Как трудно быть хёном

      Да твою же мать! Ну… да! Да, он себя трогал. Ласкал всё тело, грудь и, конечно же, соски. И не только… А кто из них не «трогает» себя в ванной комнате? Они все взрослые парни. Ну… кроме этого… мелкого… который изрядно портит ему, Тэхёну, жизнь, заставляя мечтать о несбыточном. Как же, блять, трудно быть хёном! — Расскажи мне, Тэхённ-а… — Чимин явно знает, что делает, уже во всю натирая возбуждённые соски жилистыми пальцами. — Расскажи, о ком ты думал, когда прикасался к себе…       Блять! Хоть бы Чим остановился! То же мне, друг называется! Он и так уже на грани несколько дней, непрерывно дроча на макнэ, что, правда, приносит лишь временное облегчение, а в целом, застаставляет ещё больше возбуждаться, и если Чимин сейчас продолжит свои эксперименты… Как бы побыстрее справиться с этим блядским бананом и прожевать его уже наконец?! — Мне так нравится, как ты сейчас беспомощно мычишь и извиваешься под моими руками, — горячий язык ведёт влажную полосу снизу вверх по смуглой шее, а затем врывается в ухо, вызывая дрожь в разгорячённом после душа теле. — Ты так соблазнительно звучишь и выгибаешься всем телом… Мне нравится, как ты стонешь, когда у тебя занят рот, — острые зубы демона искусителя чуть прикусывают мочку тэхёнова уха, отчего тот дёргается и издаёт новую порцию пошлых звуков. — И Чонгуку это тоже понравится… Привыкай быть с занятым ртом, Тэхённ-а… Макнэ будет постоянно заполнять его собой… своим набухшим членом. А ты ведь и не против, верно, малыш? Ох! У тебя уже стоит! Я это так хорошо чувствую… — танцор не стесняясь вертит бёдрами, потираясь округлой задницей о возбуждённый ствол в тэхёновых штанах и ведёт языком по нижней губе друга, нашёптывая непристойности. — Не против взять у него в рот? Не против раскрыть свои пухлые мягкие губки и впустить его изнывающую плоть, принимая глубоко? Не против облизать налитую шелковистую головку… она у него такая большая, я видел… а потом пососать её, как самое вкусное лакомство, слизывая язычком соленоватые липкие выделения из дырочки на самом кончике?       Чимин на секунду приостанавливает свою бесстыжую тираду, слыша нехилую возню в том коридоре, куда ушёл Чонгук. Ахаха! Вот же спермотоксикозник! Поди надрачивает там в темноте, подглядывая из-за угла! Хорошо, хоть Тэ этого не замечает. Ну… а что если немного помочь малому и устроить для него небольшое представление? Да и Тэхёну будет полезно. Ему надо учиться принимать мужские ласки… — Я вижу, как тебе хорошо, Тэхённ-а… Член вон как стоит! Хочешь… я сделаю тебе приятно? Я же вижу, что хочешь… Ты так дрожишь весь и так соблазнительно стонешь… Если бы Гукки только мог видеть тебя таким! Оу, ты уже всё проглотил! — хриплый, низкий голос друга пробирает возбуждённого парня до костей. — Непорядок. Так не должно быть. Такой сладкий ротик должен всегда быть занят. Сечас мы снова заполним его, но сначала… Поцелуй меня, Тэхённ-а… Я давно мечтал об этом…       Что?! Тэхён даже забывает дышать, услышав такое! Он и так находится в полной прострации, а тут и вовсе чувствует, словно земля уходит у него из-под ног, когда мягкие тёплые губы друга касаются его губ.       С Чимином целоваться… классно! Оказывается, это так приятно — целоваться с парнем! Он такого точно не ожидал и в первый момент хотел даже сбросить друга с себя, но вдруг выясняется, что чиминовы губы такие податливые и, в буквальном смысле слова, вкусные, а его же задница, нещадно давящая на стояк такая упругая… что лишать себя подобного удовольствия совсем не хочется, тем более, что его, Тэхёна, организм реагирует на близость сасного парня вполне себе положительно так, что у него от этого поцелуя аж слюнки текут, да и член тоже течёт вовсю, пачкая штаны изнутри липкой влагой.       Чимин запускает пальцы в тэхёновы волосы, притягивает голову друга ближе и тут же впивается в него, будто добравшийся до вожделенного колодца путник. Он целует жадно и мокро, вылизывает припухшие края тэхёновых губ, засасывая то верхнюю, то нижнюю поочерёдно, а потом раздвигает губы ошеломлённого парня своими и запускает юркий язык тому в рот, принимаясь поглаживать им изнутри. Тэхёна буквально прошибает током и он что-то бессвязно мычит, плотно прижимаясь пахом к сидящему сверху другу, когда Чим берётся посасывать его язык, крепко держа голову и не давая отстраниться.       Его накрывает волной жара и адреналин впрыскивается в кровь бешеными дозами, разгоняя сердцебиение до немыслимой скорости. Во рту мгновенно пересыхает, как только Чимин отстраняется, чтобы вдохнуть воздуха, и он инстинктивно тянется к этому мокрому горячему рту, нетерпеливо облизываясь, в надежде снова ощутить влажный язык и губы, целующие так нежно, но, вместе с тем, так требовательно… — Подожди… Подожди, малыш… Сейчас… Я сейчас… — шепчет Чимин в недавно облизанное им ушко, понимая что друг уже почти на грани, судя по тому, как настойчиво тот упирается членом в его, Чиминову, задницу. — Я тоже хочу ещё поцеловать тебя и пососать твой язычок. И не только язычок… Ты же ведь дашь мне пососать, Тэхённ-а? Я про язычок, конечно… но… и не только про него… Дашь, малыш?       В ответ Тэхён лишь хрипло стонет, закрыв глаза, и с силой толкается пахом в ягодицы друга, чувствуя, что ещё немного и он окончательно соскользнёт в пропасть, откуда уже не будет выхода. Но, странным образом, он и непротив. Этот новый опыт настолько не похож ни на что, испытанное ранее, что и сравнить не с чем.       Чимина тоже изрядно потряхивает от того, что он творит. Он и не подозревал, чем обернётся его шалость, затевая всё это, но теперь уже поздно сдавать заднюю. Отпустить Тэхёна, такого разморённого, растрёпанного и зацелованного, размазанного своими чувствами и распластанного под ним, он точно не сможет!       Нужно идти до конца. Только бы Юнги не узнал, не заподозрил, не почувствовал, что эта шалость уже и не шалость вовсе, а нечто гораздо большее. — Сейчас я всё сделаю. Тебе будет хорошо, не бойся, Тэхённ-а… — чиминов быстрый шёпот и сбившееся дыхание заполняют комнату, что вкупе с тихими стонами, которые издаёт Тэхён, накаляют воздух до предела.       Чимина откровенно так ведёт от всей этой ситуации. Какой же Тэхён невероятный! Чувствительный, отзывчивый и вкусный! По крайней мере, его губы. Да и член, наверняка, понравится. Желание ощутить во рту то, на чём восседает его задница, стирает в сознании Чимина границы дозволенного. И даже если Юнги узнает… Кстати, в этом ничего страшного нет. Он и при Юнги будет у Тэхёна сосать. Ну, надо же как-то учить друга… Да и Чонгука тоже надо бы… Насчёт этих двоих у них с Юнги проблем не будет.       Главное, чтобы его любовник не узнал, что он, Чимин, иногда ублажает своим ртом лидера, когда Джинни-хён уезжает с Юнги на рыбалку, оставляя Намджуна без своих пухлых губ и узкой задницы. Ах, да! Ещё Хосоки-хён мучается по утрам эрекцией и не очень любит дрочить… И… В общем, не помочь другу Чимин не может.       Да и что в этом такого? Ну, любит он сосать! Юнги сам виноват. Приучил. Научил наслаждаться членом, заполняющим рот, толкающимся внутрь нетерпеливо и кончающим прямо в горло. Чимин хорошо помнит, как первый раз кончил без рук, с силой сжимая свои крепкие ягодицы, меж которых был вставлен вибратор, и облизывая набухший половой орган Юнги, только что заливший его лицо густым семенем. С тех пор удовольствие от оргазма и от члена во рту для него связаны. — Подожди минутку и тебе будет приятно, Тэхённ-а. Только давай сделаем вот что… — Чимин выуживает из-под диванной подушки чей-то забытый галстук, чудом оказавшийся как нельзя кстати, и завязывает другу глаза, лишая того возможности видеть то, что будет происходить дальше, хоть веки Тэ и так закрыты, и обостряя тем самым все его чувства. — Вот так… Так гораздо лучше. А теперь открой ротик… Давай, возьми его, — новый банан погружается меж тэхёновых губ. — Прости, что он не очищен, Тэхённ-а. Но так надо. Так он больше похож на… Ох… Как ты соблазнительно выглядишь! Видел бы тебя Чонгукк-и сейчас…       Змей искуситель довольно улыбается, чуть отстраняя корпус и давая младшему, стоящему неподалёку в тени коридора, рассмотреть своего будущего парня, а потом медленно сползает ниже, намеренно проходится своим пахом по паху друга, надавливая телом на колом стоящий член, отчего тот протяжно стонет, и принимается выцеловывать смуглую обнажённую грудь, всё ещё покрытую влагой, попутно запуская руку тому в штаны. Горячий шаловливый язык Чимина широкими мазками проходит по разгорячённому телу, постепенно подбираясь к соскам, а умелая рука настойчиво тянет широкую мягкую резинку домашних брюк вниз, выпуская налитой член на волю, и тут же обхватывает его, начиная неспешно надрачивать. В тот момент, когда острые чиминовы зубы прикусывают один из напряжённых сосков, а большой палец очерчивает мокрую головку, Тэхён срывается и стонет совсем уже пошло, ритмично толкаясь бёдрами в такт чиминовой ладони. — Сейчас, Тэхённ-а… Сейчас… — Чимин отстраняется от груди Тэ и ласково поглаживает его напряжённый подрагивающий живот, а затем ведёт пальцами вниз вдоль паха и слегка касается тугих яиц, заставляя друга вздрогнуть от неожиданности. — Нравится? — самодовольно ухмыляется он, замечая, как низ живота Тэ снова сводит сладкой судорогой, а наполненные яйца поджимаются, когда он берёт их в ладонь и легонько сжимает. — Это ещё что! Скоро тебе ещё больше понравится… Я обещаю.       Да твою же мать! Чимин… Где ты, блять, такому научился? У Тэхёна кружится голова, и он толком даже не понимает от чего именно. То ли от того, что дышать со ртом, заполненным длинным толстым передметом, сложно; то ли от того, что повязка на глазах заставляяет его чувствовать всё во сто крат острее; то ли от того, что он, совершенно неожиданно для себя, сходит с ума от удовольствия, ощущая свою беспомощность и беспрекословно подчиняясь. А ведь он мог бы легко освободиться, если бы захотел! Но… Он не хочет. НЕ ХОЧЕТ. Наоборот, он даже руки держит за спиной, как если бы они были связаны, хотя никто их не ограничивал в движении. А жаль… Тэхён вдруг понимает, что был бы рад крепким верёвкам, стягивающим его запястья, чтобы быть ещё слабее, ещё доступнее, ещё послушнее. И это осознание разгоняет кровь в венах, наполняет тело жаром и заставляет пульс биться где-то в паху. То, что с ним делает Чим, лаская, целуя и трогая там, где ему трогать не положено, совершенно незаконно! Но эти греховные ласки так сладки, что он не может от них отказаться. Это сводит с ума, заставляя урывками хватать обветренными губами спасительный кислород, которого, тем не менее, недостаточно, и мечтать размашисто войти в горячую мякоть чиминова рта, чьё обжигающее дыхание он чувствует своей набухшей головкой.       Блять! Если с Чимом ему ТАК хорошо, то как же будет с макнэ? Он, наверное, умрёт от счастья, отдаваясь любимому макнэ, если это когда-нибудь случится! Когда-нибудь… И если… А младший и не знает ничего о том, что его, Тэхёна, мучает. По большому счёту, ему и знать этого не положено. Эх! Как же всё-таки трудно быть хёном!