Werewolf

Разговор не клеился. Было неловко, страшно и тихо. Слишком тихо. Будто весь мир замер в предвкушении и боязни, застыли птицы, люди, даже стрелки на старых часах в дальнем углу, кажется, прекратили мирно тикать. Питер поёрзал на диване напротив Старка, неуверенный и смущенный такой откровенной обстановкой, руки на живот положил неимоверно беззащитным движением и голову опустил, стоило только со взглядом взрослого встретиться. — Питер, — мягко окликнул его Старк, поняв, что мальчик не решится что-то сказать первым. Питер медленно поднял глаза с расширенными зрачками и еле заставил себя посмотреть на него. — Ты хотел у меня что-то спросить? — П-почему... почему у вас с... — он запнулся и снова потупил взгляд себе в колени. — Почему у меня что? — Старк наклонился к ребёнку и чуть отпрянул, нахмурившись, когда тот неосознанно вжался в спинку дивана. — П-п-плохие отношения с папой... Простите! — у мальчика щеки покраснели, словно у варенного рака, он смущенно повёл плечом и, заикаясь, пояснил: — П-п-просто я почти не знал своего отца... и... и мне всегда хотелось... ну... понять, каково это... в смысле... — Поверь, карапуз, лучше вообще не иметь отца, чем такого, как Говард, — как-то отстранённо ответил Старк. — Он... он плохой человек..? — неуверенно спросил Питер, вжимая голову и сжимаясь на своём месте с каждым ответом все больше и больше. — Да, плохой. Но тебе ничего не грозит. Он не вернётся, — Старк выглядел расстроенным, подавленным и грустным. Впервые настолько, что Питеру захотелось пойти в ванну и вскрыть себе вены, чтобы не чувствовать себя причиной испорченного настроения и плохих воспоминаний. — П-п-простите, п-пожалуйста... я... я не должен был... — Все хорошо, Питер, я понимаю — детское любопытство и все такое. Логично, что тебе стало интересно, — тяжело вздохнул Старк, чуть улыбаясь — неискренне, фальшиво. Как обычно Питер натянуто улыбался гостям хозяев, чтобы потом было не так больно. — Я... я... простите... я... мне нужно помнить своё место... извините... Дышать аж стало больно от боли и вины, захотелось убежать отсюда, снова, только теперь, чтобы больше не расстраивать человека, спасшего его. — О чем ты говоришь? — О... о с-себе... о том, что... что я — раб, и не имею права... Мисс Потс просила меня... а я не п-послушался... я не... — Эй, Питер, нет, стой, — Старк, наверно, слишком резко пересел со своего места к мальчику, останавливая его бормотание одним только касанием к его худым запястьям. Питер замер, словно запуганный зверёк, ожидающий удара, задышал еле-еле, уши жалобно прижал к голове и зажмурился. — Ты не раб. Больше нет. Со мной — нет. Я понимаю твоё любопытство, правда. Если захочешь, я... — Старк неожиданно замолчал, будто бы решая, нужно ли говорить то, что чуть не сорвалось с языка. — Если захочешь, я могу рассказать тебе о Говарде. О том, почему он плохой человек, но я не уверен, что ты захочешь это слышать. — В-вам необязательно... я-я... п-простите, мистер Старк... гос... — Нет, — Старк мягко положил ладонь на плечо мальчика, чуть поглаживая большим пальцем бледную кожу — мурашки, пробежавшиеся по ней от этого прикосновения чувствовались даже сквозь рубашку. — Успокойся. Вдохни и выдохни, ладно? — Д-да-да, — Питер лихорадочно закивал, и кадык у него моментально взлетел вверх, замер там на несколько секунд и снова упал вниз. — К-конечно, сэр... Старк улыбнулся, взлохматил не причесанные волосы мальчика и поднялся. — Я позвонил знакомому врачу, карапуз. Мы завтра сходим к нему насчёт твоего сердца, хорошо? — Это... это вовсе не... — Правильно, обязательно. Со временем может стать хуже, Питер. Хочу, чтобы ты это понимал, — Питер поднял на него грустные почти чёрные глаза, и Старк продолжил менее уверенно, боясь напугать ребёнка слишком подробными описаниями: — Да, тебе внушили, что твои проблемы с сердцем важны так же, как и царапина на пальце, но это не так. Поэтому это не обсуждается. А теперь иди спать. Уже поздно. Он ещё раз погладил мальчика по голове между вставшими торчком ушами, улыбнулся мягко и отвернулся к окну. Питер закусил губу, не решаясь что-то сказать, поднялся и снова привычно обнял себя руками. Повернулся в сторону лестницы и молча ушёл к себе. В коридоре остро пахло медикаментами — этот запах неприятно забивался в нос и рот, осушал горло и вызывал болезненный сухой кашель. Старк осторожно глянул на напуганного Питера: зрачки у него были расширенны, уши — прижаты к голове, руки — дрожали, а правая нога нервно стучала по полу. Боялся. Очень. Старку хотелось что-то сказать, как-то успокоить или хотя бы поддержать, но он не мог чисто физически даже с места сдвинуться — тоже страшно. Если Брюс скажет, что с сердцем мальчика что-то очень серьёзное, придётся искать подходящую больницу, в которой к Оборотням относятся лучше, чем в обычных питомниках, куда сбрасывают больных детей и колют им какую-то дрянь, из-за которой они в конечном итоге умирают. Там не лечат, там убивают. Богатые ублюдки брезгают и покупают новых рабов, оставляя старых, больных и слабых, в одиночной камере в питомнике. Старку приходилось бывать в таких местах, и кашель, сотрясающий худые измученные тела, кровь, разлитая по камерам, и хриплые мольбы о помощи, въелись в подкорку сознания неприятным колокольным звоном. Он пытался помочь, купил почти всех, на тот момент прибывающих в питомнике, и почти все умерли, не прожив и недели. Были слишком слабы, слишком больны и малы. Не окрепший организм не мог справится с болезнью после бесконечных месяцев мук и наплевательского отношения. — Привет, Тони, прости, что задержался, — Брюс оказался рядом так неожиданно, что Старк, погруженный в воспоминания, вздрогнул от его голоса. — Все хорошо? — Да, — Старк вскочил со стула и указал рукой на Питера. — Это Питер. Проведи, пожалуйста, полный осмотр и, главное, проверь сердце. Иди сюда, карапуз. Уже обращаясь к мальчику. Питер побледнел, потом позеленел и снова стал почти полностью белым, но все же послушно поднялся на ватных дрожащих ногах, подошёл и встал, почти не дыша. Брюс мягко положил ладони на его шею, осторожно пощупал и обратился к Старку: — Лимфоузлы увеличены, — повернул голову снова к мальчику и спросил мягко: — У тебя болит шея? — Н-нет... — Питер, говори правду, — взволнованно произнёс Старк, сводя брови к переносице. — Ну... н-немного... может... — Питер как-то смутился и уши виновато к голове прижал. — Ладно, пойдём в мой кабинет, — Брюс мягко подтолкнул мальчика в нужную сторону, дождался, пока тот зайдёт, и обернулся на Старка. Сказал: — Подожди здесь. И, дождавшись неохотного кивка, сам зашёл в кабинет.