Теперь уже лёжа на полу, он всеми силами пытался скинуть невидимую удавку. — Я впечатлён, сын мой, — услышал Люк механический голос своего отца. Вейдер сомкнул кулак, и мерзкий хруст распространился на весь мед. блок. Кейнос перестал брыкаться и затих в неестественной позе. — Ты нейтрализовал действие препарата и воздействовал на волю этого недоразумения. Люк едва взглянул на ситха в чёрных механических доспехах. — Паршивая привычка убивать своих подчиненных направо и налево, лорд Вейдер. — Мне нужны в подчинении офицеры, а не безвольные крысы, — Вейдер едва шевельнул рукой и ремни раскрылись. — Мы взяли курс на Корускант, и скоро ты встретишься с Императором, так что приведи себя в порядок. Люк поднялся. Шея и конечности с непривычки отдавали нудной болью. Словно о чём-то вспомнив, Люк поднял свою правую руку и с изумлением уставился на протез, ничем не отличающийся от потерянной на Беспине руки. — Император давно жаждет встречи с тобой, сын, — продолжал Вейдер, — надеюсь ты не разочаруешь его. Люк промолчал. Его взгляд зацепился за меч Вейдера, висевший на поясе. В голове парадом маршировали варианты возможного устранения ситха. Осталось только призвать Силу и расправиться с ним… — Твои мысли выдают тебя, Люк. Пока ты не научишься их контролировать и скрывать свои намерения, Император будет читать тебя, как открытую книгу, — Вейдер шагнул, лениво пнув с дороги остатки дроида. — Ты всегда можешь попробовать, но знай, что обречён на ещё одно поражение. — Кто знает, — упрямо ответил Люк, — может мне повезёт. — Удачи не существует, сын мой. Есть только Великая Сила. Это твой драгоценный Кеноби должен был прочно вбить тебе в голову, как когда-то вбивал мне. Люк опустил взгляд, оставив свои идеи нереализованными. И правда, пытаться нет смысла. Если он и сумеет сразить ситха, с корабля полного имперских войск ему не выбраться при всём желании. И если выберется, то куда ему податься? Обратно в Альянс? Или на Дагобу, продолжать обучение джедайскому мастерству, когда он сам и без их помощи обучился слишком многому. «Он использовал тебя также, как их орден когда-то использовал меня, » — вспомнил он слова Вейдера. Едва ли то можно считать правдой. Впрочем, не Вейдер, а джедаи скрывали от Люка истину. Выходит, что ситхи были с Люком куда искренне, чем Йода и Оби-Ван. Ему хотелось вернуться на Дагобу. Узнать, почему они обманывали его. Всё, что угодно, лишь бы хоть немного опровергнуть слова Дарта Вейдера, ибо страшно неправильно всё указывало на его правоту. — А что насчёт моих друзей? Леи и Хана? — Мятежница Органа скрылась вместе с вуки и администратором Облачного Города. А твой друг Соло должно быть уже в лапах Джаббы Хатта, замороженный в карбоните. — Что?! — в Люке вскипела ненависть с новой силой. Он вскочил на ноги, но колени подогнулись от невиданной за долгое время нагрузки и Скайуокер едва не рухнул на пол. — Ты выбираешь неправильных друзей, сын мой. Одни подставляют тебя и подставляются сами, другие объединяются с предателями и драпают, как только им выпадает такая возможность. Люк распалился и уже не желал слушать голос разума, твердившего ему, что это плохая идея. Он вытянул руку, но меч так и остался на поясе ситха, а в голову Люка прилетела твёрдая металлическая деталь разрушенного им дроида, отправленная ленивым движением самого Вейдера. Люк вскрикнул от боли и осел на пол перед койкой, с которой пару мгновений ранее так бойко вскочил. — Ищи союза с теми, с кем связан кровными узами, сын. Только мне ты можешь доверять. Когда-нибудь ты поймёшь, что я единственный, кто может тебе помочь. Или же ты дашь убить себя. Вейдер протянул руку, и Люк, немного подумав, взялся за неё, позволяя ситху помочь ему подняться. Люк коснулся кровоточащей царапины над бровью, и та ответила парню неприятной болью. — Как я и сказал, приведи себя в порядок. Не разочаруй Императора. — Как же твои речи, что мы будем править вместе? — спросил Люк, надеясь кольнуть раболепствующего отца перед Императором. — Ты не обучен должным образом. Так мы только погубим себя, — спокойно ответил Вейдер. — Новый комплект одежды ты найдёшь тут, как только будешь готов — выходи на капитанский мостик. И постарайся не натворить глупостей. Взмахнув плащом, Вейдер повернулся и уже было отправился к выходу, как Люк окликнул его. Есть ещё то, что он должен узнать. — Ты говоришь про кровные узы. Но что стало с моей матерью? Вейдер остановился как вкопанный, и Люк ощущал возмущение в Силе, исходящее от своего отца. Не соизволив повернуться к своему сыну, он ответил: — Я убил её в гневе, — сказал он, и Люк словно получил удар под дых. — Она спелась с Оби-Ваном и не оставила мне выбора. Больше не сказав ни слова, Вейдер вышел прочь, а Люк опустился на койку, закопавшись в своих мыслях. Он совсем запутался в себе. Трудно сказать, сколько он провёл в этом мед. блоке, снедаемый какой-то непонятной и необъяснимой тихой яростью. И самое худшее — Люк не смог бы точно сказать, на кого была направлена эта ярость. *** Новый комплект одежды, щедро выделенный Империей, являл собой чёрный офицерский китель, явно предназначенный для высшего командования «Палача» и брюки с сапогами, отделанными дюрасталью на мысах. Просторный и удобный, костюм был призван внушать трепет врагам Империи, что в космосе, что на земле. Люк словно сошёл с агитационных плакатов имперского флота. Двери мед. блока раскрылись, и дежурившие штурмовики выпустили его без всяких лишних слов. По коридору сновал персонал, офицерский состав, под ногами путались дроиды, инженеры таскали тяжёлые коробки, по всей видимости туда, где требовался дополнительный ремонт или обслуживание. Обстановка на корабле и налаженная работа имперской военной машины, волей-неволей, но впечатляли и внушали почтение. Имперцы смотрели на Люка с некой смесью трепета и страха, но ни от кого не веяло уважением, как было в Альянсе. Однако, на «Палаче» никто не нарушал дисциплину, не пытался панибратствовать, не тянул руку и не хлопал по плечу. Можно сказать, относились не как к равному себе, а как к кому-то, кто выше их на голову. Младшие или ровесники из числа офицеров не пытались поболтать или подружиться, вместо этого отдавая воинское приветствие и уважительно обращаяь к «Господину Скайуокеру». В Альянсе старшие по возрасту и по опыту улыбались Люку с неприкрытыми нотками снисхождения, словно общались с дитём, но не тут, не на борту «Палача». Люк понимал, что, оказывается, ему по душе такое отношение экипажа к себе. В нем зарождалось слабое желание возглавить эту военную имперскую машину, хотя бы её часть. Восстановить порядок в галактике, с отцом или без него. Люк ощутил, что имеет и свои собственные амбиции: он может теперь взять над чем-то верх, а не следовать по течению, как безвольный солдафон. Однако, столь приятные мысли пришлось прогнать из головы, ибо он приближался к мостику. У самого иллюминатора, глядя в бескрайний космос, стоял его отец вместе с каким-то офицером. Насколько Люк мог разбираться в имперских планках, перед ним адмирал. Незнакомый адмирал отошёл в сторону, и Люк теперь встал рядом с отцом, плечом к плечу. В молчании они вместе смотрели в необъятную даль, и только ровное дыхание Вейдера нарушало сгустившуюся тишину между ними.