Doomsday Clock

      Айвен устроился в удобном кресле, Агата присела визави на краешек стола. Джерри растворился где-то позади.       — Рассказывай, — приказала ясновидящая.       — Может, сначала ты? — предложил Айвен.       — Сомневаешься? Ну давай я начну. Тебе нужна помощь. Сны замучили, да? Не думала, что столкнусь с таким… Хотя нет, думала. Прабабка предупреждала… Жаль, я не хотела верить. Что ты видишь?       — Я думал, ты знаешь. Убийства, что же еще.       — А его ты видел? — Агата подалась вперед, нависая над ним, и Айвен невольно вновь уставился в ее глаза, загипнотизированный.       — Кого? — он с трудом осознал, о чем она спрашивала.       — Зло, — выдохнула женщина. — Ты его видел? Убийцу?       — Нет… Кажется, нет, — Айвен только в этот момент понял, что правда не видел того, кто все это творил. Только «свежие» кошмарные последствия.       — Это хорошо. — Агата задумчиво провела пальцами по губам. — Хорошо. Значит, оно еще далеко. Пока оно тебя не достало.       — О, у нас теперь убивает некто оно? Мало мне было этого современного Рональда Нокса, прости господи, на мою голову, теперь еще и про Кинга вспомнили. — голос Джерри снова резанул по нервам, разрывая транс, когда маленький детектив появился в поле зрения.       — Зови это как хочешь, — фыркнула Агата. Она реагировала на Джерри удивительно спокойно, каким-то чудом он ее совершенно не раздражал. — Это может быть мужчина — чаще всего, изредка — женщина, но суть всегда одна: абсолютное зло.       — Резонно, что убийцы — зло, — пожал плечами Джерри.       — Ты не понимаешь. Вы оба не понимаете, — ясновидящая покачала головой. Прикусила губу, словно подбирая слова. — Вот кстати, Кинга очень к месту вспомнили. Видел «Сияние»? — внезапно обратилась она к Айвену.       — Конечно. — Он растерялся, вопрос выбил его из колеи.       — Вы оба делаете «ошибку Кубрика». Помнишь, как Кинг объяснил свою нелюбовь к фильму? Он искренне считал, что такой скептик, как Кубрик, просто не мог постичь истинное высшее бесчеловечное зло, и потому искал корень проблем в персонажах. Ужас «Оверлука» был не в том, что там творилось домашнее насилие, а в том, что в отеле жил сам дьявол. Вы никогда не поймаете того, кого зовете убийцей, пока не поймете основного: убивает не человек. Убивает абсолютное зло.       — Абсолютное зло берет нож, — Джерри поднял кулак, словно сжимая невидимую рукоять, — спускается в метро, хватает девочку, — он сделал бросок вперед, — наносит ей с пару дюжин ударов и идет домой пить чай. Так?       — Но ведь вы же не нашли свидетелей, верно? — тихо напомнила Агата.       — А ты откуда знаешь?       — Умею делать выводы, например. Ты здесь, а не на допросах подозреваемых и свидетелей, и значит, я не ошиблась, — невесело улыбнулась она. — Давай так. Договоримся сразу, чтобы не тратить время на споры, что ты мне не веришь. Вы оба не верите. Я просто расскажу вам глупую сказку, детскую страшилку, хорошо? — Агата задумалась, нахмурившись. — Люди всегда боялись… зла. Они звали его по-разному — дьяволом, иблисом, марой и еще парой тысяч прозвищ. Люди пытались ограничить зло, дать ему имя, придумать некий лик, чтобы умерить свой страх перед его абсолютом. И одновременно зло всегда было по-своему притягательно, ведь в каждом человеке, так или иначе, жила его частица. В некоторые особые времена наиболее отчаявшиеся люди стали ждать прихода зла. Или конца добра, как воспринимали это некоторые. Проще говоря — конца света. Не важно, в каком виде — маха-кальпы, армагеддона, рагнарека, гмар тиккуна… это все об одном и том же. Ожидания порождают действия. Например, действия людей, вроде массового самосожжения братьев «Красной смерти» в России, в преддверье очередного конца света ровно веком ранее. Или того, что случилось четыре года назад в токийском метро, где «Аум синрике» устроили зариновый ад. Продолжать можно долго. Но есть и сверхчеловеческая реакция на подобные ожидания, и чем они сильнее — тем сильнее эта реакция. Сейчас, на пороге нового тысячелетия, ожидания сильны, как никогда. Люди ждут, грубо говоря, антихриста. Ожидания формируют реальность, и зло обретает силу. И начинает уничтожать. Цель проста: убить как можно больше тех, кто в будущем может сделать жизнь человечества лучше. Подрезать крылья самому будущему.       — Стоп-стоп-стоп. Если досюда было еще ничего, то теперь уже совсем бред. — Джерри недоверчиво оскалился. — То есть чтобы подорвать светлое будущее, это зло уничтожило… чернокожую девчонку? Оно тупое? А что, не судьба была сразу нобелевского лауреата какого-нибудь прирезать, нет?       — Не понимаешь, да? Лауреат уже внес свой вклад. Уже дал человечеству то, что мог. А девочка — только сделала бы это в будущем. Поэтому жертв ничего, казалось бы, не связывает. Поэтому нереально вычислить следующую — ты не знаешь, что и кто сможет дать миру в будущем. А оно, зло — знает. Поэтому оно всегда будет быстрее, сильнее тебя. Ты его пытаешься просчитать, найти человеческий мотив, человеческие слабости — а ничего такого нет. Нет мотива. Деньги? Ревность? Тут не работает ваше стандартное cui prodest, пойми. У зла нет привычной для тебя мотивации. Оно уничтожает то, что принесет миру свет. Сколько убийств уже случилось? И все они откинули возможное развитие человечества сразу на несколько ступеней назад.       — Ты и число убийств знаешь? — Джерри прищурился.       — Нет. Но он — знает, — она кивнула на Айвена. — Сколько было снов?       — Семнадцать. — Айвен поразился тому, как хрипло прозвучал его голос. Агата сочувственно прикоснулась к его плечу, налила воды.       — Причем тут вообще его сны? — спросил Джерри.       — Ожидания. Люди ждут зла, но и спасения.       — То есть он у нас — спаситель? — выражение лица Джерри было непередаваемым.       Айвен нервно рассмеялся, поднимая ладони.       — Нет, ну нет. Это уже перебор.       — И тем не менее, так и есть, — резко одернула Агата. — Я не знаю, почему ты, это каждый раз невозможно просчитать, также, как и убийцу или жертву. Но ты видишь происходящее. Кто-то предвидит по знакам, кто-то галлюцинирует наяву, кто-то — во сне. Суть одна. Ты видишь его следы заранее — до того, как он нанесет удар. А значит, можешь его найти и остановить. Уничтожить зло. Только помни, чем дальше — тем труднее будет его распознать, и тем меньше будет времени на поиски. Картинка приблизилась, да? Деталей стало меньше?       — Да, — голос окончательно сел. Айвен только осознал, что Агата права: раньше он узнавал и мог описать место убийства, а сейчас — видел в первую очередь сами кошмарные последствия. Еще немного — и он будет видеть лишь истерзанные тела. И окончательно сойдет с ума.       — Если ты его не остановишь, он не просто искалечит наше будущее. Он убьет тебя в этих снах. Когда достаточно приблизится — он убьет тебя, — припечатала Агата.       Айвен с ужасом на нее уставился.       — Что?..       — Он убьет тебя, — повторила женщина. — Тебе не спастись, не отсидеться. Он сведет тебя с ума, а потом убьет — прямо там, во сне. Никто не выбирал себе такую судьбу, но от нее и не уйти. Ты — спаситель. Ангел, если хочешь. У тебя должна быть метка — родинка, пятно, ожог, что-то еще на теле, соответствующей формы. Крест, нимб, крылья — что угодно. У всех спасителей она есть.       Айвена вновь пробило истерическим смешком.       — Да нет… ничего такого.       Агата вдруг дернулась, схватила его за грудки, уставилась глаза в глаза.       — Что значит — нет?! Не может быть!       — Может… у меня одна обычная круглая родинка на плече, и все, собственно. Никаких пятен.       Ясновидящая встряхнула его с неожиданной силой, заорала прямо в лицо:       — Так не бывает!!! Ты, именно ты видишь эти сны! Ты обязан! Иначе мы все умрем! Ты должен, слышишь? Где твоя метка?       Айвен оторопело пытался оторвать женщину от себя, но та словно обезумела: вцепилась дикой кошкой и требовала, требовала, кричала и трясла его, пока Джерри не схватил ее за локти и не отшвырнул.       — Идем, — бросил он, выдергивая Айвена из кресла, и тот ошарашенно подчинился, пока за их спинами бесновалась Агата.       На улице Айвену стало плохо. Его затрясло, невольно пробило на слезы, затошнило и закружилась голова. Джерри мгновенно повернулся к нему, подхватил под локоть, подставил плечо. Невысокий и некрупный, он легко удерживал значительно более массивного Айвена, не давая упасть.       — Дыши. Просто подыши, не пугайся, — непривычно мягко сказал он. — Это паническая атака. Сейчас пойдет. Ну же, смотри на меня, Том. Все хорошо. Давай в такт: вдох-два-три-четыре, выдох-два-три-четыре…       Он считал, размеренно дышал, замедляя темп, уверенно затягивал Айвена в раппорт, пока не отпустило.       — Легче? Поехали. Отвезу тебя домой.       Айвен был очень благодарен Джерри за то, что тот не стал его высмеивать и неожиданно чутко откликнулся, помог. Его в очередной раз поразило поведение этого странного человека.       Дома Джерри молча сделал обоим крепкий кофе, сел в кресло напротив Айвена. Весело выдал:       — А знаешь… Агата была права.       Айвена передернуло.       — Что? В каком смысле? Еще скажи, что тоже считаешь меня… спасителем или ангелом.       — Да похуй на ангелов, — заржал Джерри. — Том, ты пойми: ты правда видишь место преступления заранее. Ну так опиши его. Лично мне опиши. Мы просто отправимся туда и арестуем это… «абсолютное нечеловеческое зло». — Он произнес это с таким пафосом и сарказмом, что Айвен невольно рассмеялся с ним вместе.       — Хорошо. Я попробую, почему бы и нет. Буду рад посмотреть на «абсолютное зло» за решеткой.       — Вот и отлично. Я посижу с бумагами, только помоги мне для начала. — Джерри взял со стола несколько папок. — Тогда, еще в тюрьме, ты рассказал о нескольких своих снах. Я не по всем нашел подходящие дела, тут всего девять случаев, а Агата говорила про семнадцать. Да и в этих я не уверен. Посмотришь? Тут фото с мест преступления, будет сразу понятно.       — А мне казалось, ты меня совсем не слушал… Как ты их нашел? — Айвен открыл первую папку, и его замутило.       — Просто перебрал вручную вообще все дела за подходящий срок, — пожал плечами Джерри.       — Что?.. Это же…       — Да, это немало работы. Тем более они в разных районах были. Посмотри все дела, Том, — настоятельно повторил детектив.       Из девяти убийств Айвен опознал семь. Остальные два он уверенно отмел, и Джерри, пожав плечами, устроился с делами в кабинете. Ужин готовил Айвен, уже вполне освоившись на уютной, продуманной кухне. За чаем он все же решился вновь спросить:       — Так как же тебя зовут? Прости, я голову сломал.       — Любопытство губит кошек, Том, — усмехнулся Джерри. Айвен оценил подъебку, но не сдался.       — Брось. Мне правда интересно, я же писатель. Мне по профессии положено. Ну не ломайся, Джерри. У тебя еще и фамилия французская. Ты француз?       Джерри сделал глоток, отставил чашку. Устроил острый подбородок на кулаке.       — Не совсем. Денев я по матери. Отец — британец, англичанин. Его фамилия Койл. А про имя… До моего рождения отец работал в посольстве Королевства в Праге. Ему понравилось чешское имя Jaroslav, Jarek. Для англичан звучит слишком сложно, так что к варианту Джерри я привык еще в лицее.       — Jaroslav. Потрясающе. — Айвен был искренне восхищен. — А твои родители… развелись? Прости, — спохватился он.       — Нет, с чего ты взял? — удивился Джерри. — Эта парочка, — его голос потеплел, — вполне способна прожить долго и счастливо еще много лет и умереть в один день. У меня потрясающие предки.       — Ну… Просто фамилия матери… — пробормотал Айвен.       — Ах, это. Отец — дипломат, известный. Не хотел использовать его фамилию, чтобы… Ну в общем его карьера, его регалии — это его достижения. Мне хотелось своих.       — А он не обиделся? Погоди. Койл? Тот самый? Посол, замминистра и все такое?       — Нет, что ты — отец всегда поддерживал мою самостоятельность. Да, это он. Так что лучше мне было не использовать такое известное имя.       — Ну, есть резон, — вынужден был признать Айвен.       Его больше не удивляла ни шикарная квартира, ни умопомрачительная машина, ни явно блестящее образование Денева. Джерри принадлежал к очень крутой семье, такие «золотые мальчики» делали ослепительные карьеры, а не шли служить в полицию обычными детективами.       — Я этого всегда хотел, — просто сказал Джерри, словно прочитав его мысли. — Иди спать, Том. Время позднее.       Айвен почувствовал, что Джерри закрыл тему. Пожелав ему доброй ночи, он отправился в спальню, а Джерри вернулся изучать документы.       Засыпал Айвен с самыми приятными мыслями. Местами нескромными, но все же Джерри вызывал у него скорее восхищение, чем грешные желания, хотя и последние были. Неожиданно для себя он понимал, что влюбляется в маленького детектива. Тот был и близко не в его вкусе, но оказался самым любопытным и необычным из всех, кого Айвен знал, так что думать о нем перед сном было по-настоящему отрадно, и он сам не заметил, как уплыл в страну грез.       Кошмар настиг Айвена внезапно. Когда он проснулся, скуля, хныча и задыхаясь, с исцарапанным в кровь лицом от бесполезных попыток разодрать веки, заставить себя очнуться — рядом сидел Джерри.       — Тише. Все хорошо, ты в безопасности. Я с тобой, Том.       — Я видел. Но я не знаю, где это! — Айвен вцепился в волосы, зубы стучали. Джерри подал ему воды, придержал стакан, иначе Айвен бы разлил половину. — Там… Я не знаю! Это похоже на канализацию, или… Не знаю! Джерри, я не знаю!       — Тише, — мягко повторил Джерри. — Дай руки. — Он крепко сжал кисти Айвена. — Дыши. Дыши со мной вместе. Закрой глаза. Держись за меня. Вспоминай. Говори со мной, Том.       Ведомый его голосом, Айвен вцепился в неожиданно крепкие, сильные ладони. Подчиняясь приказу, начал рассказывать.       — Какие цвета вокруг тебя? Какого цвета стены, Том?       — Бетон… местами серая и желтая плитка. Очень грязно, все облупилось и разрушается. Еще красные полосы. Тоже плитка, кажется. Не знаю.       — Ты молодец. На стенах есть рисунки? Граффити, быть может?       — Нет… Какие-то плакаты и указатель.       — Что на нем, Том? Название есть?       — Стрелка. Просто какая-то стрелка — такая, знаешь, как стрела.       — Темно?       — Освещение мигает… И темно тоже, да. Лампы… Есть красные или оранжевые, есть белые.       — Иди дальше, Том. Что ты видишь?       — Это… катакомбы какие-то, никогда такого не видел. Тут… Тут разбитый унитаз. И ванная.       — Чем пахнет? Сырость?       — Нет… Нет.       — Слышно что-то? Капает вода, или что-то такое?       — Нет. Да. Не вода, какой-то странный гул, но я не знаю… Не знаю, что это.       — Равномерный?       — Да… Кажется, да.       — Что еще, Том?       — Что-то странное. Ржавое. Какой-то металлический ящик из стены торчит.       — Стены уходят прямо вверх?       — Да. Нет. Нет. Они… Как полукруглые, что ли. Джерри, мне страшно. Это здесь! Это рядом!       — Тише, Том, я с тобой. Ты в безопасности. Что ты видишь возле этого ящика?       Айвен выдернул руки, закричал, закрыл лицо ладонями.       — Там… Там тело, Джерри! Я не могу, не могу!       Джерри притянул Айвена к себе, успокаивая, пока тот беззвучно рыдал. Когда он наконец пришел в себя, накатил стыд. Он зло вытер мокрое лицо, стараясь не смотреть на Джерри.       — Прости. Черт, да я сам себе отвратителен. Прости, что ничем не помог…       Лицо детектива стало странным, глаза опасно блеснули.       — Может и помог, Том. Погоди-ка.       Он вышел, и секунды его отсутствия показались измученному кошмарами Айвену долгими часами. Он с трудом удерживался от новой истерики. Джерри вернулся с листком бумаги и ручкой.       — Ящик. Металлический ящик в стене — он выглядел так? — он быстро накидал схематическое изображение. Сердце Айвена болезненно дернулось.       — Да. Да, так! Что это? Ты знаешь? Откуда?       Джерри невесело улыбнулся.       — Это умывальник. Ты играл в компьютерные игры, Том?       — Что?.. Нет, нет. Это как-то… Несерьезно, что ли.       — Мне можно, — хмыкнул Джерри. — Я же маленький. Так вот. Есть такая игра. Называется Shadow Man, Человек-Тень. Она свежая, только вышла. Там, блядь, есть и Джек Потрошитель, вроде нашего маньяка, и жрица Агнетта, прикинь. Просто сдохнуть, как смешно. Ну да ладно, не о том речь. Там есть миссия… В общем, хотя география игры — Новый Орлеан, одна из локаций — заброшенная станция лондонского метро, нашей «трубы». «Даун-Стрит», возле Пикадилли-Лайн. После игрухи мне было интересно, как она выглядит в реале, эта станция. Туда иногда водят экскурсии по выходным, и я был там. Это ее ты описал, Том. Эту станцию. Никаких сомнений.       — Гул, — прошептал Айвен. — Это был поезд. Поезд, Джерри!       — Именно. Там есть ворота, запертые. Как раз на линию Пикадилли. А стрелки были такие, да? — он нарисовал странную стрелку, похожую на оперенную стрелу.       — Да, — кивнул Айвен.       — Молодец, Том. Ты его вычислил. Ты вычислил ублюдка.