Потому что монстр во мне...

      — Живее всех живых. Я бы удивилась, если бы его подкосили всего лишь три ножевых удара, — иронично произнесла Джозетт, выходя из палаты. — Зашила, отлежится немного и снова продолжит быть Каем, которого мы знаем, и… — Женщина осеклась, когда увидела Ханну. Беннет сидела, забравшись с ногами на стул и обнимая свои колени, девушку била мелкая дрожь, и Джо, в которой всегда сначала говорил медик, была готова тут же увести ее в смотровой кабинет для дальнейшего осмотра, но Ханна подскочила и отшатнулась от нее, как от огня. — Ты в порядке? — осторожно спросила Джозетт, немного обескураженная таким нервным поведением девушки, решив держать дистанцию. Ханна, сделав пару глубоких вдохов, посмотрела в глаза Джо и отрицательно покачала головой. Она была категорически не в порядке.       Несмотря на большую разницу в возрасте, Джо и Ханна почти сразу после возвращения Беннет из тюремного мира начали неплохо общаться. Возможно, сыграло роль то, что они обе были так или иначе связаны с Каем, но в последнее время у Ханны все больше крепла уверенность в том, что они даже смогут стать подругами. И, конечно, именно в больницу к Джо Ханна потащила Кая, который из-за кровопотери и своего неожиданного спасения в итоге начал нести откровенную чушь, — для нормальных людей, для Кая — привычные речи, — смысл которой сводился к тому, что он сейчас их всех убьет и сложит головы друзей Ханны к ее ногам. Ханна снова вздрогнула невольно — она уже достаточно хорошо узнала Кая, чтобы понять, что если он захочет — точно сделает. Страшно.       — Они хотели оставить его в тюремном мире тысяча девятьсот третьего года, — не узнавая собственный голос в этом жалком шепоте, произнесла Ханна. — А я не смогла. Я не смогла оставить его там на верную смерть, понимаешь, Джо?!       — Выкладывай, где асцендент, и давай будем делать вид, что мы друг друга не знаем, — устало попросила Ханна, отчаянно стараясь не смотреть собеседнику в глаза. Забавно. Раньше она всегда восхищалась невероятным цветом глаз Джозетт, такой чистый голубой, как небо, но только сейчас Ханна заметила, что у Кая глаза еще более невероятные — чистый лед.       Неторопливо поедающий картошку фри — да и вообще оказавшийся тем еще любителем фаст-фуда — глава мощнейшего клана близнецов приступать к делу не торопился. И как она вообще согласилась на эту встречу? Как она вдруг набралась смелости пойти против Бонни, категорически запрещающей ей вообще иметь что-то общее с Малакаем, даже ради спасения Лили, возвращения с ее помощью человечности Стефана, а затем и Кэролайн? Почему в присутствии Кая сердце грозило остановиться? И не от страха отнюдь. Не от страха. Ханна, впервые ощущающая такую бурю из эмоций в душе, опустила глаза, помешивая коктейль трубочкой, и совершенно ужасно делая вид, что все хорошо.       Кай молчал намеренно долго — конечно, провокатор тот еще. А затем, все-таки поймав ее взгляд, широко улыбнулся и, будто бы ничего страшного между ними не происходило, спросил — заранее зная, какой ответ получит:       — Ты мне доверяешь?       — Оу, — только и смогла выдавить из себя Джозетт, категорически не готовая к такому признанию. Конечно. У Джо имелось приблизительно миллион причин для того, чтобы ненавидеть своего брата-близнеца, и она ненавидела, она боялась его. Джо в своих чувствах была абсолютно права, Ханна нервно хохотнула, считая себя полной дурой. — Слушай, Ханна, я…       — Я знаю, Джо. Я знаю, что при слиянии часть качеств проигравшего передается победителю. — Кай сам же и рассказал. В один из совместно проведенных в тюремном мире «дней» он пустился в рассуждения о том, что если бы ему передался характер Джо, то он тут же себя бы убил. Кай, на самом деле, смерти не боялся. Трудно вообще ее бояться, когда в тюремном мире убивал себя почти каждый день. — И я знаю, что я сумасшедшая. Но… Джо, я не смогла, понимаешь?       Это не было бы так безумно, если бы Кай не оставил ее в своем тюремном мире совершенно одну. Но он ушел, а Ханна теперь от нового заточения его спасает. Беннет медленно осела на стул, чувствуя приближающуюся к ней самую настоящую истерику.       — Ты же знаешь, что я сейчас скажу, — не сразу откликнулась Ханна, тщетно пытаясь успокоиться. Кай наблюдал. Он вообще, если захочет, может быть очень внимательным и буквально читать людей как открытую книгу — Ханна в тюремном мире убедилась в этом.       — Знаю, — легко согласился Паркер, и улыбка его стала еще шире. Ханна отстраненно подумала, что еще ни разу не видела, чтобы он улыбался так… открыто и искренне. — И именно поэтому, малышка Ханни, ты все еще здесь.       Ханна вдруг испуганно оглянулась на палату, рядом с которой они находились. В голове билась шальная мысль — нельзя, чтобы Кай услышал ее, нельзя!       — Я вколола ему снотворное, чтобы перестал ныть. Не смогла удержаться, — чуть улыбнувшись, пояснила Джозетт, легко поняв, о чем думает Ханна. Женщина села рядом с Беннет и аккуратно приобняла ее за плечи. — Не жди, что я сейчас буду тебя осуждать. — Конечно. Когда ты — член семьи Паркеров, понимание нормальности со временем немного искажается. — И я не буду сейчас говорить, что в том, что Кай стал таким, виноват только он сам. — Это из уст Джо тоже прозвучало ожидаемо. По обрывистым рассказам Кая было очевидно, что его раздражают не столько многочисленные братья и сестры, сколько отец. — Я только спрошу. Ты же понимаешь, что он… не понимает хорошего отношения к себе? То, что ты сейчас его спасла, не помешает ему ударить тебя ножом, если понадобится.       — Я знаю, — отозвалась Ханна к удивлению Джо. — Я знаю, но… все так запуталось… Джо, да я даже сама себя не понимаю после… возвращения!       Она даже не сразу поняла, что ревет, уткнувшись носом в плечо Джозетт, а та гладит ее по спине, тщетно пытаясь успокоить. Ханна, на самом деле, всегда была сильной. Была — тогда, в тюремном мире, когда она находилась в шаге от того, чтобы покончить со всем этим, в ней что-то сломалось. И сейчас продолжало ломаться — Ханна тонко всхлипнула, понимая, что главная причина этого сейчас вполне безмятежно спит в палате.       — Слышала про клятвы на крови? — Кай легко перешел на другую тему и, казалось, уже совсем забыл про вопрос Ханны про асцендент. — Клятвы, которые связывают две жизни. Слышала ведь, да?       Ханна кивнула, чувствуя, что еще немного, и она просто от него сбежит. Кай же был абсолютно расслаблен, количество картошки стремительно уменьшалось, а он буквально упивался своей властью над Ханной, наслаждался тем, что делает. После объединения с Люком Кай стал другим, да, но прежний Малакай никуда не испарился. Его ладонь была опасно близко к руке Ханны, и она инстинктивно отдернула ее, вызывая у Паркера задорный смех.       — Я хотела поклясться с Бонни. В детстве еще. Но она запретила, сказала, что это слишком серьезно, — тихо откликнулась Ханна, не зная, зачем вообще рассказывает это все, и не сразу поняв, что Кай теперь проявляет почти маниакальный интерес к ее отношению к нему.       — А со мной бы поклялась?       — Он спросил, поклялась бы я с ним… что я не пойду против него, — медленно произнесла Ханна, отстранившись от Джо и рукавом утирая слезы. — Клятвы на крови, знаешь, да? Условия от обеих сторон. Я ему — он мне. Если нарушаешь условие, умираешь вроде бы, я не уверена точно, я никогда не делала этого сама… Я не ответила ему. А потом тюремный мир Лили. Я держала его за руку так крепко, что когда Дей метнулся вернуть меня, утянула его за собой. И тогда, Джо, я поняла, что я должна была ответить.       Джозетт кивнула, прекрасно понимая, к чему ведет Ханна. Она бы поклялась. Она бы доверилась, снова доверилась бы, несмотря на то, что Кай уже сделал — и что может сделать. Она бы связала свою жизнь и судьбу с Малакаем Паркером, и это безумие чистой воды, и Ханна прекрасно понимала — да, она не в порядке, она сошла с ума, она ненормальная! С губ снова сорвался нервно-тревожный смех.       — Мне пора, Джо, прости, — прошептала Ханна, вскочив на ноги. Где-то внутри бился страх того, что Кай сейчас проснется, а она совершенно не знала, как себя вести. Страшно стало. Не дождавшись реакции женщины, Ханна почти бегом выскочила из больницы. Джо не стала ее останавливать.       И только оказавшись на улице, где уже начался дождь, грозивший перерасти в ливень, Ханна осознала одну важную вещь. Она предала друзей, свою семью, предала — и спасла их врага. Их, но не ее. Рыдания снова вырвались наружу. Едва ли они ее поймут. И простят. Особенно Бонни, так страстно ненавидящая Кая за то, что он сделал с ними, и Деймон. Они так и не поговорили — сразу после возвращения в реальный мир младшая Беннет с помощью магии перенеслась с Каем в больницу, но она очень хорошо представляла, как пройдет этот разговор. Ханна замерла посреди дороги, чувствуя, как от осознания катастрофичности произошедшего у нее подкашиваются ноги.       А куда, собственно, ей теперь идти?..