Добрый вечер. Это JYP Entertainment. Нам приходится сообщить плохие новости, связанные с одной из групп. Из-за состояния здоровья самого юного мембера Got7 — Ким Югёма — принято решение вывести группу из графика на следующие шесть недель. Мы сожалеем о внезапном объявлении, но, пожалуйста, поймите, что в наших интересах забота об артисте. Спасибо.
Югём не съел бы и кусочка, но Джинён усаживает макне за стол и грозится побрить его голову, если он не покончит с тарелкой тушёного мяса, стоящей под носом. Мясо пахнет изумительно, аромат доносится до носа, и ему ничего так не хочется, как схватить палочки для еды и наполнить свой урчащий желудок. Внутри всё скручивает от одной только мысли о том, чтобы вознаградить себя чем-то таким восхитительно вкусным, с тех пор, как он вернулся из больницы, еда просто перестала быть вкусной. Марк говорит, что депрессия лишила его аппетита, но Югёму всё равно. Он слишком ненавидит себя, чтобы есть. Каждый раз, когда он встаёт утром и видит пустую кровать БэмБэма, приходит напоминание, что его лучший друг переехал к Ёндже, потому что хёны слишком напуганы, чтобы оставить их наедине. Постоянно, смотря в зеркало, он вспоминает, что его лицо последнее, что видел Джебом, прежде чем впасть в кровавое, сотрясенное бессознательное состояние, пока самого Югёма к тротуару прижимали полицейские, закрепляя на его запястьях наручники. И снова, когда смотрит вниз на свои собственные руки, он видит потемневшие от крови костяшки пальцев, которыми ломал кости Джебома. Югём не принимает таблетки, чтобы почувствовать, что совершает некое покаяние. Так что да, он ненавидит себя слишком сильно, чтобы есть. — Я серьёзно, — предупреждает Джинён, даже не поворачиваясь и продолжая убирать посуду. — Я побрею твою голову, если не съешь всю тарелку. Ты почти ничего не ел за эту неделю и выглядишь как мертвец. Югёму тоже так кажется. Чувствует, что жизнь, буквально, не имеет смысла. Для него непозволительно общаться с Ёндже или БэмБэмом, он должен находиться под наблюдением, пока принимает лекарства и ходит на приём к психотерапевту три раза в неделю. Будет лучше, если он просто свернётся калачиком в постели и умрёт с голода. Но невозможно вынести мысль о том, чтобы разочаровать хёнов ещё больше, чем сейчас. Поэтому он зажимает палочки между дрожащими пальцами и отправляет вкусно пахнущий кусок свинины в пересохший рот. Невероятно вкусно, но от наслаждения соусом, тающего на языке, отвлекает открывшаяся в этот самый момент входная дверь. Первым входит Ёндже с сумкой на плече, оглядываясь назад и наблюдая мрачную процессию, появившуюся несколько мгновений спустя. Югём наблюдает с нарастающим чувством вины, как Джебом неуклюже ковыляет по коридору, обхватив Джексона за талию, БэмБэм поддерживает, обхватив его руку. Они выглядят так, будто только с их помощью лидер держится на ногах. Марк входит последним и закрывает дверь, приказывая донсену сесть на диван. Джебом позволяет остальным отвести себя к подушкам, на которые падает, вздыхая от усталости совершения такого тяжёлого путешествия. Он выглядит таким измученным, что даже не протестует, когда Джинён спешит уложить его на бок и помочь поднять ноги на диван. Свет падает на лицо лидера и Югём впервые видит нанесённый им ущерб. С момента инцидента ему запрещалось видеться с хёном. Парни старались держать его подальше от больницы, отказываясь от сопровождения во время ежедневных визитов, и только теперь, когда Джебома выписали, макне может поговорить с ним. Но делать это ему не хочется. Прошла уже неделя с момента нападения, синяки Джебома всё ещё остаются тёмными, россыпью раскиданные на лице и шее, Югём даже видит очертания собственных кулаков, отпечатавшихся на бледной коже. Левый глаз едва приоткрыт, опухшие веки выглядят болезненно, рука загипсована, его губы, разбитые и до сих пор немного окровавленные, подрагивали. Джексон абсолютно прав. Он избит и, судя по его тяжёлым вздохам при малейшем движении, испытывает сильную боль. — Менеджер-хён принесёт лекарства из аптеки, — произносит Марк, пока Югём, отделённый от хёнов восьмифутовым ковром и тысячью милей невысказанного страха, продолжает наблюдать из-за кухонного стола. — Ты хочешь немного льда, выпить или еще чего-нибудь? — Перестань суетиться, — слабо протестует Джебом, и его голос звучит как скрежет металла. — Я хочу немного вздремнуть. Остальные, похоже, принимают его отказ на то, чтобы его нянчили, и постепенно расходятся по разным частям дома. И только БэмБэм остаётся в кресле, свернувшись калачиком, не сводя глаз со спящего Джебома, как будто слишком напуган, чтобы выпустить его из виду. Югём просто безмолвно наблюдает за происходящим, по его щекам скатываются слёзы, пока Джинён настойчиво не хлопает его по плечу и не указывает на нетронутую тарелку с мясом. — Ешь скорее, Гём. Только из-за того, что к нему обращаются так же, как и раньше, Югём уплетает тушеное мясо и возвращается в свою пустую комнату, не бросаясь в ванную и не прочищая свой желудок. Будто за прошедшую неделю это происходило недостаточно раз.***
— Гём, таблетки! — Марк выкрикивает, будто хозяин зовёт свою собаку, когда Югём на цыпочках осторожно входит на кухню. Это кажется ещё унизительнее из-за того, что все его права человека испарились в тот момент, когда доктор поставила ему диагноз, и глаза начинает щипать из-за внезапно накативших слёз. Ему приходится пройти через гостиную, чтобы добраться до кухни, и картинка того, как выглядит измученный и избитый Джебом, освежается в голове. — Да, хён, — бормочет Югём, опустив голову в пол, чтобы не видеть, как Ёндже и БэмБэм наблюдают за ним со смесью сочувствия и чего-то ещё, что невозможно распознать. Может быть, это страх. Кто знает? Крошечные белые капсулы с лекарством падают на ладонь его протянутой руки, и он проглатывает их, не запивая, смакуя боль, которая усиливается в груди из-за нехватки воды. В конце концов, он это заслуживает. Раздражение достигает пика, когда Марк приказывает открыть рот и высунуть язык, чтобы убедиться в том, что донсен не выплёвывет лекарство позже для дальнейшей передозировки. Джинён входит в комнату, придерживая Джебома за локоть, чтобы помочь ему дойти до стула, Югём даже не может поднять голову и посмотреть хёну в глаза. Он слышит обеспокоенные вопросы БэмБэма и Ёндже, и какая-то часть его души страстно желает, чтобы они задали ему те же самые вопросы. Он тоже болен. Биполярное расстройство. Это болезнь. Настоящая, ужасная, и ставшая такой ненавистной. Именно это причина депрессии, Югём знает. И также причина жестокого нападения на хёна. Но никто не спрашивает, всё ли с ним в порядке. Не интересуется, нужно ли ему лечь, или помочь унять боль, а может опять приснился кошмар. Это никого не волнует. Поэтому, когда БэмБэм начинает с ним говорить, робко положив руку на плечо, он удивляется, зачем ему вообще стоит пытаться сдерживать разъяренное существо, царапающее его грудь изнутри. — Гём, сегодня я отвезу тебя на приём к психотерапевту. Хорошо? Он срывается. Резко оборачивается, скидывая с себя руку БэмБэма и кидается вперёд, скривив губы от невыносимого разочарования. Терпеть невозможно, когда с ним обращаются как с ребёнком, разговаривают так, словно он сделан из хрупкого фарфора, и ходит на цыпочках, потому что боятся, что макне снова сломается. Если они хотят перерыва, он даст им перерыв. — Прекрати так со мной разговаривать! — кричит Югём, ужас на лице БэмБэма больше не волнует его. — Я не ребёнок и не инвалид! Я болен! Биполярное расстройство — это болезнь, и все вы обращаетесь со мной так, будто я даже не знаю, как чистить свои гребаные зубы! Просто прекрати это! Он вскидывается руки, намереваясь провести ими по волосам, но только потом понимает, почему остальные странно отреагировали. БэмБэма — напуганный до ужаса — вздрагивает и Джинён тут же бросается вперёд, чтобы оттащить младшего так далеко от Югёма, насколько позволяет тесное кухонное пространство. Марк и Джексон испускают похожие крики, состоящие из слов: «Стой!» или «Не надо!», и Джебом вскакивает со стула. Лидер пробегает три фута к макне, как будто хочет встать между БэмБэмом и этим психотическим монстром, но внезапные и очень сильные движения отзываются болью в его раненом теле, он вскрикивает и хватается за стойку, прежде чем падает на колени, в это же мгновение его окружают ласковые руки и взволнованные фразы. — Я… — шепчет Югём, отступая назад, пока не упирается спиной в шкафы вдоль стены. — Мне очень жаль… Но никто его не слушает. Все сосредоточены на Джебоме, который утыкается в плечо Ёндже, обхватив его руками, разбитое лицо искажается в агонии, пытаясь восстановить дыхание. — Я бы никогда… Я бы никогда не ударил… Кроме того раза, жестокий тихий голос совести шипит у него в ушах. Ты ударил его, причинил ему боль, и они думали, что ты собираешься снова сделать это. Югём сбегает с места происшествия и запирается в ванной комнате, взвешивая все «за» и «против» того, чтобы порезать себе запястья, пока, рыдая, сворачивается калачиком в душе. Чуть больше недели назад он был центром вселенной. Невероятно счастлив. Думал, что его жизнь никогда не станет лучше, и только теперь понимает, что всё это было лишь иллюзией. Химический дисбаланс в его голове. Болезнь. Его счастье было болезнью. Насколько же это хреново? Ему хочется повернуть время вспять, чтобы не провалить ту речь на похоронах своих родителей. Не отказаться от уговоров своих хёнов и обратиться к психотерапевту. Не покупать этот проклятый мотоцикл, который теперь стоит в гараже, одинокий и никому не нужный. Прямо как он. Одинокий и ненужный Югём, которому нужно только дотянуться до волос, чтобы заставить хёнов думать, что он снова начнет размахивать кулаками. Одинокий и никому не нужный. Одинокий, ненужный, с биполярным расстройством.