Неверный путь

С мостика «Палача» планета казалась необитаемой. Сердце Империи и всей галактики в целом на первый взгляд напоминало, скорее, безжизненный серый камень с вкраплениями залитого расплавленного металла. Но это ошибочное мнение терялось, стоило их маленькому шаттлу пойти на посадку — Корускант тут же расцветал и приобретал совершенно иной вид. Казалось, его обитатели совершенно не знают, что такое сон, и жизнь здесь бурлила потоком круглые сутки. Из кабины Лямбды Люк различал на дороге крошечные точки живых существ, что сновали по улицам, невзирая на наступившую ночь. Планета-город, или экуменополис, пестрил невероятного вида бесчисленными транспаристиловыми и дюрасталивыми высотками, что словно скалистые шпили тянулись в необъятную даль, царапая своими верхушками небесный свод. Глазницы окон небоскрёбов горели тёплым светом, освещая полуночный мрак вместе с заманчивыми неоновыми вывесками, ютившимися друг с дружкой, словно вомп-крыски. На Корусканте не было ни единого местечка, где сохранилась бы естественная жизнь: каждый квадратный метр так или иначе был застроен и освоен, а природа потерпела окончательное поражение в борьбе с рукотворным миром разумных. Город уходил далеко вглубь: от элитных кварталов к трущобам или колоссальным промышленным комплексам, от процветающих уровней к запустевшим. Они терялись во мраке и, возможно, их обитатели даже не видели света. Трудно представить, каково живётся существам, что вынуждены были расположиться столь глубоко. Едва ли у них оставался иной выбор. Убегая от войны и разорений, они теряли всё, что имели, и, в конечном итоге, прибывая на Корускант в надежде на лучшую жизнь, оставались ни с чем и погружались в глубокое отчаяние. Люк хорошо наслышан о столице Империи, но одно дело слышать из третьих уст, а совсем другое увидеть лично. Трудно сохранять невозмутимый вид перед кучкой сопровождавших их с Вейдером имперцев, когда впервые оказываешься в таком месте, как Корускант. Люк ощущал себя совсем крошечным относительно целого города: небоскрёбы давили, угнетающее ощущение одиночества не покидало — он совершенно один среди триллиона других существ на планете. Когда их челнок приземлился на посадочной платформе, и они сошли по трапу на твердь, голова у парня шла кругом от исполинских строений и миллионов гражданских спидеров, несущихся по аэромагистралям нескончаемым потоком. Несколько раз Люк ловил себя на мысли, что озирается вокруг с раскрытым ртом, словно неразумное дитя, и как нелепо он держится подальше от краёв платформы, боясь ненароком свалиться и отправиться в долгий свободный полёт. «Наверное, тут один жилой комплекс как целый Мос-Эйсли,» — подумал Люк, пока длинный спидер чёрного цвета с имперской символикой доставлял их прямо к императорскому дворцу. По мере приближения их свита постепенно таяла: позади оставались сопровождавшие их штурмовики, некоторые адъютанты, офицеры. В обитель Императора они входили уже вдвоём с Вейдером. Наверное, это объяснялось их дальнейшей ненадобностью в связи с пройденными формальностями или же банальное нежелание лишний раз оставаться с ситхом и его протеже наедине. — Держи свои мысли при себе, сын мой, — негромко произнёс Вейдер. Люк ответил кивком. Чем ближе они были к Императору, человеку, что единолично держит власть во всей галактики, тем сильнее он напрягался, словно струна. Странное это чувство. Сколь же могуч этот старик, что способен внушать трепет лишь одним своим существованием? Огромные просторные залы с высокими колоннами окружали бывшего джедая и его отца. Сотня переходов, лестниц, коридоров пронизывали дворец повсюду. Даже в поздний час здесь попадались группки офицеров, чиновников, сотрудников имперской безопасности и иных ведомств. Те, с кем Люк воевал на протяжении стольких лет. Присутствующие во дворце люди (а это были только люди, что не ушло от внимания Скайуокера) откланивались и расступались перед Вейдером, но за маской формального приличия Люк ощущал смесь неприязни и ненависти вкупе со страхом и ужасом. Эта череда суетливой покорности продолжалась на всём пути их следования к лифту, что вознесёт их к Императору. Лишь когда створки кабинки прикрылись, Люк сумел облегчённо вздохнуть. — Ты тревожишься, Люк, — сказал Вейдер, едва повернув голову к сыну. «Тревожишься. Слабо сказано,» — Люк всё никак не мог отделаться от мысли, что в самом логове Империи он чужак. Люди прекрасно знали, кто он такой и не все из них направляли свой негатив в сторону Дарта Вейдера. И это действовало на нервы. А возможно, тут многое осталось от парня с фермы на Татуине, коим он когда-то был. Тогда он и представить не мог, что сумеет хотя бы взглянуть на ту элиту, чьи надменные лица время от времени мелькали в голосети. В общем, от слова «тревожишься» тут мало что остаётся. — Всё ещё впереди. Встреча с Императором не сулит ничего хорошего человеку с крамольными мыслями и неправильными намерениями, так что держи свои эмоции в узде, как я тебя учил. Люк вздохнул и попытался собраться с мыслями. Оставался вопрос, ответ на который вернёт ему душевное равновесие хоть на время. — Скажи, какой во всём это смысл? — спросил Люк. — Ты ведёшь меня к Императору, словно трофей. — Только Император определит твоё будущее и найдёт тебе место в Империи, сын. Возможно, обучит тому, чему не собирается обучать меня. — Так значит ты со своим учителем не в ладах, отец? — насмешливо произнёс бывший джедай. — Такова природа тех, кто преклонился Тёмной Стороне, — Вейдер взглянул на сына сквозь тёмные линзы своей маски, — но это не касается нас. Люк кивнул ещё раз. Вот он, ответ на его вопрос. Породивший новые вопросы, требующие новые ответы. А подниматься им ещё долго. — К чему мне быть готовым? Вейдер помедлил, прежде чем ответить. — Скорее всего, он попытается настроить тебя против меня. Склонить тебя на свою сторону излюбленными методами. Лишь убедив Императора в своей покорности, мы сумеем исполнить то, что хотим. До прибытия на Корускант Вейдер дал Люку несколько коротких уроков, как создать барьер и защитить свои мысли, но слишком мало времени и слишком мало практики. Лифт плавно дрогнул, и створки раскрылись. *** Их взору предстала протяжённая приёмная, ведущая прямиком в личный кабинет Императора. Перед дверьми живыми статуями застыли два алых гвардейца. Они не шелохнулись при появлении гостей и не препятствовали никоим образом, когда Люк с Вейдером прошагали мимо. Но что-то парню подсказывало, что, в случае какой-нибудь угрозы, эти изваяния в красном превратятся в последнее, с кем встретится возмутитель спокойствия Его Величества. Первое, что Люк ощутил — неестественный холодок, гуляющий по месту сосредоточения императорской власти. Убранство кабинета Императора выглядело скромно и неброско, совсем не то, что Люк себе представлял. Лаконично и аскетично, строго и сердито: лишь одно полотно, скрытое в полумраке, которое Люк не сумел разглядеть; маленькая статуэтка, ютившаяся вместе с древними рукописными книгами на неприметной полочке; антикварная утварь с росписью на древнем языке; рабочий стол и кресло с высокой изогнутой спинкой. По углам застыла ещё четвёрка алых гвардейцев. За спиной у Императора располагалось панорамное окно, из которого открывался вид на ночной Корускант. Дворец возвышался над всем и считался по праву вершиной этого мира. На кресле вальяжно расположилась мрачная фигура Императора, а напротив него устроились просители или очередные высшие чины, которых Люк не смог узнать в полутёмном помещении. Они что-то настойчиво жужжали, перебивая друг друга, но при появлении ситха и падшего джедая разом умолкли и обернулись к ним. — Хорошо… оставьте нас, — приказал Император, его глаза недобро сверкнули на своих новых гостей. Присутствующие покорно удалились, не сказав ни слова. При Императоре оставалась только его стража, Вейдер и Люк. Император выглядел дряхлым и немощным, его кожа была болезненно бледная, как у мертвеца, а скрюченные пальцы стискивали подлокотники кресла. Одетый в простую просторную чёрную робу и с натянутым на голову капюшоном, тень которого едва не скрывала половину лица. Но Люк знал по Йоде — не стоит судить кого бы то ни было по его внешнему виду. Император не выглядел атлетом, а лицо владыки напомнило парню разваренный корнеплод. Однако, от него исходила сверхъестественная мощь, и Сила колебалась вокруг, а возмущение в ней было почти что осязаемым. Его глаза были живые: они изучали Люка, видели его насквозь. Люк шагнул вперёд и едва склонил голову: — Император. — Юный Скайуокер, —тихо, почти ласково произнёс Император, — мы давно ждём тебя, мой мальчик. Он помолчал, и медленно на его изуродованное лицо наползла довольная улыбка, обнажившая гнилые зубы. — Молодой герой Альянса, пилот, что уничтожил Звезду Смерти, и последний джедай — стоит здесь, передо мной, плечом к плечу со своим отцом, самим Дартом Вейдером. Да-а-а… Всё произошло так, как я предвидел. Сын пошел по стопам отца, Энакина Скайуокера. Подойди ближе, юноша. Люк в нерешительно взглянул на отца, но тот стоял неподвижно и лишь размеренно дышал, не проявляя никакого участия в этой, надо сказать, не самой приятной беседе. В конце концов Люк шагнул ближе и ещё ближе. Он укорил себя за робкое поведение и вызвал воспоминание, когда там, на Беспине, он сумел призвать Силу невероятной разрушительной мощи, а здесь находится буквально её источник. Люку ничего не грозит. — Ты знаешь перед кем предстал, юноша? — спросил владыка. — Знаю, — Люк отбросил всякую нерешительность и заглянул старику в глаза, — я предстал перед самим Императором Палпатином. Жутким тираном, что вверг галактику в разрушительную войну, что угнетает систему за системой. Жадным до власти монстром, что не ограничится никакими полумерами и пойдёт на любые преступления для достижения своих гнусных целей. «Альянс, в конечном итоге, не так плох. Чтобы помочь Новой Республике придти к власти, не обязательно оставаться на Светлой стороне с их лживыми наставниками и нелепыми догматами. Зачем? Ведь можно черпать мощь из более благодатных источников. Можно стать героем Новой Республики, провести свои реформы, направить на более верный путь…» Люк ожидал вывести Императора из равновесия, но тот лишь рассмеялся. Мерзкий, клокочущий смех, но он казался таким снисходительным, словно старый ситх знатно повеселился с неразумного ребёнка, и это смутило Люка. — Вот, значит, что говорят обо мне в Альянсе, — вдоволь насмеявшись, Император откинулся на спинку кресла и, сплетя пальцы домиком, положил их на грудь. — Мне всегда было любопытно, какими категориями мыслят идеалисты вроде тебя, юный Скайуокер. Как легко вы делите мир на белое и чёрное. А ты уверен, что хорошо осознаешь, что представляет из себя корень восстания? Император казался столь убедительным, что Люк невольно засомневался в своей вере в Республику. В парня закрались сомнения, и он уже не был так уверен, что захочет выслушать контраргументы владыки. — Верхушка Альянса представляет из себя кучку влиятельных сенаторов, которые осознали, что вот-вот потеряют свою драгоценную власть, тёплое местечко и возможность балаболить о высоких моральных устоях Республики на бесконечных сессиях и созывах. Продвигать выгодные для себя и своих систем законы и поправки. Сенат погряз в бюрократическом аду и жестокой коррупции. Они преследуют свои циничные цели, грезят восстановить ту жалкую пародию на порядок, какой была Республика, — император улыбнулся вновь. — Поверь мне, юный Скайуокер. Они чудовища, куда страшнее меня. В тот день, когда Республика была стёрта с лица галактики, и на её место я воздвиг монолитную Империю, мне рукоплескали. Кто рукоплескал Мон Мотме и Бейлу Органе, что разжигали новое пламя войны? И вот тебе пища для размышлений: твой отец рос жалким рабом… — Палпатин вновь ощерился, — в светлые годы, когда над галактикой стояла Республика. Люк отвёл взгляд на пол, на стену, на гвардейца, что пристроился в углу, куда угодно, лишь бы не встречаться глазами с Императором. Он паршиво себя чувствовал и невероятно глупо. Конечно, он осознавал, что у каждого своя правда и свои цели, но ведь, если подумать, войну развязал Альянс… — Твой отец вовремя это осознал. Также, как и познал всю суть джедаев. Жаль, что самонадеянность погубила все его таланты, весь его потенциал и открывавшиеся перед ним возможности в Силе. Досадно, но теперь у нас есть Скайуокер-младший, который вполне унаследовал кое-какие данные своего родителя. Люк обернулся и взглянул на отца, а тот даже не шелохнулся, словно его не упомянули вовсе. И лишь Сила, обуявшая Дарта Вейдера, колыхнулась. — Однако, ты не обучен должным образом. Недоучка джедай или падший джедай, только вкусивший плоды Тёмной Стороны — но ты и близко не стоишь к тому, чтобы я признал тебя достойным стать моим учеником, чтобы прикоснуться к учениям и наукам, что познал я, мой учитель и его учитель. Мы проведём тебе своего рода… испытание. Император едва шевельнул рукой, но над его столом возникла голографическая карта, как Люк понял — звёздная карта Внешних Рубежей. Повстанцев теснили, и теснили жестоко. И сейчас они, утратив Хот, оказались не в самом завидном положении. Но, по видимому, решили взять реванш. — Твои друзья из Альянса планируют сразу пять атак на различные сектора в разных уголках Внешнего Кольца. Такой порыв воодушевил другие предательские системы. Сектор Велдар, система Рейдель — их основная цель, именно там сосредоточена наибольшая атакующая группа, — Император посмотрел в глаза Люка через голографическую звёздную карту. — Прибудь туда, получи инструкции и выбей оттуда повстанцев. Сможешь ли ты поднять руку на своих бывших товарищей или же мы зря теряем время? — У меня тоже есть условие, повелитель, — сказал Люк. Надбровные дуги Императора поползли вверх, он воззрился на юношу с любопытством. — Мои друзья. Лея Органа, Хан Соло и его вуки. Император умолк, его губы искривились в ухмылке. Он помедлил, обдумывая условие Люка. «Привязанность к близким — всё равно что ошейник, эффективнее поводка и быть не может,» — пронеслась в голове у него непрошеная мысль. — Что ж, это возможно, — наконец произнёс Палпатин. — Правда? — Люк не думал, что это будет настолько просто. — Разумеется, мне это под силу, я же, как-никак, император, — старый ситх выпрямился в кресле и медленно произнёс, чеканя каждое слово. — Я смогу спасти дорогих тебе людей. Люк отступил на шаг и вновь обернулся. Дарт Вейдер стоял как и прежде, незыблемой скалой, однако Сила вокруг него ревела бушующим пламенем. — А теперь приступай к делу, мой мальчик. *** Двери сомкнулись, и в тёмном кабинете они остались только вдвоём. Ученик и учитель. Последние ситхи по Бейновскому правилу двух и первые, кому удалось низвергнуть ненавистный режим Сената и потакающий ему орден джедаев. Тысяча лет усердной работы. Дарт Сидиус неторопливо поднялся с кресла и, огибая стол, направился к своему ученику. Дарт Вейдер преклонил колено. Один — чтобы воплощать могущество, другой — чтобы его жаждать. «Правило двух — архаизм, мой юный ученик, — говаривал Палпатин, — для нас с тобой наступает новая эра.» Вейдеру было неизвестно, искренне ли считал так его учитель или же он просто желал обезопасить тылы. Однако, ясно одно: с появлением Люка Скайуокера баланс сил в отношениях двух ситхов изменился бесповоротно. И на повестке дня стоит уже не уничтожение Альянса повстанцев. Костлявая рука Палпатина легла ему на плечо. Подобный жест когда-то казался Вейдеру отцовским, как и его доверительные отношения с, когда-то, скромным и тихим канцлером Палпатином. Но времена поменялись, и сейчас, когда Вейдер поднял голову и заглянул в лицо своего учителя, от лживой личины добродушного старика не осталось ни следа. — Встань, Дарт Вейдер, — проскрежетал Император и Вейдер повиновался. Он возвышался над своим учителем почти на голову. Император продолжил задумчиво: — Молод, импульсивен, по-детски наивен, идеалистичен и обладает внушительным потенциалом. Настоящая находка, неогранённый алмаз для нас. И точно также пылает страстью к одной изменнической особе. Как же он мне напоминает кое-кого, — Палпатин ощерился. — Он стал бы настоящей угрозой для нас, останься он приверженцем идеалов джедаев, но ты нейтрализовал нависшую над нами беду. Хорошая работа, ученик. В кой-то веке ты меня не подвёл. — Да, учитель, — просто ответил Вейдер. — А спрятать его от меня, да ещё и на Татуине… Недаром Кеноби считался весьма смышлёным джедаем. — Да, учитель, — вновь отозвался Вейдер. — Он станет гарантом нашей власти, — Император внимательно поглядел на своего ученика, лицо его застыло как маска, — дабы никто не вставал у нас на пути, дабы мы правили вместе… Вейдер застыл. Теперь его учителю всё было известно, а значит, дальнейшие их планы не имеют смысла. Он ожидал, что с пальцев Палпатина сорвутся цепочки голубых молний, которые разнесут его систему жизнеобеспечения в клочья. Но Император рассмеялся, почти добродушно, и повернулся к ученику спиной, заглядывая в панорамное окно, глядя на рассветающий Корускант. — Мне повезло, что его учителем был ты. Чего ты боишься, Вейдер? Что я заменю тебя твоим сыном? Молодым юношей, которым не смогу управлять в должной мере? — Император стоял спиной к Вейдеру, но ситх явственно ощущал растущее разочарование и гнев своего наставника. — Ты всегда был глупцом, каким когда-то был Энакин Скайуокер, — резко бросил он, не оборачиваясь. — Я заслуживаю наказания за свою нелояльность, учитель, — прогудел Вейдер и вскоре его дождался. В руке Дарта Сидиуса сверкнул цилиндрический корпус светового меча, и из него вырвался красный обжигающий луч. Он закрутился как буря, и меч яркой вспышкой пронёсся перед глазами Вейдера. Мгновение спустя протез его правой руки упал на пол и Вейдер опустился на колено в след за ним. — Мы слишком хорошо знаем друг друга, знаем, на что каждый из нас способен, — самообладание постепенно возвращалось обратно к старому повелителю ситхов, а бушующая ярость отступала. За двадцатилетия единоличной и абсолютной власти, Сидиус постепенно утрачивал былое хладнокровие и терпение и больше походил на взбалмошного самодура. Даже могущественнейший из ситхов меняется и привыкает к беспрекословному повиновению и не терпит иного. — У нас нет нужды идти против друг друга. «Не пытайся убедить меня в том, что у тебя нет намерений избавиться от меня, старик. Мы оба думаем о том же, и у обоих у нас изменились приоритеты,» — Вейдер поднялся на ноги. — Не обманывайся иллюзиями, Вейдер. Твой сын по прежнему опасен, как для меня, так и для тебя. Теперь он верен Тёмной Стороне, но не верен Империи. — Он колеблется, — с трудом произнёс Вейдер, взявшись за обрубок правой руки. — Да… Альянс сам толкнёт его к нам, вот увидишь. Когда он прибудет на систему, то обнаружит, что имперские войска отступили. Я отдал такие распоряжения. А дальше… дальше всё случится так, как я предвидел. Император отвернулся от окна и придвинулся к своему ученику. — Раз для нас всё идёт столь удачно, я решил отказаться от планов второй Звезды Смерти. Твоего сына будет достаточно, чтобы сеять ужас и раздор. Он займёт роль моего бывшего ученика, Дарта Мола. Не более, чем головорез. «Никакая станция не заменит могущество Великой Силы, » — вспомнил он свои слова, брошенные незадолго до её испытания на Альдераане. — Воспользуйся связями с наймитским сбродом и доставь сюда этого Соло, — распорядился император. — Не так просто будет убедить Джаббу Хатта вернуть его. — Мне не нужно, чтобы ты нянчился с этим гангстером, — раздражённо бросил Император. — Не расстраивай меня, Вейдер, и найди способ. — Да, учитель. — И приведи себя в порядок, — Император пнул отрезанный механический протез. — Ты отправишься со мной на встречу со старым другом. — С другом? — «Неужели остался некто, кого мы упустили? Кто настолько хитёр, что сбросил с хвоста все имперские силы?» — Маленьким зелёным другом, — Император улыбнулся. — О-о, мой ученик, Люк Скайуокер, просто кладезь полезных сведений.