Bipolar Opposites

— Пойдём, — говорит Югём, вцепляясь железной хваткой в запястье БэмБэма и увлекая его вглубь кухни. — Я должен показать рецепт, который только что нашёл. Бэм резко поворачивает голову, умоляюще смотря на Ёндже. Он не знает, умаляет ли хёна бежать и звать на помощь или остаться и не оставлять его наедине с тем, кто размахивает ножом прямо перед его лицом. Ёндже остаётся. В его голове нет и мысли поступить иначе. Конечно, Ёндже никуда не уйдёт. Он кладёт руки на плечи БэмБэма сзади, прикрывая его спину, пока Югём носится по кухне, вытаскивая случайные ингридиенты из шкафов. Иногда хватая нож с собой, иногда оставляя на столе, и Бэма приводит в ужас то, что инстинкты приказывают схватить острый предмет и напасть первым. — Просто успокойся, — шептал на ухо Ёндже. — Это всё ещё Югём. Именно он. Марк-хён будет дома с минуты на минуту. Это просто Югём. БэмБэму хочет в это верить, но не может: человек, расхаживающий перед ним взад и вперед, похож на Югёма, и звучит совершенно также, но всё, что он видит, — парня, что напал на Джебома на улице, избивая его до полусмерти. Единственное, что удерживает от того, чтобы броситься к двери в попытке спасти собственную шкуру, — прижатое к его спине тело Ёндже. Наконец-то в замке входной двери поворачивается ключ, и звук, который, как думает БэмБэм, принесёт ему огромное облегчение, внезапно не вызывает в нём ничего, кроме страха. Потому что теперь Марк дома и находится в такой же опасности, как и они. — Привет! Голос из коридора доносится усталый и одновременно весёлый, БэмБэм не может отделать от чувства, будто они с Ёндже находятся в заложниках, не в состоянии выдать своё местоположение. Но Югём кричит в ответ, его лицо расплывается в сияющей улыбке, а пальцы всё ещё играют с рукояткой ножа. — Хей, хён! Иди сюда! У меня блестящая идея, и я хочу тебе рассказать! Марк появляется в дверном проёме с рюкзаком на одном плече, устало потирая свободной рукой глаза. Его волосы растрёпаны, а вид измученный. Но в ту же секунду, как он видит Югёма в центре кухни с ножом в руках, и съежившихся у стены БэмБэма с Ёндже, все следы усталости исчезают моментально. Он не осмеливается заговорить. Как и не решается сделать нечто такое, что может привести к потенциально смертельному инциденту. Всё, что делает, — позволяет взгляду, задавая безмолвный вопрос, переметнуться к младшим у холодильника: Ёндже всё ещё прикрывает спину БэмБэма, который так хочет крикнуть предостерегающее: «Югём больше не принимает лекарства! Он опасен! Вытащи нас отсюда!», но слова застревают в горле, потому что слишком страшно произносить хоть что-то, даже если бы была такая возможность. Вместо этого он слегка качает головой, умоляя хёна понять молчаливое послание, которое пытается передать. — Восхитительно, Гём, — проговаривает Марк, и БэмБэм поражён его актёрским способностям. В его голосе нет ни капли страха. — Ты должен мне всё рассказать, но мне так хочется тот молочный коктейль в кафе на другом конце города. Давай сходим вместе, хорошо? Бэм знает, что делает хён. Он хочет вытащить макне из дома, увести подальше от них. Заменяет их на линии огня, и это последнее, чего бы хотелось. Бэм вовсе не желает, чтобы Марку угрожала опасность. Не хочет сидеть у постели ещё одного хёна и смотреть на побитое лицо. Но ничего не произносит. — Конечно! — воодушевлённо говорит Югём, кладя нож, и тянется за своей куртке, висящей на спинке стула, прежде чем повернуться к двум другим. — Вы идёте? — Нет, — отвечает за них Марк. — Только ты и я, Гём. Пойдём. Времяпрепровождение матхёна* и макне. Югём соглашается без дальнейших возражений, сунув руки в карманы куртки и практически выскочив в коридор, уже во весь голос бормоча о своём величайшем открытии — выпечке. Марку требуется три секунды, чтобы задержаться в дверном проеме, беззвучно шепча просьбу своим донсенам через всю кухню, и БэмБэм видит, как в его глазах мелькает страх. Вызовите полицию. Они уходят, Бэм абсолютно не хочет этого. Всё, чего он хочет, чтобы Марк остался, а Югём ушел, и это желание ненавистно ему, но пусть макне уйдёт, а матхён останется здесь. С ними. В безопасности. Вдали от Югёма. Потому что сейчас он слишком опасен. Потому что, если появится подхоядщий триггер, Югём будет способен на убийство. — Давай прокатимся на мотоцикле. Марк замирает, чувствуя как напрягается каждая мышца в теле, когда входная дверь захлопывается позади, создавая барьер между ними и младшими, и убеждая себя в том, что, по крайней мере, эта единственная деревянная поверхность защищает их. Югёму хочется взять мотоцикл. И Марк отчётливо помнит каждую деталь того раза, когда Джебом пытался остановить макне от катания на металлическом монстре. Помнит окровавленную голову Джебома, лежащую у него на коленях, пока вокруг сновали люди в светоотражающих куртках, говоря что-то совершенно непонятное. Он не хочет, чтобы всё закончилось также. — Разве ты не хочешь прогуляться? — спрашивает, коря себя за неуверенный тон своего голоса. — Сегодня, действительно, хороший день, и у меня есть маска, которую ты можешь одолжить… — О, да нет же! — прерывает Югём, уже направляясь к гаражу. — Я отвалил за него кучу денег и мне даже не довелось прокатиться на нём больше одного раза. Раздаётся скрип и скрежет, когда огромная металлическая дверь поддаётся силе младшего. Он легко открывает её, и лучи солнца, пробивающиеся сквозь густые облака, падают на гладкий бок смертоносной машины, которую Джексон настоял запереть. Югём тихо присвистывает, скрестив руки на груди и оглядывая великолепное создание перед собой, и Марк понимает, что мурашки, пробежавшие по спине, вызваны не ветром, обдувающим его затылок. — Это великолепно, не правда ли, хён? — Да, — тут же соглашается Марк, стараясь успокоиться и не злиться. — Так и есть. Но, Гём, у тебя всё ещё нет прав, помнишь? Если нас остановит полицейский, у тебя могут быть неприятности. Но макне только смеётся, и Марк задумывается, когда этот звук перестал быть наслаждением для ушей и превратился в пугающий. — О, хён, — весело бормочет он. — Тебе стоит научиться немного жить. С этими словами Югём забирается на кожаное сиденье, застёгивает куртку до самого подбородка и натягивает шлем, чтобы прикрыть лицо непроницаемым визором**. По крайней мере, он скрывает безумное возбуждение в его глазах. Это взгляд человека, не принимающего лекарства. Джексон оставил ключи в замке зажигания. Только сейчас Марк понимает, как это было глупо, но в то время никто не подумал об этом. Поэтому младшему ничего не мешает с вылететь на дорогу и окрасить их в красный цвет своими внутренностями. Ничего, кроме Марка. И если он не может помешать парню, которого поклялся защищать все эти годы, не оставлять на самой грани перед пропастью, то, по крайней мере, будет рядом, чтобы помочь, сказать, когда остановиться, вызвать скорую помощь, если она понадобится. Но до этого не дойдет. Ёндже и БэмБэм позвонят в полицию, они, вероятно, сейчас это и делают, полицейские найдут их, отвезут Югёма в больницу и помогут ему. Никто не пострадает, пока он сохраняет хладнокровие и спокойствие, не действует на нервы макне. Когда же ребёнок, которого приходилось обнимать во время ночных кошмаров, мучивших в годы стажировки, стал таким пугающим? Югём всё ещё тот маленький мальчик, даже если заперт где-то в запутанном сознании. Вот что приходится Марку повторить самому себе, когда он дрожащими руками берёт второй шлем и забирается на спину железного коня, крепко обхватив руками талию Югёма. Он до сих пор ребёнок. Его маленький мальчик. Просто немного больной. Ничего больше. Всё ещё Югём. И поэтому никто не пострадает. Марку не стыдно признать, что в тот момент, когда мотор заревел и они помчались по шоссе, а ветер, раздувающий ткань одежды, и сила тяжести вызывают феноменальный всплеск адреналина где-то глубоко внутри, он на долю секунды забыл об опасности ситуации. Не забывает, что мотоциклы опасны, даже если у водителя есть права и в данный момент не страдает маниакальным приступом, но это великолпено. Он чувствует неограниченную свободу, которую, кажется, никогда не ощущал, и это ощущение ассоциируется с полётом. Югём прав. Гонять верхом на одном из этих монстров означает знать, каково это — жить по-настоящему. Но они едут слишком быстро, и как бы крепко Марк ни цеплялся за спину парня, не может избавиться от чувства, что в любую минуту соскользнёт с этого полированного металла и запачкает шоссе своими мозгами. Он пытается крикнуть Югёму, чтобы тот притормозил, но ветер слишком громкий, а шлемы хорошо закрывают уши, пока макне в одном шаге от того, чтобы в радостном ликовании отпустить руль и широко раскинуть руки, наслаждаясь происходящим. — Югём! —  кричит Марк, когда они обгоняют рычащий БМВ и автомобильный гудок заглушает все звуки. — Югём, давай остановимся! Но он либо не слышит, либо игнорирует. Это лучший момент в его жизни, но эйфория Марка сменяется ужасом, и в голове всплывают внезапные воспоминания о матери. — Югём, пожалуйста, остановись! Они несутся вниз по какой-то лесной дороге с крутым берегом слева, усеянным деревьями, которые разделят их надвое, если врезаться достаточно сильно. Неподалёку река, в которой они утонут, если не остановиться вовремя. И машина, которая слишком быстро приближается, мчась к ним на запрещённых скоростях, до Марка доносится крик Югёма, прежде чем они сворачивают в сторону с такой силой, что мотоцикл теряет равновесие и опрокидывается. У Марка уходит полсекунды, чтобы осмыслить происходящее, до того, как жуткая боль пронзает ногу, соприкоснувшуюся с асфальтом. Мотоцикл всё ещё движется, скрежеща по бетону с отвратительным визгом, таща их за собой, и старший буквально чувствует, как с него сдирают кожу. А потом под ними уже ничего нет, и они падают. Мотоцикл исчезает где-то вдалеке, обречённый на другую судьбу, оставляя их. Каждый камень, ветка и холмик отзываются болью в теле, пока Марк скатывается всё ниже и ниже по склону. Какая-то часть его сознания кричит: «река! река! река!», но остановить свой спуск невозможно. Он не знает, где находится, какой путь лежит обратно и что сталось с Югёмом. Всё, что доходит до него, — боль, а затем и холод. Мокро, холодно и больно. Вода просачивается сквозь одежду, соприкасаясь с кожей. Он слишком слаб, чтобы двигаться, выбраться из мягких волн, которые омывают его тело. Боль повсюду. Из ран течёт кровь, а из глаз — слёзы. Листья прилипают к его лицу. Глаза закрываются. Всё плывёт в сознании. Которое начинает покидать его. Окончательно погружая в темноту.