Bipolar Opposites

Югём понятия не имеет, сколько времени прошло между тем моментом, когда он, шатаясь, поднялся на ноги после аварии, и тем, когда он начал чувствовать боль. Это начинается с тупой боли, которая медленно становится сильнее, пока он расхаживает туда-сюда. Его разум работает со скоростью гоночной машины, когда смотрит на всё, что окружает. Высокие деревья. Очень-очень-очень высокие. Даже слишком. И вода журчит так громко. Цветы, распустившиеся нежными бутонами у подножия стволов и на берегу, совершенны прекрасны. И всё просто… потрясающе. Не имеет значения, что из носа течёт кровь, щека пульсирует и уже начинает распухать, а левая нога дрожит каждый раз, когда он на неё переносит вес своего тела. Всё это абсолютно неважно, потому что вся вселенная потрясающа, и в этот момент, когда она окружает его, обнимает и восхищает, он чувствует себя невероятно живым. Смотрит вниз на Марка, лежащего на земле, и слегка хмурится из-за внезапной тишины, в которую погрузился хён. Минуту назад он издавал странные булькающие звуки, которые Югём, если быть честным, считал раздражающими. По крайней мере, больше он так не делает. Но макне желает разделить эту эйфорию со своим хёном. И не хочет, чтобы Марк проспал эти драгоценные мгновения, когда природа буквально внутри него. Поэтому он подходит поближе и толкает неподвижное тело носком ботинка. — Хён! — кричит, пиная чуть сильнее, когда ответа не следует. — Хён, проснись! И впервые он замечает, что вещество на лице и груди Марка, на его плечах, руках, ногах и… повсюду… не грязь, краска или что-то подобное невинному и безвредному. Это кровь. Ярко-алая на коже, которая бледнее бумаги, и где-то в глубине сознания Югёма звучат тревожные сигналы. — Хён? — настороженно спрашивает, но Марк молчит. Старший уже не дрожит, как когда Югём вытащил его из реки, так что, по крайней мере, это хорошо. Вероятно, он просто отдыхает, преодолевая шок от такого падения в воду. И придёт в себя через мгновение. Так ведь? — Хён, это уже не смешно! — повышает тон, и теперь в его животе появляется тягучее чувство неуверенности. Обычно Марк не шутил так долго. — Хён, проснись! Но он не просыпается. — Оу, — бормочет себе под нос Югём, отступая на несколько шагов назад, чтобы оценить истинную степень нанесенного ущерба. Листья, окружавшие Марка, окрашены в тёмно-красный цвет, как будто он лежит на окровавленном блюдце. Присмотревшись лучше, Югём замечает ногу, искалеченную до неузнаваемости. — Ой-ой. Он должен найти кого-нибудь. Вот что должен сделать. Найти кого-то, кто сможет привести его хёна в чувства и дать обезболивающее или что-то в этом роде. — Я пойду за помощью, хён, — неловко произносит. — Просто… оставайся здесь. Хорошо? Да… просто оставайся здесь… Он пускается в путь прогулочным шагом, всё ещё останавливаясь, чтобы полюбоваться живописными красотами, созданными матерью природой только для его глаз, потому что нет необходимости торопиться. Марк в полном порядке. Просто спит из-за нескольких синяков и вывихнутой лодыжки. Югёму не нужно паниковать, потому что паника никогда никому не приносила пользы. Прямо перед ним пробегает белка, и он некоторое время наблюдает, как она мечется в поисках желудей или орехов, пока наконец не вонзает свои крошечные коготки в ствол дерева и не взмывает вверх по ветвям. У Югёма чешется спина. И грудь тоже. Он смотрит вниз и замечает, что его рубашка в красных пятнах, бормочет проклятия из-за разорванной ткани, ведь это значит, что его любимая одежда не подлежит восстановлению. Поэтому просто снимает её. Стаскивает с себя липкую ткань и отбрасывает в сторону, прежде чем продолжить свой путь. Ветер щиплет его голую кожу, от чего мурашки бегут по рукам, но Югём не обращает на это внимания. Это лишь ещё одно напоминание, насколько он был един с природой. Впервые осознает, что остался без одного ботинка, и очевидно нелепо ходить так, поэтому бросает второй на каком-то холме. Ему нравится ощущать, как листья хрустят под босыми ногами. Это такой свежий и шелестящий звук, который всегда ассоциируется с его любимым временем года. В какой-то момент он вспоминает, что должен что-то сделать. Нечто важное. Но затем видит оленя, изящно крадущегося через подлесок на другой стороне реки, и приседает за деревом, чтобы посмотреть, как животное плещется в воде, моментально забыв о своей миссии, которую собирался выполнить. Он больше не чувствует своих ног, но это не имеет значения, потому что всё прекрасно. Его пальцы не двигаются по команде, но и это неважно, потому что всё идеально. Не может вспомнить, откуда он здесь, или где находится это «здесь», или что должен был делать, или даже как его звали до того, как он решил слиться с лесом, но все это ничего не стоит. Потому что чувствует себя потрясающе. — Марк-хён, — шепчет Югём, и ему становится интересно, откуда взялись эти слова и почему произносит их, но они кажутся смутно важными. — Марк-хён… Марк-хён… Где-то справа лает собака, и он резко оборачивается, больно хрустнув ногой по слишком острой ветке, и видит женщину в белом пальто с плотно надвинутой на уши. Она пристально смотрит на него и выглядит испуганной, а собака, идущая за ней по пятам, растерянно склоняет голову набок, глядя на это странное существо, бродившее осенью полуголым по лесу. — Марк-хён! — кричит он, жестикулируя руками, чтобы показать ей, как важны его слова. — Марк-хён! Югём делает шаг вперёд, и женщина отступает, подняв руки в знак капитуляции, прежде чем нащупать телефон и побежать назад по берегу с собакой, скачущей за ней галопом. — Марк-хён… — повторяет он, чувствуя себя слегка удручённым этой недоброй встречей. — Марк-хён… Марк-хён… Марк-хён… Когда же солнце зашло? Когда наступила темнота и температура упала ниже нуля? Когда все эти прекрасные цветы окутались тенью, а река почернела от сверкающей прозрачной ленты до полосы густой чёрной смолы? Очень холодно. Югёму не нравится холод. И Марку тоже.

***

Джебом просыпается внезапно, испуганный мелодией рингтона, которые резко прорезает тишину. Ёндже недовольно стонет, лёжа на коленях лидера, потому что его сон нарушен, но Джебом не чувствует вины, когда скидывает младшего с себя и бросается к телефону. Остальные тоже начинают просыпаться, уснув от ожидания новостей, и к тому времени, когда Джебом сумел нащупать кнопку ответа, все они настороженно сидят с широко раскрытыми глазами. — Им Джебом? — Да, говорите. Он задерживает дыхание, умоляя сообщить какие-то новости. Хоть что-нибудь. Даже если Макр и Югём в больнице или тюремной камере, он должен знать, что они живы и дышат, а не исчезли в пустоте внешнего мира. — Главный Сеульский госпиталь сообщил о поступлении пациента, который соответствует описанию Ким Югёма. — О, слава Богу, — выдохает Джебом, хватаясь за своё сердце, чтобы убедить его, что оно может снова биться. Он поднимает голову и передаёт новость остальным, наблюдая, как все расплываются в широкой улыбке. — Он… он в порядке? С ним был Марк? Марк Туан? — Боюсь, что нет. Офицеры ещё разыскивают его, но пока никаких следов. Всё, кажется, рушится в одно мгновение, и он не знает, должен ли всё ещё чувствовать облегчение от того, что Югём в безопасности и о нём заботились, или же можно позволить ужасу овладеть им от понимания, что Марка до сих пор не нашли. Что, если Югём причинил ему боль? Что, если он был настолько неуправляем, что убил хёна и оставил где-нибудь? Джебом даже не хочет думать о своём макне в таком свете, но страх берёт верх. Искажает восприятие людей, которых любишь, и убеждает, что они могут быть способны на истинное зло. — Будет неплохо, если вы приедете в больницу, господин Им, — продолжает голос на другом конце провода, и Джебому приходится напомнить себе, что пора возвращаться к реальности. — Ким Югём сильно дезориентирован, получил несколько травм различной степени тяжести и находится в довольно опасном переохлаждении. Ему нужна поддержка. — Хорошо, — наконец выдавливает из себя Джебом, и звонок с другой стороны обрывается прежде, чем он успевает спросить что-нибудь ещё. Счастье, распространившееся по всей комнате от новостей о Югёма, теперь потускло, поскольку все пытаются прочесть выражение лица лидера и разгадать причину. — Дже… — начал Джинён, и его мягкого, но властного голоса достаточно, чтобы Джебом вернулся к позиции уверенного защитника. — У Югёма переохлаждение, — сообщает он, прочищая горло. — Он сбит с толку и дезориентирован, и они хотят, чтобы мы были рядом и Югём оставался как можно более спокойным. — Но…? — нервно интересуется Джексон. — Марк-хён не был с ним.